Когда-то давно, в незапамятные времена, кто-то решил, что праздники — хорошая затея. Я с этим утверждением в корне не согласен...
Перед моим носом пробежала весело хихикающая парочка: одетая в жёлтое дама, в маске цапли, и её кавалер — невнятный субъект в маске барана. Женщина задела меня вихрем непослушных волос и даже не извинилась, а её так называемый «хахаль» и вовсе ничего не сказал — лишь икнул и на карачках побежал за ней. Баран и есть баран.
«Все эти сладкие парочки как одна похожи друг на друга: ужасно беззаботные и слишком уж жизнерадостные. Никто из них не хочет думать о завтрашнем дне, да и вообще — думать. Жизнь для них — сплошной момент, из которого надо клещами вытягивать наслаждение...»
Плотный поток людей стремился в конец тупиковой улицы — там, видимый ещё издалека, разросся в ширь особняк итальянского вида, покрытый бордовой черепицей. Из него уже доносился раздражающий гогот и звон бокалов.
Шли мы крайне медленно: у меня по-прежнему не было никакого желания идти на вечеринку. Стоило мне только подумать, как некий Юрий нежится в моей кровати в обнимку с каким-то низкородным чудищем — пропадал смысл жить. А если точнее — существовать. Другого варианта в теле шамана-травокура и быть не могло...
— Учитель, вы можете идти быстрее? — сопливый вьюнош, сгораемый от нетерпения, прикусил губу. Для него этот праздник значил намного больше, чем для меня. Вчера, перед тем, как завершить обучение вальсу, я спросил его, почему он так упорно пытается попасть на бал: ведь он знает, что женщина, которую он выбрал, мягко говоря, птица не его полёта. На что мальчик ответил мне, чуть ли не плача, что влюбился. Тогда все вопросы отпали сами собой, ведь я понял... Серёжа идиот.
— В чём, по-твоему, заключается смысл любви?
Паренька изрядно удивил мой неожиданный вопрос, но останавливаться он не стал: ему поскорее хотелось попасть на праздник.
— Наверное, — начал Габдулин, тяжело охая от того, что мы начали подниматься в гору. — Готовность пожертвовать самым дорогим ради любви, пусть даже и собой... Почему вы смеётесь?
Я постарался скорчить как можно более серьёзную мину — соразмерно изречению.
— Серёжа, люди эгоисты, все до одного. Кому какое дело до проблем другого человека...
— Я с вами, ик, в корне не согласен, ик! — перед моим носом возник непонятный боров в маске мыши. Он вёл под ручку тонкокостную принцесску в маске медведя. — Не все люди — такие, как вы! — на этом альтруист двухметрового роста со мной распрощался и, подхватив свою медвежью писклю на руки, начал активно подниматься с ней наверх.
Мы нагнали его спустя пять минут, когда притопали к возникшей перед входом в особняк очереди — проверяли пропуска.
— Эй, — кто-то очень наглый ткнул меня под лопатку. — Это не на вас выписан гончий лист банка Ватичелли? За вашу голову обещают десять тысяч рублей... Поостереглись бы ходить на людные мероприятия.
Я повернулся.
— Как вы меня узнали?
— Видел на балу у Разумовского... Ну, и на вас нет маски.
«Точно!» — я хлопнул себе по лбу.
Люди из очереди с пониманием улыбнулись: видимо, они подумали, что я так напился перед приездом, что забыл напялить на себя маску.
Мой ученик, доселе витавший в грёзах, мгновенно проснулся ото сна и со страхом ощупал своё лицо на предмет нахождения на нём чего-либо, напоминающего маску. Как и ожидалось, такового не нашлось.
— Учитель, вы забыли наши маски!
— Неправда, это всё дядя Богдан!
***
Локация: заведение с алкогольными напитками за сорок градусов.
— Мужики, почему на вас маски?
— А я хуль знаю, ик! Наверное, так надо. Микола, наливай!
***
Ученик опёрся на каменный столб и тяжело задышал. В любой момент его слабое сердце могло остановиться... А тем временем, уже подходила наша очередь показывать пропуск.
Я со скоростью молнии смастерил нам иллюзорные маски двух львов и протолкнул юношу вперёд.
— Письма, пожалуйста.
Я предоставил громиле наши пропуски. Он кивнул и приподнял тяжёлую, кровавого цвета портьеру. А за ней...
