— Давай, — ухмыляясь, произнес Артем. — Покажи, какая ты умелая соска.
Он шагнул ко мне, берясь одной рукой за ширинку. И прежде, чем произошло непоправимое, я избавился от иллюзии.
— Пацан? — здоровяк замер и оторопело уставился на меня. Пару раз моргнул, видимо, ожидая, что я превращусь обратно в Дашу, а я лишь усмехнулся. — Ты… Ты кто такой?
— Я брат Даши, — ответил я, шагая навстречу уроду. — Слышал, здесь с ней плохо обращаются. Вот, пришел разбираться.
— Ты это… — Артем по-прежнему ничего не понимал, но инстинкты цепного пса взяли свое.
Он нахмурился, сжал кулаки и хотел уже схватить меня, но вдруг застыл и оскалился от дикой боли, что разлилась у него в груди.
Несколько лет назад Артем болел чахоткой. Причем болел очень серьезно, и сейчас его легкие были самым уязвимым для меня местом. Туда-то я и направил силу.
Ублюдок захрипел, пытаясь нормально вдохнуть, затем закашлялся. Брызги крови вылетали из его рта, пятная все вокруг, и я отошел подальше.
Спустя секунд десять Артем грохнулся на колени. Уставился на меня полным боли и ужаса взглядом, да так и завалился вперед.
Я выждал немного и, убедившись, что никто не собирается спускаться в подвал, вызвал Кабо. Девушка появилась почти мгновенно.
На сей раз она была полностью голой, а все самое интересное пряталось за розовой дымкой, кольца которой обвивали грудь и бедра красавицы.
— Интересный наряд, — с улыбкой оценил я. — И по-прежнему интригующий.
— А я знала, что тебе понравится, — мурлыкнула Кабо и, двигаясь с невероятной грацией, приблизилась ко мне. — Здравствуй, Пайн. Я соскучилась.
Затем она оглядела подвал, увидела мертвого здоровяка и задумчиво произнесла:
— Смотрю, ты даром времени не теряешь. В какую историю опять влип?
— Помогаю местным блудницам не лишиться жизни.
— Спасаешь распутных прелестниц? Что ж, благородно. Но смотри, — Кабо грозно прищурилась, однако на полных губах играла озорная улыбка, — если какая-нибудь из них тебе приглянется, то ей придется очень несладко.
— Не беспокойся, — рассмеялся я. — С тобой все равно никто не сравнится.
— Я знаю, — Кабо выглядела довольной. — И тем не менее, предупредить лишним не будет.
— Что скажешь насчет него? — я кивнул на труп. — Подойдет в качестве платы?
Пару секунд девушка изучала тело, лежащее в луже крови, затем поджала губы и покачала головой.
— Прости, Пайн, но, к сожалению, нет. Он, конечно, натворил дел, но не настолько, чтобы его душа оказалась достаточно черной. Хотя ему оставалось совсем немного, чтобы перейти грань. Я чувствую, что он… хотел от тебя. В общем, все странно, — Кабо задумчиво наморщила лоб.
— Не совсем от меня, — усмехнулся я, превращаясь обратно в Дашу. — А от нее.
— И что это за милашка? — Кабо с интересом разглядывала мой новый облик.
— Моя непутевая сестрица. Из тех самых распутных прелестниц.
— А-а, — Кабо задумчиво покивала. — Теперь понимаю. Он хотел, чтобы ты, вернее она, порадовала его. Пусть и против воли. Что ж, тогда убитый тобой человек действительно перешел бы грань, о которой я говорила. И стал бы пригоден в качестве платы.
— Но я надеюсь, ты понимаешь, что это невозможно. То, что ты видишь сейчас, — всего лишь иллюзия. По-настоящему я все тот же Пайн. Однако даже не это главная причина, — я вновь стал самим собой и проницательно посмотрел на девушку.
— Разумеется! — воскликнула та, скорчив брезгливую гримаску, отчего стала еще притягательнее.
— Получается, я зря тебя побеспокоил, — с улыбкой произнес я, любуясь точеной фигурой Кабо. — Прости.
— Как это зря? — притворно возмутилась та. Затем медленно подошла к старому продавленному дивану и устроилась на нем, приняв крайне соблазнительную позу. В подвале и так было душно, а теперь меня и вовсе прошиб пот. — А как же полюбоваться мной?
