- Ни слова о развлечениях! - рявкнул император. - Зигфрид, помогите мне подняться на ноги.
Зигги помог ему встать. Генрих внимательно оглядел всех посетителей пещеры и усмехнулся. В лице его появилось знакомое всем насмешливое выражение. Он посмотрел на мертвецов и, наконец, вымолвил:
- Бедные Гильди и Клоти! Чьи мечи обагрились их кровью?
- Я пронзил Клотара,- признался Эрих фон Люксембург.
- А я - Гильдерика,- сказал я.
- Снова Зегенгейм? - грозно воскликнул император.- Челюсть императора и сердце одного из лучших воинов Германии - не много ли тебе для одной ночи?
- Я готов нести наказание, государь,- потупясь, пробормотал я, собрался с духом и добавил: - Но мы пришли сюда, чтобы защитить честь императрицы.
- Да, государь,- сказал Кальтенбах.- Ибо мы - ее рыцарство.
- Мы сражались за ее доброе имя,- добавил герцог Лотарингии.
- Да здравствуют Генрих и Адельгейда! - мудро смягчая обстановку, воскликнул Маттиас.
- А меня, между прочим, кто-то ранил в плечо,- не к месту проскрипел Дигмар Лонгерих, наш увалень.- И я подозреваю, что это сделал ты, Иоганн,добавил он, обращаясь к Кальтенбаху,- ты так дико махал своим Медузеусом.
- Медуларисом* [Medullaris - рассекающий до мозга костей (лат.).],поправил его Кальтенбах, он страшно гордился именем своего меча, хотя до сих пор ему ни разу не довелось разрубить кого-либо до мозга костей.
- Мне от этого не легче,- поморщился от боли Дигмар.
- Вот что, рыцари,- глубоко выдохнув, произнес император,- сами понимаете, то, что случилось здесь, не должно получить широкой огласки. Сейчас не место и не время разъяснять все подробности, почему тут оказались вы, и почему тут оказались мы. Мертвых до завтра оставим здесь, им все равно уже никто не в состоянии помочь. Святой отец, помолитесь о них. А теперь по домам. Завтра утром я жду вас всех у себя.
Он первым пошел прочь из пещеры, у самого выхода оглянулся на нас так, будто каждому хотел заглянуть в глаза, вдруг громогласно расхохотался, и так, хохоча, вышел наружу.
Мне стало жутко от этого сатанинского смеха, и хотя я тотчас стал гнать от себя мысль о том, что он именно сатанинский, когда я выходил из пещеры, хохот Генриха так и стоял у меня в ушах, а внутри было такое чувство, будто я проглотил жабу.
Возвращаясь в пфальц, мы ехали порознь - император с Удальрихом и Рупрехтом отбыли раньше, но их лошади находились в монастыре Архангела Михаила, расположенном на Винной горе, а мы своих оставили у подножия горы. Поэтому в пфальц прежде вернулись мы, а уж потом император со своей свитой. В дороге мы принялись жадно расспрашивать оруженосца Шварцмоора обо всем, что он знает. Зигги рассказал следующее. После изгнания Гильдерика императором они действительно покинули пределы империи, но отъехали очень недалеко от них и поселились в Реймсе, в аббатстве Сен-Реми. Там Шварцмоор некоторое время предавался пьянству и распутству, на что никто не обращал никакого внимания, поскольку Гильдерик щедро платил за свое проживание.
- Должен вам признаться,- сказал Зигги,- что уже давно тяготился службой у Гильдерика, и если бы не чувство долга, сбежал бы от него куда подальше. Какого только разврата мне не довелось повидать! Удивляюсь я очень сильно, как могла чистая, юная Адельгейда влюбиться в такое чудовище.
- Что? Что ты сказал?! - вскрикнули мы едва ли не в один голос.
- Да вот, как это ни прискорбно, а ничего не поделаешь,- горестно вздохнул Зигги и продолжил свой рассказ.
Две недели тому назад в Сен-Реми прибыл тот самый Клотар фон Кюц-Фортуна, который сегодня ночью разделил участь Гильдерика и отправился в лучшие миры. Он привез письмо из Бамберга, которое Шварцмоор хвастливо показывал всем, кому ни лень, включая своего оруженосца. Это было любовное послание от императрицы Адельгейды. Она писала, что все разговоры о Гильдерике умолкли, Генрих смягчился, и если Гильдерик тайком проберется в Бамберг, они смогут возобновить свои свидания, прерванные из-за глупого мальчишки Зегенгейма.
- Боже, милостив буди мне, грешному! - воскликнул я, едва только Зигги дошел до этого места своего рассказа, ибо все в глазах у меня заволокло черной волной, и я чуть не свалился с лошади.
- Да, сударь,- сказал мне Зигги,- так прямо и было там о вас написано, вы уж не обессудьте, что я так подробно и откровенно рассказываю.
- Ничего, ничего, продолжай,- еле вымолвил я, задыхаясь от отчаяния.
