– Этот опилочный ростбиф прямо из химического отдела? – фыркнул он. – Восхитительных размеров и непередаваемого запаха. Вопрос заключается в том, такое ли количество усилий было затрачено на то, чтобы сделать опилки из деревьев покидаемой планеты такими же питательными, как те опилки, что мы захватили с собой? – он поднял голову. – Ладно, не отвечайте… Я не желаю быть разочарованным в деятельности отдела, возглавляемого мистером Кентом, хотя мне и не нравится его облик и поведение. Видите ли, я обратился к нему за помощью, а он велел мне позвонить чему через десять лет. Вероятно, он забыл о выборах. Кроме того, у него хватило наглости назначить собрание на то же время, когда я собирался прочитать лекцию о некзиализме. – Эллиот принялся за еду. – Что до меня, так я считаю, что нет такого собрания, которое было бы важнее этой лекции. Я собирался обсудить вопросы, касающиеся каждого из нас, и тебя в том числе.
Лицо Денисона пылало, голос стал резким.
– Послушай, Эл, ты не можешь выступить против человека, которого даже толком не знаешь. Кент из числа тех людей, которые не забывают своих друзей.
– Я бы сказал, что он обладает особым чувством излечения тех людей, которых не любит, – проговорил Гросвенор и нетерпеливо пожал плечами. – По моему мнению, Кент несет в себе все черты, пагубные для нашей цивилизации. Согласно теории Корти о цикличности истории, мы находимся на "нижней" стадии своей культуры. В один из ближайших дней я попрошу его разъяснить мне этот вопрос поподробнее. Я уверен в том, что Кент, как кандидатура кандидата-демократа, является худшим представителем подобного периода.
Гросвенор хотел было добавить, что находится на борту именно для того, чтобы противостоять таким конфликтам, но это, конечно, было невозможным. Именно подобный разнобой и явился причиной бедствий многих экспедиций.
Как результат этого, все корабли, о чем большинству даже было неизвестно, сделались базой социологических экспериментов: дебаты, выборы, раскол команды – эти и другие многочисленные приемы использовались в надежде на то, что экспансивность людей сделает их пребывание в космосе менее дорогостоящим.
По лицу Деннисона блуждала улыбка.
– Послушайте этого молодого философа, – сказал он и добавил строгим голосом: – Голосуй за Кента, если понимаешь, что для тебя хорошо, а что плохо.
Чтобы дать ему остыть, Гросвенор перешел на шутливый тон:
– Что же он сделает? Уменьшит мою долю опилок? А, может, я сам желаю стать директором? Давайте голосовать за тех, кто моложе тридцати пяти. В конце концов, мы превосходим пожилых в пропорции три или четыре к одному. Демократия требует, чтобы мы сотрудничали на основе соотношения меньшинства к большинству.
Деннисон, казалось, пришел в себя.
– Ты совершаешь серьезную ошибку, Эл, и скоро в этом убедишься.
Остальная часть обеда прошла в молчании. За пять минут до 15:00 следующего вечера, Гросвенор почувствовал, что его затея с лекцией потерпела неудачу, и это его расстроило. Он понимал, что Кент мог запретить своим последователям пойти на лекцию, которую должен был читать человек, не поддерживающий его. Но если даже под контролем шефа химического отдела находилось большинство, все-таки оставалось еще несколько сот человек, влияния на которых он не имел. Гросвенор не мог не вспомнить того, что сказал ему директор института накануне отъезда:
– Работа, которую тебе предстоит вести на борту "Космической Гончей", будет тяжелой. Некзиализм – абсолютно новый подход к познанию и взаимодействию наук. Пожилые будут бороться с ним, повинуясь лишь инстинкту. Молодые, если они уже прошли курс обычным методом, автоматически займут враждебную позицию ко всему, что утверждает, что их только приобретенные знания уже старомодны. Тебе самому придется использовать на практике то, чему ты научился теоретически, хотя в твоем случае подобный переход тоже является частью твоего обучения. Прежде всего помни, что человеку, который прав, в критических ситуациях бывает достаточно положиться на свой слух.
В 16:00 Гросвенор прошел к доске объявлений и изменил время лекции на 17:00. В 17:00 он изменил его на 18:00, а еще позже – на 19:00.
"Скоро они освободятся, – сказал он себе. – Политические собрания не должны длиться вечно, а остальные лекции – дело двух-трех часов".
За пять минут до 19:00 он услышал в коридоре легкие шаги двух человек. Наступила тишина, когда они остановились возле открытой двери, ведущей в его отдел, и один из них сказал:
– Все верно, здесь.
Затем они рассмеялись без видимой причины и через минуту вошли. Поколебавшись, Гросвенор приветливо кивнул молодым людям. С первого дня путешествия он поставил перед собой задачу – научиться разбираться в людях по голосам, лицам, именам и узнавать о них как можно больше. Людей было так много, что он еще не закончил эту работу, но этих двоих он помнил. Оба были из химического отдела.
