Слева подозрительно зашуршало. Солдат дёрнул головой в сторону, ладонь крепче сжала ручку сапёрной лопатки.
На краю берега стоял на локтях и коленях человек, голова пошатывалась на шее, как если бы металлический шарик болтался на тонкой пружине. Длинные мокрые волосы, казалось, испачканные в смеси мела, песка и глины, закрывали лицо, касались земли. Тело, одетое в рваный коричневый пиджак и брюки, вздрагивало, начало изрыгать звуки, будто никак не могло выплеснуть из нутра застрявший предмет. Через несколько дёрганий изо рта на траву вывалилась зелёная жидкость. Ощущение, что желудок не смог переварить тину и водоросли. Вонь рвоты и нечистот наполнили воздух. Наконец мужчина задышал — как астматик в приступе, издавая хриплые всхлипывания. Он не просто встал на ноги — его резко подняло как марионетку за невидимые тросики, будто помогла мощная струя воздуха из-под земли. Синюшная ладонь убрала со лба на затылок длинные локоны.
Солдату показалось, что на него смотрели глаза полные печали. Потом показалось, что глаза его не видят, как-то рассеянно смотрят перед собой, ищут: точно так же его искала Елизавета. А потом Солдат увидел, что в глубинах почти бесцветных радужек засветились красные точки, как у того грёбаного «чёрного водолаза».
Улыбка этого «бомжа» — а-а, так вот это чей секонд-хенд! — растянулась, придав лицу выражение коварности, и теперь глаза светились так, будто приобрели великое счастье. «Бомж» — или утопленник? — протянул к Солдату руку, перебирая пальцами как по клавишам, склонил вбок голову; его вид упрашивал: «Подожди, не убегай. Я ведь не догоню. А мне так хочется зубами разорвать тебе вену на шее. А ещё — поковыряться в твоих кишках».
«Утопленник» шагнул, в ботинке хлюпнуло, по синим губам пробежалась волна. Он издал хриплый вопль, изо рта вырвались кроваво-серые сгустки. Глаза до невозможности расширились. Ноги — сначала медленно, потом ускоряясь — понесли тело на Солдата. Виктор быстро отступил в сторону и наотмашь рубанул лопаткой. Половинку черепа срезало наискосок, словно острейшим мачете холодец. Сгустки мозгов шмякнулись на траву. «Утопленник» упал на колени, склонил голову. Подбородок опустился на грудь. Виктор не отрывал удивлённых глаз, ожидая, что придётся добить. Справа — хрипело, клокотало, сипло дышало. Было понятно, что другие вылезают из озера на берег. Но, Солдату было интересно, какие действия последуют от этого «мертвяка». А то повернёшься к нему спиной, а он оживёт и доделает своё «грязное» желание.
«Или всё — сдох?»
Солдат хотел повернуться, чтобы решить, что делать с небольшой ордой: попробовать дать бой или постараться убежать? Вот только куда? Конечно, неплохо бы залезть к снайперу на каланчу.
«Мертвяка» с разрубленной наискосок головой снова подняли на ноги за невидимые тросы, даже руки в локтях приподнялись и опустились, а лицо поднялось — создалось ощущение, что помогла чья-то ладонь со стороны затылка. «Утопленник» почти прыжком настиг Виктора. Настолько быстро, что Солдат не успел рубануть сапёрной лопаткой, пришлось сначала нанести удар кулаком, отпихнуть за плечи и отбежать. «Мертвяк» мерзко рассмеялся. Но это было последнее его живое действие. Взяв лопатку обеими ладонями и издав яростный крик, Солдат снёс голову, рубанув по шее. Тело рухнуло на спину и скатилось к краю берега, голова чуть опоздала, подкатилась к колену и остановилась.
«Но если они так легко рубятся, то, возможно, я их всех расколошмачу в хлам?» — подумал Виктор. Он подбежал к краю берега, споткнулся о камни, едва не улетев в воду, и всмотрелся в фигуру «чёрного водолаза».
— Это твоё войско… тухлое?! — закричал Солдат. — Ты, наверное, такая же сгнившая тушёнка… с пузом, набитым червями?!
Красные глаза «чёрного дайвера» вспыхнули, будто стрельнули яростью. Он поднял руку, ладонь со скрюченными пальцами задрожала. Виктор поразился: за полосой последних «волосатых грибков» сразу всплыли новые, поглощая озеро до самого горизонта.
