Акцент его снова сделался заметнее, будто он теперь специально подчеркивал свою нерусскость. А я подумал: "И где это он видел нас в деле? Из-за кустов, что ли, наблюдал. Или нас там снимали, на даче Павленко? Все может бытьs Но на черта мне душеспасительные беседы с вором? На откровенный криминал мы еще ни разу не работали и не будем. Приедут с разборкой прямо сюда - ничего, отстреляемся как-нибудь. Девятая рота выстояла, и мы сдюжим".
- Боюсь, что нам не о чем разговаривать, Ахман, - сказал я спокойнее прежнего.
- Ты борзый, - повторил он еще раз.
А потом произнес очень странную фразу:
- Но смертный приговор уже вынесен, поэтому нам есть о чем поговорить. Смертный приговор - это серьезно, Крошка.
Я лихорадочно соображал, о чем это он, кому смертный приговор, но, видно, Ахман специально нагнетал обстановку - хитрый старикан! И мне пришлось спросить чуть дрогнувшим от растерянности голосом:
- Кому смертный приговор?
- Пока - нэ тебе! - этакая тонкая шуточка в духе Иосифа Виссарионовича.
А потом сразу другой тон - суровый, жесткий, предельно серьезный:
- Они объявили смертный приговор товарищу Апо, Абдулле Аджалану. И я знаю, кто в этом виноват.
Очень хотелось сказать: "Только не я!" Но хватило ума сдержаться.
Вот, черт! Как же я забыл! На дискете Кулакова была эта информация: Ахманалиев по национальности курд, правда, насчет его причастности к экстремистским организациям у нас в ЧГУ ничего наверняка известно не было.
И второй моей ошибкой стало то, что новости я слушал накануне невнимательно - не могли же о таком событии по ящику не сказать!
- Мы-то здесь при чем? - сформулировал я помягче.
- А вот встретимся - и я все объясню, - решил заинтриговать меня Ахман.
- Вы член партии? - решил уточнить я.
- Да, - сказал он.
Понятно, что речь шла не о партии Зюганова, а о КРП - Курдской рабочей партии. И мне стало кисло. Иметь дело с фанатиками пока еще не приходилось. Если, конечно, не считать чеченских непримиримых. Но там шла война, там мы сами становились фанатиками. Однако похоже было, что и здесь намечается довольно серьезная заваруха.
Павленко и Мышкин сражались за рынки сбыта, круша танками бетонные стены "скромных дачных участков", а у Ахмана цель была повыше, покрасивее независимость Курдистана, и за эту независимость он вел войну не на жизнь, а на смерть по всему миру. Я помнил, как лихо его смертники ввалились в окошко к Аристарху Николаевичу. И еще я помнил, как они жгли себя, облив бензином перед зданием Госдумы в Охотном ряду. Это весь мир видел. Фанатизм, в сущности - страшная сила. Упрямое сопротивление тут не поможет, тут скорее хитрость нужнаs
Я замолчал надолго. И Ахман, наконец, не выдержал, сам заговорил вновь:
- Общаться будем нэ в Москве. За тобой сейчас заедут, Крошка. Они нэ будут стрелять. Нэ будут забирать у тебя оружие. И ты можешь поехать нэ один. А я буду ждать тебя, мой друг.
"Нашел себе друга!" - подумал я. Но, конечно, я понимал, что это просто манера у него такая. Акцент кавказский, а вместо традиционного "дорогой" несколько архаичное "мой друг". Трудно сказать, что именно стало для меня решающим, но я внезапно и окончательно решил: надо соглашаться.
- Хорошо, - сказал я. - Подъезжайте.
- Мои люди будут через час.
- Через два, - внес я поправку.
Я хотел дождаться Циркача с Пиндриком.
Ахман не возражал.
Два часа - это достаточный срок, чтобы выйти на Кулакова и успеть получить ответ. Я знать не знал, насколько защищены от прослушки те линии, по которым мы связывались с агентурой ЧГУ, но мне некогда было использовать хитрые шифры. Я просто придумал, как мне казалось, достаточно двусмысленную фразу и передал ее открытым текстом по телефону из автомата: "Нас очень беспокоят курды. Даже и не знаем, ехать ли в гости, ведь там повсюду они".
Ответ пришел на удивление быстро. Мы как раз завтракали, когда я в очередной раз снял трубку и в очередной раз объяснил, что Игоря дома нет и до августа, похоже, не будет.
- Как это Игоря нет?! - возмутились с той стороны. - Вы же сами звонили, спрашивали. Тогда передайте ему от дяди Воши, что в гости ехать надо. Обязательно.
