— О чем ты говоришь? — повторил Гард.
— Ах, Дэвид, ты никак не хочешь понять, в чем ужас положения! Да, я знаю все, я знаю все про двух Миллеров. Но я не знаю главного: кто из них остался в живых!..
Дорон, как всегда, приехал вовремя.
Машина, моргнув стоп-сигналами, ушла за поворот. Ветер тронул придорожные кусты и сдул с пустынного шоссе струю бензинового перегара. Дорон запахнул плащ, плотней надвинул шляпу, тяжеловесным прыжком одолел канаву. Здесь не было и намека на тропинку, однако он уверенно двинулся к прогалу в чернеющем ельнике. Густая роса окропила ботинки и манжеты брюк — увы, ничего не поделаешь: срочная и секретная встреча с президентом имела свои неудобства.
Наконец обозначился силуэт двухэтажного дома с флюгером на островерхой крыше. Пройдя вдоль глухой стены, Дорон распахнул неприметную калитку — кто-то тотчас запер ее — и быстро пересек широкий двор.
Дорогу генералу заступил было охранник, но, узнав, немедленно стушевался. Дорон и на него не обратил внимания.
Он миновал короткий коридор, на ходу снимая плащ и шляпу, и поднялся по деревянной лестнице, застланной потертой на сгибах ковровой дорожкой. Репортеры любили отмечать эту подробность, — вся страна знала, что президент живет скромно и старомодно.
Замкнутое лицо Дорона не выражало ни озабоченности, ни волнения, когда он входил к президенту.
В небольшом зале, обшитом панелями из мореной лиственницы, старческая фигура президента совершенно терялась среди громоздкой, темной от времени мебели. Единственным источником света был сложенный из массивных камней очаг, в котором потрескивали смолистые поленья. Здесь все дышало минувшим веком, и белый телефон с кнопочным диском казался занесенным сюда случайно. Играющие отблески падали на красное сукно восьмиугольного столика, зажигая рубиновые точки в стакане глинтвейна. Президент — щупленький человек с напомаженными волосами и маленькой эспаньолкой — раскладывал гранд пасьянс. Его губы шевелились, словно он разговаривал сам с собой. Бамм!.. — ударили часы в углу.
— А, генерал! — Президент выпрямился в кресле; у него оказались розовые, висящие мешочками щеки и неожиданно живые ярко-синие глаза. — Вовремя пришли. Не знает ли ваша математика способа заставить сойтись этот проклятый пасьянс?
Он энергично стукнул кулачком по разложенным картам.
— Могу дать задание машине рассчитать, — четко сказал Дорон.
— Присаживайтесь, генерал. — Президент махнул рукой в сторону кресла. — Хотите к огню? И, прошу вас, без церемоний. Вы ведь знаете, я сугубо штатский человек, и все военное мне претит. Разумеется, это не касается вас, дорогой генерал.
Дорон молча поклонился, а затем не без усилий придвинул кресло к камину и сел.
— Приступать к докладу?
— Может, стаканчик глинтвейна, чтобы согреться?
— Не меняю привычек, господин президент.
— И напрасно. Совершенно напрасно, генерал. Маленькие слабости делают нас человечней. Докладывайте.
Дорон покосился на шлепанцы президента.
— Как я сообщил телефонным звонком, — сухо сказал он, — дело имеет чрезвычайную государственную важность. Речь идет об установке, работающей по принципу…
Президент умоляюще замахал кулачками:
— Не надо подробностей! Я полон уважения к людям, знающим, из чего состоит вода, но техника, как вам известно, нагоняет на меня сон.
— Как будет угодно, господин президент. Речь идет об установке, которая будет создана в Институте перспективных проблем и которая предназначена для дублирования людей.
— Что? — сказал президент. — Дублирования? Как вы прикажете вас понимать, генерал?
Секунду-другую Дорон наслаждался произведенным эффектом, хотя внешне это никак не проявлялось.
— Берут человека, господин президент, подробности опускаю, и дублируют его. Получаются новые люди, точно такие же. В неограниченном количестве.
Президент вскочил. Шаги то уносили его в темные углы зала, тогда оттуда белел лишь венчик его седых волос на затылке, то внезапно устремляли к огню, и тогда его заливал багровый отсвет скопившихся углей. Дорон холодно следил за стариком. Его раздражало шарканье шлепанцев президента.
Наконец президент сел, отхлебнул глинтвейна.
— Не так давно, помнится, вы приходили ко мне с идеей другой установки. Той, что не позволяет атомным бомбам взрываться. А потом выяснилось…
— Что аналогичную установку создал потенциальный противник.
— Не только противник, генерал… И другие… Даже во время визита в Этруссию мне преподнесли нечто подобное как сувенир. Пришлось подарить дюжину лошадей. Одной из них я очень дорожил.
— Я сожалею, мой президент.
— А бедные налогоплательщики? Эх, генерал, они не простили бы нам те кларки, которые вы выбросили на свои установки.
— Жертвы нужны не только на войне.
Президент поморщился.
— Не надо банальности, генерал, — сказал он. — Я не виню вас. К сожалению, ученые есть и в других странах.
— Я хочу, чтобы у нас их было больше! И поэтому предлагаю их производить, а не ждать, когда они появятся… — Дорон замялся. — Естественным путем, — наконец добавил он.
— Значит, двойники. И сейчас я должен взять на себя всю ответственность за этот шаг? Я должен разрешить дублирование людей, наделенных божественной душой, разумом, чувствами?
— Да, господин президент. И еще дать разрешение использовать некоторые суммы из государственного бюджета.
Президент пожал узенькими плечами.
— Но разве не тем же самым, господин президент, занимаются наши казармы? Разве там не стараются сделать людей одинаковыми?
— Уж не думаете ли вы…
— Почему бы и нет, если нужно?
— Генерал, давайте говорить серьезно. Я не хочу, чтобы вы забывали о таких понятиях, как общественное мнение и суд потомков. Для меня это, поверьте, не пустой звук.
— Господин президент, вы вольны сказать «нет». Смею, однако, предупредить, что рано или поздно установка будет создана в какой-нибудь другой стране. Это неизбежно. Найдутся ученые, которые придут к той же идее, и найдется правительство, которое скажет «да».
Президент задумался и посмотрел туда, где висели портреты великих деятелей прошлого. Отблеск огня совсем ослаб, портреты покрывала тень, лишь на ближнем портрете редкие вспышки пламени оживляли чей-то суровый лик.
— Так вы полагаете, что эта идея изготовления солдат-двойников может прельстить какое-нибудь правительство?
— Должен уточнить. Солдаты-двойники и армии неограниченной численности — это в перспективе. Пока что дублирование слишком дорого.
— Сколько?