ни вельможа, ни холоп
Непроебу не проеб.
Как, бывало, дурь накатит
побежит от хаты к хате,
кто б навстречу ни попал
знай заране, что пропал.
Дети хнычут, бабы плачут,
мужиков в подвалы прячут,
а замешкался какой
марш к царевне на постой!
На деревне стон и вопли,
мужики худы, как воблы,
руки плетями висят,
ноги палками торчат.
Многих, верьте иль не верьте,
заебла она до смерти,
люди валятся толпой,
словно мор на них какой.
Мыслит царь с бессильной злобой:
- Что мне делать с Непроебой?
Старику невмоготу:
дело близится к бунту...
Плешь почешет, потоскует,
покряхтит да погорюет,
а потом махнет рукой:
- Да ебись ты, хуй с тобой!
Видно, нрав имел спокойный
к счастью дочки недостойной.
Рано ль, поздно ль - срам такой
должен кончиться бедой.
Как-то в край тот несравненный
прибыл сам преосвященный.
Стал с царевной говорить
и хотел благословить.
Та - тигрицею на мясо
прыг к нему! Сорвала рясу
и мгновенно уебла.
Тут уж злость царя взяла.
- Эй, ко мне! - вскричал он гневно.
Посадить в тюрьму царевну,
глаз с проклятой не спускать,
даже мышь к ней не впускать,
если мышь мужского пола!
Уф! Уж лучше мне крамола!
Впрочем, пленницу жалея,
тотчас приказал лакею
целый ящик выслать ей
толстых восковых свечей...
Вот царевна под замком