— О нет, дорогие товарищи, — тихо произнёс Виктор. — От вас надо валить. С такой кодлой я сразиться не готов. — Солдат хохотнул, вспомнил, как попали в окружение, сидя в «бэтээре», и вместо того, чтобы отстреливаться в бойницы, взяли паузу и смеялись от рассказанного анекдота. Вот и сейчас Виктор пробовал шутить. — Суки, ведь я ещё не кушал! Я кайф от жизни ещё не поимел! Моя любовь давно умерла… с первым использованным презервативом!.. Вы не в моём вкусе, пропавшее мясо! — Он начал рубить первых трёх вылезших. Первому, пока стоявшему на корячках и блевавшему, с двух ударов отсёк голову. И подумал, что предыдущему разрубил шею с одного раза. Второй уже стоял на коленях и пробовал отбиваться руками, издавая шипящие звуки, старался схватить полусгнившими пальцами. Солдату не сразу удалось его победить. Этот «утопленник» не так легко рубился, как самый первый и хоть на вид он более попорчен, но точно был крепче прежнего. А ещё — у Виктора создалось впечатление, что этот «мертвяк» увидел, каким образом только что погиб его «дружбан» и яро защищал шею и голову. Несколько ударов лопаткой располосовали лицо в лоскуты, вышибли один глаз, вскрыли скальп от левого виска, и теперь он болтался справа как волосатая тряпка, оголив череп. Солдат начал уставать, боковым зрением видел, что третий заходит сбоку: нужно спешить! А ещё успел подумать: «Ух ты, собака хитрая. Типа — мыслить может?» Он ударил снизу вверх носком берца по подбородку «утопленника», затылок которого откинулся, лицо задралось к небу. Виктор со всей мощи опустил на лиловый лоб лезвие лопатки. Хруст был просто великолепен. Но вот что было не великолепно — лопатка застряла. Воткнув подошву берца в лицо «мертвяка», постарался выдернуть, но не тут было — будто зажалось тисками. В этот миг третий на него набросился. Солдат осмотрелся под ногами, схватил с земли камень и вломил в лицо нападавшего. Ноги «мертвяка» по инерции высоко занесло, затылок с хрустом ударился о небольшой валун.
— Позагорай, уродец, — выдохнул Солдат, качая головой и удивляясь собственному удару. Камень проломил лицо и остался там, нижняя губа свисла, нижние зубы защёлкнулись на камне — словно огромная пасть поймала птенчика. Но никто не желал умирать. Этот, скользя пальцами, старался вытащить из лица камень, а тот, чью голову до верхней челюсти разделило металлическое полотно сапёрной лопатки, стоял на коленях и тянул за деревянную ручку.
Виктор упёр ладони в колени и, вытянув язык, взял пятнадцатисекундный «тайм-аут», чтобы отдышаться. «Что-то совсем выносливость потерял, — подумал он. — Наверное, потому что не ел целую неделю».
— Сейчас, парни, я вам помогу. — Солдат порыскал глазами по земле (следующая тройка «мертвяков» забиралась на берег), нашёл глыбу, поднял и расколол голову «утопленника», освободил сапёрную лопатку. На радостях чуть не чмокнул губами деревянную ручку, полностью окрашенную кровью. Подлетел к «мертвяку», который достал из лица камень и теперь поднимал спину, чтобы подняться на ноги.
— Хе-хе, приятель, у тебя в рыле — сова дупло свила… через которое видно задницу. — Солдат замахнулся лопаткой. — На, на, на! — трижды крикнул он и трижды нанёс удар, разделив голову на мелкие куски. Завершил — на всякий случай перерубил шею: с пяти ударов?
«Они что, костенеют?»
— Они учатся, — прошептал утробный голос с придыханием со стороны каланчи.
Виктор повернул лицо в сторону посёлка. На крыше башни горели огоньки. Солдат подумал, что чем-то напоминает маяк.
Маяк! Маяк! Маяк для мёртвых!
— То ли чудо чудится, то ли сатана беснуется, — произнёс Солдат тихим голосом, и на секунду его психика поймала обречённую безнадёжность, которая предлагала поднять руки и сдаться. — Не, не для того я поймал две пули. Не для того я валялся пять минут умершим. Не для того меня вытащили с того света в госпитале.
Солдат подбежал к краю берега.
— Здорова пацаны, я приветствую вас, — пропел он, начал осатанело рубить, сечь, крошить. С этими троими пришлось повозиться. Он не дал им полностью подняться на берег и оставил тела в воде без голов. Но — пришла мысль, что сапёрная лопатка скоро будет тупая как валенок — не дай бог, сломается ручка! — а кости этих упырей станут крепче стали. И — сила и выносливость покинут бедного Солдата так быстро, что никакие лучшие бегуны мира их не догонят и не вернут хозяину.
