— Вот мы и встретились, — довольно сказал он, и тёмная материя будто вспыхнула вокруг него.
— Я… — голос, словно чужой, вырвался из горла и… на самом деле не знаю, что делать. Я в ступоре.
— Ты мне должна его отдать, — он указал когтистым пальцем на мою грудь, в центре которой, внезапно засветился кристалл.
— Ещё чего! — прикрыв свечение руками от его цепкого взгляда, ощетинилась я, пятясь назад.
— Надоела, — фыркнул он, и щёлкнул пальцами.
В каких-то несколько миллисекунд, моё тело успело пережить несколько трансформаций. От полной парализации, холода и жара, лишения дара речи до резкого прыжка вперёд с диким рёвом.
Не знаю, что на меня нашло, и о чём я думала в тот миг, но я запомнила его офигевшие, ярко-зеленые глаза.
Орголиус уже не улыбался.
Внутри меня клокотало неизведанное чувство ярости. От меня шло яркое свечение, что оттесняло его тьму, а тело горело огнём. В голове было пусто. Ни одной мысли, а только жажда не упустить его. Словно сработал спусковой крючок мышеловки.
В это мгновение жертвой был он, а не я! Внутри всё кипело, как у охотника за добычей. Неизведанная внутренняя команда схватить его, затмила всё мысли. По идее, бежать нужно, но моё сознание решило иначе, а тело уже выполнило команду.
Я схватилась за его руку, когда он внезапно оттолкнул меня назад, и грозно крикнул: «Прочь!».
Это мне-то? Сам сюда заявился!
Упав на пол от резкого толчка в грудь, я ощутила в своих руках вибрирующий холодной энергией тёмный кусок материи. Орголиус на глазах таял в воздухе, и сморгнув его исчезнувшую в пространстве фигуру, меня нереально затрясло.
Последнее, что я увидела, как он ошарашенно глядел на свою бледную руку из-под черного одеяния. А в моих руках, оказалась перчатка из плотной материи с металлическими наконечниками.
Отшвырнув её от себя, я попыталась встать, но тут же упала обратно на пол. Ноги совсем не слушались, просто онемели. Комната подозрительно покосилась и закружилась перед глазами. До слуха донеслось тихое постукивание. Перчатка… она ползла по полу, постукивая наконечниками.
Все силы внезапно куда-то исчезли, что я еле оперлась на руки, и рухнула обратно на пол. Что за чертовщина? Хотела позвать на помощь, но и этого не вышло. Голос еле слышно. Что это со мной?
Перчатка, словно паук, неспешно подбиралась ко мне. Ну, вот…
Как вдруг, её сверху накрыли стеклянным колпаком, а меня кто-то поднял на руки.
— Что произошло?! — встревоженно заглядывая в моё лицо, спросил Январь.
— Дай её мне, — прозвучал где-то в стороне приказ Гелиодора.
Оказавшись в руках волшебника, мне мгновенно стало легче. Он стянул с моей руки едва заметную материю, что начала вплетаться в кожу. Живая материя, капризно извивалась в его руках и была заточена в светящуюся сферу до выяснения обстоятельств.
— Это был он, — наконец вымолвила я, радуясь, что голос вновь вернулся ко мне.
— Кто? — спросил Январь.
— Орголиус, — ответил за меня Гелиодор.
— Но, как?! — глаза Января вспыхнули ледяным огнём.
— Это дело рук Эйфирии, — ответил Гелиодор.
— Нам срочно нужно уходить! Спрятать Лину подальше от этой темной твари! Да я его разорву на куски! Как он посмел! — беспокойно расхаживая по комнате, негодовал светловолосый месяц. От него веяло морозом, что я буквально ощущала покалывание на щеках.
— Нет, Январь. Сейчас ей нужен отдых. Она не выдержит нагрузки следующего кристалла, — заключил Гелиодор.
— Но… — остановился взбешённый месяц и непонимающе глядел на волшебника.
— Никаких противоречий. Он не вернётся, это я знаю наверняка, — уверенно сказал Гелиодор и поднявшись, отнёс меня на кровать.
— Уверен? С чего такие выводы? — прищурился Январь.
— Он слабеет. Плюс, у нас есть его вещь. Я уверен, что у нас есть время, — выпрямившись, ответил Гелиодор, пристально глядя на Января.
— Пойду, проверю охрану и скажу братьям, — сказал Январь, явно не довольный его решением.
— Вот это правильно, — кивнул волшебник, и внимательно посмотрел на меня.
— Он закричал на меня от испуга, — прошептала я.
— Орголиус? — Гелиодор слегка прищурился.
— Ага, — кивнула я.
