- Восемь. Я родился до срока, что, возможно, объясняет некоторую порывистость моего характера.
- Ммм, - задумчиво произнесла Шалиаль. - Интересно, какое отношение это имеет ко мне?
- Ах... Я как раз собирался переходить к этому. Единственная подробность, которую Нугга запомнила отчетливо и не скрывала ни от кого собственно, ее она готова была рассказывать любому желающему по многу раз, - это то, что случилось в конце. Она лежала в объятиях бога, а вокруг них плескали о песок последние волны.
"Мне пора, - сказал он с печалью в голосе, - ибо как бог не могу я ждать смертных - ни мужчин, ни женщин. И ты должна сделать выбор. Ты можешь пойти со мной, и я провожу тебя до самого царства Морфита, или можешь вернуться в мир смертных. И если таков будет твой выбор, знай, что никогда больше ты не увидишь меня. Но и смертного ты не сможешь полюбить, ибо тот, кто познал любовь бога, не удовлетворится меньшим".
"И конечно, я понесу ребенка от тебя?" - спросила она.
"Само собой", - ответил бог несколько хитро.
- Очень трогательная история! - вздохнула Шалиаль. - Не то чтобы слишком оригинальная, но украшенная любопытными лирическими отступлениями.
- Я еще не закончил, - возразил я. - Ибо тогда спросила Нугга у своего любовника: "Разве не принято у бога, зачавшего ребенка со смертной, наделять своего отпрыска каким-либо божественным даром?"
- Ага! Очень предусмотрительно с ее стороны! Так мы наконец подошли к сути?
- Совершенно верно. Так вот, бог улыбнулся тогда своей божественной улыбкой и сказал: "Тогда выбери сама, каким даром могу я его наделить".
Шалиаль снова вздохнула, и даже в бесформенной хламиде послушницы это движение ее груди не утратило волнительности.
- И что твоя мать - я хотела сказать, Нугга, - что она ответила на это?
- Она ответила: "Я бы предпочла родить девочку".
Шалиаль широко раскрыла свои огромные темные глаза и облизнула алые губы.
- О! Не слишком ли бестактно с ее стороны?
- Действительно, бог пришел в некоторое замешательство. Он нахмурил брови в божественном гневе и сказал, что об этом надо было просить раньше. Поэтому Нугга смирилась с тем, что у нее будет сын, но попросила даровать ему способность предсказывать будущее.
Шалиаль тихо присвистнула.
- "Ты просишь слишком о многом, - сказал ей бог. - Дар предвидения редко дается людям и неминуемо приносит смертным столько горя, что я не пожелал бы такого своему ребенку".
- Но Нугга настояла?
- Боюсь, она повела себя довольно упрямо. И она хорошо знала свои права.
- "Ну ладно, - сказал бог вставая. - Он будет видеть будущее во сне, но в своей божественной милости я ограничу его дар так, чтобы он мог видеть только судьбы других людей и только тогда, когда он сможет использовать это, дабы предотвратить большую беду". И он исчез так же, как появился, скрывшись в тумане.
В молельне воцарилась тишина - та тишина, которая обычно следует за завершением удачно рассказанной истории.
Я видел, что рассказ произвел впечатление на Шалиаль. Конечно, она была еще очень молода, и невинная красота ее - даже в слабом свете стоявшей у алтаря лампады - грела мое сердце. Огонек лампады затрепетал и заплясал, чего я до сих пор не замечал за ним...
- Так ты предсказываешь будущее? - спросила она.
- Мне снятся события, которые только еще должны произойти. Боги говорят со мной во сне, как со всеми нами, только со мной они, похоже, говорят более ясно.
- И я приснилась тебе? - спросила она, и снова щеки ее окрасились легким румянцем.
- Конечно, ты мне снилась, и не раз. Эти сны начались почти год назад, когда странствия мои завели меня в город под названием... гм... Плюньжаб.
- Я слышала про Плюньжаб, - сказала она хмурясь.
- Это другой Плюньжаб, гораздо дальше. Так вот, та ужасная беда, что увидел я во сне, не давала мне покоя, ибо знал я благодаря дару, унаследованному мною от бога, что никто, кроме меня, не в силах предотвратить ее. Поэтому я тотчас отправился искать вас. Долгим и тяжелым было мое путешествие, и по мере того, как приближался я сюда, сны становились все отчетливее и отчетливее.
Она сцепила руки, уставившись в них взглядом.
- И что поведали тебе твои сны?
- Они поведали мне о вашей красоте, само собой, и о юности, о невинности и добродетели. Еще они рассказали мне о тайной любви.
- О? - Стиснутые пальцы чуть побелели.
- Они поведали мне о предложенном вам ужасном выборе - Фатмониане и прочей шайке. Они показали мне, как вы отвергли их всех, как вас безжалостно выдернули среди ночи из родного дома и доставили сюда, в храм, с целью обречь на пожизненные лишения. Они поведали мне о плачущем верном возлюбленном, который так и не узнает, что случилось с женщиной, что владеет его сердцем.
- О! - Шалиаль продолжала избегать моего взгляда, но ее руки успокоились. Несколько обеспокоенный этим, я тем не менее продолжал:
- И они сказали мне, что я должен рискнуть своим благополучием и, быть может, даже жизнью и поспешить к вам с этими вестями. И наконец, они поведали мне, что я должен уговорить вас бежать немедленно, не теряя ни минуты, и доставить вас в надежные руки человека, что любит вас.
Наступила тишина. Я осмелился вытереть пот со лба. Мне показалось, что я выступил не так уж плохо, учитывая мою усталость. Все же мне пришлось довольно долго ждать ее ответа, и когда ответ наконец последовал, он был так тих, что я едва расслышал его.
- Причудливая вышла история.
- Но боги часто поступают причудливо. И ведь я представил доказательство того, что все это правда. Я ведь назвал вам имена тех четверых, которых предлагали вам на выбор, - четырех злых демонов, что ждут не дождутся занять в вашем сердце место подлинной любви. Как иначе я мог узнать их?
Шалиаль подняла наконец взгляд и внимательно посмотрела на меня.
- Если в жилах твоих течет почти чистый ихор, ты, должно быть, прожил уже сотни лет, словно первые смертные Золотого века?
- Отнюдь. Мне столько лет, сколько кажется на вид. Но конечно же, я надеюсь, что мне отпущено еще много сотен лет жизни.
- Судя по твоим поступкам, ты не слишком-то дорожишь ею.
- Значит, вы понимаете, чем я рискую ради вас.
- И ты хочешь, чтобы я бежала с тобой сейчас? С тобой и твоим неразговорчивым спутником?
- Вы должны, если только не хотите до конца жизни остаться погребенной в этом мавзолее. Эта ночь решает все. Время делать выбор.
- И куда мне идти?
- В объятия человека, которого вы любите и который любит вас.
- Ммм? - задумчиво протянула она. - Правда? Мне кажется, у меня есть еще один маленький вопрос.