Братья-месяцы бросились разнимать волшебных котов, что дрались совсем как уличные земные. Правда один из них пытался всё время телепортироваться, но ничего не выходило, и он мигал как светофор.
— Не сбежишь от меня-я-я! — был слышен крик Гелиодора. — Пустите! Не трогайте! Дайте мне закончить!
Он шипел и извивался в руках Ноября с Январем, в то время как Апрель и Февраль, схватили другого кота. Наш Гелиодор, стал больше от ярости, и не уступал в размерах своему сопернику.
— Я тебя насквозь вижу! Ты же действуешь как обычно! Поэтому тебя сюда и сослали, чтобы ты подумал о своём поведении! А ты всё такой же ушлый! Тьфу! — орал Гелиодор.
— Ты не достоин её любви! Ты самовлюблённый кусок материи! — орал в ответ кот.
— Теперь никто не достоин! Всё! Нет её больше! Нет! — стремительно уменьшаясь в размерах, орал Гелиодор.
— Что ты сказал?! Я не понял! Что с ней?! — став абсолютно белым, завопил кот.
— Нет её… она пропала в коридоре миров… заточённая в камень… — горестно ответил Гелиодор и совсем поник.
— Это ты с ней сделал?! Чудовище! Да я тебя на клочки порву! — заорал кот, порываясь в бой, но на этот раз братья применили магию и заключили его под небольшой купол.
Кот пытался бороться, но мы смогли достучаться до него и рассказали, что произошло. О том, как Эйфирия предала нас, поставила под угрозу жизнь волшебного народа и чуть не лишила возможности на спасение другие миры.
— Если бы она выбрала меня, то этого не произошло бы, — мрачно сказал кот, выслушав наш рассказ.
— Если бы, да кабы! Выбор уже сделан… — сказал Гелиодор.
— Так ты нам поможешь? — мной вновь был задан вопрос коту.
— Я бы рад, но единственное, что может снять чары, утеряно в тёмной бездне коридора миров. Он сам виноват в этом, и ему теперь с этим жить, — ответил кот.
— Но, ведь в книге было написано, что ты знаешь рецепт, как снять заклятье. Ты сам писал эту книгу, там твоя печать…
— Это работает в рядовых случаях, но не в его. Он сам себя заколдовал. Свобода воли! А у меня рецепты от нарушающих кон свободы. Ясно? — раздражённо дёргая усами, ответил кот.
— Что же это получается, мы зря пришли сюда? — чувствуя, как ускользает нить надежды, спросила кота, хотя уже был ясен ответ.
— Получается так, — хмыкнул он, печально глядя сквозь купол.
— А с лебером Сириусом помочь сможешь? — это был последний вопрос, который я надеялась решить.
— Ты же сама сказала, что он ускакал за своей любовью. Он будет с ней при любых обстоятельствах, даже если ты найдёшь его, он не бросит её. Эти существа слишком верные. Поэтому, оставь это дело и займись поисками Кристаллов Вселенной. Может быть тогда, все мы спасёмся и обретём счастье, — тихо сказал кот, а затем добавил: — А теперь выпустите меня, и проваливайте. Мне здесь ещё порядок наводить!
Делать нечего. Он прав. Обидно признать, что все старания пошли насмарку. Братья-месяцы убрали купол, и кот исчез, даже не прощаясь. Ну, а мы, отправились обратно к месту, из которого вошли сюда. Никто не решался обсудить наш провал. Каждый думал молча, пока шёл по серебряной дорожке назад в подземелья Игмеральда. На подходе к выходу, пасть Мирового Змея плавно раскрылась, выпуская нас наружу.
Там нас взволнованно встретили Исгерфер и Айталлири, но рассказывать им ничего не хотелось. Настроение у всех было ниже плинтуса.
— Ну? Получилось? — в нетерпении спросил Исгерфер.
— Кот ничего не знает, — холодно ответил Январь.
— О-о-рдрун лие-о-о-р-р, — сказал Змей, сомкнув челюсти.
