Едва Лур удалился, в дверях показался сутулый робот, похожий на старый автомат для размена монет. Подойдя, он достал пузырек с пульверизатором и, не спрашивая, попрыскал в лицо Ефиму голубой кислой струей. Тишкин пригладил выгоревшие вихры, сожалея, что нет зеркала. Робот с готовностью повернулся к нему полированной спиной. Тишкин поглядел на свое отражение: лицо стало неземное, лиловое, как после получки.
«Надо бы завязать контакт с трудящим», – подумал Тишкин и сунул пятнадцать копеек роботу в прорезь на облезлом темени. Монета, однако, выпрыгнула обратно.
«Сервис у них без дураков», – подумал одобрительно Тишкин, без всякого ключа крепкими пальцами он довернул на плече у робота ржавую гайку.
– Эх, Вася, плохо за тобой доглядывают. Где живешь-то, кореш? – спросил он заботливо.
Робот затряс головой – видно, строго приказали молчать, – сгорбясь затрусил к выходу, а на спине у него вспыхнула и мгновенно погасла надпись: «Химический тупик, 16. Заходи!» …Неожиданно левая сторона зала распалась, и перед Тишкиным открылась площадь, по которой сновали мелкорослые рюмяне, все в серых хитонах, как ветеринары.
Тишкин вышел наружу, задрал голову. Страшно высоко в черное небо – на километры – вздымались узкие, как сосульки, дома. Ни животины какой, ни киосков, ни кустика – одна геометрия, пластик, плазма, плюнуть некуда.
Мимо Тишкина, громыхнув, как старое ведро, пробежал давешний робот Вася. На спине у него вспыхнула надпись: «Чего стал? Двигай за мной».
Тишкин следом за роботом свернул в тупичок. Они не заметили, что из канализационного люка высунулся встрепанный Лур… Они спустились в подвальное помещение, где по-родному пахло кошками. Около двери робот Вася включил на спине у себя надпись: «Покараулю тут».
Тишкин открыл дверь и зашел в комнату, освещенную допотопной электролампочкой. Над диваном-кроватью висел портрет Лура, еще молодого, курчавого, с усами.
Из соседней комнаты вдруг выплыли три смутные фигуры. Тишкин узнал Эйлурию по косынке, которую она повязала на лоб до бровей, а-ля Даша.
– О, как мы ждали тебя, свет мой слесарь! – проговорил певучий голос Эйлурии, и у нее проступили глаза и родинка на щеке.
– Этот часто захаживает? -спросил Тишкин, указывая на портрет усатого Лура.
Голос Эйлурии сломался, как льдинка:
– Мы были почти счастливы в этом уголке двести лет назад. Он был нежен, приносил цветы, фарш… Но все рухнуло! Его отняли у меня химия и теория игр!
– Да его сразу было видно, что игрок! – сказал Тишкин. – Много продувал?
– Они рассчитали с Марзуком жизнь каждого рюмянина по секундам: когда ему смеяться, когда спать, какие видеть сны. Они управляют всей планетой и каждым рюмянином из отвратительного синего ящика.
– Ишь, артисты… А где этот хитрый ящичек?
– Это страшная тайна. Ящик постоянно перепрятывает сам Лур. Кто пытается не подчиниться ящику, тот постепенно исчезает! Вот мы таем и скоро станем, как дым… И тебя они рассеют, Фима!
Тишкин сложил кривую черную фигу и показал в пространство, вероятно, Луру:
– Видали, синие черти! Вы у меня сперва сами в свой ящик сыграете! Эх, девочки, а вы-то чего тут сидите, понапрасну линяете?
– О, нет! – живо возразила Эйлурия. – Здесь родник жизни, оазис! Только здесь еще можно постирать, пошить, повозиться у печи, спасти свою женственность.
– Ладно, пора этот гнусный ящик найти, – сказал Тишкин, направляясь к двери и закричал: – Эй, Василий, идем в разведку!
Эйлурия легко подбежала, тронула Ефима за плечо и от волнения стала видна вся, до пяток.
– Ты позволишь на дорогу заштопать твой пиджак и почистить сапоги? – застенчиво попросила она.
«Эх, и тут от их не отобьешься», – подумал Тишкин, неохотно снимая пиджак.
Бесплотные девицы с радостным урчанием выхватили пиджак и унеслись с ним в соседнюю комнату.
– А я для тебя испекла пирожок, – краснея, сказала Эйлурия и сняла полотенце с пирога на столе.
Кривой, неуклюжий пирог был украшен надписью: «Тишк».
– Большое мерси, – сказал Тишкин. – Возьму в дорогу.
– А еще я приготовила такой напиток, такой субстрат.
– Субстрату налей, – согласился Тишкин. Но, попробовав его из синей колбы, заметил со вздохом: – Эдакого много не выпьешь, Лукерья.
В эту секунду за наружной дверью послышались шум, глухие удары и жестяной грохот, – видимо, упал верный Вася…
– Беги, я узнай почерк Лура! – воскликнула Эйлурия, открывая потайную дверцу за шкафом.
Прихватив со стола колбу с субстратом, Тишкин шагнул в тайник. Дверь снаружи распахнулась, и в комнату вбежал Лур, держа что-то под мантией. Дикий взгляд его уперся в Эйлурию.
– Ты должна быть невидима! – закричал он и, ослепленный ее светоносной шеей и грудью, прикрыл свои глаза тощей ладонью, точно от пламени доменной печи. – Закройся! Закрой хоть ноги! Почему ты видима?
Эйлурия всплеснула тонкими, как фиалка, руками:
– Почему? А ты посчитай, рассчитай, вычисли причину, ходячий арифмометр!
– И вычислю! – закричал Лур и вытащил из-под мантии портативную электронно-вычислительную машину.
Он включил машину; она заработала с таким напряжением, что от нее полетели искры и болты. На табло вспыхнула надпись:
«Эйлюрия лубит Ефима Тишкина. Бедный, бедный Лурик!»
Лур отбросил машину и сказал со стоном:
– Эйлурия, вечерняя звезда моего утра, любит какого-то пожарника с гармошкой! Это нонсенс!
Неожиданно из соседней комнаты выплыл пиджак Тишкина, который бережно несли несчастные невидимки.
Лур выхватил у них пиджак, швырнул на пол и начал топтать, выкрикивая:
– Нонсенс, нонсенс!
И тогда из-за шкафа вышел Тишкин в рубашке-ковбойке.
– Подними вещь, химик, – сказал он сердито. – Твой нонсенс не придет, не зови. И доставай-ка ящичек из-под своей попоны!
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ПРЕДЫДУЩИХ ЧАСТЕЙ. ОПУБЛИКОВАННЫХ В №№ 2, 5 и 7.
Пришелец Глоус прилетает на Землю с планеты Рюм и остается жить в колхозе, так как он полюбил простую женщину Дашу. Глоус похож на ее бывшего мужа Ефима Тишкина. С планеты Рюм прилетают за Глоусом два высших бессмертных существа: Лур и Марзук. По ошибке они хватают не Глоуса, а Тишкина. Оказавшись на планете Рюм, Тишкин знакомится с бывшей супругой Лура.