- И когда же произошло сие знаменательное событие? - с легкой грустью поинтересовался Адам.
- Мы думали об этом уже довольно давно, - ответил Перегрин, заливаясь краской, - но официально помолвка состоялась только сегодня утром. Это кольцо принадлежало еще моей бабушке.
- Ах, как я рада за вас обоих! - импульсивно сказала миссис Фрейзер, наклонясь через стол, чтобы пожать руку Джулии. - Вы уже назначили дату свадьбы?
- Скорее всего весной... день еще не выбран, - ответила девушка и, послав жениху смеющийся взгляд, добавила: - Мы непременно сообщим вам, леди Дженет.
Синклер встал и с сияющей улыбкой протянул Перегрину руку.
- Поздравляю, друг мой, - сердечно произнес он, - от всей души поздравляю. Джулия, дорогая, - целуя невесту в щеку, продолжил Адам, - я искренне рад за вас. Что бы будущее ни сулило вам, - он жестом подозвал официанта, - эта новость достойна шампанского!
Ужин прошел в атмосфере радости и веселья. В том же приподнятом настроении компания отправилась в театр, и, пока не погасли огни, Адам гнал от себя безрадостные мысли о крушении собственных надежд на счастье и невыполнимой задаче, тяжким бременем легшей на его плечи. Однако тревожащие душу звуки "Валькирии" вернули Адепта к мрачным раздумьям. До сих пор поиски Печати не принесли никаких результатов. Жерар сгинул в безвестности. Плюс ко всему, словно эхо музыкальной фразы, на краю сознания билась мысль о Ксимене. Она не покидала Синклера до конца представления, и позже, уже проводив Дженет домой, он невольно продолжал сравнивать проведенный вечер с множеством других вечеров, когда в темноте зрительного зала рядом с ним сидела Ксимена, вслушиваясь в божественные звуки оркестра. Ее незримое присутствие ощущалось в машине, в кабинете, везде, где им доводилось бывать вместе. Выходя из машины у ворот дома, Синклер поймал себя на мысли, что подсчитывает разницу во времени между Шотландией и Калифорнией.
Отказавшись от чая, Адам поднялся в спальню и сел на кровать. Некоторое время он в нерешительности смотрел на телефон, потом снял трубку и быстро набрал номер. После третьего гудка Синклер внезапно нажал на "отбой", в отчаянии обхватив голову руками. Смысла звонить не было. Разговор принесет временное облегчение и лишь приглушит тоску одиночества, притупив вместе с тем и готовность к встрече с противником. В том, что она состоится, Адепт не сомневался. Он надеялся, что похитителя удастся остановить раньше, чем случится что-то непоправимое. Печать царя Соломона, если это в действительности она, обладала огромной разрушительной силой и хранила мир от ужаса, который даже Адам не решался назвать по имени.
Глава 11
Субботнее утро выдалось ясным, но ближе к полудню поднялся ветер и небо затянуло тучами. Вечером следовало ждать дождя. Неустойчивая погода растревожила пациентов психиатрического отделения, лишь врожденная чуткость и большой опыт позволили доктору Синклеру без труда успокоить своих подопечных. Завершив обход, Адам выпил с ассистентами кофе и уехал домой, чтобы принять душ и сменить деловой костюм на что-нибудь более подходящее к случаю.
Сегодня многое зависело от мисс Моррисон и ее согласия одолжить им перстень Данди - при условии, что хранившийся в нем локон действительно был срезан с головы виконта. Если прядь окажется подлинной, она станет прочной связующей нитью между ними и духом Темного Джона. Большей силой обладала только кровь, однако в силу объективных причин достать ее не представлялось возможным. Дело осложнится, если мисс Моррисон откажется передать кольцо даже на время. Хотя и при таком раскладе остается надежда, что Перегрин осмотрит артефакт на месте, а позже зарисует все, что открылось его внутреннему взору. Это позволит избежать ненужного постороннего любопытства. И в любом случае существовал крест, который тоже пока не стоило сбрасывать со счетов.
По дороге к Перегрину Синклер продумывал возможные варианты развития ситуации. Погода еще не совсем испортилась, поэтому Адам опустил верх машины, чтобы в полной мере насладиться видом города. Для поездки на инвеституру он облачился в красно-серое - цвета клана Синклеров. Голову Адама венчал широкий красно-белый берет, два орлиных пера указывали на то, что их носитель является вождем клана. В складках кильта на поясе поблескивала рукоять кинжала с крупным бледно-голубым камнем. В целом, кинжал был обычным элементом шотландского костюма, но Адам использовал его, как и перстень с сапфиром, в магических целях.