Мимо пронёсся полуголый мужчина в костюме сатира. Заметив наши изумлённые лица, он подскакал к нам и принялся восторженно блеять. Сквозь его трёп прослеживалось невнятное: «дайте водки».
Юноша застыл, как вкопанный. От горькой участи быть облизанным каким-то козлом его некстати спасла Анна де Вебер — дама подошла к сатиру и дёрнула его за хвостик.
— Поймала! — мужчина осклабился и, продолжая восторженно блеять, поскакал к новым гостям — какой-то пожилой паре, явно смущённой его развратным видом.
— Не тушуйся, Серёга, всё путём! — женщина хлопнула мальчишку по плечу, и он жутко закашлял. — Ой, прости... Не знала, что ты такой чувствительный.
— Нет-нет, всё это... Того, путём! — зашептал юноша, красный от сдерживаемого кашля.
Я поспешил спасти мальчика от позора и героически закрыл его своим телом.
— Добрый день, сударыня. Неужели решились выйти из кокона?
— Ну да. — красотка без особого энтузиазма пожала плечами. — Почему бы и нет? Тем более, сегодня обещают самую звёздную ночь лета.
Я посмотрел в небо, на котором уже начали проглядываться первые сумеречные искры.
— Вы правы, красиво будет... — поняв, что мне, в общем-то, должно быть не до искр, я вытянулся по струнке. — Когда мы займёмся... Ну...
— Сексом?
Юноша упал в обморок. Я же ничуть не смутился.
— Кхм, того... Это...
— Да ладно, я пошутила! — иллюзионистка хлопнула меня по плечу. — Не переживайте: всё в своё время. А пока — давайте покажу вам последний бал уходящего лета!
Дама театрально раскинула руки, обратив наше с юношей внимание на огромный внутренний двор, с трёх сторон окружённый колоннами. Он уже наполовину заполнился людьми и теперь гудел от удовольствия — кто-то плескался в неглубоком бассейне, кто-то сидел у фонтанчиков (их было четыре, по каждому на угол) и попивал вино, кто-то расположился около столиков с едой, а некоторые и вовсе — уже побрели за припрятанные за колоннами апартаменты с мягкими диванами, кальянами и услужливыми официантами.
Многие гости собрались около растянувшегося на всю восточную сторону обрыва, огороженного метровым заборчиком — провожать закат. Для удобства эта маленькая улица была покрыта брусчаткой и имела при себе десяток лавочек.
— Какой огромный комплекс, — юноша смотрел на жалкое убранство, несравнимое по величине даже с императорским нужником, во все глаза. — А там что, мастер-класс по французской выпечке?
— Агась! — дама весело кивнула. — Пойдёмте, покажу!
Не принимая отговорок, женщина схватила нас двоих за руки и повела к засыпанным мукой столам, возле которых расположились повара из Франции.
— Ч’тобы это было très bien, моя дорогая public, надо смешать...
Меня не интересовало, что надо бы там смешать, чтобы получить заварной крем, но зато Анне это больше чем нравилось — она продолжала держать нас с Габдулиным за руки и внимательно следила за процессом приготовления.
— Извини, у меня болит живот, — я легонько высвободил руку из дамской ладошки. — Пойду, отдохну...
Дама чуть наклонила голову и лукаво на меня уставилась. Я принялся неловко водить взглядом по огромной террасе в несбыточной надежде найти то место, где бы я мог ото всех спрятаться, и таки отыскал — на втором этаже, где расположилась терраса поменьше. Она была не так заполнена народом — на ней сидели лишь любители смотреть на звёзды.
— Туда! — я указал на маленькую террасу пальцем. — Я пойду туда.
— В ресторан? — женщина с подозрением прищурилась.
— Ну да, ну да... Голодный — жуть.
— Ну ладно, — дама притворно вздохнула. — Что поделать, меня будет сопровождать Серёжка... ты же не против, а, Серёж?
Лицо парня окаменело. Его помутневшие глаза словно транслировали мне: «Прошу, останься!».
— Думаю, он не против. — я игриво ощерился и хлопнул белого как мел юнца по плечу. Он не отреагировал. Чтобы привести его в чувство, я наклонился к нему поближе и шепнул: «Это твой шанс». После чего продрался сквозь любителей французской булки и начал искать лестницу на террасу.
