У Скифа екнуло внутри, когда он разглядел, что лицо Тэлии искажено от боли, а из глаз струятся слезы, хотя она не издавала ни единого стона.
- Хватит, - произнес Целитель справа От нее, и Скиф узнал Девана. - На сегодня совершенно достаточно, Тэлия.
Ее лицо немного разгладилось, и женщина, сидевшая слева, посмотрела на нее с ласковым сочувствием и протянула платок, чтобы вытереть слезы.
- Знаешь, тебе действительно незачем так мучить себя, - сказал Деван немного сварливо. - Если бы ты позволила нам лечить тебя с нормальной скоростью, все могло бы происходить совершенно безболезненно.
- Дорогой Деван, ты прекрасно знаешь, что у меня нет времени, - мягко ответила Тэлия.
- Тогда ты должна позволить нам ставить болевой блок! И я все равно не понимаю, с чего ты взяла, что у тебя нет времени!
- Но ведь под болевым блоком я не смогла бы помогать - а если не могу я, не может и Ролан. В таком случае потребовалось бы шестеро Целителей для работы, с которой сейчас справляется один. - В ее голосе прозвучала довольная нотка.
- Тут она тебя поймала, Деван, - лукаво заметила Целительница - Мирим, представительница Круга Целителей в королевском Совете.
Деван негодующе фыркнул.
- Окаянные Герольды! Не знаю, чего ради мы вас терпим! Когда вы не в отъезде, где гробите себя, то пытаетесь принудить нас лечить вас побыстрее, чтобы вы смогли снова умчаться обратно и поскорей себя доконать!
- Ну, друг мой, если помнишь, мы с тобой познакомились, когда я попала к тебе в пациентки. Уже тогда имела место попытка избавить от меня мир, а ведь я была всего-навсего ученицей. Вряд ли можно рассчитывать, что после такого благоприятного начала традиция изменится, верно?
Целитель протянул руку и погладил Тэлию по щеке жестом, выдававшим искреннюю привязанность.
- Просто мне больно, что приходится подвергать тебя таким мучениям, милая.
Тэлия поймала его руку и задержала в своей, улыбаясь Девану. Улыбка превратила ее из просто хорошенькой девушки (невзирая на покрасневшие веки) в очаровательную.
- Мужайся, дружище. Осталось не так уж много таких дней; дальше Целительство потребуется только для сращивания костей, а его не ускоришь. Она засмеялась. - Что же до того, почему у меня нет времени, то я не могу ответить, потому что сама не знаю. Знаю только, что это правда, такая же, как то, что у Ролана глаза синие. И потом, я тебя насквозь вижу. Пациентка я покладистая; в отличие от Керен и Дирка, в точности выполняю все, что мне велят. Поскольку на мое непослушание ты пожаловаться не можешь, тебе пришлось найти какой-нибудь другой повод побрюзжать!
Мирим усмехнулась, Деван - тоже.
- О, вы превосходно его изучили, барышня, - сказала Целительница, вставая и потягиваясь. - Ну, до завтра.
Они вышли из комнаты и прошли мимо Скифа, даже не заметив его. Но Тэлия, по-видимому, почувствовала, что за дверью кто-то есть.
- Кто бы там ни был, пожалуйста, заходите, - окликнула она. - Стоять на темной и холодной площадке слишком неуютно.
Скиф хихикнул и, широко распахнув дверь, предстал перед Тэлией, которая смотрела на него, выжидательно склонив голову на бок.
- Мне никогда не удавалось тебя провести, верно?
- Скиф! - с восторгом воскликнула она и протянула к нему обе руки. - Я не рассчитывала, что ты вернешься так скоро!
- О, ты же меня знаешь: кусок мыла, запасная смена одежды, и я готов в путь. - Скиф очень осторожно обнял ее и поцеловал в лоб, после чего уселся на пол рядом с диваном. - А раз Скиф здесь, то - учитывая, что мы ездили вместе - может ли Дирк намного отстать?
- Это ты мне ответь, - Скиф обрадовался, увидев, что глаза Тэлии загорелись тщательно сдерживаемой радостью.
- Ну так вот: нет. В смысле, не может. Он собирался задержаться там еще на денек, но, если я хоть что-нибудь понимаю, он наверстал его по дороге. Не удивлюсь, если Дирк появится уже сегодня днем. Сердечко мое, я рад видеть, что он снова стал тебе желанен.
Глаза Тэлии блеснули, и она улыбнулась.
- Значит, я тоже тебя не провела, да?
- Ничуть. Потому-то я и придумал отправить его домой, чтобы он лично рассказал все родным. Я же видел, что весь твой былой страх перед мужчинами - и даже хуже - просыпался в тебе всякий раз, когда Дирк до тебя дотрагивался, а ты пыталась не подавать виду, чтобы не обидеть его.
- Ох, Скиф, чем я заслужила такого друга, как ты? Ты прав: я чувствовала себя ужасно, так, словно разрывалась на части.
- Милая, я ведь тоже служил в приграничном секторе, не забыла? Да и детство провел в довольно паршивом месте. Я и до тебя видел немало женщин, которые страдали от последствий изнасилования и жестокого обращения. И знаю, что такое реакция. Насколько я понимаю, ты уже...
