- И, конечно, не скажете.
- Конечно, не скажу. Зачем тебе? Чтобы окончательно жить расхотелось?
- О, как! Ну, считайте, что ответили, - покивал я задумчиво. - Неужели и это было нужно на благо России?..
- Дурак ты, Крошка, - только и сказал Кулаков.
Потом достал свой сюрреалистический "Беломор" в блестящей пачке и неторопливо закурил.
- Ладно, - сказал я, миролюбиво меняя тему. - А с экономикой-то у нас что? Разве какой-нибудь серьезный обвал случился после смерти Дмитрия Линевича?
- Да нет, конечно, - сказал Кулаков. - Во-первых, Ахман, узнав, кого взорвали, категорически отказался брать ответственность на себя. Матвеев, разумеется, тоже промолчал. Впрочем, его это не спасло - по берлинским делам Матвеев все равно угодил под суд и вряд ли теперь избежит тюрьмы. Во-вторых, Бенжамен Харрис, узнав, что деньги из Германии в Россию поступать не будут, увеличил сумму "черного кредита" ровно вдвое. Поэтому доллар устоял. Даже когда Степашина сняли, а Путина назначили.
- Ну, а теракт-то на кого повесили в итоге? - мне было действительно интересно.
- Ни на кого, - сказал Кулаков. - Официальная версия - взрыв газа.
- Мощностью в триста килограммов тротила?
- А какая разница? Знаешь, сколько всякого народа понаехало в этот Гамбург после вашего отлета? И представители "Моссада", и Павленко со своей службой безопасности, и англичане, и голландцы, и, разумеется, российская внешняя разведка. Потом Мышкин лично прилетел, и даже наш любезный друг Малин из службы ИКС пожаловал. У него, оказывается, за полтора года до наших событий похожая петрушка приключилась - собственный дом в Берлине на воздух взлетел. Без единой жертвы. Тоже "взрыв газа", примерно такой же мощности. И дом, конечно, восстановили быстро. Но так уж вышло, что я случайно знаю, из-за чего этот взрыв случился и кто его готовил. Малин тогда тоже знал, но ни полицию, ни германские спецслужбы туда и близко не пустили. И точно так же теперь. Я-то видел, что Малину очень хотелось наше дело, связанное с Эльфом, побыстрее замять. И что характерно, не ему одному - абсолютно всем, кто туда приехал. А ты говоришь, триста килограммовs
- Ну а дальше что?
- Ничего. Павленко теперь баллотируется в Думу по списку "Яблока". Если не ошибаюсь, Мышкин благополучно примкнул к лужковскому "Отечеству". А Демидов - как всегда среди лидеров "Нашего Дома России", рвался чуть ли не в первую тройку, но потом решил быть скромнее. Ахман, как правильный вор в законе, в выборах не участвует, но товарищи по партии его за это сильно ругают. Фарид пропал куда-то бесследно. Говорят, видели его в Австралии. Но это больше похоже на слухиs А кстати, Крошка, как у тебя дела с Австралией?
- Все-то вам расскажи, дядя Воша! - улыбнулся я. -Для начала, и не с Австралией вовсе, а с Новой Зеландией, а потомs Какие там дела? Ну, перевел нам Эльф деньги. Открыл каждому счет в Веллингтоне. А что толку-то? Мы в ближайшее время вряд ли в этакую даль поедем.
- Чудак ты человек! - сказал Кулаков. - Или прикидываешься. В наше время, чтобы деньги со счета снять, никуда ездить не надо. Интернет-то на что?
Я-то, конечно, знал об этом, только не думал, что и дядя Воша знает. Вот и промолчал на всякий случай. Теперь пришлось говорить правду.
- Знаете, в чем дело, Владимир Геннадиевич, - я вдруг назвал его по имени отчеству, как бывало в особо серьезные и ответственные моменты. - Мне не очень хочется снимать эти деньги со счета. Пусть лежат до поры. Если прижмет, воспользуюсь. А такs Слишком много загадок вокруг этого Эльфа. Я даже не уверен, что он погиб. Представляете, что он нам с Циркачом рассказал в последние часы перед смертью? Что он Посвященный. С большой буквы. Что он умирал уже восемнадцать раз. Что он избранный среди Посвященных и возвращается на землю всегда для того, чтобы восстанавливать здесь утраченное равновесие сил и спасать нашу планету от угрозы светопреставления.