Затормозив у дома художника, Синклер нетерпеливо посигналил. Дверь тотчас распахнулась, и на пороге появился сияющий Перегрин с внушительных размеров папкой подмышкой.
- Привет, Адам, - радостно объявил он и, захлопнув дверь, стремительно сбежал по ступенькам.
По случаю торжества Ловэт надел светло-коричневый кильт, который великолепно гармонировал с песочного цвета жилетом и такой же курткой. Забросив папку на заднее сиденье, молодой человек сунул ключи в поясную сумку, открыл дверь и непринужденно опустился в пассажирское кресло рядом с Адамом.
- Похоже, я выбрал правильный костюм для сегодняшнего вечера, довольно заключил он, окидывая друга оценивающим взглядом.
- Несомненно, - улыбнулся Адам. - Берет на заднем сиденье. Надевай, если хочешь. Я пока не буду поднимать верх - может, это последний погожий денек этой осенью.
Поблагодарив, Перегрин нахлобучил берет, лихо заломив его набок, и довольный откинулся на спинку кресла. "Ягуар" плавно выехал на автостраду, ведущую к собору.
- Итак, - сказал молодой человек, высунув одну руку из окна машины, мне никогда раньше не доводилось бывать на такого рода мероприятиях. Нужно соблюдать какие-то особые правила?
- Никаких особых правил, - усмехнулся Адам, - обычная церковная служба, и, насколько я помню, довольно простая. - Он обернулся и многозначительно посмотрел на папку. - Ты, вижу, во всеоружии.
- Это еще не все, - рассмеялся Перегрин и кивнул на поясную сумку, здесь лежит блокнотик и пара карандашей. Правда, я не уверен, этично ли рисовать во время церемонии.
- Думаю, ты зря беспокоишься, - ответил Адам, - это не более оскорбительно, чем проводить фотосъемку. Если ты, конечно, будешь благоразумным, - добавил он, многозначительно покашливая. - Мне кажется, большинству собравшихся польстит твой интерес.
- Это хорошо, - заключил художник. - Такие события у меня вызывают вдохновение. Все равно что принимать участие в исторической постановке, где все происходит по-настоящему.
- Пожалуй, в какой-то мере ты прав, - хмыкнул Синклер.
Друзья продолжили обсуждать планы на вечер, стремительно проносясь по извилистым улицам города. При виде открытой спортивной машины, в которой сидели два привлекательных шотландца, прохожие оборачивались, некоторые дамы даже останавливались и одобрительно смотрели им вслед.
К тому времени, когда они добрались до площади Палмерстон, на противоположной стороне которой возвышался собор Святой Марии, солнце скрылось и над городом начал сгущаться туман. Сегодня удача была явно к ним благосклонна - как только Синклер свернул на стоянку, в плотном ряду машин образовалось пустое пространство. Адам махнул рукой владельцу отъезжавшего автомобиля и аккуратно поставил "ягуар" на его место.
Оставив береты на заднем сиденье, друзья подняли верх машины и, закрыв ее, поспешили к собору. Перегрин чувствовал себя на вершине блаженства, разглядывая детали костюмов других гостей. Почти все мужчины были в кильтах, а многие щеголяли старинными родовыми нарядами, вызывая в памяти романы Вальтера Скотта.
На улице быстро темнело, клубящиеся над собором тучи сулили ливень. Адам и Перегрин вошли внутрь и погрузились в атмосферу благоговейного ожидания. Художник почти физически ощущал незримую энергию, переполнявшую огромное пространство храма. Ему приходилось раньше бывать в этом соборе, но никогда он не испытывал ничего подобного. Слева от них, в сумраке северного нефа, уже начиналась торжественная процессия. В первых рядах, по всей видимости, шли постуланты* [В католичестве - кандидаты на вступление в монашеский орден.], не имевшие определенных отличительных знаков, но в глубине Ловэт заметил белые плащи действительных членов Ордена с красными крестами на левом плече. Он замедлил шаг, чтобы лучше рассмотреть участников, однако в этот момент на хорах показалась огромная фигура, которая приветливо помахала им рукой.
- Вот и наш хозяин, - произнес Синклер, пробираясь сквозь толпу. Идем, я познакомлю тебя со Стюартом Мак Реем.
Глядя на Мак Рея, Перегрин с восторгом думал о том, каким потрясающим дополнением авторской коллекции будет его портрет. Высокий и широкий, как дуб, Мак Рей носил красный кильт своего клана с уверенностью прирожденного горца. Каштановые с проседью волосы, заплетенные в косу в стиле якобитов семнадцатого столетия, и пышная борода еще более усиливали производимый эффект. Он широко улыбнулся, обнажив ряд белых ровных зубов, и пошел им навстречу.