— Он слишком много возомнил о себе. А ты, явно сильнее, чем мы думали, — он задумчиво посмотрел на перчатку, что как таракан шкреблась в стенки стеклянной колбы, окружённой магическим узором. — Это был не фантом, а он сам собственной персоной.
— Что значит не фантом?
— Орголиус многолик и умеет посылать свои отражения в различные миры. Ему не нужно являться самому. Даже тогда, в городе Мира, было отражение. Но сегодня он явился собственной персоной.
— Это плохо?
— Не знаю, — задумчиво потерев подбородок, ответил он. — Но раньше, такого не было.
— Ты сказал, что он слабеет. Но, разве будет он так рисковать, и являться собственной персоной? Это как-то не логично.
— Согласен. Но, ты плохо знаешь Орголиуса.
— А ты, хорошо? — от моего вопроса, глаза Гелиодора вспыхнули не то яростью, не то стыдом.
— Лина! — в комнату вихрем влетел Октябрь.
— Тише! Не сбей колбу с перчатки, — рявкнул Гелиодор.
— Что произошло?! Как ты, Лина? Тебе плохо? — из Октября, как из автомата сыпались вопросы, а глаза встревоженно горели.
— Ты опоздал. Оставил девушку в опасности, думая о своих проблемах, — раздражённо ответил Гелиодор, и Октябрь напыжился, не ожидав такой резкости.
— Я не… я виноват… так, что случилось? — выдержав пристальный взгляд, наконец-то выдохнул он.
— А случилось так, что тёмный владыка чуть не утащил наше главное сокровище и надежду, — Гелиодор явно хотел помучить Октября, и это у него получалось отлично. Глаза парня менялись, выражая самые разные эмоции от гнева до глубокого стыда. Он варился в этих эмоциях, что я даже на мгновение забыла свои обиды и его слова в саду.
— Я буду рядом! — ударив себя в грудь кулаком, выпалил он. Шоколадные волосы упали на лицо, что с вызовом напряглось. — Теперь ни на шаг не отойду от тебя. Ни за что не позволю, чтобы этот демон прикоснулся к тебе!
— Притормози, мачо. Боюсь, что твоя помощь уже не актуальна, — резко остудил его пыл Гелиодор.
Октябрь едва не задохнулся от возмущения. Да что там, даже я обалдела, как он его осадил. Внутри уже поселилась надежда, что вот теперь он действительно будет рядом и у нас будет возможность всё обсудить. Это был бы его долг, охранять меня, а я могла бы пообижаться. Эх, какой был шанс.
— Я должен быть рядом! — настаивал Октябрь, чем удивил после короткой паузы.
— Зачем? — прищурился Гелиодор. — Хочешь, чтобы ей стало ещё хуже? Что ты ей дашь? Боль? Нет, так не пойдёт, — он покачал головой. — Охраной займусь я и Январь.
— Январь?! Почему он? — опешил Октябрь.
— Потому что я ему доверяю, — отрезал Гелиодор.
— Не тебе решать, — процедил Октябрь.
Так, что-то я не уловила момент, когда всё стало накаляться. Они перегибают.
— И не тебе, — строго ответил Гелиодор.
— Пусть остаётся, — дотронувшись до руки Гелиодора, сказала я, надеясь, что он позволит.
— Уверена в своём решении? — он изогнул бровь, покосившись на Октября, как на предателя.
Нет, он уже переигрывает. Или он не играет?
— Да, я, правда, хочу, чтобы он остался, — прошептала я, и лицо Гелиодора скривилось, будто я сказала что-то неприличное.
— Воля твоя, светоч, — заключил он, и кивнул головой в знак одобрения. — Я буду рядом, только позови.
— Я тоже буду рядом, — смерил его взглядом Октябрь.
— В тебе я больше не уверен, а вот она… впрочем, считаю, что ты не заслуживаешь того отношения, что исходит от неё, — встав напротив него, Гелиодор пристально заглянул ему в глаза, будто хотел что-то разглядеть.
Молчаливый зрительный контакт длился с минуту, которая показалась бесконечно длинной. Чего это волшебник так разошёлся?
— В тебе говорит обида, — выдержав его взгляд, вымолвил Октябрь с некоторым сожалением, на что Гелиодор лишь усмехнулся, и вышел из комнаты, прихватив с собой перчатку и материю.
Не нравится мне всё это. Какая муха его укусила? Не похож на себя. Хотя, что я хочу? Во мне говорит эгоизм. Он страдает, это факт. А тут мы с Октябрём.
Чувствуя смятение, задумавшись, теребила ткань покрывала, как вдруг на руку легла тёплая ладонь. Янтарные глаза вернули меня в реальность.