Я все ждал, когда же дядя Воша перебьет меня. А он слушал очень внимательно и кивал, словно мысленно загибал пальцы. Я выдохся и замолчал. И тогда Кулаков вдруг поведал.
- В КГБs Да, именно в КГБ, потому что до девяносто первого года существовал специальный отдел, занимавшийся этими самыми Посвященными. По-моему, я тебе рассказывал однажды, из какой структуры выросло ЧГУ, да? Наши предшественники всерьез изучали деятельность колдунов, магов, прорицателей и других шарлатанов. А самый секретный отдел в этой лавочке разрабатывал именно Посвященных. Потом, в девяносто первом, его постигла страшная участь: людей уничтожали вместе с документамиs Тебе не стоит в это лезть, Крошка. А по поводу Эльфа, я, честно говоря, догадывался, что он Посвященный. И был еще один человек, который считал так же - Игнат Никулин, но мы оба не решались доложить Форманову о своих подозрениях. Вот так, примерноs А ты думал, генералы все циники и скептики. Нет, брат. Прошли те времена. Умнеем с годами. Мудреем.
Я слушал его совершенно как пришибленный. Потом спросил:
- А кто такой Игнат Никулин.
- Это наш лучший суперагент. Он еще при Брежневе служил в ГРУ. А потом... Впрочем, это долгая песня. Как-нибудь в другой раз. Я тут на днях прочел все-таки пресловутый "апрельский отчет" Никулина. Ну, прямо, доложу тебе, "апрельские тезисы" Ильича. По значимости. И гриф секретности на нем самый верхний. Но тебе я расскажу вкратце. Потому что такой секрет разболтать невозможно. Если только в сумасшедшем доме. Там поверят. А больше - нигде. Так вот, суть отчета в следующем: Никулин, завладев секретными кодами наших врагов из Америки, попал вместе с ними в так называемую точку сингулярности. То есть в особую точку, где людям открываются вечные истины. А теперь представь себе, какую истину они все вместе открыли. Очень простую: что 31 декабря 2000 года наступит конец света.
- И все? - спросил я.
- И все.
- Что же нам теперь делать?
Кулаков пожал плечами.
- А холера его знает. Даже Форманов в полном ступоре.
- Ну, уж если Форманов в ступоре - это беда!
Мне вдруг захотелось свести все к шутке. В таком количестве чудеса уже не воспринимались.
- Форманов - это голова, ему палец в рот не клади, как сказал бы Циркач, цитируя Ильфа и Петрова. А я вот думаю, что наш дорогой генерал на самом деле Фурманов. Вы, дядя Воша, в действительности Василь Иваныч, у вас вон и усы, как у Чапаева. Петька - это, конечно, я, а вот где у нас Анка?
- Это ты, брат, спроси у Циркача, - предложил дядя Воша.
И мы оба весело захохотали на всю округу.
ЭПИЛОГ
(Из романmа Михаила Разгонова
"Точка сингулярности")
Дождик зарядил не на шутку. Я с грустью посмотрел в окно и заказал еще чашку кофе. Все серьезные разговоры давно исчерпали себя. Всезнайка Хоффман уже поведал мне главное: в последнее время ситуация на книжном рынке сделалась более благоприятной для иностранцев, мало того, у германского читателя проснулся неожиданный интерес к русской прозе, так что издание моих рассказов, еще год назад на всякий случай переведенных на немецкий, представлялось теперь вполне реальным. Тиражом тысяч пять, а то и больше, уверял Хоффман, и я был склонен верить ему. А там, лиха беда начало, и романы начнем переводить. Он дал мне телефон хорошего литагента, которому звонить следовало завтра, так что на сегодня тему закрыли. Пора уже было двигать из "Винтергартена", но я оставил машину в добром квартале от Дома литературы, мокнуть зря не хотелось, вот и заказал еще чашечку.