— Что он говорит? — спросила я.
— Он сожалеет, что вы не нашли ответа, — перевела Айталлири, и поклонилась Змею.
— Неужели у нас не осталось вариантов? — буквально опустив руки, сокрушалась я.
— Ё-ё-рдрун Алатырь, — вновь сказал Змей, обдав нас ледяным дыханием.
— Зачем он снова говорит про чудесный остров? Он же это слово говорил, когда пригласил нас в портал, да? — спросила у жрицы, которая как-то странно смутилась что ли.
— Га-а-ра-фьёрн Алатырь! — прогудел Змей, чуть ли не по слогам.
— Кажется, я немного ошиблась в переводе, — сконфуженно сказала она, и Змей недовольно фыркнул, что нас чуть не сдуло.
Мы уставились на неё в ожидании.
— Он говорит, о своей сестре Гарафене. Она хранительница Алатырь-камня, и с его помощью можно снять заклятие с Гелиодора.
— Как же я сразу не догадался?! В преданиях сказано, что у дуба, что ни наг, ни одет, лежит ответ от всех бед! Древо, за которым ухаживает кот ни живо, ни мертво! Там должен быть вход, там Гарафена! — выпалил на одном дыхании Октябрь.
— Отлично! Давайте отправимся к ней, — обрадовалась я, но не встретила такого же энтузиазма со стороны братьев-месяцев. И жрица как-то странно смотрела на меня.
— Да, но это не лучшая идея… все, кто отправлялся к ней, назад не возвращался. Она задаёт загадки, и если на них не ответить, то гибель обеспечена. Она очень сильна и ревниво охраняет солнечный камень. Тем более, по последним преданиям, она спит. Вы готовы потревожить её сон? Я бы не рисковала, — заключила жрица.
— Так и есть, — сказал Гелиодор, — Гарафена одна из древнейших Мировых Сутей. Она хранительница духовного мирового ядра, что соединяет нас с Всевидящей матерью. Она не станет нас даже слушать. Камень Алатырь действительно может помочь, но, мы не смеем так рисковать, ведь тогда путь откроется и Орголиусу. Если он увидит, а я уверен, что он следит, то придёт конец всему. Мы не имеем права подвергать опасности сокровенное, ради низких потребностей.
— И что нам делать? — развела руками я.
— Искать другие способы. Возвращаемся в Игмеральд, — сказал, как отрезал Гелиодор.
Глядя на него, я уже не знала, что тут можно добавить. Никто не поддерживал мою идею вернуться обратно к мудрому коту на остров и попытаться найти Гарафену. Один только Змей ждал моего решения, а мне было сложно понять, стоит ли игра свеч. Вероятность того, что мы сумеем пройти путь к таинственному Алатырь-камню, мне казалась низкой. В последнее время я заметила, что братья-месяцы стали какие-то приземлённые что ли. Они ослабли морально и физически. Их магия уже не такая яркая, как была в городе Мира и на первых порах нашего пути. Рисковать их жизнями я не хотела, не ощущая гарантий успеха. Мы и так потеряли Сириуса, Эйфирию, облик Гелиодора и его магию. А я не настолько умная, чтобы отгадывать загадки древней сущности. Вероятность потерять всё была огромной.
Я повернулась к Мировому Змею, поклонилась и поблагодарила за помощь. Тоже сделали и все остальные. Для меня эта встреча уже многое значит, и ответы, которые я получила в процессе, нужно принять и переварить внутренне.
— Ла-а-горд мьёр даар гурн! Атэ-э-рэй о-о-о мьёр зу-йо-о-рл му-ру-ун! — молвил Змей и подул на нас ослепительно белым и холодным дымом.
Когда пространство прояснилось, мы стояли вновь у стены алмазов. Как вдруг я ощутила странную щекотку на руке и, взглянув на её источник, машинально попыталась стряхнуть с себя. По руке пробежала серебристая змейка, не обращая внимания на моё сопротивление, она достигла среднего пальца руки и сомкнулась на нём кольцом.