— Этому я всегда рад. И тем не менее… Что касается нашего дела, извини за ложную тревогу. Но, думаю, очень скоро я смогу достойно заплатить. Есть кое-кто, — я помрачнел, вспомнив полные боли крики на аудиозаписи, — определенно переступивший грань. Ради него я и оказался здесь.
— Что же, тогда удачи тебе, Пайн, — сказала Кабо, поднимаясь. — Могу я чем-нибудь помочь?
— Пожалуй, да, — я взглядом указал на труп Артема. — Убери его. Все же я нахожусь в плену, а это один из надзирателей.
Кивнув, девушка начала обращать покойника в пыль, которая втягивалась в ее ладонь. Затем пожелала мне удачи и испарилась. Я же, вновь приняв облик Даши, стал ждать.
Время тянулось невыносимо медленно. Первые несколько часов я провел в одиночестве. Потом Роза, видимо, встревожилась долгим отсутствием Артема и послала одного из своих амбалов в подвал. При помощи магии я слегка изменил Дашину внешность, добавив пару кровоподтеков и сделав лицо опухшим от слез. И когда амбал начал расспрашивать меня об ублюдке, я принялся как заведенный твердить, что ничего не знаю.
Люди Розы, а затем и она сама, спускались в подвал несколько раз. Приносили еду, продолжали спрашивать про Артема, чье исчезновение сутенершу очень встревожило. Я же изображал роль замкнувшейся в себе дурочки, у которой потихоньку едет крыша.
Так я и дожил до вечера. Тогда-то меня и еще двух девушек погрузили в микроавтобус и повезли прочь из особняка.
— Как была дурой, так и осталась, — презрительно глядя на меня, бросила одна из проституток. Светловолосая, в годах, с холодным взглядом и презрительной гримасой на лице. — Свалила ведь уже…
— Инга, заткнись, — с мольбой в голосе произнесла вторая, симпатичная брюнетка едва старше Даши. — И без тебя тошно.
— А ты мне рот не затыкай! — огрызнулась первая. На товарку она смотрела с такой ненавистью, что, казалось, вот-вот кинется на нее и вцепится ногтями в волосы. Однако это было невозможно — из-за наручников, которые на нас надели перед тем, как усадить в микроавтобус. — Или, скажешь, я не права? Удалось сбежать — ну так спрячься ты где-нибудь и морду не высовывай. А эта… Одним словом — идиотка.
Она с бессильной яростью покачала головой и отвернулась к затонированному окну. Брюнетка начала беззвучно плакать.
— Куда нас вообще везут? — всхлипнула она.
— Понятия не имею, — ответила светловолосая. — Но явно ничего хорошего нас там не ждет.
— Почему ты так думаешь?
— Включи свои куриные мозги, Танюша. Где те девочки, которых увозили раньше? Вернулись? Нет. И мы не вернемся.
— А с чего ты взяла, что с ними все плохо?
Светловолосая ответила не сразу. Несколько секунд она глядела в никуда, явно погруженная в воспоминания. А затем все же произнесла обреченным тоном:
— Потому что готовиться всегда надо к худшему. Чтобы в итоге не оказалось, что самообманом занимаешься.
На этой «радостной» ноте разговор прекратился, и следующие несколько часов мы провели в тишине. Лишь когда микроавтобус стал замедляться, Инга вполголоса выругалась. Таню тут же затрясло, из глаз у нее вновь потекли слезы.
Дверь микроавтобуса отъехала в сторону, и в проеме нарисовался один из амбалов Розы.
— Ну что, куры, подъем, — с гнусной усмешкой сказал он, ухватил Ингу за плечо и потянул к выходу.
— Отвали, козел! — рявкнула та, вырываясь, но силы явно были неравны.
Женщину выволокли из транспорта, Таня, определенно боявшаяся рукоприкладства, выбралась сама, я последовал за ней.
Мы находились в слабо освещенном просторном гараже. Справа и слева стояли автомобили, каждый из которых стоил целое состояние. Ворота гаража были наглухо закрыты, однако напротив них я увидел распахнутую дверь. К ней нас и повели.
— Шевелите булками, дамочки, — рассмеялся один из здоровяков и шлепнул Таню по заднице.
Та испуганно отшатнулась, но урод схватил ее за шею и толкнул вперед. Я пару секунд внимательно вглядывался в его щекастую физиономию, изрытую оспинами, запоминая. Его я убью обязательно.
