Толя Таранов с легкой грустью смотрел, как рабочие (и активно помогающие им крестьяне) разбирают пассажирские вагоны. Большей частью на дрова (хотя крестьяне отдирали от вагонов доски для собственных хозяйственных нужд). Дров-то из вагонов получится немного, а мужики, которым доски разрешалось взять бесплатно, заметно ускоряли и удешевляли работу. Нужную, но Толе все равно было немного грустно.
В этих вагонах (которые бабушка называла не иначе, как «сараи на колесах») было ведь перевезено почти полмиллиона человек — когда семь лет назад венедов, вандалов, свевов со свардонами и прочих разных лангобардов с саксами начали массово перевозить на стройки Днепровского промышленного района. Тогда вдруг выяснилось, что для перевозки людей катастрофически не хватает пассажирских вагонов и именно он, начинающий тогда еще инженер Таранов, придумал ставить эти «сараи» на товарные платформы. Конечно, вагон получался сильно «урезанный», ведь вместо «стандарной» двадцатипятиметровой длины вагон получался пятнадцатиметровый (по длине этой самой платформы) и в него с минимумом удобств влезало сорок два человека, но платформ было все же довольно много, так что такие вагоны можно было строить в изобилии и быстро в любой вагоноремонтной мастерской.
А спустя всего семь лет эти откровенно неудобные вагоны стали никому не нужны. Потому что мастерская, в которой Толя и начал их строить, теперь превратилась в настоящий вагоностроительный завод, на котором уже нормальные пассажирские вагоны выпускались по две штуки в неделю — вот уже два года выпускались. А малоношеные товарные платформы еще послужат в своем изначальном качестве, ведь руды по железной дороге перевозилось с каждым днем все больше. А людей — все меньше, хотя сейчас люди по железной дороге ездили все дальше: последние полсотни вагонов, поставленные на рейсы «Восточного экспресса», от Москвы до конечной станции шли уже чуть больше недели.
Да, в «сарае на колесах» провести целую неделю — это занятие довольно мучительное, но если приспичит, то и в нем доехать можно! А из-за нехватки вагонов поезда «Экспресса» отправлялись из Москвы всего лишь три раза в неделю, хотя — судя по воплям руководителей Восточного полигона на совещаниях в Госплане — даже ежедневные рейсы едва ли покроют потребность в перевозках.
Вагонов сильно не хватало, поэтому завод, на котором трудился Толя, постоянно расширялся. Как расширялся и когда-то небольшой городок вандалов Халла, расположенный на реке Солава. То есть когда-то вандалы думали, что это — город, но всего спустя десять лет после того, как Кодр проложил дорогу к Рудным горам, а от нее начал прокладывать пути на север, Халла превратилась в настоящий город. В котором возник химический завод, превращавший местную соль в так нужную в Каменце соду. И — благодаря в том числе и усердной работе Анатолия Таранова — все расширяющийся вагоностроительный завод.
Мысли Толи переметнулись на город, ведь теперь Халла был, в некотором роде, семейным предприятием. После того, как Толя женился на Наташе Зотовой — внучке легендарной Натальи Николаевны — которая руководила содовым заводом, они полностью отвечали — как руководители крупнейших предприятий — и за развитие города. Из-за чего семейная жизнь периодически становилась очень напряженной: например, они долго спорили какой в городе открывать институт, химический или машиностроительный. Жалко, что теперь не посоветуешься с бабушкой Лерой: она теперь едва слышала и по телефону поговорить с ней было невозможно. А съездить в гости — времени не хватает. Хотя, если рядом с городом построить аэродром… Толя подумал, что против аэродрома Наташа возражать не будет.
— История всегда идет по спирали, — сообщила Лера Кате-первой, когда та пришла в гости к Кате-Великой на очередную годовщину «попадания».
— Вы это о чем?
— Девочка, ты не поверишь, но я тут посмотрела и с удивлением узнала, что мой внук выстроил вагоностроительный завод практически в Аммендорфе.
— Это что-то должно означать?
— Много лет тому вперед там стоял огромный завод, выпускавший для Советского Союза пассажирские вагоны под названием «Аммендорф». Отсюда вывод: история идет по спирали, а мы просто её — спираль эту — просто посильнее закручиваем. Ведь первый завод, на котором мы стали делать пассажирские вагоны, был выстроен в Твери.
— Так про Тверь нам Вера Васильевна рассказала, там завод по ее просьбе построили.