Над озером пронёсся слабый низкий вдох, и волна воды вместе с головами прокатилась от самого горизонта. Глаза всех как один вспыхнули красными огоньками. Это было поистине грандиозное зрелище и одновременно пугающее. Пару мгновений Солдат взирал зачарованно. Волна «утопленников» полезла по всей полосе берега. Они ускорялись, словно до этого у них была разминка.
— Вот собаки, это что, новый план Барбаросса?! — крикнул Виктор, нашёл глазами «чёрного водолаза», который, в позе собравшегося к прыжку в высоту, сидел на каком-то пне, торчавшем на полметра из воды. «Наверное, чтобы их остановить — нужно убить тебя, — обречённо подумал Солдат. — Но у меня нечем тебя достать».
Он начал медленно отступать. Но когда увидел, как метров за десять до берега — то там, то там «утопленники» создавали кучки, взбирались друг на друга, и самый верхний выстреливался как блоха, перелетал водную гладь и падал уже в траву — одни ломались, даже теряли конечности и головы, но другие поднимались, — Виктор повернулся лицом к темноте и побежал к пепелищу. Дальше он собирался бежать круто вправо, куда когда-то убежал пёс-мутант. Если бежать прямо — то через небольшой лесок начнётся болото. Ну а в сторону посёлка — наткнётся на пулю снайпера.
Солдат пересёк чёрное пятно гари, но не повернул налево, а побежал к дороге, потому что по высокой траве, задирая колени до носа, очень тяжело мчаться. А если не задирать, то ступни будут вязнуть, и будешь бежать как с гирями на ногах.
Но планам не суждено было сбыться. Виктор остановился, тяжело дыша, уныло взирал, как под светом луны огромная дуга «утопленников» от озера к насаждениям перекрывает пустошь.
— Сколько же вас утонуло? — прошептал Солдат. — Или… откуда вы все берётесь? Ведь не из эфира вас создают? — Он понял, что туда бежать нет смысла — не успеет. Подождал, когда дуга сомкнётся с деревьями и кустами, взглянул на орду, лезущую на берег, перевёл взгляд на дорогу в сторону посёлка. «Ничего не поделаешь, — мысленно изрёк Виктор, — придётся лезть под пули. Там дома́. Возможно, получится как-то проскочить». Солдат надеялся временно спрятаться в танке. Может быть, пронесёт. А там дальше — видно будет. А ещё есть шанс, что стрелок над ним сжалится и впустит в свою компанию.
Тоскливыми глазами Виктор посмотрел на лопатку, окрашенную кровью и другими жидкостями. Сжал покрепче.
— Ну что? Осталось спеть — врагу не сдаётся наш гордый варяг. Ладно. Значит, так в судьбе прописано. Долбанутая карма, что же такого я в прошлой жизни натворил? — Солдат усмехнулся, усталые ноги чуть ли не галопом понесли его по дороге к домам.
Когда до посёлка оставалось лишь подняться по пригорку, Виктор обернулся. Увидел, как от основной массы, не очень-то медленно ползущей, отделялись особые индивиды. Они образовали кучу и уже неслись к нему. «Утопленники» бежали так быстро, что, пока Солдат достиг первого дома по правой стороне, преодолели расстояние раза в три больше. До него оставалось шагов пятьдесят. За спиной нёсся топот, хрип мужчин, бешеное визжание женщин.
«Это, наверное, всё». — Солдат повернулся к смерти лицом, подняв сапёрную лопатку над плечом, другой рукой сжал в нагрудном кармане патрон омоновца, будто хотел без оружия им воспользоваться — пустить себе в лоб.
Он успел вдохнуть, выдохнуть и снова вдохнуть. Почувствовал, как его смели с ног, как зубы и ногти начали рвать его плоть и — всё остановилось. Мир притих. Даже капли его крови из разорванных ран застыли в воздухе, а глаза мертвяков оставили красные полосы, словно огненные. И Виктор понял, что кто-то дал ему ещё один шанс. Когда получилось в первый раз — стрелял снайпер и пуля почти пробила лоб, — как только отпрянул назад, вынул лоб из пули и успел нырнуть вниз, сразу прозвучал выстрел из прошлого. А что сейчас? Даже если вскочит на ноги и чуть двинется вперёд, отстранится от зубов и ногтей «мертвяков», то не успеет сделать десять шагов, как они тут же его сметут и как пираньи обглодают. А если не делать десять шагов, а начать рубить лопаткой — интересно, какие правила сыграют? Вдруг так можно идти и рубить застывших «утопленников», пока всех не разделаешь в кровавый фарш. А если остаться на карачках — интересно, долго можно протянуть? Но что-то его сильно толкнуло, будто призывало к действию.
