Теперь инопланетные машины полого пикировали на цель, до которой оставалось еще несколько сот километров.
На последней сотне километров они вырвались из-под власти земного притяжения и держали такой угол снижения, чтобы земля в силу своей кривизны не уходила "из-под ног", отпуская параболоиды в космос.
А в последний момент передовой параболоид нырнул еще глубже, едва не задевая верхушки деревьев и остановился, как вкопанный, прямо в той точке, которая была отмечена на компьютерной карте навигации.
Выход на цель был совершен идеально. Но, протянув руку к кнопке разгерметизации десантного модуля, пилот параболоида машинально бросил взгляд на измеритель расхода энергии. И отчетливо понял, что с таким остатком до орбитальной станции ему не долететь.
6
Лесных людей, мирно спавших в своих землянках, разбудил страшный грохот - такой, будто небо упало на землю. И даже дозорным, которые бодрствовали на своих постах, понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что весь этот шум произвел один-единственный параболоид, остановившийся на полном скаку прямо у них над головой.
Динамический удар при мгновенном переходе параболоида с первой космической скорости на дозвуковую запросто может разорвать барабанные перепонки. Слух обитателям стойбища спасло только то, что переход был все-таки не совсем мгновенным, и прорыв барьера случился за пару километров до цели.
Это был минимальный предел погрешности выхода на цель при такой скорости. Дальше нужна была ручная корректировка на малом ходу, и когда дозорные заметили параболоид, он как раз разворачивался над стойбищем.
Увидеть его было трудно. Черный корпус сливался с черным небом - но он заслонял звезды, а небо в эту ночь было ясным и чистым.
Дозорные еще не опомнились от первого грома среди ясного неба, а канонада со всех сторон уже возвестила, что этот параболоид не одинок. И не успели они ударить в било с криком: "Облава!" - как из всех землянок посыпались люди, кто в чем был. А были они в большинстве своем попросту ни в чем.
Тихое еще минуту назад стойбище мгновенно пришло в движение.
Легкие на подъем дети первыми сорвались с места и умчались в чащу, не разбирая дороги, как учили их взрослые специально для такого случая. Некоторые из них еще не успели как следует проснуться, но даже в этом состоянии сразу переходили на бег.
Им было проще, чем взрослым. Ребятишки лет до десяти ходили нагишом с весны до осени, а те, что постарше, довольствовались набедренными повязками.
А среди взрослых в этом отношении не было единства.
Язычники, которые стремились к слиянию с природой по примеру самого старейшины Владимира Ярославича - того, что первым показал людям дорогу в леса еще до инопланетного нашествия - не видели ничего зазорного в том, чтобы пробежаться по лесу в чем мать родила. А у остальных с этим были проблемы.
Христиане стыдились наготы до такой степени, что некоторые женщины даже спали в ночных рубашках, хотя среди лесных людей считалось роскошью иметь больше одного одеяния на сезон.
Одежда, оставшаяся с довоенных лет или пошитая в те благословенные времена, когда по деревням еще можно было сеять лен, давно превратилась в лохмотья. Но даже если православные и спали нагишом, то с утра они первым делом спешили натянуть на себя эти лохмотья, потому что без них на людях появляться грех.
Конечно, пожар, наводнение и облава - достаточно уважительные причины, чтобы пренебречь стыдом и обычаем, но все равно православные мешкали. Им надо было если не надеть на себя одежду сразу, то хотя бы захватить ее с собой.
А у партизан были свои задвиги на тему одежды и сопутствующих осколков цивилизации. Они особо напирали на то, что отказ от цивилизованных обычаев - это прямой путь к одичанию.
А надо сказать, лесные люди больше всего на свете боялись одичать. Ведь именно этого хотели добиться антропоксены.
Их инструкции по освоению планет допускали на переходный период сохранение неконтролируемых популяций аборигенов - но с тем условием, чтобы их уровень не превышал стадию первобытной дикости.
Партизаны сопротивлялись одичанию активнее всех остальных. У них еще сохранялись пережитки военной дисциплины и существовали нормативы подъема по тревоге.
Минута на подъем и пять минут на сборы.
Понятно, что за эти шесть минут надо было не просто подняться и убежать. Партизаны по тревоге были обязаны собраться с полной выкладкой и при необходимости вступить в бой.