— Ну… в целом да. Тем не менее…
— Тем не менее большинство заводов строится там, где для этого подворачиваются полезные ископаемые всякие и нужные дороги. А раз уж мы даже дороги строим по картам двадцать первого века, то так и выходит.
— Вот ведь молодежь пошла, — пожаловалась Лера Кате-старшей, — голые рационалисты. Ну никак не желают все окутать флером романтики и мистики.
— Только мистики нам и не хватает, — хмыкнула Екатерина Алексеевна. — Кстати, раз уж ты пришла, — повернулась она к младшей Кате — объясни мне какого черта мы выворачиваемся наизнанку со строительством Транссиба? Нам что, больше заняться нечем?
— Мама Катя, я тебе уже сто раз объясняла: в первую очередь нам необходимо расселить минимум три миллиона человек из центральной Европы. Зачем — это ты у тети Леры спрашивай, я уже устала одно и то же повторять. А во-вторых, нам действительно больше нечем занять пару миллионов человек, которые ничего больше не умеют кроме как копать и таскать. А если ты про наши утраты…
Коля был бессменным главнокомандующим армией России на протяжении почти полувека, и за все это время не проиграл ни одной битвы. Просто других битв, кроме «обороны Танаиса», у него так и не случилось: он всегда договаривался с потенциальными противниками так, что обе стороны расходились довольные друг другом. И всегда готовился к подобным переговорам: после первой битвы он выучил готский язык и договорился с готами, а позже, когда строительство железной дороги началось в Забайкалье, изучил и язык местных «бурят». Правда, племена тамошние именовали себя иначе, но он и с ними договорился о том, что никаких препятствий с их стороны не будет.
За это он пообещал защищать эти племена от нападений со стороны южных кочевников, которые почти каждое лето наезжали пограбить тамошнее население. К слову, довольно небедное по нынешним понятиям — и обещание свое твердо выполнял. Не сам, но если взвод гвардии в состоянии легко победить несколько тысяч всадников, вооруженных слабенькими луками и (иногда) дрянными сабельками…
Колю местные уважали, и пригласили его на свадьбу дочери «самого главного вождя». И, приняв это лестное приглашение (чужих туда не то что не приглашали, а вообще близко не допускали), Коля не учел, что гости на праздник приедут с богатыми дарами. А кочевники данный факт из внимания не упустили и напали довольно большим отрядом.
Так как «чужих не допускали», на праздник Коля поехал без охраны. То есть небольшая охрана все же была, но она расположилась не доезжая где-то километра до становища. Поэтому когда кочевники напали, Коля оказался один. Но с двумя пистолетами и не подпустил нападающих по крайней мере до невесты с женихом. Ну а чуть позже появилась и гвардия, так что кочевники особо праздник испортить не сумели, вот только Николай поймал стрелу под ключицу. Потом уже врачи сказали, что если бы он не выдернул стрелу, то могло бы все быть иначе — но Коля эту чертову стрелу выдернул…
Бурятский вождь в благодарность (или во искупление) отправил вместе с телом Коли и своего сына девяти лет, которому было там же присвоено новое имя «Николай». Катя обучила его русскому языку и он теперь воспитывался у нее «как брат и внук». А как его воспитывали тамошние буряты, говорило хотя бы то, что своего старого имени он никогда не называл: «я родился заменить вашего брата уже девятилетним, раньше меня не было».
Вторая утрата Екатерины Великой непосредственно с постройкой железной дороги связана не была, просто при взрывных работах на обнаруженном неподалеку от дороги молибденовом месторождении погиб ее внук Андрей. Но по большому счету и Коля не на стройке погиб…
— Нет, я просто из интереса спрашиваю. Ведь ты же меня все время просишь новые здания вокзалов проектировать, причем просишь-то все разные сотворить! А мне, может быть, уже лень творить-то. Кать, может быть ты найдешь кого помладше для этой работенки? У нас народу-то теперь наверняка хватает…
— Хватает, сама знаешь. Я тебе больше скажу: к новому году у нас уже образованных взрослых будет почти семь миллионов. На двадцать пять миллионов населения — и это успех! Ну, на двадцать шесть, кто же знал, что в Сибири и Забайкалье столько народу-то живет? Кстати, дорога нужна и для связи с этими сибиряками и забайкальцами, а теперь-то ее получится совсем быстро достроить.
— Бурят на стройки нанимать будешь?