— Это подарок, — тихо и спокойно сказала Айталлири. — Он сказал: Прощай, моя светлая посланница! Прими мой скромный дар!
Я внимательно осмотрела новое украшение на руке. Змейка изящно свернулась и спала. Осторожно погладив её пальцем другой руки, дёрнулась от неожиданности. Она распахнула белые глаза, которые светились изнутри и от кольца, серебряной нитью пошло свечение. Оно разделилось на семь лучей, будто сканировали местность. А затем голова змейки развернулась в мою сторону, и прозвучал вопрос: «Выбирай путь».
— Вы слышали? Она разговаривает! — опешила я, а змейка смотрела на меня в ожидании.
— Нет, — ответил Октябрь, что стоял рядом со мной.
— Она сказала, чтобы я выбрала путь, — прошептала я, — но я пока не знаю, куда нам идти дальше, кроме как назад на поверхность Игмеральда.
Змейка сверкнула глазами и, закрыв их, вновь умостилась на пальце в спящем режиме.
— Обалдеть… вот это подарок, — не сдерживая восхищения, улыбнулась я.
— Мировой Змей подарил тебе путеводительницу. Теперь ты сможешь отыскать любое место с её помощью, — также восхищённо прошептала Айталлири с блеском в глазах.
— Не зря будили Змея, ох не зря. Ну, теперь вы можете продолжить поиски. С таким-то подарком, найти дорогу будет не трудно! — довольно потерев руки, сказал Исгерфер и в него упёрлись взгляды братьев-месяцев.
— Найти дорогу можно и это хорошо, но про лёгкость не тебе рассуждать, сидя под защитой в горе, — сказал Январь.
— Ну, ты прям сказал! — обиделся Исгерфер всплеснув руками. — Да если бы не мы! Впрочем, не важно… — он махнул рукой и пошёл в назад в коридор.
— Ну, зачем ты так с ним? — вопрошала я, глядя на Января, но тот был не приклонен. Даже не моргнул.
— Между прочим, мы потеряли тысячи огненных гномов в битве с Орголиусом, защищая земли Игмеральда! А ты… эх, — возмутилась Айталлири, важно выставив палец вверх. На её глазах застыли слёзы, и она тоже, махнув рукой, пошла за Исгерфером.
Братья-месяцы стояли как истуканы, глядя вслед уходящим гномам. Да что это с ними?
— Вы собираетесь остаться здесь? — развеяла их задумчивость, нервно топая ногой.
— Ну, чего стоите? Вы там примерзли что ли? Наш долг отвести вас наверх, и хотелось бы сделать это как можно скорее, — эхом донёсся из подземного коридора голос Айталлири.
Первыми разморозились Апрель и Сентябрь, а за ними и все остальные братья потянулись, будто нехотя. Странные у них лица. А может, мне это просто показалось.
— Всё в порядке? — спросила Октября, что взял меня за руку, но тот без слов лишь кивнул в ответ.
Странный… ну, ладно.
Мы молча поднимались на поверхность, пока не вернулись в тот самый светлый зал с акустическими стенками, где так хорошо проводили время перед путешествием. Гномы стояли мрачнее тучи, было совсем неуютно в такой обстановке. Всё молчали и мне это надоело.
— Гномы, миленькие! Простите нас, если мы вас обидели. Я не знаю вашей истории, но для меня большая честь познакомиться с вами, и я вижу, что вы хороший, храбрый народ. Только не держите обид, прошу! Вы нам так помогли! — на одном дыхании выпалила я, что у гномов глаза стали шире и ярче.
Значит сработало.
— Благодарю тебя, светоч! — уже не так мрачно и с посветлевшим видом, сказал Исгерфер. — Наши двери для тебя всегда открыты!
Глядя на этого серьёзного рыжебородого лидера расы огненных гномов, я понимала, что их серьёзно задели слова Января. Поэтому, не выдержав, я распахнула объятья, и смело прошагав вперёд, крепко обняла Исгерфера, а затем и Айталлири, что стояла рядом. Они явно не ожидали такого жеста, но по их лицам я могла понять, что спокойно могу отправиться на поверхность города. Гномы расчувствовавшись, принесли мне в подарок бочонок медового напитка, а Исгерфер передал из рук в руки кожаный мешочек с рунами.