Хоффман ушел за пивом и не вернулся, прилипнув к другой компании, где, как обычно, хихикала Паулина, строя глазки, облизывая губки и заводя всех без разбору. Но я был не склонен сегодня клеиться к ней. Напало вдруг какое-то философическое умиротворение, душу грели навеянные серьезными разговорами мысли о доме, причем не только берлинскомs
Ко мне, не слишком спрашивая разрешения, подсел Фрицик по кличке Энгельс с рюмочкой бренди и тут же, без объявления войны, принялся читать свои новые стихи. Чуял, мерзавец, мое благостное настроение. Принесли кофе. Я закурил и стал слушать его ритмичный вой, переходящий в утробное ворчание. Мерзкие, натуралистичные образы наползали один на другой, как весенняя грязь на капот летящего по трассе автомобиля - слой за слоемs Странноватый для Германии образ, не правда ли? Дороги тут чистые круглый год, а наших российских трасс Энгельс отродясь не видел, я же вот почему-то вспомнил. Наверно, опять остро и неудержимо захотелось домой, в Москву.
Кажется, это было в мае. Тополь обещал возвращение в Россию после удачной охоты на Эльфа. Но, очевидно, охота опять не задалась. У этих народных умельцев из Майами и Дуранго (это ж надо было для серьезнейшего научного центра в немаленьком, скажу я вам, штате Колорадо выбрать городок с таким дивным названием!), так вот, у этих народных умельцев опять пошли накладки одна за другой, опять их "гэбуха обскакала", то есть пресловутое ЧГУ в блестящей манере провернуло спецоперацию, за которой наша хваленая служба только скромненько наблюдала со стороны. Я попробовал еще в августе робко так выяснить, не пора ли мне ехать в Москву, но ощутил в голосе Тополя растерянность и глубинное чувство вины, Вербу вообще предпочел не трогать, что уж ее бедненькую расстраивать - ну, не сложилось, так не сложилось, поживу еще годок-другой в этом треклятом Берлине. В конце концов, не так уж у нас все и плохо, особенно когда сын растет умненький, способный, спортом занимается, и жена хоть и не слишком молодая, но любимая, хоть и не слишком нежная, но в отличной форме, тоже спортом занимаетсяs Во, брат, наговорил-то про жену! Кому наговорил? Самому себе. Что это значит? А значит это, что я о ней думаю, много думаюs
Фрицик почувствовал, что я совсем перестал его слушать, а если уж это Фрицик почувствовал, вывод один: пора уматывать хоть под дождик со снегом, хоть под тропический ливень.
- Выпить хочешь какой-нибудь гадости, тошнотворно разящей спиртным?
Я не сразу понял, что это он уже не стихи читает, а обращается непосредственно ко мне. Манера Фрицика изъясняться ритмической, а иногда и рифмованной прозой (последний термин - мой!) временами смешила, но чаще безумно утомляла. Однако сегодня я еще не успел устать от него всерьез. Посему улыбнулся вполне добродушно и, осознав суть вопроса, отрицательно помотал головой:
- Нет, мой друг, обойдемся без шнапса, пищевод пожалеем и печень. У меня нынче планы другие. Погрузиться в пучину разврата, потных простынь и липких волосs
Кажется, мне удалось вполне адекватно (в смысле ритмичности) продекламировать этот пассаж на немецком. Фрицик растерянно и как-то вяло скривился в ответ, силясь понять, пародирую я его или просто разговариваю на языке тех же образов. Потом закурил и махнул рукою:
- Не хочешь - как хочешь.
- Пойду, - сообщил я ему, уже вставая.
Дождик на счастье поутих. Я улыбнулся этой маленькой удаче и вдруг, повинуясь внезапно возникшему тайному желанию, направился не налево, к широкой и шумной Ку'дамм, где был припаркован мой "ниссан", а в противоположную сторону, к знаменитому французскому магазину нижнего белья "Les Dessous". По дороге сочинился такой стишок (совсем не в духе Фрицика):
Подарил я леди су.
- Загляни-ка в "Ле Десу".