— Прости меня, — тихо сказал Октябрь, присев на корточки напротив меня. — Я совершил ошибку, оставив тебя одну.
Нежно поглаживая запястье, он смотрел в мои глаза, ожидая ответа.
Что сейчас творилось внутри сложно описать. Я была готова броситься в его объятья, но он их не предлагал, а лишь просил прощения. В то же время, наряду с этим чувством, шло другое, которое требовало дистанции. Оно, как учитель с указкой, напоминало фрагмент его последних слов в саду.
Не обольщайся, ведь он всего лишь чувствует свою вину. Просто он добрый, но уже ясно дал понять, что продолжения не будет. Или будет? Моя бессмертная надежда, уперто топала ножкой.
— Лина? — вопросительно глядя на меня, спросил Октябрь, что я встрепенулась, смахнув пелену задумчивости.
— Знаю, что сейчас не время, но что будет дальше? — спросила прямо, не оставляя ни себе, ни ему шанса потянуть время.
— Будем беречь тебя, пока ты не оправишься после встряски, — его зрачки сузились, а радужка стала тусклее, напоминая деревянную смолу.
— Я о нас спрашиваю, и хочу, чтобы ты сейчас ответил мне правду. Мне очень нужно знать, что дальше, понимаешь? — отчего-то стало стыдно, что я тяну слова из парня, но иначе, я не узнаю ответа. А ждать и огорчаться не хочу.
— Послушай, — он взял обе мои руки в свои ладони и, облизнув пересохшие губы, внимательно посмотрел мне в глаза. На самом деле, сейчас он видел намного больше. Моя обнаженная душа, ожидала его ответа, сотрясаясь от волнения. — Мы… нам… нельзя, — долго подбирая слова, наконец, заключил он.
— Уходи, — в этот момент, кажется, я услышала внутренний треск разрушенных надежд.
— Что? Нет, я не уйду, — он крепче сжал мои руки в своих ладонях.
— Я сказала, уходи! — резко выдернув руки, я вскочила с кровати и хотела обойти его и распахнуть дверь, но он перехватил меня за талию, прижав к себе.
— Все ошибаются, — прошептал он мне в ухо, сжимая в своих объятьях. — Но, порой, ошибки дорого обходятся. Ты хочешь знать, что я чувствую? Страдаю ли я так же как ты? — взяв меня за подбородок, он пристально смотрел мне в глаза. Его зрачки сейчас практически заполняли всю радужку.
— Хочу! — выпалила я ему в лицо.
— Что ж, гляди, — он расстегнул пуговицы своего одеяния, и взяв мою руку приложил к груди.
Ахнув от неожиданности, хотела убрать её, но он крепко держал. Внезапно, я провалилась в вихрь, ощутив нестерпимую тоску и муку. Она была не моя, но окружала пространство вокруг.
— Это ты хотела увидеть? Думаешь, что я умею выключать наваждение? Я готов отдать тебе всё, но должен сохранять равновесие. Как же ты не понимаешь?
— Тогда зачем ты это показываешь мне? Так ещё хуже. Уж лучше бы всё закончилось в саду, но ты решил всё усугубить, — попытавшись убрать руку из его крепкой хватки. — Лучше уходи.
— Глупая, я никуда не уйду. Теперь никогда. Ведь стоит мне отвернуться, и на тебя начинается охота. Тебе придется терпеть меня, ведь мой долг, защищать тебя, — практически в губы, промолвил он. Его глаза выглядели как затмение. Манящие, гипнотические и такие… неземные.
— И всё же, я решила, что лучше будет, если меня будет охранять Январь, — зачем-то сказала я, и он вспыхнул. В глазах произошел ядерный взрыв.
— Когда это ты так решила, м-м-м? — сдвинув брови, крепче сжимая меня в своих руках, что мне уже дышать нечем, вопрошал он.
— Отпусти, — выдохнула я, не в силах больше так близко находиться с ним.
— Не-е-ет, — хрипло прозвучал его голос в мои губы.
Тёплый шоколад неги, разлился по венам. Он целовал меня, не выпуская из своих рук. Голова кружилась от эмоций, что смешивались во взрывной коктейль. Казалось, опора под ногами исчезла, и я лечу.
Как просто, одним поцелуем вернуть крылья.
Он любит меня. В этом нет сомнений. Внутри щекотно от радости, что чешется душа. И мне так хорошо, и одновременно страшно, что потеряю это всё, что только обрела. Крепче прижимаясь уже сама к Октябрю, вдыхала его аромат, что успокаивал и будоражил одновременно. А он гладил меня по волосам, шепча, что теперь всё будет иначе. Но страх сомнения, как снайпер, сидел в засаде, пристально глядя в прицел. Почему же всё так сложно?