— Это не простой подарок. Здесь три руны огня, используя которые, ты можешь призвать защитника — Огненного голема. Если ты будешь в опасности, то назови моё имя нараспев и подув на руны, брось их на землю. Голем будет сражаться за тебя. Будь сильной, ведь ты наша последняя надежда, — сказал он, щёлкнув пальцами и золотые ворота раскрылись.
— Буду стараться, — ответила я, приняв такой необычный подарок.
— И это, коту мёда не давайте, — с улыбкой добавил Исгерфер, на что Гелиодор ехидно улыбнулся.
— Это моё лекарство от депрессии. Не думал, что гномы окажутся такими искусными недугоцелителями, мяу а-ха-ха-ха!
— Воплотишься в свою прежнюю оболочку, тогда и приходи, я угощу тебя лучшими напитками! А пока, оберегай её, — Исгерфер указал на меня толстым пальцем. — Вся надежда на вас!
Золотые ворота закрылись, и мы стояли на поляне с сочной травой. Король гномов максимально проявил уважение к нам, а братья-месяцы по прежнему вели себя странно.
— С вами всё в порядке? — сложив руки на груди, вопрошала я.
— Смотря, что ты имеешь в виду, — пробурчал Июль.
— Ну, вы странно себя ведёте и это трудно не заметить. Может, поделитесь?
— А то и так не ясно? — фыркнул Октябрь, бросив колкий взгляд на Июля.
— А что ты так на меня смотришь? Я один здесь что ли такой? А? Братья? Может, откроете светочу свой маленький секретик, чтобы всем стало легче! — возмутился Июль.
— Закрой свой рот, — мрачно процедил Январь, сверкнув холодными глазами.
— Вот видишь? Они не хотят говорить. Поэтому считаю нужным сказать об этом, чтобы более не возникало вопросов, — с лёгкой улыбкой на губах, что скорее отдавала горечью, сказал Июль.
— Ты только усугубишь и без того дурацкое положение. Хочешь, говори за себя, но нас не впутывай, — сказал Сентябрь, и посмотрев мне буквально в душу своими тёплыми, как пшеничное поле глазами, ушёл в город не оборачиваясь.
— Октябрь, ты даёшь добро? — с вызовом спросил Июль.
— Так! Хватит загадок! А-ну-ка выкладывайте всё! Что происходит? Что я пропустила? — чувствуя себя глупо, потребовала объяснений. Вокруг меня что-то происходит, а я не в курсе.
Все молчали. В воздухе возникло такое напряжение, что казалось, сейчас появятся молнии.
— Ты уверенна, что хочешь получить от них ответ? — навострив уши, спросил Гелиодор, сверкнув зелёными глазами.
— Да, — выдохнула я, в нетерпении понять, что происходит.
— Тогда слушай, — выступил вперёд Январь, и внимательно глядя мне в глаза, начал говорить: — Ты единственная желанная цель нашего пребывания здесь. Мы рядом, потому что хотим этого, а не потому что нам приказали. Но, выбрать ты можешь только одного из нас. И выбор твой нам всем ясен. Но что мы можем сделать с тем огнём, что зажегся в наших сердцах и душах, после встречи с тобой? Его не унять. Он обжигает при попытке потушить его.
Январь говорил, а я слушала как во сне. Глядя на его красивое, белоснежное лицо, на яркие, хоть и холодные глаза, как двигаются его губы… и слова, что слетали с них, буквально сбивали с ног.
Все братья смотрели на меня в ожидании ответа. В их глазах читалась такая томительная печаль от озвученной правды. Никто не отрицал сказанного. Я как-то замедленно повернула голову в сторону Октября, а он, прикрыв глаза, опустил голову, принимая сказанное братом.
— Прости нас, — сказал Декабрь, не то мне, не то брату.