Гросвенор осторожно наблюдал за тем, как они оглядывались и рассматривали выставленные на обозрение машины-учителя. Казалось, они были удивлены, хотя и старались не подавать вида. Наконец, оба устроились в креслах, и один из них с несколько подчеркнутой вежливостью спросил:
– Когда начнется лекция, мистер Гросвенор?
Гросвенор взглянул на часы и сообщил:
– Через несколько минут.
За это время пришло еще восемь человек. Это весьма приободрило Гросвенора после столь неважного начала, особенно потому, что одним из пришедших был Дональд Мак-Кен, глава отдела геологии. Его не беспокоил даже тот факт, что четверо из его слушателей были из химического отдела. Он углубился в лекцию об условных рефлексах и рассказал о том, что было сделано в этой области, начиная от Павлова и кончая днями, когда был заложен краеугольный камень некзиализма.
Затем к нему подошел Мак-Кен и проговорил:
– Я заметил, что часть оборудования составляют так называемые "машины сна", которые обучают человека во сне, – он усмехнулся. – Помню, один из моих старых профессоров указывал на то, что подобным образом можно узнать все, что накоплено в разных областях науки лишь за тысячу лет. Вы не упомянули о подобном ограничении.
Гросвенор чувствовал, как серые глаза собеседника наблюдают за ним с добродушным лукавством.
– Это ограничение, – улыбнулся он, – было частично продуктом старого метода использования машин без предварительной подготовки. В наши дни "Некзиальное общество" для того, чтобы преодолеть первоначальное сопротивление, использует гипноз и психотерапию. Например, мне при проверке сказали, что для меня является нормальным включение машины лишь на пять минут за два часа сна.
– У вас очень низкая толерантность, – заметил Мак-Кен. – Моя была три минуты на полчаса.
– Но вы на нее согласились, не так ли?
– А что бы вы сделали?
Гросвенор улыбнулся.
– Сам я не сделал ничего. Меня обучали различными методами до тех пор, пока я не научился восьмичасовому сну при непрерывно работающей аппаратуре. Процесс поддерживался некоторыми другими приспособлениями.
Последнюю фразу геолог проигнорировал и удивленно воскликнул:
– Полных восемь часов?!
– Полных, – подтвердил Гросвенор.
Его собеседник, казалось, обдумывал услышанное.
– И все же, – сказал он, наконец, – это служит дополнением к первоначальному утверждению. Существует немало людей, которые даже при отсутствии специальных условий могут не просыпаясь забирать пять минут из каждой четверти часа.
Гросвенор раздумчиво проговорил, внимательно наблюдая за реакцией собеседника:
– Но информацию придется повторить много раз, – по ошеломленному выражению лица Мак-Кена он понял, что его слова угодили в цель. – Конечно, сэр, вы обладаете способностью видеть и слышать что-то единожды и никогда не забывать. И все же, часто то, что оставило достаточно глубокий след, постепенно настолько стирается в воспоминании, что по истечении времени даже невозможно вспомнить, где ты об этом слышал. И этому есть свои причины. "Некзиальное общество" установило, в чем они заключаются.
Мак-Кен ничего не ответил. Он размышлял, поджав губы. Гросвенор бросил через его плечо взгляд на четверку из химического отдела, которые собрались группой у двери в коридор. Они тихо о чем-то шептались. Он отвел от них взгляд и обратился к геологу:
– Вначале был такой период, когда я считал, что нагрузка для меня слишком велика. Я, как вы понимаете, говорю не о машинах сна. При правильном обращении на их долю приходится только около десяти процентов.
Мак-Кен качнул головой.
– Эти цифры меня просто ошеломили. Полагаю, что вы добивались самых высоких процентов запоминания при просмотре тех небольших фильмов, где кадр держится не больше доли секунды.
– Мы смотрели эти фильмы по три часа в день, но они составляли лишь сорок пять процентов от общего курса тренировки. Секрет кроется в скорости и в частоте повторения.
– Вся наука за один присест! – изумился Мак-Кен. – Да, это единственное, что можно назвать полным обучением.
– Это лишь один из аспектов. Мы используем при обучении все органы чувств. В процессе усвоения у нас участвуют и пальцы, и уши, и глаза, даже запах и вкус имеют значение.
Мак-Кен снова замолчал, нахмурившись. Гросвенор заметил, что молодые люди вышли, наконец, из помещения. Из коридора донесся приглушенный смех. Казалось, это вывело Мак-Кена из оцепенения. Геолог протянул Гросвенору руку и сказал:
– Как насчет того, чтобы зайти на днях ко мне в отдел? Вероятно, нам удастся разработать метод совмещения ваших всеобъемлющих знаний с нашей работой на местности. Мы сможем применить его, когда приземлимся на другой планете.