Снаркс бочком подобрался ко мне и ткнул пальцем в исполнителя:
- Ну почему мы не убежали две минуты тому назад?
- Не волнуйся, все под контролем, - зашептал я в ответ. - Волшебник обещал помочь заклятием-другим.
- Проклятие! - произнес Хендрик, однако насей раз в его голосе прозвучало что-то похожее на надежду.
- Вау! - пропищал голосок. - Дракон, волшебник и брауни! Вот это я понимаю: тройное желание!
Грифон поднял голову:
- Птички. Повсюду птички.
Я повернулся к Хьюберту и Эли в тщетной надежде, что они поторопятся закончить представление. Мне вовсе не улыбалось кончить свои дни в качестве птички для Грифона.
Эли как раз допела песню о девушке, которая томится в башне дракона, чем напомнила собравшимся, для чего они, собственно, сюда пришли. Но, не обращая никакого внимания на крики, они с Хьюбертом начали репризу.
- Готовьтесь! - прошептал я остальным. - С минуты на минуту нам пора будет уходить!
- Слушай, дракон!
- Что, мадемуазель?
- А как ты знакомишься с драконшами? Хьюберт выпустил огромный огненный шар:
- Я говорю им: "Эй, крошка, не хочешь погреться?"
И они снова пустились в пляс.
- Так я и знал, что в этом плане есть какой-то подвох! - проворчал Снаркс. - Чтобы услышать сигнал к побегу, нам придется смотреть весь их дурацкий номер!
Боюсь, я понял, что он имеет в виду. Что ж, придется пройти через это вместе. Остальные слушали в напряженном молчании.
- Помогите! Я попала в беду!
- Да что ты? А я и не знал!
- Так знай! Как только шоу закончится, за кулисы пойду и новое платье найду!
Танец стал еще более сумбурным.
- Может, пусть лучше нас съедят чудовища? - предложил Снаркс. - Все милосерднее.
- Птички... - Грифон поднялся на ноги, - Хорошенькие птички. - И он заковылял к нам.
- Проклятие! - Хендрик вновь размахнулся Головоломом.
- Нет, не смей! - Гиппогриф встал передним на дыбы. - Ты его и так уже два раза огрел! Только пошевелись, получишь по башке копытом!
- Птички... - Грифон издал клювом чмокающий звук. - Ням-ням-ням, вкусненькие птички.
- А если он кого-нибудь из нас съест? - осмелился подать голос я.
Гиппогриф встряхнул головой:
- Это самое малое, что вы заслужили. Кто так себя в гостях ведет, а?
И тут я почувствовал, как сцена чуть заметно задрожала у меня под ногами. Это танцевал брауни. Хендрик заворчал, обхватив Головолом обеими руками. А над краем ботинка показались обе руки моего учителя, готовые к магическим пассам.
- Нам жарко, мадемуазель?
- Жарко, дракон, и будет еще жарче! Зрители, однако, были не согласны. До меня донеслись злобные выкрики. Толпа снова стала напирать.
- А не поддать ли нам еще жару, а, мадемуазель?
- А поддать, дракон!
Должно быть, это и есть разогрев перед заключительным, коронным номером. Сейчас должен раздаться сигнал к бегству!
- Вкусненькая птичка... - Я почувствовал, как кто-то ухватил меня за рубашку, и, посмотрев вниз, обнаружил, что меня держат когти Грифона.
- Скажи мне, - взвизгнул Хьюберт, - сколько еще жару ты хочешь?
- Сожги меня, дракон, в огне... - Эли смолкла на полуслове, увидев гигантскую птицу, спускавшуюся на нас с неба.
- Эй, вы там, внизу! Хватит! Кончайте! - вопила птица. Она приземлилась прямо на сцену, как раз напротив дракона.
Толпа тоже перестала напирать. Хьюберт перестал топтаться, изображая танец. Все застыли на своих местах, не сводя глаз с птицы Рух.
- Вы, ребята, знаете, что меня напугать не так просто. - Тут птица указала клювом куда-то в небо. - Но вы только полюбуйтесь на это!
Когда я взглянул туда, куда указывала птица, у меня отвисла челюсть. Вот теперь мы по-настоящему влипли!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
"Делом первостепенной важности для вступающего в битву волшебника является заблаговременная подготовка заклинаний против всего, с чем он может столкнуться в сражении. Еще важнее - демонстрировать храбрость в бою, дабы не посрамить славного звания волшебника. Но что же делать, если сторона, пользующаяся поддержкой мага, все же проигрывает? Вот тут и следует вспомнить еще об одном правиле - безусловно, наиважнейшем: чародей обязан потребовать выплаты полной суммы гонорара еще до начала военных действий".
"Наставления Эбенезума", том III
- Ой, сколько хорошеньких птичек! Грифон тоже обернулся посмотреть, и его когти выпустили мою рубашку.
Тысячи черных тел закрывали собой все небо.
- Голоадия наступает! - услышал я вопль Эбенезума.
- Проклятие! - закричал Хендрик. Неужели Форкснагель и вправду начался?