Анна потянула Габдулина за руку и ткнула его в заварной крем — уже за моей спиной раздался её заразительный смех...
Я нашёл выход на террасу и поднялся наверх. Чтобы меня никто не побеспокоил, я выбрал угловой столик с самым шикарным видом и уткнулся в меню, сказав официанту, что позову его, как только его услуги мне понадобятся.
Но недолго мне удалось оставаться наедине со своими мыслями — ко мне подсел весьма неожиданный гость. Причём — без проса.
— Ну привет, джин. Как продвигается моё желание?
Я скривился, и мои брови из-под опущенного меню изобразили галочку.
— Нормально. Скоро пообщаешься со своей Дженин, а я вернусь домой...
Алексей схватил меня за руку. Его ладонь была холоднее льда.
— Откуда ты знаешь её имя?
Я одёрнул руку. От кожи Разумовского исходил странный замогильный шёпот. Он буквально давил на мои чувствительные к магии уши.
— Откуда? — тем временем продолжал Алексей, решительно намереваясь добиться от меня ответа.
— Рассказали. — коротко буркнул я и уткнулся в меню.
Разумовский всё это время казался мне неким зажатым мужчинкой, неуверенным и отчего-то очень богатым, но в этот раз его настойчивость поразила даже меня: он просунул руку под меню, отодвинул его и, кривя лицо, спросил:
— А что ещё тебе рассказали?
Я отодвинул треклятое меню и вздохнул.
— Ты портишь мой отдых.
— Разве это отдых? — резонно заметил миллионер. — Пока окружающие веселятся, ты боишься за свою шкуру, оставшуюся в ином мире, и не желаешь лишаться статуса.
— И много ты понимаешь. — на моём лице появился намёк на оскал. — Человек, который всю жизнь прожил под боком у матери в какой-то халупе не знает, что такое вставать по утрам в десятиэтажном дворце и, выходя на балкон, смотреть на многомиллионный город, в унисон кричащий твоё имя.
— Да, не знаю. — не стал спорить Разумовский. — Но зато ты не знаешь, что помимо власти, славы и денег есть нечто большее — то, что движет миром.
— Любовь? — я усмехнулся. — Она так хорошо двигает миром, что он скоро покроется пеплом. Да и кому говорить о бессмысленности денег? Миллионеру?
— Только богач поймёт всю бессмысленность денег.
— Ну так раздай их бедным и больше не будешь страдать от бессмысленности. Правда, тебя на следующий же день доконает голод и холод, но это так — тоже бессмысленность. Как и твоё присутствие в этом мире. На этой террасе. Конкретно — за этим столом.
Мужчина печально улыбнулся и, видимо, потеряв ко мне всякий интерес, устремил взор куда-то вдаль.
«Вежливости ему не занимать — сам подошёл, сам ушёл»
— Я знаю, что скоро ты меня поймёшь. И знаю, что скоро тебе самому придётся столкнуться с выбором.
— Какую провинцию оттяпать у глупых соседей?
— Ну да, в таком духе. — Разумовский еле заметно нахмурился. — Поэтому я должен тебя предупредить: ничего не бери у...
К нашему столу подошёл официант. Он принёс бутыль красного Бургундского.
— От мужчины за шестым столиком.
Мы с Разумовским одновременно повернули головы в сторону шестого стола. За ним сидел Лоренц Гелен, в компании какого-то древнего старика.
— Не может быть... — миллионер изменился в лице. Он не успел сказать больше ни слова, потому как старик, тоже заметивший Разумовского, поманил его за собой.
Алексей встал и, не попрощавшись, изумлённо подсел к старику и пожал ему руку. Дедуля заплакал и, обняв богача, принялся гладить его по затылку.
«И чего только во вселенной не сыщешь...»
Я подозвал официанта и заказал закуску, после чего принялся смотреть на самое замечательное в мире представление — убитого неловкостью человека.
Мой ученик еле переставлял ноги и при каждом удобным случае старался улыбаться во все зубы, в то время как недоумевающая иллюзионистка водила его по всем местным достопримечательностям. Её везде узнавали — похоже, она была в Москве весьма популярной личностью, и подходили здороваться. Юноша же оставался совершенно незамеченным, и при каждой такой встрече даме приходилось представлять его — скукожившегося от своей незначительности, — отдельно. Только тогда ему нехотя, словно из-под палки жали руку, а потом сразу же возвращались к де Вебер — пожелать ей удачного выступления, похвалить её последние иллюзии, за которые Король Великобритании подарил ей колье, и прочее, прочее.
