Король судорожно глотнул и заставил свои мысли успокоиться. Разумеется, Каллен не касался его сознания. С умением и возможностями, которые Синил получил от дерини, он приобрел полную власть над своим мозгом и множеством других вещей. Он знал, что теперь дерини не в состоянии узнать его мысли. Каллен никак не мог сделать этого.
Он полуобернулся к настоятелю, избегая встречаться с ним взглядом.
- Было очень одиноко, святой отец. Но я пережил.
- Так-таки пережили?
- А что еще оставалось делать? - Он с упреком взглянул на Каллена. - Ваши друзья-дерини отняли у меня бесценный дар, заменили сияние моей веры холодом и тяжестью короны. Даже те, кому я верил, в конце концов предали меня.
- Предали вас?
- Больше других повинен Камбер с его дутыми принципами и безупречно правильными поступками. И архиепископ. Он запретил мне быть священником, объявив, что долг призывает меня за стены монастыря. И Эвайн... - он уставился в пол и шумно глотнул. - Эвайн, которую я считал своим другом, та, которая понимала меня. Она использовала мое доверие, чтобы сделать послушным Камберу и его заклинаниям. И вот теперь я один, не решаюсь довериться никому, лишенный своего священного сана, живущий во грехе с навязанной мне женщиной, отец болезненных малюток, чьи недуги - мое наказание за грехи...
Он умолк, всхлипнув, склонил голову, пытаясь справиться со слезами горечи. Возможно, это и удалось бы, если бы Каллен не приблизился и не положил руки на его плечи.
Синил безутешно расплакался. Его не смущало то, как он жалок, весь в слезах, уткнувшийся в плечо настоятеля; это скорее утешало короля перед лицом неисчислимых страхов в прошлом, настоящем и будущем. Наконец здравый смысл возобладал в нем, король отстранился от Каллена и вытер рукавом покрасневшие глаза. Пока Синил пытался вернуть себе эмоциональное равновесие, пауза делалась все более неловкой.
- Прошу прощения, - в конце концов прошептал он. - Мне следовало бы лучше владеть собой. На.., на мгновение мне показалось, что я могу доверять вам.
Каллен склонил голову, потом взглянул на Синила.
- Я хочу помочь вам, - тихо произнес он. - Я знаю, вам пришлось нелегко. Если бы я мог как-то исправить то, что было сделано, не подвергая королевство опасности...
- Вот ключ ко всему, святой отец, вы сами сказали, - в голосе Синила звучала горечь, - "не подвергая королевство опасности". Королевство стоит выше короля. О, я знаю это. И в определенном смысле согласен, если это правило касается других. - Он вздохнул. - Простите меня, святой отец. Я знаю, вы хотите, как лучше, но...
Его голос замер. Синил знал, что, каким бы милым не казался ему Каллен, тот по-прежнему оставался дерини, вовлеченным в дела Камбера и остальных. Он водил пальцами по оконной раме и смотрел на дождь, не замечая его.
- Вам что-нибудь еще нужно, святой отец? Если нет, я хотел бы остаться один, если не возражаете.
- Ничего, что не может быть отложено до следующего раза. Ах да, утром Джебедия собирает военный совет, чтобы окончательно определить нашу военную стратегию. Он думает, и я согласен с ним, что ваше присутствие оказало бы моральную поддержку. Постарайтесь держаться увереннее.
- Неужто я действительно нужен? - капризно произнес Синил. Он повернулся к Каллену. - Что понимает бывший священник в военных делах, святой отец? Впрочем, я со своим сверхневежеством понимаю, что положение неравное.
- Все меняется, - ответил Каллен. - К началу заседания может быть получена дополнительная информация.
Сами по себе слова были нейтральны, но Синил почувствовал в речи викария некий пророческий тон, и это возбудило его интерес. Склонив голову, он с любопытством оглядел настоятеля.
- Вы ожидаете изменения ситуации?
- Не ожидаю, но у нас есть определенные надежды. А почему вы спрашиваете?
- Мне послышались нотки... - Он посмотрел в пол, размышляя над тем, что сказал Каллен и о чем умолчал, потом снова поднял глаза. - Неважно. Пожалуй, это как раз то, что мне хотелось услышать. Вы же знаете, мне не безразлична наша военная ситуация, несмотря на все мои речи.
- Порой мысли претворяются в молитвы. - Каллен улыбнулся. - Кстати, у меня есть новости, вам, вероятно, еще не известные. Я сам узнал о них только вчера.
- Да?