Впрочем, сегодня я много кого собираюсь убить. Надеюсь, мне хватит для этого сил.
Оказавшийся за дверью неожиданно длинный коридор закончился не менее длинной лестницей, ведущей вниз. Преодолев не меньше сотни ступеней, мы остановились у тяжелой железной двери. Один из здоровяков открыл ее, приложив карту к электронному замку, и меня с двумя проститутками втолкнули в небольшое помещение, отделанное кафелем. Никаких окон, вдоль стен обитые дерматином лавки, впереди — еще одна дверь.
— Пока, девочки. Развлекайтесь, — хмыкнул тот самый ублюдок.
— Да пошел ты, хуесос! — заорала Инга.
Не выдержав, она кинулась на здоровяка, но тот легко оттолкнул ее.
— Отвали, истеричка, — рассмеялся он и вслед за остальными тремя сопровождавшими нас амбалами вышел в коридор.
Дверь захлопнулась, и писк электронного замка возвестил о том, что путь назад заблокирован. Это понял не только я, но и путаны. Таня устроилась на лавке и расплакалась, Инга, наоборот, стала метаться от стены к стене, шипя и невнятно матерясь. Я тоже сел, прикрыл глаза и стал ждать.
Около часа ничего не происходило. Однако потом случилось то, что очень меня встревожило.
Артефакт, распознающий магов, нагрелся. Но почти тут же вновь стал прохладным. Затем еще раз. И еще…
Ишт-илхо…
Что это может означать? Пока я мог лишь догадываться. Либо поблизости то появляется, то исчезает человек, наделенный силой, что даже звучит как бред, либо… Могла ли железяка, проданная ворчливым стариканом Эдвардом, начать сбоить? Почему бы и нет. И если это действительно так, то при следующей нашей встрече я очень серьезно с ним пообщаюсь.
Разумеется, если доживу. Все же бой с магом, даже несильным, может закончиться для меня фатально.
Артефакт, тем временем, продолжал нагреваться и остывать. За дверью, которая еще не открывалась, послышались шаги и странный лязг.
— С-сука, — Инга замерла, напряженно глядя на дверь, а Таня вскочила с лавки и забилась в дальний угол.
Шаги стали громче, и дверь наконец открылась, явив очень странного субъекта.
Мужчина лет пятидесяти, с длинными седыми волосами, редкие пряди которых облепляли потную голову подобно паутине. Абсолютно голый и довольно упитанный, когда-то он был настоящим толстяком: складки растянутой кожи свисали с плеч, груди, живота и бедер. На шее болтался медальон, охваченный золотистым свечением. В безумном взгляде, направленном на меня и девиц, читалось предвкушение.
— Здравствуйте, девочки, — сиплым голосом произнес он. — Как насчет немного поработать?
Таня заплакала еще сильнее, Инга сжала кулаки и шагнула вперед.
— Только тронь нас, мудила жирный, понял? — прорычала она, стараясь выглядеть грозно, однако дрожащий голос выдавал страх. — Я тебя тогда прямо здесь порешу.
— Вот как? — толстяк ухмыльнулся. Пожевал губами, о чем-то раздумывая, и продолжил: — Ну, тогда ты первая и пойдешь. Люблю дерзких.
Он шагнул вперед и почти ухватил проститутку за руку, но я преградил ему путь.
— Я буду первой.
Толстяк замер, удивленно глядя на меня. Однако вскоре заулыбался и аккуратно взял меня под локоть. Тут же возникло сильнейшее желание врезать ему по потной красной физиономии, но я сдержался. Во-первых, мешали наручники, во-вторых, нужно было понять, кто это вообще такой. Стоило толстяку появиться, как артефакт стал реагировать еще сильнее. Однако сам по себе тот магом не был.
— Ну, пойдем, рыжая-бесстыжая, — просипел он, увлекая меня за дверь и сразу же ее закрывая.
Там оказалось еще одно полутемное помещение. Отделанные кафелем стены и пол были покрыты огромными темными кляксами крови. Еще больше ее было на длинном металлическом столе, занимавшем весь центр помещения. Рядом со столом стояла тележка на колесах, на которой лежали хирургические инструменты.