- Добро пожаловать, сэр Адам! Рад, что ты смог выбраться.
- Я тоже, - улыбнулся Синклер. - Стюарт, позволь представить тебе моего друга, Перегрина Ловэта. Он талантливый художник; возможно, сегодняшнее событие будет увековечено на его холсте.
- Очень рад, мистер Ловэт, - ответил рыцарь, благодушно пожимая ему руку. - Кажется, я слышал о вас раньше.
- Надеюсь, только хорошее, - вежливо улыбнулся Перегрин. - Мне очень приятно, что Адам пригласил меня на это торжество.
- Постараемся не разочаровать вас, - добродушно проворчал гигант. - В любом случае всегда приятно познакомиться с другом сэра Адама. Он не сказал вам, что день инвеституры выбран не случайно?
При этих словах Синклер вздрогнул.
- Нет, - ответил Перегрин.
- Дело в том, что 27 сентября 1745 года принц Чарльз Эдвард Стюарт во дворце Святого Креста принимал рыцарей Ордена Храма. После этой встречи принц стал тамплиером. В Королевской художественной галерее есть картина, посвященная этому событию. Вы наверняка ее знаете, мистер Ловэт, вы же художник. Принц на ней изображен в окружении предводителей кланов Камерон и Форбс. Довольно мрачный портрет, должен сказать вам.
- Если вы говорите о полотне Джона Петти, - живо отозвался Перегрин, то я знаю его очень хорошо. Это один из лучших портретов принца, который я когда-либо видел. Но два других персонажа для меня всегда оставались загадкой.
- Да-да, это та самая картина, - радостно согласился Мак Рей. - Сегодня вечером будет прием в память этого события - вечер Белой Кокарды. Мы устраиваем его каждый год. Я приглашаю вас обоих.
- Мы бы с удовольствием, Стюарт, но, боюсь, у нас другие планы, небрежно ответил Адам. - Мы с Перегрином назначили свидание одной очаровательной особе, которая обещала нам помочь прояснить кое-какие вопросы, касающиеся моей будущей статьи. Кстати, ты оказал бы мне большую услугу, представив нас мисс Фионе Моррисон.
- К сожалению, придется подождать до окончания церемонии. Мисс Моррисон сейчас в ризнице, а месса вот-вот начнется.
- Что ж, тогда мы, пожалуй, займем свои места.
- Я прослежу, чтобы она не убежала после церемонии, - заверил его Мак Рей.
Рыцарь жестом подозвал помощника, который проводил Адама и Перегрина на места первого ряда, предназначенные для семей и близких друзей членов Ордена; места, что были оставлены для самих участников, пока пустовали. Едва Перегрин успел достать блокнот и карандаши, как колокольный звон возвестил о начале церемонии.
Поток безмолвного восторга захлестнул стены храма. Всеобщее возбуждение передалось Перегрину, в предвкушении таинства тело художника пронзила сладкая дрожь. В полной тишине белая колонна вышла из северного нефа и величественно проследовала по центральному проходу к алтарю. Когда первые рыцари приблизились к алтарным ступеням, все встали. Рыцари торжественно возложили на алтарь старинный шотландский палаш, сильно проржавевшую шпору на бархатной подушке и темный кусок металла, должно быть, часть старинного меча, принадлежавшего Ордену. За ними шли несколько священников различных монашеских орденов и пять сосредоточенных постулантов, которых сегодня посвящали в рыцари. Мужчины были в кильтах, женщины - в кильтообразных юбках. (Напряженное ожидание на их лицах напомнило Перегрину обряд его собственного посвящения в Ложу Охотников, что состоялся менее года назад, хотя он и отличался по внешнему антуражу.) За постулантами парами следовали рыцари - сорок или пятьдесят мужчин и женщин, облаченных в белые мантии с красными крестами. Процессию замыкал Великий Магистр Ордена в сопровождении восьмерых рыцарей с обнаженными мечами. Двое из них несли личный штандарт и меч приора.
Некоторое время под сводами храма слышалась только звучная поступь участников процессии. Затем наступила тишина, и хор грянул гимн "Вперед, Христово воинство". Подпевая вместе со всеми, Перегрин отметил, что трудно было бы подобрать более подходящие к случаю слова:
Церковь Христова - воинское братство,
Мы проходим там, где Дух Святой прошел.