Подойдя на следующее утро к двери своего отдела Гросвенор с удивлением отметил, что она открыта. Яркий луч света бил из нее в тускло освещенный коридор. Он поспешил вперед и застыл в дверях, пораженный.
С первого же взгляда он увидел семерых химиков. Двое из них были вчера на его лекции. В комнате стояло много приборов и целая система трубок для насыщения чанов химикалиями. Гросвенор вспомнил, как вели себя химики на его лекции. Весь напрягшись он вошел в комнату, со страхом думая о том, что могло случиться с его оборудованием. Эту первую комнату он использовал как общий отдел. В ней, как правило, находилось несколько аппаратов, но в целом она была предназначена для того, чтобы давать групповой инструктаж.
В оставшихся четырех комнатах находилось особое оборудование. Сквозь открытую дверь, ведущую в его кино– и звуковую студию, Гросвенор обнаружил, что и вторая комната тоже занята. Он был настолько поражен, что не мог сказать и слова. Не обращая внимания на присутствующих, он прошел через комнату и зашел по очереди в каждую из четырех специальных секций. Три из них были заняты оккупантами-химиками. Четвертая секция с ее хитроумной техникой и смежная с ней кладовая, были целы и невредимы. Из четвертой секции дверь вела в маленький коридор. Гросвенор мрачно подумал о том, что впредь она будет служить входом в его отдел.
Но он все же продолжал сдерживать охвативший его гнев. Он взвесил все возможности, вытекающие из сложившейся ситуации. От него, конечно, ожидали, что он побежит к Мортону с протестом. Каким-то образом Кент будет пытаться обернуть это на выборах в свою пользу. Пока Гросвенор не понимал, каким именно образом, но Кент, очевидно, считал, что произойдет именно так. Гросвенор медленно вернулся в первую комнату – свою аудиторию. Лишь теперь он заметил, что чаны были машинами для производства пищи. Умно… Дело обернули таким образом, как будто площадь, которая раньше не служила полезному делу, теперь отобрана, чтобы ему служить. Подобная злобная предусмотрительность была чужда его прямому характеру. Причина подобного поступка казалось весьма ясной. Кент невзлюбил его… Высказавшись против выборов Кента – факт, который вполне мог стать известным – он еще более усилил эту неприязнь. По мстительности шефа химического отдела были еще более видны его отрицательные качества. Но если верно взяться за дело, это можно использовать против него. Эффект бумеранга…
Гросвенору показалось, что он сможет повести себя таким образом, чтобы Кент ничего не выиграл от своего вторжения.
Он подошел к одному из химиков и сказал:
– Я прошу вас привлечь внимание своих товарищей и передать им, что я рад продолжить образование штата химического отдела и что я надеюсь, что никто не будет возражать против обучения во время работы.
И он сразу отошел, не дожидаясь ответа. Оглянувшись, он обнаружил, что химик, широко открыв глаза, смотрит ему вслед. Гросвенор подавил улыбку. Входя в заставленную техникой комнату, он чувствовал себя почти спокойным. Теперь, по крайней мере, он оказался в такой ситуации, когда мог применить некоторые из имеющихся в его запасе методов обучения. Поскольку передвижные шкафы и прочее оборудование находилось теперь на гораздо меньшей площади, чем ранее, ему пришлось потратить некоторое время на поиски необходимого ему гипнотического газа. Он провел почти полчаса, прилаживая глушитель к выпускному отверстию с тем, чтобы сжатое внутри вещество не издавало при выходе свистящего звука. Гросвенор отнес канистру во вторую комнату. Затем от отпер стенной шкаф с решетчатой дверью, поставил канистру внутрь, пустил газ и быстро запер дверцу.
Слабый запах газа смешался с идущим от чанов запахом химикалий. Тихонько насвистывая, Гросвенор двинулся через комнату и был остановлен младшим начальником, одним из тех, кто присутствовал накануне вечером на его лекции.
– Какого черта вы тут делаете?
Гросвенор холодно улыбнулся нахалу.
– Через минуту вы вряд ли станете обращать на это внимание. Это часть моей образовательной программы для вашего штата.
– А кто это вас просил об образовательной программе?
– Как, мистер Мэлден, – произнес Гросвенор симулируя удивление, – что же еще вы могли бы делать в моем отделе? – он рассмеялся. – Я просто пошутил над вами – это дезодорант. Я не хочу, чтобы комнаты пропахли посторонними запахами.
Гросвенор отошел, не дожидаясь ответа, и остановился у стены, наблюдая за реакцией людей на газ. Их было пятнадцать. Он мог ожидать пять благоприятных результатов и пять частично благоприятных. Существовали способы, с помощью которых можно было определить реакцию каждого. После нескольких минут пристального наблюдения он подошел к одному из химиков тихим, но твердым голосом сказал:
– Через пять минут приходите в ванную, и я кое-что вам дам. Не забудьте!
Гросвенор вернулся к двери, соединявшей вторую комнату с кинозалом. Обернувшись, он увидел, что Мэлден подошел к тому человеку и что-то спросил. Химик в явном изумлении покачал головой.
В голосе Мэлдена прозвучали ярость и недоумение:
– То есть как это не говорил? Я сам видел, что говорил.
Химик разозлился.
– Я ничего не слышал!
Если спор и продолжался, то Гросвенор этого не видел и не слышал. Краешком глаза он заметил, что один из молодых людей в соседней комнате проявляет признаки готовности к реакции. Он как бы случайно подошел к нему и проговорил то же самое, что и в первый раз, но с одной разницей – вместо пяти минут он назвал пятнадцать. Из всех мужчин шестеро пришли к такому состоянию, которое Гросвенор считал необходимым для выполнения своего плана. Из оставшихся девяти трое, включая Мэлдена, выказывали сдержанную реакцию. Последнюю группу Гросвенор оставил в покое. На данной стадии он нуждался в практической уверенности. Чуть позже он попробует на остальных другие методы. Он терпеливо ждал, когда первый объект его эксперимента войдет в ванную. Улыбнувшись ему, он сказал:
– Вы видели когда-нибудь что-то подобное? – Эллиот протянул химику крошечный наушник с кромкой для прикрепления его внутри уха.