«Ладно, нечего разлёживаться», — в мыслях произнёс Солдат. Отстранился от зубов, готовых перегрызть ключицу, и от ногтей, вонзившихся в щёку. Откусанный кусок от левого запястья, торчавший в сомкнутых зубах «утопленника», оказался на своём родном месте. Капли крови из воздуха втянулись в тело, раны на глазах затянулись. Вся орда мертвяков сначала медленно попятилась, а потом отскочила шагов на десять. Солдат понял, что это и есть тот самый момент. Крутанулся по земле, вскочил на ноги и рванул к дому. И вновь мир наполнился криками, визгами, клокотанием.
Раздался громкий выстрел с эхом, потом ещё один и ещё. Виктор на мгновение обернулся и увидел, как в замедленном темпе разлетелись три головы «мертвяков». Их тела по инерции ещё несло, руки размахивались и старались схватить. Значит, прошлое — или настоящее? — ещё не набрало свою скорость.
— Чёртов снайпер, — закричал Солдат, — я тебя не понимаю! Но всё равно — спасибо!
Прогремел новый выстрел, пуля просвистела над головой, но Виктор уже понимал, что стреляют не по нему, наоборот, помогают. Он не прятался от выстрелов и не оборачивался, а мчался во всю прыть, хотя затылком чувствовал преследователей, нос улавливал зловонное дыхание.
Солдат влетел в тамбур первого дома. Женское визжание почти касалось спины. Виктор представил, как гнилые ногти вот-вот начнут рвать спину — как рвала Елизавета. Не оборачиваясь, он дёрнул входную дверь себе за спину. Грохнуло, визг прекратился, посыпался звон разбившегося стекла. Виктор вбежал в холл, захлопнул вторую дверь; ладонь прошлась по месту, где должен быть замок или задвижка: нет ничего, всё вывернуто! Он вспомнил, что в этом доме нет рам, нет стёкол. За дверью возобновилось визжание, добавился мужской рёв. В открытую дверь комнаты справа он увидел, как в окно уже лезет первый «утопленник»; появились ещё головы с горящими красным глазами.
— Тварь, понавключал им фонарей всевидящих, — прорычал Солдат в адрес «чёрного дайвера». — Руководит.
В дверь ударили так, что Виктор едва не отлетел вглубь холла. В образовавшуюся щель он махнул лопаткой, успел увидеть раздвоившееся лицо мёртвой бабы. Думать было некогда, ринулся к деревянной лестнице на второй этаж. Уже на самом верху он споткнулся, сапёрная лопатка вылетела из руки и громыхая отлетела в самый низ — улеглась под первой ступенькой. Солдат хотел махнуть рукой, бежать дальше, но у него нет другого оружия. Он развернулся, чтобы спуститься и поднять лопатку. На него с воплем мчался «мертвяк», который первым заскочил в окно, но он столкнулся с влетевшей во входную дверь «утопленницей» с раскроенным лицом. Мёртвая баба чуть отлетела назад, на время преградив путь тем, кто был за её спиной. Из первой правой комнаты высыпали в холл новые «утопленники», влезшие в окно.
«Мертвяк», который столкнулся с вопящей бабой, подбежал к лестнице и остановился, упёр ладони в стены. Солдат не ожидал такого; он думал, что сейчас на него набросятся, но у мёртвого на мгновение сошёл с глаз красный свет и осталось лишь весёлое безумие. «Мертвяк» опустил взгляд на сапёрную лопатку, потом поднял на Виктора; широкая улыбка медленно оголила наполовину почерневшие зубы.
— А, первопроходец, — воскликнул Солдат, — так ты ещё и улыбаться можешь?! — Он подпрыгнул левой ногой в пустоту, а правой нанёс удар куда-то в область челюсти. С мерзко чмокающим звуком раздался хруст шейных позвонков, затылок «мертвяка» упал на лопатки спины, и всё тело грохнулось на пол. Улучив момент, Виктор схватил свою — уже любимую — сапёрную лопатку и, успев увернуться от тянувшихся к нему сине-багровых ладоней, взметнулся на второй этаж.