— Ну они тоже понемногу на стройки нанимаются, но по мелочи, в основном чтобы на эмалированные миски и кастрюли подзаработать. А стройка быстрее пойдет просто потому, что дорогу уже сейчас с двух концов строят. Ты, небось, опять пропустила новость о том, что мы уже Владивосток основали?
— И рельсы туда вокруг половины планеты возить будем…
— А вот и нет! Мы же не со скуки колонию на Тайване основали. Там уже заработал небольшой металлургический заводик, как раз он рельсы катает и арматуру. Руду и уголь туда прямо из Австралии подвозим, вот заводик — небольшой правда — порядка ста пятидесяти тысяч тонн стального проката и выдает. Как раз на дорогу от Владивостока до Хабаровска за год стали накатает.
— Вот уж докатились! Завод на полтораста тысяч тонн стали считаем небольшим… а я, помнится, гигант индустрии в Туле поднимала, который и тридцати тысяч в год не выдавал…
— Мама Катя, ты свой гигант индустрии поднимала когда мы население поштучно считали, а сейчас отправке двадцати тысяч человек на Тайвань препятствует лишь недостаток комфортабельных океанских лайнеров. Кстати, на всем Тайване народу, к моему удивлению, вряд ли больше сорока-пятидесяти тысяч. Причем там дикари еще более дикие, чем на Хайнане. Материковые китайцы не зря остров называют Ижу, то есть «остров дикарей». Забавно то, что для ханьцев дикари эти злые…
— Так ханьцы их грабить заезжали, а мы вроде даже помогаем по мелочи. Чего на нас-то им злиться?
— Они друг на друга злятся: воюют друг с другом непрерывно. То есть не то что воюют, а так: увидел человека из соседского племени и быстренько его убил.
— И съел!
— Ты не поверишь…
— Я теперь всему поверю. Старая стала, глупая.
— А как Берлин строить, так молодая и умная. Ты ведь всего-то одну улицу выстроила, а теперь в городе уже народу за двадцать тысяч, Витя Соболев мне раз в неделю проекты новых заводов, которые там выстроить срочно требуется, шлет.
— Ну и ты его шли. Небось уже взрослая девочка-то!
— Это ты верно заметила. Я, наверное, после Нового года на пенсию пойду уже. Ведь если прикинуть, то ничего принципиально нового из будущего мы больше предложить людям не можем, а то, чему задел положили, молодые и без нас разовьют, да так, как нам и не снилось. А общее планирование, я думаю, сейчас и Гриша Кабулов прекрасно потянет.
— Не Оскар?
— Нет. Оскар сам не согласится, он уже пробовал и ему хватило. Планировщик он великолепный, но фантазии маловато. И немножко слишком уж он перфекционист. Если какой-то план срывается, даже по самым что ни на есть объективным и полностью форсмажорным причинам, у него начинаются приступы паники. А на такой позиции должен быть человек со слоновьей шкурой и флегматичностью австралийского ленивца.
— То есть вроде тебя, — радостно засмеялась старшая собеседница. — Ладно, шучу я. А отдохнуть от забот тебе пожалуй уже пора. Чем на пенсии заняться думаешь?
— Поеду в Школу, отдохну от шумного города. Мемуары напишу, меня вот тетя Лера как раз просила. И за домом пригляжу, а то Оля говорила, что ей уже трудновато стало и Никита опять в Москву перебраться хочет.
— Я не просила, а требовала! — заметила Лера, — Потому что ты сколько лет Госпланом управляешь? И кто лучше тебя сможет донести потомкам как мы дошли до жизни такой? — Лера ехидно улыбнулась. — Кстати, раз уж до Нового года ты еще поработать собралась, почитай одну книжечку. Я ее специально для тебя написала, под грифом «совершенно секретно» между прочим. Про текущие расклады на Дальнем Востоке, много интересного узнаешь. Я сама удивлялась, когда ее писала…
Новый трехсотый год попаданки встретили в том же составе, в каком отмечали и пуск ДнепроГЭС — за исключением, конечно, Кати Клее. К ним присоединились Денис, окончательно «ушедший на пенсию» и Никита с Олей, тоже приехавшие из Школы в Москву. Еще Маркус собирался заехать всех повидать, но сильно приболел и только позвонил чтобы всех поздравить. Ну и сообщить, чтобы за него не волновались, с ним ничего серьезного, просто радикулит замучил…
Все-таки число с двумя нулями на конце почему-то воспринимается несколько иначе, чем любые другие даты, и хотя Екатерина Первая выпустила специальный циркуляр, «запрещающий» считать этот Новый год началом нового века, все тогда быстренько решили бурно отпраздновать последний год века текущего и отметить такую дату с должным усердием. Не в смысле «напиться до поросячьего визгу», а торжественно.