Удивился ли я, увидев все это? Скорее нет, чем да, поскольку чего-то подобного и ожидал. А вот толстяк явно не ждал, что рыжеволосая девушка со злым остроносым лицом вдруг превратится в невысокого и худого парня.
Предвкушающую улыбку будто смыли с его обрюзгшей морды, рот приоткрылся, в глазах блеснул страх. Толстяк попятился, приблизился к тележке и, не глядя, сцапал здоровенные, блестящие хромом ножницы.
— Ты еще кто такой? — вооружившись, он почувствовал себя увереннее.
Однако почти тут же побледнел и сморщился — это я слегка коснулся магией его изношенного сердца. Можно было закончить все очень быстро. Так я и намеревался поступить, но немного позже. Сначала мне хотелось выяснить, что это за место, зачем этот человек калечит и убивает шлюх и так далее.
— Больно? — улыбнулся я.
Толстяк не ответил. Лицо его заблестело от пота и задергалось, он оскалился и рванул в сторону. К стене, на которой горел алый огонек тревожной кнопки.
— А вот тут ты не прав, — сказал я и усилил напор, заставив толстяка остановиться и застонать. — У нас намечается откровенный разговор. С глазу на глаз, без посторонних.
— Кто ты? И чего тебе надо? — прохрипел толстяк. — Денег? Хорошо, я заплачу. Только… прекрати это.
— Деньги у меня есть.
— Тебя Зингер отправил, да? — он покосился на меня, в глазах читались ненависть и страх. — Картавый козел каким-то образом пронюхал, что я нашел способ справиться с проклятием?
— Понятия не имею ни о каком Зингере, ни о козлах, ни о проклятиях. Ну да и черт с ними. Меня интересует другое. Зачем ты убиваешь девчонок?
Толстяк не выдержал — повалился на колени и выронил ножницы. Казалось, он был готов разрыдаться.
— Я не виноват! — выкрикнул он и тут же зашипел от боли. — Мне сказали, что это единственный способ выжить! Иначе проклятие добило бы меня!
— Что за проклятие? Кто ты вообще такой? Судя по всему, весьма обеспеченный человек, верно?
— Д-да, — толстяк кивнул. — Меня зовут Арнольд Воскресенский.
— Чего? — я вытаращился на толстяка, пытаясь угадать в нем того, кого сотни раз видел на телеэкране.
Арнольд Воскресенский был известным актером, лауреатом всевозможных премий и так далее. Высокий, статный, миллионы женщин сходили по нему с ума, и Элла в том числе. Как он мог превратиться в… такое? Впрочем, полгода назад все бульварные СМИ гремели новостью о том, что Воскресенский исчез. И я почти не сомневался: его пропажа и то, как он сегодня выглядит, взаимосвязаны.
— Что? Удивлен? — толстяк горько усмехнулся. — Я и сам до сих пор в шоке. К такому привыкнуть невозможно.
— Что с тобой произошло?
— Ты ведь маг, верно? — спросил Воскресенский и, дождавшись моего кивка, продолжил: — Это постарались твои собратья. Вернее — один искусник по части проклятий. Зингер… Гребаная тварь…
— Зачем кому-то понадобилось проклинать тебя?
— Мальчик, мир искусства — тот еще клубок змей. И интриг там плетется не меньше, чем в сообществе магов-аристократов. Я многим перешел дорогу и разрушил планы. Желающих отомстить мне набралось немало, и кто-то из них решил действовать. Нанял мага, а тот проклял меня. Чуть больше полугода назад…
— Как действовало проклятие? — я еще раз оглядел покрытого складками кожи толстяка.
— Голод, — произнес тот. — Страшный, безумный голод. Я вообще не мог наесться. Такое чувство, что мой желудок превратился в черную дыру. И мне не оставалось ничего, кроме как есть, есть и есть. Круглыми сутками. Я просыпался каждые час-полтора и сходил с ума от желания набить брюхо.
— И стал набирать вес, — продолжил я его мысль.
— Именно, — кивнул Воскресенский. — Сказать, сколько я весил? Триста семнадцать килограммов! Я превратился в беспомощную гору жира! И именно поэтому исчез. Не хотел, чтобы поклонники видели меня таким.
Что ж, с этим разобрались, и теперь мне понятно, почему распознающий магов артефакт ведет себя так странно. Он чувствует проклятие. Однако оставался главный вопрос…
— Как все это связано с тем, что ты творишь здесь? — я обвел взглядом забрызганные кровью стены.