Человек взял крошечное приспособление и удивленно покачал головой.
– Что это? – спросил он.
Гросвенор приказал:
– Повернитесь вот так, и я прикреплю его к вашему уху, – поскольку испытуемый повиновался без дальнейших рассуждении, Гросвенор продолжал: – Вы заметили, что внешняя часть имеет окраску тела? Если кто-то обратит на вас внимание, вы можете сказать, что это слуховой усилитель. – Он закончил работу и отошел в сторону. – Через минуту-другую вы даже не будете знать, что он здесь. Вы не будете его ощущать.
Химик, казалось, заинтересовался.
– Сейчас я его едва чувствую. А что это?
– Это радио, – Гросвенор подчеркивал каждое слово. – Но вы не будете слышать ни одного из произнесенных по нему слов. Они будут направлены непосредственно в ваше сознание. Вы можете слышать то, что вам будут говорить другие люди. Вы сможете поддерживать разговор, собственно, вы будете заниматься своими обычными делами, совершенно не думая о том, что с вами происходит нечто необычное. Вы просто об этом забудете.
– Нет, вы только представьте себе! – чему-то удивился химик и вышел, покачивая головой.
Через несколько минут появился второй человек, потом, каждый в свою очередь, явились оставшиеся четверо, каждый под глубоким гипнозом. Гросвенор снабдил их всех аналогичными приборами.
Потихоньку напевая, он достал другой гипнотический газ, поместил его в канистру и спрятал в одном из шкафов. На этот раз Мэлден и четверо остальных оказались под сильным воздействием. Из оставшихся двое выказывали сдержанную реакцию, еще один – находившийся под слабым воздействием первого газа – казалось, полностью вышел из этого состояния, и еще один вообще не выказывал никаких признаков нахождения под воздействием газа.
Гросвенор решил удовлетвориться одиннадцатью из пятнадцати. Сведения, полученные Кентом от вернувшихся в отдел химиков, должны были явиться для него неприятным сюрпризом. Тем не менее, до окончательной победы было еще далеко. Она, вероятно, была недостижима иным путем, кроме как прямой атакой на самого Кента.
Гросвенор быстро приготовил магнитофонную запись для экспериментальной передачи по портативным приемникам. Включив ее, он принялся обходить людей и наблюдать за их реакцией. Четверо индивидов казались чем-то обеспокоенными. Гросвенор приблизился к одному из них, который непрерывно тряс головой.
– В чем дело? – осведомился он.
– Я все время слышу голос. Смешно! – человек грустно рассмеялся.
– Громкий? – это был не совсем тот вопрос, которого мог ожидать обеспокоенный человек, но Гросвенор задал его намеренно.
– Нет, далекий, он уходит, а потом…
– Он уйдет совсем, – успокаивающий голос Гросвенора благотворно действовал на человека. – Вы не знаете, каким чувствительным бывает мозг. Я уверен, что сейчас, после того, как он привлек к себе ваше внимание и заставил меня разговаривать с вами, голос исчезнет совсем.
Человек повертел головой туда-сюда, прислушиваясь. Затем он удивленно взглянул на Гросвенора.
– Исчез… – он выпрямился и с облегчением вздохнул. – Это заставило меня немного поволноваться.
Из остальной тройки двоих удалось успокоить сравнительно легко. Но последний, даже после дополнительного внушения, продолжал слышать голос. В конце концов, Гросвенор отвел его в сторону и незаметно вытащил крошечный приемник. Вероятно, этот человек нуждался в более тщательной подготовке"
С остальными Гросвенор обменялся несколькими короткими фразами. Удовлетворенный, он возвратился в комнату с аппаратурой и установил серию записей таким образом, чтобы они воспроизводились по три минуты из пятнадцати. Снова пройдя во вторую комнату, он осмотрелся. Все было в порядке. Он решил, что вполне может оставить этих людей наедине с их работой. Выйдя в коридор, он направился к лифту. Через несколько минут он вошел в математический отдел и спросил Мортона. К удивлению Эллиота, его сразу же пропустили.
Он нашел Мортона удобно сидящим в кресле за огромным столом. Математик указал ему на стул, и Гросвенор сел. Он впервые находился в кабинете Мортона и сейчас с любопытством смотрел по сторонам. Комната была большой, и одну из ее стен занимал большой экран. В данный момент он отображал пространство под таким углом, что огромная кружащаяся Галактика, на фоне которой Солнце было лишь крошечной пылинкой, была видна вся целиком, как на блюдце. Она была достаточно близко, чтобы можно было разглядеть отдельные из множества звезд, и достаточно далеко, чтобы все они вместе давали впечатление единой россыпи бриллиантов.
В поле зрения находились также несколько созвездий, которые, хотя и находились за границей галактики, кружились вместе с ней в пространстве. Вид их напомнил Гросвенору, что "Космическая Гончая" проходила сейчас рядом с одним из мелких созвездий.
Когда ритуал обычных приветственных фраз был закончен, он спросил:
– Еще не решили, будем ли мы останавливаться у одного из этих созвездий?
– Решение – против остановки, и я с этим согласен. Мы направляемся в другую галактику и пробудем там достаточно долго, – ленивым движением директор шагнул вперед, взял со стола бумагу и резко спросил: – Я слышал, что вашу территорию оккупировали?