Председатель Госплана «торжественности» добавила изрядно: за два дня до праздника она подписала (от имени всей России) договор с Алемайеху и «другими заинтересованными лицами» о создании нового государства — Союза Социалистических Республик. Кроме собственно России и Эфиопии членами этого Союза становилась Скандинавия и Германия. Просто «по статусу» в республиках официальным становился и «основной язык местного населения», а на территории между Одером и Рейном из пяти миллионов человек больше трех все же в быту разговаривали на разных именно германских диалектах. И при этом понимали друг друга, так что Брунн немедленно принялась организовывать «германские» радио- и телевизионные редакции, громко при этом заявляя, что «теперь-то она научит всех германцев хохдойчу». И радостно при этом смеясь, потому что прекрасно знала, что этот хохдойч ни один нынешний германец даже примерно не понимал.
Так же в республиках уже местные власти получали право организовывать начальное образование на местных языках, и в дальнейшем, по мере появления собственных кадров — и среднее, однако русский — как «язык межнационального общения» — во всех школах все равно преподавался в обязательном порядке. Но единодушным решением всех «присутствующих здесь дам» даже старшая школа оставалась полностью русскоязычной, не говоря уже об образовании высшем. Брунн во время обсуждения данного вопроса высказалась очень даже конкретно:
— Мы не настолько богаты образованными людьми, чтобы выращивать ученых и инженеров, не понимающих друг друга. К тому же я просто не знаю, как по-немецки называется… как это… вспомнила: главный циркуляционный насос, вот! Кстати, Кать, расскажи мне как-нибудь, что это такое — а то внуки спрашивают и заставляют меня чувствовать себя дурой.
А за праздничным ужином Брунн все же поинтересовалась у Кати Владимировны:
— Девочка, ты мне все же поподробнее расскажи, зачем вся эта эпопея с Союзом. Я понимаю, с эфиопами есть какие-то сложности, а про Скандинавию и Германию я все же до конца причин не постигла.
— Да всё просто: Россия выросла настолько, что управлять всем из Москвы стало несколько… обременительно. Мы с Али и Ларсом посидели, подумали и решили: из Москвы мы будем только основные направления задавать, а как эти задачи реализовать на местах виднее будет. Кстати… Никита, ты же сейчас дурью маешься и не знаешь чем себя занять. А я как раз подыскала тебе непыльную работенку.
— И какую же? Я для нынешнего развития точной механики уже слегка устарел.
— В этом ты прав, механикой и без тебя есть кому заняться. Но в новой организационной структуре над нашим Госпланом — и над Госпланами всех отдельных республик — будет создан новый координирующий орган. Который будет просто обозначать новые направления нашего развития, вот ты этим и займись. Не работа, а просто праздник какой-то: сиди себе в кресле, поплевывай в потолок и озвучивай республиканским Госпланам свои светлые мечты. Откуда мечты черпать будешь — об этом Маркус уже позаботился, у него новые компьютеры умеют даже видео дешифровать, а все книжки он уже обратно на магнитные диски перекачал. Он здесь, точнее в подвалах под Кремлевским дворцом поставил дисковый массив на два терабайта, так что читай — не хочу.
— У меня зрение уже слабое.
— А Маркус наладил и выпуск экранов сорок пять сантиметров по диагонали, так что давай, не сачкуй.
— Я не сачкую. И даже прочитал книжку, которую Лера для тебя написала.
— И что ты там вычитал? — поинтересовалась писательница.
— Я не знаю, что имел в виду автор, — не удержался от старой учительской шутки Никита, — но мне кажется, что скоро в Союз придется принимать и КНДР.
— Что принимать? — удивилась Катя.
— Корейскую народно-демократическую республику. Тетя Лера написала, что сейчас там штук шесть-восемь мелких как бы государств, мечтающих освободиться от ханьского владычества…
— И тебе захотелось им срочно помочь, да?
— Нет. Но я вычитал, что еще возможно живы те корейцы, которые помнят что Ляодуньский полуостров был как раз частью Кореи.
— Не выдумывай, не писала я такого, — встрепенулась Лера. — Там просто жили — давно жили, больше ста лет назад — как раз племена, впоследствии ставшие корейцами. Сильно впоследствии.
— И было бы в корне неверно лишать их возможности продолжить этот эволюционный путь. Тем более что Порт-Артур очень удобно расположен.