Уже не важно…
Смысл в том, что я не понимаю, что мне теперь делать с этим признанием.
«И выбор твой нам ясен… Что делать с огнем в сердце, что зажегся в наших сердцах и душах после встречи с тобой…» — эти фразы плавили моё сознание.
— Что я натворила… — вслух слетел с моих губ шепот.
— Ты не виновата. Любовь не спрашивает разрешения, она… просто есть, и сделать ничего нельзя, — сказал Апрель.
— Простите меня… мне надо побыть одной… мне срочно надо, — желая сбежать с поля их зрения, не в силах подобрать ни слов, ни мыслей к этой ситуации.
— Лина, не уходи! — попытался взять меня за руку Октябрь, но я отстранила его, качая головой. Чувствую, что дышать нечем.
— Одной… побыть надо, — еле вымолвила и быстро пошла к дворцу без оглядки, не чувствуя ног.
Они же для меня как братья стали. Эта новость просто сбила меня с ног. И как мне теперь быть? Как любить Октября, зная, что они смотрят и страдают?
И они всё это время смотрели на нас… смотрели и думали про себя о своих чувствах, но не смели признаться. А теперь всё вышло наружу. Лучше бы я не знала. Как же стыдно.
Перед глазами до сих пор стояли их образы, прокручиваясь по кругу, словно калейдоскоп. В горле ком эмоций застрял и душил меня. Мне казалось, что я иду на месте, слишком медленно. А они не посмели меня остановить, тоже стоя в ступоре мыслей на той поляне.
Говорили же, предупреждали, что никакой любви. Видимо правильно это было… но, ведь, сердцу не прикажешь, даже если сделать вид, будто ничего нет. Гореть будет внутри и однажды прожжёт дыру. Почему всё так? Зачем?!
Меня затрясло от мысли, что теперь я не имею права показывать свою любовь. Как я могу дальше получать то, чего так долго добивалась, зная, что другие глядя на меня страдают? Я не могу. Не имею права. Так горько стало не только в душе, но и на губах. Слёзы что текли по щекам, попадали на губы.
— Ну, за что мне это? Почему всё так? — вопрошала я, остановившись у крепкого дерева, облокотившись на него спиной, глядя в небо.
Ну, скажи мне, зачем их мучить любовью? Ведь я не могу дать её каждому. Это несправедливо, — мысленно обратилась к НЕЙ, желая услышать ответ, хотя точно знала, что она не ответит.
Вселенная молчит, предлагая мне самой сделать выбор. Но, я не то, что выбор сделать не готова, я братьям-месяцам в глаза смотреть не смогу теперь.
— Не плачь, дорогая, — раздался голос Гелиодора.
— Зачем ты пришёл? — вытирая слёзы, нахмурилась я.
— Кто-то должен приглядывать за тобой. Особенно после такого потрясения. Я бы тоже обалдел, если бы мне сразу двенадцать месяцев в любви признались, — сказал он, хихикнув.
— Не смешно, — улыбнулась я, представив ситуацию с котом. Глупая шутка, но ему удалось меня отвлечь на мгновение.
— Ты ничего с этим не сможешь сделать. Ты это понимаешь? Ни ты, ни они не виноваты в том, что случилось. Так решили звёзды. Так решило пламя. Так решила Вселенная. Они приняли это, и старались жить, не причиняя неудобств ни тебе, ни брату. Но, Кот, этот наглый тип, решил, что имеет право распускать язык! За это и наказан, ведь всегда так поступал, и продолжает в том же духе. Ничему жизнь не учит, — Гелиодор покачал головой.
— О чём ты?
— Как? Ты разве не слышала, что он сказал на острове? — удивлённо спросил Гелиодор, а я покачала головой в ответ.
— Там столько всего было, что я видимо, не обратила внимания. В мыслях были образы родителей, после зеркальных струн Мирового Змея.
— Ты что-то увидела про себя?
Я кивнула в ответ.
— И я всё проспал. Досадно, — фыркнул Гелиодор. — И что ты увидела?