Пропьянствовав еще пару дней и простившись со всеми гулящими девками, навещавшими его в Сен-Реми и устраивавшими с ним оргии, Гильдерик отправился в Бамберг, и тут произошло нечто странное. Он с Зигги и Кюц-Фортуна со своим оруженосцем проехали мимо Бамберга, спустились вниз вдоль берега Регница и прибыли в окруженный густыми лесами замок Шедель. Там их приняли как самых долгожданных гостей, а на следующий день туда явился император.
- Кстати, вы, сударь,- снова обратился ко мне Зигги,- были одновременно с ним, вас потом только отправили обратно в Бамберг. Гильдерик приказал мне не попадаться вам на глаза, и мы смотрели на вас издалека, из укрытия.
Я отчетливо помнил, как ни с того, ни с сего Генрих пригласил меня поохотиться вместе с ним, а затем завез в замок Шедель, где я пробыл не больше часа, после чего император приказал мне вернуться в Бамберг. Кроме меня в тот день его сопровождали Рупрехт, Гартвиг, Удальрих фон Айхштетт и еще пятеро рыцарей.
По словам Зигги, вскоре после моего отъезда в замке Шедель было устроено пышное пиршество, а как только стемнело, император, епископ и архиепископ, а с ними еще человек десять отправились в какое-то подземелье замка незнамо зачем, но только поутру все они были словно сами не свои, будто напились крови - щеки и губы у всех пылали, глаза помутнели, и в поведении появилось некое особое безумие. Утром, не спавши, они отправились на охоту и настреляли невиданное количество всякой дичи. Зигги никогда еще не доводилось видеть стольких охотничьих трофеев, сваленных в огромные кучи. Вечером снова был пир, а ночью та же компания вновь отправилась в таинственное подземелье. Утром они были еще страшнее, чем вчера, и опять отправились на охоту, вернулись с таким же количеством битого зверья и птицы. Наконец, угомонились. Гильдерик, возвратившись с охоты, рухнул на постель в отведенной ему комнате и проспал весь остаток дня, всю ночь и все утро следующего дня. Судя по тому, что в замке воцарилась тишина, точно так же поступили и остальные участники веселья, пиров, охоты и загадочных ночных бдений.
- Я очень сомневаюсь, что они там молились Богу от заката до зари,отозвался по поводу этих подземных ночей Зигги.
Проспавшись, Гильдерик отправился к императору и имел с ним долгую беседу, после которой признался своему оруженосцу, что показал Генриху письмо Адельгейды и раскаялся в том, что имел с нею любовную связь накануне женитьбы императора и императрицы. Решено было разоблачить Адельгейду. Каждое утро Гильдерик вместе с Генрихом составляли адресованные ей письма, в которых Шварцмоор звал императрицу в пещеру разделить с ним любовное ложе, не зная еще, что сие ложе станет для него смертным одром, а пещера - первым склепом.
- Несколько ночей подряд мы с наступлением темноты приезжали в Михайлов монастырь,- продолжал рассказывать Зигги,- оставляли там лошадей и шли в пещеру караулить, когда же объявится Адельгейда. И вот, наконец, сегодня наши ожидания завершились. Едва лишь у входа появилась фигура в женском платье, как Гильдерик бросился к ней, раскрыв объятия и восклицая ничуть не фальшивя: "Дорогая моя Адельгейда! Сколько черных дней прошло с тех пор, как мы в последний раз насладились с тобою любовью!" Не успел он этого сказать, как раздался этакий деревянный стук, Гильдерик взвыл, и мы все увидели, как Адельгейда осыпает его ударами дубинки. "Хватайте ее! - закричал император.Как бы то ни было, хватайте ее!" Клотар и Удальрих бросились к Адельгейде, и тут только выяснилось, что это не Адельгейда, потому что из-под накидки, закрывающей лицо, прозвучал отчетливый мужской голос: "Каждому, кто приблизится, размозжу череп!" А тут и вы ввалились. Что было дальше, видели сами. Никогда еще мне не приходилось видеть такого жуткого побоища. Мне казалось, что мы в аду, и демоны борются с демонами. Жаль, я сразу не крикнул, что здесь император. Быть может, тогда бы Гильдерик и Клотар остались в живых.
- Да, жаль, что они ушли от ответов на некоторый вопросы,- задумчиво произнес Годфруа.
Тем временем мы уже подъехали к пфальцу, у ворот которого нас ожидало несколько человек. Впереди всех возвышалась стройная фигура красивого юноши с такими же длинными волосами, как у Генриха. Я сразу узнал сына императора, коронованного в позапрошлом году короля Германии, Конрада, которого видел единственный раз на бракосочетании в Кельне.
Глава VIII
ПЕЧАТЬ АСТАРТЫ
Первым к нему подошел Годфруа. Он давно дружил с Конрадом, с детства. Они обнялись, после чего Годфруа представил своему другу всех нас, причем неожиданно назвал Зигги новым членом гвардии императрицы. Впрочем, Зигги был симпатичным малым, и никто из нас не стал бы возражать, если бы он стал девятым рыцарем Адельгейды.
- Я приехал сообщить одну весьма важную новость,- сказал Конрад.Молодой Вельф все-таки женился на Матильде31.