Я слышал весь этот бред, потому что подключил магический слух. И вовсе меня не интересовало, чем они там с моим учеником занимаются. Просто я надеялся, что он не опозорит меня в глазах местного общества.
Возле столика с мастером деревянных поделок к парочке подошёл какой-то молодой человек в маске павлина. Он весьма оригинально представился даме, но де Вебер приняла его, судя по её сконфуженному виду, без особого удовольствия. Также павлин представил двух своих друзей — Дмитрия и Бориса.
— А кто это с вами, моя дорогая? Неужели, надоедливый поклонник, коих у вас целое множество? Давайте я его от вас отгоню...
— Нет нужды. — рассерженная красотка стала между павлином и незадачливым львом. — Он — друг моего клиента. Я показываю мальчику представления.
— Ну так, пусть сам посмотрит. Не маленький уже, — павлин задрал пьяный нос. — Пройдёмте со мной, Анна, я заказал в лоджию кальян на арбузе... А у тебя есть лоджия, сынок?
Шулер стушевался. В обычной ситуации юноша бы неплохо сострословил, но в этот раз он оказался в незавидном положении неудачника.
— Нет, у меня нет лоджии... — послышался тихий ответ Габдулина, и Дмитрий с Борисом единовременно разразились громким смехом.
В тот же миг павлин пересёк расстояние, отделяющее его от дамы, и приобнял её за талию. Анна принялась вырываться.
— Отстаньте!
— Глупости, мои милая, если бы вы были против, то применили бы заклинание...
Дама зарычала. Она уже опустила руку, чтобы огреть приставучего щёголя огнём, но тут же вспомнила, что тогда испортит всем праздник — скандалов в начале сабантуя никто не любит. их обычно откладывают под самый конец.
— То-то же... — худосочный силач потащил побеждённого противника в своё логово.
— Нельзя так! — мой ученик обошёл павлина и встал между колоннами. — Перестаньте! Это недостойно дворянина!
— Что ты там тявкнул? — Борис взял паренька за шкирку и приставил к его маске кулак. — Повтори...
Чисто случайно, должно быть, от усталости, маска молодого человека ожила и укусила Бориса за палец. Перепуганные свидетели происходящего тут же разразились нервическим хохотом.
— Ай! Она живая!
Товарищ Бориса попытался сорвать с Габдулина маску, но она, о чистой случайности, обожгла ему руку.
— Ох, твою маму! — Дмитрий побежал к фонтану и с непередаваемым удовольствием запихнул туда обожжённую лапу, перепугав маленьких рыбок.
— Значит, ты колдун? — павлин отпустил иллюзионистку и с понятными намерениями направился в сторону юноши. — Знаешь, я тоже колдую: видишь ли — у меня первый уровень...
С колдуна слетели штаны. Он попытался поймать их силой мысли, но лишь напоролся на внезапный сверх уровень.
— Ты... магистр? — павлин окинул не менее испуганного мальчика искушённым взглядом и не заметил ни одной попытки творить магию, и тут же, вот незадача — лишился трусов. Они улетели на последний этаж виллы и повисли на подоконнике.
Павлин стыдливо прикрылся и побежал в лоджию, сверкая пятками. Борис и Дмитрий рванули за ним, придерживая слетающие без ветра шляпы. Очевидцы произошедшего махали им вслед платочком.
Анна умильно засмеялась, показав недостойному миру ямочки на щёчках.
— Молодчина!
— Но я ведь ничего не сделал, — жалко пролепетал юноша, заимевший откуда-то мужество сознаться в бессилии.
— Знаю. — сказала красотка. — Но ведь заговорил именно ты...
Щёки Серёжи порозовели. Он сам взял даму за руку и повёл её смотреть на последние всполохи заката.
— Сударь, вот ваш сыр.
Я отвернулся от занимательного зрелища и налил себе бокал вина.
— Ну-с, Герган, за твоё скорое возвращение домой!
Я ещё не допил, а в небе уже засверкал первый запущенный фейерверк...