— Никита, я отзываю свое предложение о работе. Нам не хватало еще с Китаем воевать!
— Да не надо там ни с кем воевать. Я с Ведуком поговорил, по его мнению одного батальона хватит чтобы ханьцев оттуда пинками выгнать. Там на всю Корею, причем вместе с Ляодунем, народу не больше миллиона, и имеется могучая армия численностью около пяти тысяч человек. Такая же, какую Курт с Хайнаня выгнал. Правда на Хайнане было ханьцев всего около тысячи, но и у Курта тогда едва нашлось два десятка парней… с автоматами. Я вопрос хорошо поизучал, и — пусть тетя Лера меня поправит если я не прав — гораздо сложнее будет договариваться с местной знатью.
— Поправлю: ханьцы большую часть знати уничтожили, там практически одни забитые крестьяне остались. Но учти: лет через пять-десять туда с севера попрут кочевые племена.
— Не попрут если мы не позволим. А сколько времени нужно для завершения постройки Восточной дороги?
Летом трехсотого года был передан в опытно-промышленную эксплуатацию второй блок Подмосковной АЭС, расположенной в специально выстроенном городе Клин. Первый там работал уже три года — «обычной» реактор на тяжелой воде, поэтому и пуск второго реактора не был бы особо никем отмечен, если бы он не стал первым реактором на быстрых нейтронах. Правда пока из «плановых» десяти мегаватт реактор выдавал «в сеть» чуть больше четырех, но он и изначально проектировался как «экспериментальный». По словам директора и главного инженера электростанции Стаса Ветчинкина, на полную мощность реактор выйдет лет так через пять — как раз к тому времени, когда на станции закончится строительство уже промышленного реактора мощностью в триста мегаватт. Но и о промышленном, который уже вовсю строился, Стас говорил «уклончиво», выразив надежду, что новый реактор тоже выйдет на полную мощность лет так через десять после пуска.
Екатерина Владимировна закончила «передавать дела» Грише Кабулову и почти все время помогала теперь Никите, который в срочном порядке создавал «общереспубликанский руководящий орган». Для которого уже Екатерина Алексеевна «спроектировала правильное правительственное здание». На самом деле она слегка «подправила» неосуществленный проект Чечулина «Дом Аэрофлота», убрав в оформлении явную авиатематику.
— Где-то я уже это видела, — высказала свое мнение Лера, поглядев на Катин проект.
— Белый дом в Москве?
— Нет, именно этот проект. Вспомнила, был какой-то фильм на ютубе, с названием вроде «невыстроенная Москва», там такой же домик мелькал. Только мне кажется, что на твоей картинке чего-то не хватает…
— Это проект Чечулина, там наверху тетка стояла с крыльями от самолета. Нам такая явно не нужна.
— С самолетными — пожалуй, а вот если поставить там Катю Владимировну, да еще с крыльями… Сколько лет она страной-то руководила? Мне кажется, и красиво будет, и правильно.
— Тогда лучше маму, она больше тридцати лет руководила, а Катя только двадцать семь. Но мне идея нравится, сейчас пойду дорисую.
— Давай рисуй, и побыстрее: я уже хочу поглядеть как это будет выглядеть в камне. Как думаешь, доживу?
— Теперь обязана дожить. Что наши годы-то?
Екатерина Владимировна с подозрением разглядывала содержимое большой бочки из нержавейки, не очень внимательно слушая пояснения привезшего эту бочку Андрея Тихонова. Содержимое больше всего напоминало солидол — цветом и консистенцией напоминало, но все же сильно от него отличалось, и прежде всего запахом. Собственно, Андрей не только эту бочку привез, на железнодорожной станции разгружали целый эшелон таких бочек, а второй такой же эшелон должен был приехать еще через день. Ведь груз был «внеплановый», под него вагоны зарезервированы не были заранее…
— Извини, Андрюш, я что-то мысль твою упустила. Повтори-ка еще раз.
— Не извиняйся, я сам, когда увидел сколько его получается, в ступор на пару дней впал. Но местные на Суматре тоже в восторг пришли и теперь, ребята говорят, целыми деревнями переселяются поближе к городу. Километров на сто от города к востоку населения практически и не осталось, все столпились вокруг плантаций.
— Это хорошо?
— Это все равно. Хотя, если ты скажешь плантации и дальше расширять…
— Андрюш, что я скажу значения уже не имеет, у нас Госпланом Гриша Кабулов руководит.
