"Вечеринка Язифи" осталась в истории Корпуса и Камбры. Язифь никому не сказала, сколько это стоило, и оценки расходились от миллиона до трех миллионов кредитов.
Пришли "всего лишь" сорок семь сотен членов Корпуса. Остальные были в космосе, на других планетах Камбры или входили в объявленную Ангарой четверть личного состава, которая всегда должна быть на службе. У некоторых не было настроения или они предпочитали проводить время по-другому. Конечно, когда прошло время и вечеринка вошла в легенду, никто, кто когда-то служил в Корпусе, не стал бы признаваться, что не был там.
Язифь очистила одно из полей своей компании, величиной в квадратный километр. В каждом углу сидел носом кверху истребитель келли-класса. Между ними, покрывая поле, висела цельная на вид ткань-паутинка, придерживаемая маленькими антигравами. На самом деле это были скрепленные между собой волокнистые фильтровочные полотна из шахт.
В середине поля стояли "аксай", "велв", "винт", "грирсон" и "жуков". Улыбающиеся солдаты предлагали гражданским экскурсию по кораблям. Товарищи-солдаты сочувствовали, что им приходится работать, пока одна страйкер не помахала листком бумаги.
- Ага, работа, - фыркнула она. - У меня теперь телефонов парней хватит до следующего тысячелетия.
Исполнялась популярная симфония Сейя, и музыка доносилась к слушателям через окружавшие площадку огромные громкоговорители. Транспортники привозили солдат из лагеря Махан и других постов на планете, и они выходили на поле прямо в парадной форме. Приглашенные гражданские - временами казалось, что Язифь, как и ее отец, созвала всю планету - парковали свои подъемники и лимузины и, блистая своими лучшими нарядами - вечерними или просто, - входили и сливались с толпой.
Послали приглашение даже Лою Куоро. Он решил, было, проигнорировать его, но потом понял, что это будет выглядеть глупо, и скрепя зубы пробыл полчаса. "Матин" дала репортаж, но не поместила его в основные новости.
Столы были переполнены едой, повсюду предлагались напитки. Никто не ушел голодным или вполне трезвым.
Ньянгу Иоситаро помог Маев Стиофан выйти из подъемника, а Джон Хедли в это время отключил двигатель и поспешил открыть другую дверь Энн Хейзер. Все четверо с минуту постояли, оглядывая обстановку.
В ночи огнями весь Брюссель сиял,
- внезапно процитировал Ньянгу:
Красивейшие женщины столицы
И рыцари стеклись на шумный бал.
Сверкают смехом праздничные лица.
[Дж. Байрон, "Паломничество Чайльд Гарольда", перевод В. Левика. (Прим. переводчика.)]
Остальные трое посмотрели на него в изумлении.
- Я не знал, что тебе нравится Байрон, - удивился Хедли. - Черт, я вообще не знал, что на D-Камбре о нем кто-нибудь слышал.
- Я это мальчишкой читал, про ночь перед какой-то битвой, - смущенно ответил Ньянгу.
- В тебе есть глубины, - с восхищением заметила Маев.
- Ага, - весело отозвался Ньянгу, - в этих глубинах я по уши завяз.
Дант Ангара спокойно танцевал с женой, очень дружелюбной и веселой женщиной маленького роста. Кое-кто пытался к нему подойти, но таких людей вежливо, но настойчиво отводил в сторону адъютант и объяснял, что дант сегодня не на службе и хочет провести немного времени с человеком, которого видит реже всего.
Неподалеку от Ангары танцевали Маев Стиофан и Ньянгу Иоситаро.
- Слишком уж ответственно ты к этому относишься, - пожаловался Ньянгу. - Вряд ли сюда приглашали лариксанских убийц.
- Моя вахта, - сказала Маев. - Ты что, забыл, что спишь с солдатом?
Ньянгу рыкнул на нее, но потом рассмеялся, и она улыбнулась ему в ответ.
- И потом, Т'Лаан здесь для подкрепления, - продолжала она. - Так что можем отойти за едой или выпивкой, когда захочешь.
- Потом, может быть, - сказал Ньянгу. - Мне и здесь хорошо.
- Тогда заткнись и танцуй.
- Есть, мэм, - ответил Ньянгу. Маев положила голову ему на плечо.
Через некоторое время Ньянгу спросил:
- Ты счастлива?
- Ага, - ответила она. - Знаешь, что я думаю, Ньянгу? Про после войны?
Ньянгу дернулся:
- Не сглазь.
- Да брось, - сказала Маев. - Ты слишком большой негодник, чтобы погибнуть на честной законной войне, в военной форме и все такое.
- Спасибо. Ладно, и что ты придумала... на потом?
- Я никогда не могла разобраться в собственных поступках, - сказала Маев. - А тем более в чьих-нибудь еще.
- Добро пожаловать в ряды человечества.
- Я вот и думала, может, если... То есть, извини, когда все закончится, мне вернуться к учебе. Изучать психологию, а может, и социологию.
- Ну, не знаю, - сказал Ньянгу. - Мне это не нравится. Станешь вся такая ученая и начнешь меня обходить.
Маев рассмеялась мелодичным серебристым смехом:
- А до тебя медленно доходит. Я все время тебя обхожу.
- Что ты думаешь о детях? - спросил Хедли у Энн Хейзер, когда они поставили тарелки на стол и сели. Официант в белой форме спросил, что они будут пить, и ушел с заказом.
- Поконкретнее, Джон, - сказала Хейзер. - О детях в качестве десерта, студентов, собеседников, физиков?
- Нет, в смысле завести детей.
- А. Вопрос оригинальный, - ответила она. - У тебя есть повод его задавать?
- Ну, я... да нет. Мне вроде как было любопытно, - смутился Хедли.
- Рождалась у меня и такая мысль, - сказала Энн.
- Неудачный был каламбур.