— Узнала, как они погибли.
— И всё? Больше ничего не видела? — как-то подозрительно спросил Гелиодор.
— Нет, — солгала я, — если не считать пары вариантов моей жизни без пророчества.
Говорить о видении с Орголиусом я не собиралась никому, и сама хотела его забыть.
— Так, может, пойдем, выпьем чего-нибудь, пообедаем? Поговорим о твоих переживаниях, а там может, и к решению придём, — предложил Гелиодор.
Не став отказываться от такой компании, согласилась на его предложение. Мы отправились во дворец и заперлись в моей комнате, куда нам принесли угощения и напитки. Не желая просто так сидеть в мыслях о братьях-месяцах, я попросила слуг принести несколько книг из библиотеки, чтобы поискать информацию для дальнейшего путешествия. Чтение отвлекает от всяких мыслей, а мне это сейчас жизненно необходимо.
Гелиодор тщательно выбирал темы, чтобы лишний раз не приводить меня к чувству вины. Его главной темой был Кот с чудесного острова. Теперь я узнала причину его негодования. Оказывается, когда-то давным-давно, эти двое, Гелиодор и Кот, ещё не будучи котом, были влюблены в Эйфирию. Тот был по чину выше и считал себя достойнее руки возлюбленной. Но, его умение читать образы мысли у любого существа, вплоть до Великих Сутей (высшие силы), привела его к наказанию в виде заточения на острове, пока тот не встанет на путь осознания и не исправится. А потом Гелиодору и Эйфирии дали задание, переселить часть волшебных существ на чудесный остров, буквально перед нападением Орголиуса. Кот считывал все образы мысли Гелиодора и испортил его попытку признаться в чувствах Эйфирии. Он намерено ластился к ней, и наговаривал на него, чем сильно разозлил могущественного волшебника. А Эйфирии всё весело было. Она не считала это проблемой.
У меня создалось впечатление, что она просто игралась и Гелиодором, и Котом. Но тот меня заверил, что это не так. Просто она другая. Она своего рода внучка божества материи и эфира, из которого создавались миры и существа. Меня это не сильно убедило, но об этом говорить вслух я не стала, чтобы не расстраивать Гелиодора.
И вот он подошёл к тому, что когда мы явились на остров к Коту, тот сразу всех оценил и образы прочитал. Поэтому так унижал братьев-месяцев, считая их безвольным гаремом, что следует за мной.
— Долго ему там ещё сидеть. Ничего он так и не усвоил из прошлых уроков. Мировая Суть, а такая упёртая. И что самое абсурдное в этой ситуации, что я сам же попал в подобную, по собственной воле, так сказать. Моё чутьё притупилась, ослеп от страсти, эмоции меня захватили. А это совсем другое, чем любовь, о которой все говорят, но не могут достигнуть в полной мере, — заключил Гелиодор.
— А Эйфирия? Она по итогу выбрала тебя? — выслушав рассказ, спросила я, допивая ароматный травяной чай.
— Не просто выбрала, — вздохнул Гелиодор, — мы… как бы тебе объяснить… у вас это называется обручиться. Мы связаны, но не женаты как у вас на Земле. Мы части одного целого, потому что дали обещание, обменялись частицами и теперь оба страдаем. Любить не так просто. Это испытание, которое не каждый может пройти.
Гелиодор повесил уши, и посмотрел на меня так пристально, что у меня чуть кружка из рук не выпала.
— Если ты отвергнешь Октября, то назад пути не будет. Не торопись с выводами. Я вижу, как ты мучаешься. Подумай очень хорошо, прежде чем ответишь им, ведь сейчас плохо всем.
Поставив кружку на стол, я сложила пальцы вместе, уставившись на них, ощущая груз ответственности, который меня вот-вот задавит. Я никогда, по-видимому, не выйду из этой комнаты.
— Нужно мир спасать, а ты о любви, — сказала еле слышно.
— А зачем нам мир без любви? Без неё спасать нечего, — заключил Гелиодор.