— К обеду ты должна быть здесь.
— Неужели я её оставлю без обеда? — сказал Эдди раздражённо.
Лина поудобнее устроилась в кресле, держа ногу на ноге.
— Хорошо. Но не позднее трёх вы её привезёте.
Ева пошла с Эдди к машине, он не выпускал её руку, молчал. И ей не хотелось говорить. Её пробирало радостное возбуждение: «Будет снова то… вот-вот будет-будет-будет…» Щекотало любопытство: оно будет, как с Ромулом, или по-другому? чем и как — по-другому?..
* * *
В машине, сидя рядом с Эдди, смотрела в сторону в окно, напуская на себя безразличие, иногда трогала пальчиками длинный козырёк кепи. Она чувствовала взгляд Эдди, который он часто-часто на неё бросал, и как приятна была гордость от этого! она мысленно заливалась счастливым смехом: «Ему не терпится… есть меня… он знает, как ему будет вкусно! ему и мне…» В ней звучали слова Ромула, вспомнилось прочитанное в книге слово «пламенеет», и она мысленно повторяла, скрывая волнение: «Мой тюльпан пламенеет!» И потом: «Мой бутон в росе!» И: «Мой пончик с разрезом ждёт рта!» Она чуть ёрзнула на сиденье: дразняще помнилось ощущение члена в писе, когда он в движении мощно её растягивал.
Они приехали, Эдди хотел взять её за руку, но она не дала её, пошла впереди него к вилле, где была один раз с Линой. Эдди обогнал её, отпер дверь, пропустил в коридор, побежал по нему и встал у двери из непрозрачного стекла:
— Вот сюда… — улыбка у него получилась какая-то беспокойная.
Ева не бывала в этой комнате: большой, залитой светом из нескольких высоких окон, с широкой-широкой кроватью посредине. Спинку у изголовья украшали узоры. Эдди стал стаскивать с кровати покрывало, говоря:
— Постель должна быть в лучшем виде…
Она сказала:
— Я в туалет.
Вернулась в коридор. Где туалет, она знала. Уселась на унитаз, пописала, промокнула писю салфеткой и захихикала: «Сейчас начнётся… оно!!!»
* * *
В комнате кровать оказалась уже застеленной свежей белой простынёй, в изголовье лежали две подушки, на постели справа она увидела салфетки.
Приоткрылась дверь из ванной, из-за двери высунулась голова Эдди. Ева поняла — он голый и, вероятно, остерегается напугать её торчащим членом, не зная, что такой она уже видела и не только… Сбросив с себя всё, кроме кепи, на пол, она босиком сделала пару шагов, крутнулась на одной ноге и встала лицом к Эдди. Его глаза так и сверкали, кончик языка облизал красную нижнюю губу.
Ева сказала:
— Может, хватит прятаться?
Он вышел из-за двери голый, член торчал вперёд и немного вверх, кожа вокруг основания и мошонка были гладкие, белые. Эдди расставил ноги, запустил меж них руки по обе стороны члена, погладил себя там.
— Я удаляю тут все волосы, тебе понравится чистая кожа, к ней очень приятно прикасаться, — сообщил вкрадчиво.
Она медленно сняла кепи, уронила на пол, тряхнула головой, отчего пряди скользнули по голым плечикам. Протянула руку, тронула пальцами головку члена: головка была немножко шершавая. Охватила рукой ствол — твёрдый, он под нажимом чуть-чуть пружинил, кожа легко скользила по нему. Она ладонями мягко сдавила его с боков, касаясь кончиками пальцев основания, погладила и член и лобок и взяла в пригоршню яйца, приподняла, пощупала.
Эдди, выпячивая живот, сладко простонал:
— Какая прелесть…
Она произнесла тоном похвалы:
— Всё гладенько.
Смотрела на член изучающе и не могла решить: какой больше — этот или Ромула?
Эдди присел перед ней на корточки, обнял её, его большие ладони стали потирать её спинку, он привлёк к себе Еву так, что её живот прижался к его груди, она задела голой ногой торчащий член. Руки Эдди охватили её ягодицы, жадно сдавили, он, поднимая её, выпрямился, шагнул к кровати, уложил нагую навзничь. Встав коленями на постель, выставляя торчащий член, сказал ласково-ласково:
— Будет немножечко больно, но сразу пройдёт…
Она засмеялась, вскинула ногу и озорно толкнула его в грудь. Он схватил стопку, взял пальчики в рот. Ева подняла другую ногу и, хохоча, большим пальцем тронула его ухо. Хотелось баловаться, дразнить его.
— Поцелуй меня в попу! — перевернулась на живот, упёрлась коленками в постель, задрала попку.
Правая ягодица почувствовала его влажные губы, а затем и зубы, он слегка покусывал её. Потом его руки раздвинули булочки, язык стал щекочуще ходить меж них, его кончик пытался всунуться в дырочку… это было больше того, что делал, лаская её попку, Ромул. Ева от щекотания захлёбывалась смехом, ягодицы напрягались, сжималась дырочка.
— Ха-ха-ха-а! а-ах-ха-ха-аа-ааа!..
Эдди, обеими руками разминая булочки, приподнял попку повыше, захватил языком писю, стал лизать — и смех рвался, рвался изо рта Евы, попка вздрагивала, в писю проникала слюна Эдди.
Он коротко хохотнул, простонал:
— О-ооо… мне надо войти!..
У неё перехватило дух от знакомого жгучего ощущения: большое, округлое с силой разверзло писю, двинулось вглубь. Она прижалась грудками к постели, обеими руками скомкала простыню, вцепилась в неё, чтобы не заскользить по ней от нажима. Он прекратился — Эдди тянул ствол из писи, и, когда тот снова попёр в неё, Ева, упираясь в постель коленками, поддала навстречу и стала так делать раз за разом, раз за разом, удовольствие нарастало, всё её существо требовало: ещё-ещё-ещё!!! Эдди, издавая звуки, похожие на урчание щенка, убыстрил движения, и они теперь повторялись, не становясь ни чаще, ни реже, член скользил в писе вглубь и назад, вглубь и назад…
Ева заходилась сластью ощущений, страстным восторгом. Но вот почувствовала внутри писи щекочущее излияние. Эдди застыл, потом вобрал глубоко в себя воздух и выдохнул, словно было очень жарко и жара отпустила. Он вынул член, сказал с укором:
— Тебя уже ебали.
— Да, я уже ебалась, — произнесла она просто.
Встала коленками на постель, из пончика текла сперма. Эдди взял приготовленную заранее салфетку, аккуратно вытер Еве промежность, при этом к писе прикасаясь очень бережно.
Голенькая уселась, подогнув ноги, он прилёг на бок подле неё, спросил:
— Ромул?
В ней проснулась женщина с характером — лукавая, капризная и осмотрительная. Вспомнилась фраза из книги, Ева произнесла её с вызовом:
— Это что — допрос?
У Эдди широко раскрылись глаза, он сказал, словно самому себе:
— Крошка далеко пойдёт.
Она, помня нагую художницу, закинула руки за голову, потянулась, прогнув спинку, и задала вопрос:
— Мы будем ещё?