- В порядке. Лучше, чем когда-либо. И с ума схожу от желания снова его увидеть.
- Давненько я не слышал такой хорошей новости. Ну что, разве ты не хочешь узнать, как все прошло?
- Сгораю от любопытства, потому что, насколько я знаю Дирка, он, наверно, послал домой записку из двух строчек: "Женюсь. Приеду через неделю" - и никаких объяснений.
Скиф расхохотался и признал, что именно так Дирк и написал, слово в слово.
- И, доложу я тебе, ну и переполох там начался! Особенно когда... нет, давай лучше расскажу по порядку. Он уселся поудобнее.
- Мы приехали на хутор примерно через неделю после того, как выехали отсюда, и всю дорогу не сходили с седла. Дирк не желал тратить на дорогу больше времени, чем необходимо; ну, не могу сказать, что очень виню его. Когда мы прибыли, все семейство уже высыпало из дома и ждало нас: они, оказывается, посылали детишек нести дозор каждый день после того, как получили письмо. Святые Звезды, что за толпа! Тебе они понравятся, сестренка, они все такие же чокнутые, как он. Нас с ним почти сразу растащили в разные стороны: меня младшие усиленно кормили и поили, а Дирка мать с отцом утащили на семейный совет. Я видел, что они здорово тревожились за него - особенно после того случая... ну, с той сукой Нерил и тем, как она с ним обошлась...
- Я все знаю. И не виню их за то, что они беспокоятся.
- А то, что он все еще худоват и выглядит осунувшимся, не слишком помогло делу, я уверен. Их оказалось нелегко убедить, что все в порядке, потому что его продержали взаперти несколько часов, выпустили по меньшей мере через час после ужина, а приехали мы как раз к обеду. Несчастная молодежь с ног сбилась, стараясь как-то меня отвлечь! - Губы Скифа сложились в озорную улыбку. - А я, боюсь, не слишком им помогал. Совсем не шел горемыкам навстречу. Ну, в конце концов они вышли: у отца вид был довольный, но у матери во взгляде все еще сквозило сомнение. Нас всех покормили, после чего настал мой черед становиться под обстрел. Позволь тебе сказать, мама Дирка - очаровательная дама, и ее надо назначить заведовать допросами свидетелей: Заклятье Правды стало бы совершенно излишним! К тому времени, как она покончила со мной, она знала все, что мне известно о тебе, включая кучу вещей, которых я и не помнил. Мы просидели почти всю ночь, беседуя - один из самых интересных разговоров в моей жизни. Я не возражал: она страшно мила. Я видел, как по мере того, как я рассказываю, тревога исчезает из ее глаз - ради этого не жалко и позевать немного! Тэлия вздохнула, и Скиф ощутил ее облегчение и благодарность, когда она без слов сжала его руку.
- Сказать не могу, как я рада, что ты настоял на том, чтобы ехать с Дирком. Ты верный друг нам обоим.
- Хм... думаю, ты обрадуешься еще больше - никто из них не сможет приехать на свадьбу. Это я и имел в виду, когда говорил про "добавок ко всему прочему".
- Что случилось? - с тревогой спросила Тэлия.
- У третьей сестры Дирка серьезные проблемы с вынашиванием ребенка. Вполне очевидно, что она ехать не может, а старшие сестры не хотят ее оставлять. Незачем и говорить, что ее мама - и как Целительница, и как родительница - считает своим долгом остаться. А у отца Дирка так скверно с суставами, что он не может путешествовать даже в повозке, не то что верхом. Я постарался заверить их, что в данных обстоятельствах ты не сочтешь себя оскорбленной, если они не приедут.
- Я бы никогда себе не простила, если бы они приехали, а доме в их отсутствие случилась беда.
- Ну, именно это я им и сказал. На следующий день мы все уже подружились, и меня приняли в члены семьи. А потом мне выпала самая тяжелая обязанность за всю мою жизнь. Они спросили меня о Крисе.
Скиф уставился на руки, его голос стал глухим от слез:
- Понимаешь... они любили его, сестренка. Он им был как сын. Мне никогда еще не приходилось никому говорить, как умер его сын.
Он почувствовал, как рука Тэлии легонько легла на его плечо, и поднял глаза. Грусть, которая никогда полностью не уходила с ее лица, сейчас ясно читалась во взгляде. Одинокая слеза медленно скатилась по щеке, и Тэлия не потрудилась ее стереть. Скиф протянул руку и нежно смахнул ее.
- Я скучаю по нему, - сказала Тэлия просто. - Скучаю каждый день. Если бы не то, что я почувствовала, когда он... уходил... было бы невыносимо. А так я хотя бы знаю, что он, должно быть, счастлив. Но у них даже такого утешения нет.
- Вот еще одна причина, по которой я рад, что уговорил Дирка съездить домой, - негромко ответил Скиф. - Крис значил для него больше, чем друг, больше, чем кто-либо другой в жизни, я думаю. Когда Дирк наконец позволил себе горевать, ему нужна была поддержка родных...