Полная выкладка включала обмундирование, оружие и снаряжение, а кроме того, на случай экстренной откочевки заранее отряжались люди для эвакуации самых необходимых вещей, инструментов и орудий.
Но общину воеводы Вадима, в которой слились воедино остатки партизанской армии, язычники старейшины Владимира и паства иеромонаха Арсения, до сей поры Бог миловал.
Общинникам еще никогда не приходилось спасаться от внезапной облавы. Откочевки, вызванные приближением зондеров, бывали не раз - но зондеры приближались обыкновенно на автомашинах или лодках, а по лесу шли пешком, так что уйти от них лесным людям было раз плюнуть.
А тут вдруг зондеркоманда прилетела на параболоидах, точно зашла на цель, грамотно расположилась вокруг стойбища и отрезала пути к отступлению. А для довершения картины один параболоид завис прямо над стойбищем, и зондеры стали слетать оттуда вниз по эластичным тросам.
Партизаны стреляли по ним из арбалетов, и по ранениям было видно, что антропоксены экономят на средствах защиты для вспомогательных войск. На зондерах было только летнее полевое обмундирование неизвестной армии - и больше ничего. Даже касок не было, о бронежилетах уже не говоря.
Наверное, антропоксены считали, что лесные люди с их луками и стрелами, холодным оружием и автоматами, которые за отсутствием патронов можно использовать только в качестве дубин, окажутся легкой добычей.
Зондеры так не считали, но они были люди подневольные - с личинками-убийцами в голове.
Лесные люди знали, что эти личинки носят название "мунгара" - "маленький Хозяин". И носят его не зря, потому что каждая такая личинка владеет жизнью и смертью, болью и страхом, душой и телом своего носителя.
Только это еще не повод, чтобы прощать зондеров, которые предали род земной и пошли на службу к проклятым мутантам с мерзкими инопланетными тварями в голове.
Наоборот, лесные люди ненавидели зондеров гораздо больше, чем даже самих антропоксенов. Оно и понятно - предатели всегда вызывают большее презрение и отвращение, нежели враги.
И потом, с антропоксенами лесные люди почти не сталкивались. Даже обращенные в прах в леса не совались, оставив эту работу зондеркомандам из лояльных антропов местного происхождения.
Зондеркомандами их прозвали лесные люди по аналогии с главными врагами партизан в годы Второй мировой войны. Официально же они числились в номенклатуре антропоксенов, как "отряды очищения".
Их официальной задачей провозглашалось "очищение неосвоенных территорий от опасных и вредных форм жизни, препятствующих подготовке этих территорий к полезной эксплуатации".
Формально все было правильно. Никто не спорил, что самой опасной формой жизни, наиболее активно препятствующей подготовке неосвоенных территорий к полезной эксплуатации, были как раз лесные люди.
Но все-таки название "зондеркоманда" подходило к "отрядам очищения" гораздо больше.
И вот сейчас эта самая зондеркоманда внезапным прыжком с небес накрыла стойбище воеводы Вадима, не оставив его обитателям никаких путей к отступлению.
7
Когда вслед за грохотом с небес в ночном воздухе, далеко разносящем звуки, гулко зазвенело стальное било и люди на разные голоса закричали: "Облава!" - в голове воеводы Вадима сразу мелькнула мысль:
- Нас предали!
В этом был свой резон. Во-первых, сам Вадим - бывший командующий партизанской армии - представлял собой весьма ценную добычу для антропоксенов. Но гораздо больше значил его отец - старейшина Владимир Ярославич, предводитель всех язычников, первым показавший людям дорогу в леса.
И этот самый старейшина Владимир покинул стойбище воеводы меньше чем сутки назад.
Он ушел с утра, а зондеры налетели ночью.
Из этого можно было заключить, что они очень спешили. Обычно зондеркоманды не любили соваться в дебри по ночам. Тут ведь даже приборы ночного видения мало помогают. Тем более, что пришельцы не очень-то снабжают такими приборами вспомогательные войска.
А тут они примчались заполночь, да еще на нескольких параболоидах. И не какие-то тупые каратели, а спецназ - по повадке видно.
Среди карателей даже один из десяти не спустился бы с высоты в сорок метров по тросу. А эти слетали вниз со свистом и не морщились, даже когда в них попадали стрелы.