- Вы без сомнения, помните, что епархии Ремутская и Грекотская были свободны какое-то время. Имр отказался заполнить вакансии, будучи неуверен, что на выборах посчитаются с его предложением. Однако, руководствуясь тем, что в ваши планы входит возвращение столицы в Ремут, архиепископ Энском решил восстановить архиепископскую епархию Ремутскую.
Синил кивнул/
- Я знал об этом, Роберт Орисс, мой брат по Ордену, вскоре наденет лиловую сутану.
- Он заслужил ее, - согласился Каллен. - Но вы могли не слышать о том; что и Грекотская епархия тоже восстановлена, а теперь архиепископ и синод назначили меня руководить ею. Через несколько месяцев, как только окончится война, мы с Робертом получим ваше благословение/
- Вы - епископ Грекотский! - прошептал Синил. Радостное выражение на его лице сменилось разочарованием, - Но это так далеко отсюда и в нескольких днях езды от Ремута. Значит, я никогда не увижу вас.
Каллен беспомощно пожал плечами.
- Даже став епископом Грекотским, я надеюсь некоторое время проводить в столице, где бы она ни была. Но я тронут вашим беспокойством, Государь. В связи с этим назначением у меня тоже весьма противоречивые чувства, этому несколько причин. Разумеется, я рад вернуться в Грекоту. Вы ведь знаете, я учился там. И приветствую предложение восстановить там епархию. Но заботиться о стольких душах сразу весьма обременительно. Это означает неизбежное расставание с моими михайлинцами.
- Михайлинцами... Правильно. А я и забыл. Вы не можете сохранить за собой оба поста?
- Нет, но, может быть, мой преемник будет руководить Орденом лучше, чем я. Даже с той щедрой поддержкой, которую вы оказываете, уйдут годы на то, чтобы восстановить все потерянное при Имре.
- Вы несли потери ради меня, - Синил растрогался. - Чем я смогу отплатить этот долг?
- Только молитесь за нас, - просто ответил Каллен. - И, пожалуйста, помолитесь за меня, чтобы Господь даровал мне силы и волю в новом начинании. Ваши молитвы очень дороги для меня, Синил.
После долгого взгляда король робко улыбнулся собеседнику.
- Значит, у меня привилегия молиться за вас, святой отец.., или мне следует говорить "Ваше Преосвященство"?
- Святой отец - тоже хорошо. Или, если хотите, Алистер.
- Нет, не Алистер. Не теперь, по крайней мере. Епископ, Вы станете епископом. Как это чудесно!
- Может быть, мы сможем делиться друг с другом мирскими проблемами, Ваше Величество, - сказал Каллен, касаясь руки Синила в знак прощания. - Вы станете рассказывать мне, как быть королем. А я вам - как быть епископом. В этом нет ничего запретного.
Синил, исполненный благодарности, провожал взглядом своего гостя. Когда тот дошел до двери и повернулся, чтобы отдать прощальный поклон, король произнес:
- Спасибо, что зашли, святой отец.
- Спасибо, что выслушали меня, Ваше Величество, - улыбнулся Каллен.
Когда он ушел, Синил уселся у окна и вздохнул.
Каллен станет епископом, епископом Грекотским! И это как раз сейчас, когда он стал казаться Синилу единственным дерини, которому можно доверять. Разумеется, Грекота не так далеко, и все-таки...
Дерини, близкий к нему, не спасет, но может быть полезен. Возможно, с помощью Каллена удастся вернуть его сан. Или обратиться с этим к Ориссу? Тот во главе Ремутской епархии приобретал более высокий ранг и влияние в сравнении с Калленом, особенно в случае возвращения столицы в Ремут. К тому же Орисс не дерини, а обыкновенный человек.
Правда, Орисс не знал Синила в период его монашества. Вероятно, никогда не слыхал о брате Бенедикте Синиле, покуда Йорам и Рис не уговорили того выйти из аббатства святого Фоиллана. Но после рукоположения в архиепископский сан Орисс станет равен Энскому, да еще Каллен будет епископом в Грекоте. Может быть, тот день, когда Синил снова отслужит мессу, не так уж далек!
Он долго обдумывал это, мечтая о будущем. Вдруг совершенно новая мысль посетила его столь неожиданно, что он не сразу ухватил ее суть и удивленно глядел по сторонам. Потом, более не занимая себя размышлениями и взвешиванием аргументов, он дотянулся до сонетки над постелью и позвонил. Тотчас же явился Сорл, его лакей, запыхавшийся и озабоченный.
- Сорл, попроси отца Альфреда зайти ко мне, - распорядился король, избегая смотреть на сундук возле кровати. - Скажи, пусть принесет пергамент и чернила. У меня есть дело для него.