И все-таки они подкатили раньше Циркача. Двое на роскошном "Лексусе-RX300". Темнолицые, как бомжи, усатые, очень мрачные и напряженные. Руки в карманах не держали, однако стрелять были готовы в любую секунду. Нет, не профи, но очень хорошо натасканные боевики. Мы уже были готовы и сразу спустились вниз, во двор. Мы - это я и Фил. Шкипера решено было оставить в Москве на всякий случай. Гранаты в квартиру вряд ли будут бросать, а всего остального Володька не боялся. Уверял, что успеет слинять в случае чего. С другой стороны, могли быть еще интересные звонки, да и на случай непредвиденных обстоятельств хоть какое-то прикрытие стоило иметь. В другой ситуации я оставил бы их вдвоем с Пиндриком. Но сейчас Игорь уехал вместе с Циркачом и по логике должен был с Циркачом и оставаться - как бы в боевом охранении нашей группы.
- Вот что, ребята, - сказал я курдам. - Мы ждем еще двоих. Они поедут с нами. Но на своих колесах. Возражений нет?
- До Ярославля - нет, - ответил старший из двоих. - А дальше вам скажут. Долго ждать еще?
- Нет, - сказал я. - Они подъедут с минуты на минуту.
Это была правда. Циркач за четверть часа до этого звонил уже в третий раз и сказал, что все наконец оформлено, что они едут и кроме традиционных московских пробок, ничто больше задержать их не должно. В конце того разговора Циркач сообщил с гордостью: "По новому сотовому говорю. Дали бесплатно в комплекте с машиной. Чума! У нас прямо как за границей стало. Ну а я еще четыре штуки взял, тут же, в офисе "МТС", со скидкой, между прочим". Это он остроумно придумал: иметь каждому только что зарегистрированные, то есть нигде не засвеченные сотовые номера - молодец Циркач!
Он влетел во двор на своем сверкающем "Юконе", тормознул нос в нос, в трех, если не в двух сантиметрах от бампера "лексуса", и пижонская тачка курдов сразу показалась каким-то жучком-"фольксвагеном" рядом с громадиной восьмицилиндрового "Джи-Эм-Си". Черный цвет и тонированные стекла делали его похожим на катафалк. Циркач вывалился оттуда, как натуральный новый русский - ба, он еще и костюм успел прикупить! Умопомрачительный, лиловый, словно мантия католического епископа! Циркач прошагал в нашу сторону походкой героя-любовника и небрежно так спросил:
- А это что за крендели пожаловали?
- Это люди Ахмана, - ответил я солидно, одновременно пытаясь показать глазами, что переигрывать не стоит. - Мы сейчас поедем к нему. Это очень важно, Циркач.
- Раз важно, значит, поедем, - он сбавил обороты. - Только не больше сотни, ребята, - он обратился к курдам из "лексуса", - у меня машина новая. Обкатку еще не прошла.
Те пожали плечами, мол, как скажешь.
А Циркач вручил нам с Филом по трубочке фирмы "Нокиа", сзади была прилеплена бумажка с номерами всей нашей команды.
- Что самое ценное - входящий разговор с сотового на сотовый абсолютно бесплатно.
- Иди ты! - не поверил я.
- Честное слово. Это их последняя рекламная примочка. А нам, кроме как друг другу - кому еще звонить?
- И то верно, - согласился я. - Ладно. Поехали.
- Погоди, - сказал Циркач. - Дай мне ключи, там, в холодильнике, пиво осталось. Возьму с собой - такая жарища!
Дело было, конечно, не в пиве. Совсем не в пиве. Циркач за рулем пить точно не станет. А к тому же впереди полная неизвестность. Просто за долгие годы мы научились понимать друг друга без всяких слов. Он должен был отдать новый аппарат и Шкиперу тоже. Он сразу догадался, что Шкипер в квартире, но понял и другое: об этом не надо говорить вслух, вот и попросил у меня ключи. Я протянул ему связку то ли от бадягинской гончарки, то ли от своего "мицубиси". Ведь от квартиры были только у Шкипера. Циркач пропадал минуты три, но это не вызвало подозрений, тем более, что вернулся он с ополовиненной упаковкой запотевших баночек пива "Миллер" и вежливо предложил нашим гостям. Оба чуть ли не испуганно замотали головами.
- С ума сошел, Циркач? Им же закон запрещает. Давненько ты с мусульманами не общался.
А вообще я очень скоро почувствовал, что эти ребята задних мыслей не имеют. Они вообще не пытались следить за нами и явно не собирались втыкать жучков нам в одежду или в салон "Юкона", они выполняли одну- единственную задачу - доставить нас к Ахману целыми и невредимыми. И в какой-то момент я подумал: с уголовниками приятнее работать, чем со спецслужбами: всё как-то честнее и проще.