— А я что, что-то против Гриши сказал? Пусть руководит, у нас никто не против. Но если ты скажешь, что плантации расширять стоит…
— Мало я тебя в детстве песком кормила! Еще раз: я на пенсии, сижу дома и предаюсь воспоминаниям пожирая шоколадные торты. А все производственные вопросы…
— Так вопрос-то совсем не производственный. Местные готовы сами эти гадостные пальмы сажать сколько мы скажем, сами за ними ухаживать и сами же урожаи собирать и перерабатывать. Но все наши уже посовещались и решили: если ты скажешь «валяйте», то они твое слово туземцам передадут. А скажешь «отставить валять дурака» — не передадут. Нам-то этого пальмового масла для своих нужд более чем хватит.
— А почему это пальмы гадостные?
— Когда цветут, все вокруг пыльцой своей пачкают. Причем пыльца липкая, фиг отстираешь если одежду зацепила. То есть водой без мыла не отстираешь. И окна практически непрозрачными получаются, мыть приходится каждое утро. Зато теперь у нас там мыла — сколько хочешь! Это хлопкового масла меньше полутора центнеров с гектара выходит, а пальмового — больше двадцати! А у нас пальмами засажено около трех тысяч гектаров.
— И куда вам столько?
— В том-то и дело, что никуда. Даже туземцы для еды масло используют, которое из семян этой пальмы выжимают. Его, конечно, поменьше выходит, но все равно больше трех центнеров с гектара. Я его тоже привез, попробуете. У него вкус специфический… ты, я слышал, торты печь любишь…
— Есть я их люблю! А пеку только потому что сами они не пекутся!
— Так вот, моя Люда сейчас все торты, всё печение только с маслом из пальмовых семян делает, очень уж аромат приятный получается.
— А вкус?
— Если бы торт мог не испортиться за месяц, я бы тебя угостил.
— Масло где? И ты рецепты-то Людкины мне привезти не забыл?
— Люда не забыла. Её-то ты в детстве не песком в песочнице кормила… А масло вот, ты просто понюхай сначала.
— Так… а на вкус… как быстро тамошние туземцы сто тысяч гектаров пальмой засадят?
— Вот это уже разговор серьезный. Ты, я надеюсь, Грише сможешь популярно объяснить, зачем нефтяникам Суматры срочно потребовались пара тысяч тракторов, три тысячи грузовиков, все остальное — я тут списочек подготовил, посмотри на досуге.
— У тебя же там всего пять тысяч народу!
— Вот именно! А нужно минимум двадцать пять тысяч взрослых, и это не считая врачей, учителей и прочих всех, кого я в списке своем указал.
— Так… ремонтный завод — это понятно при таком-то количестве техники. Новый нефтеперерабатывающий завод — тоже объяснимо. А вот это что?!
— Электростанции. Всего две, по двести пятьдесят мегаватт, мы люди скромные, нам много не надо.
— Если ты думаешь, что раз я тебя в детстве колотила…
— Это — компенсация нанесенного тобой морального ущерба! А если ты думаешь, что полмиллиона тонн пальмового масла никому не нужны…
— Нужны, вот только где и когда мы сможем столько бочек из нержавейки сделать?
— Ну, во-первых, мы рассматриваем бочки все же как возвратную тару, во-вторых, лично я считаю, что бочки нужны не двухсотлитровые, а минимум кубометров по десять. А лучше сразу по двадцать пять и вмонтированные в стандартный контейнер чтобы их перегружать удобно было, я привез чертежи. А если сразу сделать танкер из нержавейки…
— И из танкера масло лопатами выгружать.
— Танк можно слегка нагреть, если заранее подогреватели паровые предусмотреть, вопрос на самом деле как масло возить уже из портов на заводы, и на какие заводы конкретно. Если на это масло перевести мыловаренные…
— Андрюш, а ты не хочешь возглавить, хотя бы временно, министерство пальмового маслостроения?
— Точно не хочу, я все же нефтяник, добычу масла и то Люда курирует когда у нее больные заканчиваются. Так что ищи… пусть Гриша ищет другого министра пальмопереработки. Ты как, согласна ему наши пожелания донести?
— Ну донести-то не проблема.
— Донеси так, чтобы у нас всё, что мы просим, быстренько появилось! А я… тортик, он, конечно, месяц не хранится. А вот печеньки ты попробуй — это чтобы у тебя дополнительные стимулы появились нам помочь. Конечно, коробка не очень большая… но остальные просто в машину не влезли, я их потом тебе закину. Завтра…