- Не может быть! - воскликнул Годфруа.
- Боже, это война,- простонал Дигмар, всем своим видом показывая, что после ранения в плечо ему меньше всех хочется войны.
- Война или не война - это еще бабушка надвое сказала,- высказал свое мнение молодой Люксембург.
- А по-моему, все же, война, и это очень хорошо. Надоело постоянно ждать чего-то настоящего,- сказал Иоганн.- Этак мой Медуларис и впрямь начнет истреблять мирных жителей типа Дигмара Лонгериха.
Новость и впрямь была очень серьезная. Заключив союз с властителями западных и восточных германских земель, Генрих теперь больше всего рассчитывал на то, что ему удастся, наконец, найти надежный оплот и на юге Германии. Вот уже почти двадцать лет назад он отдал швабскому герцогу Вельфу герцогство Баварию и мог теперь надеяться на благодарность. Сей союз обеспечивал бы ему надежную гарантию на то, что можно спокойно начинать войну с папой Урбаном. Владения Вельфа были богаты и непомерно огромны. Они простирались от границы с Бургундией через всю Швабию и Баварию до Коринтии на востоке, а на юге прихватывали еще и Веронскую марку, которую в свое время приобрел Вельф III. Нынешний Вельф поначалу звался Вельфом Четвертым, но получив Баварию, стал носить имя Вельфа I Баварского. Однако чувство благодарности недолго сохранялось в его душе, очень скоро он встал на сторону папы и вместе с папой осуждал Генриха за различные приписываемые ему дерзости и неистовства, а когда Григорий VII провозгласил низложение Генриха, Вельф и это признал. Потом была Каносса, где в замке маркграфини Тосканской, Матильды, при ее деятельном участии состоялись переговоры между Генрихом и Григорием, на которые император явился в рубище, раскаялся и получил полное прощение папы. Но вражда с Григорием затихла ненадолго. Как только охватившая Германию гражданская война поставила под угрозу императорский титул Генриха, папа вновь отлучил его. Тогда-то и проявился полководческий гений Генриха. Император вступил в Италию, взял Рим и был коронован новым папой, Климентом III, которого враги окрестили антипапой в противоположность новому папе Виктору, а затем Отто Шатийонскому, ставшему папой Урбаном II. Восстановив мир в Германии, Генрих рассчитывал в ближайшем будущем начать войну против Урбана. Для этого ему нужен был союзник в лице Вельфа. Но в последнее время стали ходить слухи, что начавший было склоняться к Генриху Вельф задумал женить своего сына и наследника, семнадцатилетнего Вельфа, на тридцатитрехлетней Матильде Тосканской. Ясное дело, Вельфы, как отпрыски соратника Карла Великого, Варина Альторфского, надеялись со временем, расширив свои и без того уже огромные владения, вступить в борьбу за императорскую власть. И вот, Христофор Конрад приехал с известием о том, что этот брак все же свершился. Все мы ненадолго забыли о недавно пережитом происшествии и хмуро размышляли, каких последствий нужно ожидать. Мне почему-то казалось, что все как-нибудь обойдется, а если война, то что же, я готов воевать.
- Значит, все-таки женили козленка на старой козе,- заметил Зигги.
- Вот уж точно, что на старой и упрямой козе,- рассмеялся Иоганн Кальтенбах.- Это ты прямо в точку попал, Зигги.
- Нам немедленно нужно видеть императрицу,- хмуро заметил Димитрий, не проронивший ни слова за всю нашу ночную вылазку.
- Я только что приехал и ничего не знаю, как у вас тут идут дела, но Адельгейда ждет вас в Большой гостиной,- сообщил Конрад.- Ступайте туда, а я дождусь здесь отца и приведу его тотчас, как только он появится.
Мы, не мешкая, отправились в Большую гостиную, где застали императрицу возле камина, в котором слабо горели несколько поленьев.
- Вот ваше платье, государыня,- сказал Адальберт и первым рассказал все, что произошло в пещере. Затем каждый по очереди принялся добавлять свои впечатления, лишь я молчал, пристально вглядываясь в лицо Евпраксии и не понимая, как могла она предпочесть Гильдерика императору... "Предпочесть Гильдерика мне",- поправлял меня мой внутренний голос. Когда Адальберт сообщил ей о гибели Шварцмоора и Кюц-Фортуны, она вскрикнула, но мне показалось, что не так, как должны вскрикивать женщины, узнавшие о гибели своего возлюбленного. Но если она столько времени умела скрывать свои чувства к Гильдерику, почему бы ей и теперь не проявить свое актерское дарование? Узнав, что Гильдерика убил я, она посмотрела на меня с состраданием, но не с ненавистью, которой следовало бы ожидать, испытывай она сильное чувство к убитому. Мысли мои запутались.
Я так и не успел поделиться собственными впечатлениями, поскольку в гостиную вошел император. Следом за ним шел Конрад, за Конрадом - Гартвиг, Рупрехт, Удальрих, и еще трое рыцарей - Груланд фон Штиир, Гильдебрант Лоцвайб и Фридрих Левенгрубе.