Толстяк ссутулился и замотал головой. Его трясло. Лишь сделав несколько глубоких вдохов и успокоившись, он продолжил рассказывать:
— Поверь, сам бы я ни за что не стал делать ничего подобного. Но выбора не оказалось. Ни один из самых сильных и прославленных магов не смог мне помочь. Все лишь разводили руками, говорили, что проклятие невероятно сильно, а я в ответ кивал и продолжал набивать брюхо. Но потом мне предложили обратиться к мятежным кланам. И там нашелся один специалист, который придумал способ приглушить действие проклятия. Снять его невозможно, но вот сделать так, чтобы адский голос прекращал терзать меня хотя бы на несколько дней, — вполне.
— Но для этого были нужны жертвы, — догадался я. — Человеческие жизни.
— Не просто жертвы, — Воскресенский вновь заплакал, а его толстые пальцы потянулись к светящемуся на груди медальону и сжали его. — Они должны были страдать. И умирать от мук.
— И девицы легкого поведения подошли для роли жертв как нельзя лучше, да? Что ж, логично, они и так постоянно пропадают.
— Поверь мне мальчик, — толстяк глядел на меня с таким раскаянием, что становилось тошно, — сам бы я… по доброй бы воле… никогда… Я не убийца. Просто у меня нет другого выхода. Раз в два-три дня я должен делать это.
— Вижу, лечение помогает, — мрачно усмехнулся я, окидывая взглядом безобразную фигуру собеседника. — Сейчас ты весишь где-то сто пятьдесят килограммов. То есть сбросил около половины нажранного.
— Да, все верно. Но способ… — гримаса поддельного раскаяния не сходила с потной хари. — Способ ужасен. Поверь, я мучаюсь не меньше, чем они.
Воскресенский кивнул на дверь, за которой были две приехавшие со мной проститутки.
— Возможно, актер ты и впрямь хороший, — заговорил я после небольшой паузы. — И благодарного зрителя ты бы убедил, что мучаешься, когда кромсаешь девчонок. Не исключено, что поначалу ты действительно мучался. Однако сейчас тебе это нравится. Ты вошел во вкус, Арнольд, и убиваешь не только по необходимости.
— Нет, нет, нет! С чего ты взял?! — Воскресенский сорвался на визг.
— Я маг. Причем с достаточно редким даром. Любая ложь отражается на физическом состоянии того, кто ее произнес. И я чувствую эти изменения. Ты говорил правду ровно до того момента, пока не сказал, что убийства не доставляют тебе удовольствие. Доставляют. Я вижу это.
— К-кто ты такой? — толстяк задрожал и, не вставая с колен, сделал маленький шажок к тележке с инструментами.
— Меня зовут Пайн. Я заклинатель боли. А сюда я явился для того, чтобы избавить тебя от голода.
Воскресенский оскалился, зарычал и, вытянув руку, схватился за огромный нож с зазубренным лезвием. Затем все же оказался на ногах, кинулся ко мне, но сделать смог лишь пару шагов.
Его сердце по-прежнему находилось под воздействием моей силы. И сейчас, стоило мне лишь немного поднажать, как оно попросту взорвалось.
Толстяк замер. Захрипел, опять рухнул на колени, а затем повалился лицом вперед. Выпавший из его руки нож противно лязгнул о кафельный пол.
— Ну, вот и готово, — выдохнул я.
Поднял руку и хотел уже вызвать Кабо, но…
Лежащая передо мной туша мелко затряслась. Руки и ноги застучали по полу, растянутая кожа стала темнеть. Артефакт, приколотый к моему носку, снова стал горячим. И на сей раз, похоже, он не собирался остывать.
Воскресенский захрипел, задрал голову, и я увидел, что его глаза светятся двумя оранжевыми угольями. Из оскаленного рта вытекало что-то густое и черное. На коже по всему телу проступила сеть сосудов, тоже светящихся оранжевым.
Понять, что происходит, не составляло труда. Проклятие, превратившее желудок актера в бездонную яму, не желало покидать его тело и после смерти. Сейчас оно полностью завладело Воскресенским, сделав его чем-то вроде зомби.
И у меня нет иного выбора, кроме как разобраться с этим. Будучи безоружным, не способным полноценно использовать магию и вдобавок закованным в наручники. Прелестно, ничего не скажешь…