- Ою совсем не нравится.
Рапсодия погладила его по руке, надеясь успокоить.
- Я знаю, знаю, что тебе не нравится, Грунтор, но так будет лучше для всех. Скажи ему, Акмед.
Разноцветные глаза холодно уставились на Рапсодию.
- Пора бы знать, я никогда не говорю Грунтору, что ему следует думать.
Они препирались вот уже десять минут: сержант яростно возражал против решения Рапсодии отправиться к врагу первой, да еще без них. Она тяжело вздохнула.
- Ты же тоже будешь там, сразу за северной дверью, а Акмед - у южного выхода из ризницы. Я справлюсь.
- Ты слишком долго будешь там одна...
- А у нас есть выбор? - с отчаянием в голосе перебила Грунтора Рапсодия. - Если ты не сделаешь то, о чем я прошу, он подумает, что вы оба тоже здесь. Не сомневаюсь, что до трех он считать умеет. Знаешь что, Грунтор, я останусь в нефе и подожду, когда вы войдете в базилику. Я даже не буду подходить к ступеням лестницы, ведущей в святилище, пока вы его не поймаете. Согласен?
- Обещаешь? - с самым серьезным видом спросил болг.
- Обещаю.
- И к нему не станешь подходить? Замрешь далеко от него, чтобы он не заглянул в твои милые зеленые глазки и не сделал нашим врагом?
Рапсодия встала на цыпочки и, притянув к себе, поцеловала в зеленую щеку.
- Замру. Сказала же, я дождусь, когда вы его схватите. Не сможет же он подчинить меня себе, если я буду стоять в дальнем конце базилики.
- А я и не знал, что ты такая специалистка по демонам и их нравам, язвительно улыбнувшись, заявил Акмед. - Будем надеяться, что твои знания точнее, чем эти стрелы, - хмыкнул он, показав на покупки, сделанные Рапсодией.
Оба болга шагнули в окутанный тенями переулок и тут же исчезли из вида. Правда, прежде чем направиться в центр города, где, погрузившись в ночной сон, их ждала базилика, они проверили направление ветра.
- А что не так с моими стрелами?
Рапсодия бросилась за ними вслед, но ее друзья, безмолвные, точно темнота, которая их поглотила, ничего ей не ответили.
66
Добравшись до северной стены базилики, где ризничий обычно оставлял мусор, Рапсодия протянула руку и схватила Грунтора за локоть.
- Грунтор, я должна тебе кое-что рассказать.
Фирболг посмотрел сверху вниз на ее маленькое лицо и широко улыбнулся. По выражению ее глаз он догадался, что она собирается сказать, - душа Рапсодии была для него прозрачна, как кандерианский кристалл.
- Ничего не выйдет, - борясь с подступившим весельем, угрюмо заявил он. - У тебя уже был шанс. Придется отложить разговор.
- Нельзя, - с беспокойством возразила Рапсодия. - Это очень важно, Грунтор.
Великан болг ухмыльнулся.
- Потерпи, мисси, а когда все закончится, ты мне расскажешь, ладно?
Он никак не отреагировал на то, что Рапсодия дергала его за рукав, но задержался возле Акмеда и переглянулся с ним. Как и всегда, они обошлись без слов. Затем Грунтор скрылся в тени, за грудами песка и пепла.
Рапсодия в смятении смотрела ему вслед. Еще несколько мгновений она различала очертания его фигуры перед огромной кучей пепла, потом моргнула и Грунтора уже не было. Он слился с землей и пеплом с такой же легкостью, как несколько мгновений назад с темнотой.
Грунтор наступил на линию, идущую вдоль границы зараженного участка, убедился в том, что стоит на земле, не оскверненной демоном, и, замедлив дыхание, постарался с ней слиться, пока не почувствовал, что его тело охладилось до температуры на улице. Грунтор ощущал биение сердца Земли, теперь оно начало совпадать с его собственным.
Мимо прошли двое мужчин, о чем-то громко спорившие. Они могли бы коснуться руками гигантского фирболга, но не обратили на него ни малейшего внимания. Рапсодия и Акмед переглянулись и не сумели сдержать улыбки: для начала совсем неплохо. Затем Акмед взял Рапсодию за руку, и они вместе зашагали к западной стороне здания, обходя границу оскверненной земли, которую им показал Грунтор.
Они подошли к юго-западному углу базилики, и Рапсодия заставила Акмеда остановиться.
- Ну, ты тоже не станешь меня слушать?
Рука в перчатке легко коснулась ее лица и застыла возле губ, заставив Рапсодию замолчать. Рапсодия поразилась невесомости его прикосновения впрочем, она забыла, из какой тонкой кожи сделаны его перчатки.
"Стоит ли удивляться, что он способен ощущать движение ветра и прятаться в нем", - улыбаясь, подумала она.
- Время слов прошло, - тихо проговорил Акмед. - Нельзя заставлять ублюдка ждать.
- Ладно, тогда я буду молчать.
Она нашла руку Акмеда и сжала его сильные пальцы, он повернулся к ней, и их глаза встретились.
Последними встретились их губы, и Рапсодия вознесла молитву, чтобы их первый поцелуй не стал последним.
Когда она слегка отстранилась, Акмед быстрым движением надвинул на глаза капюшон и, едва заметно кивнув, свернул за угол.
Рапсодия тоже надела капюшон и оглядела пустую улицу. Ночной ветер задувал все сильнее, взметая в темный воздух снежинки и ледяную пыль. Рапсодия следом за Акмедом свернула за угол и быстро зашагала вдоль южной стены базилики, мимо окна ризницы, свернула за юго-восточный угол и направилась к главному входу, располагавшемуся на восточной стороне.
Гиттлесон выглядывал из маленького окна ризницы, невидимый за тяжелой портьерой, его бледные руки, выделявшиеся в сумраке светлыми пятнами, вспотели, так он нервничал.
- Она идет, ваша милость.
Благословенный стоял в нефе, центральной части базилики, среди скамеек, где сидят верующие. Его одряхлевшие руки любовно поглаживали гладкую спинку скамьи, он улыбался, белые зубы поблескивали в тусклом пламени свечей.
- Хорошо, - тихо ответил он. - Я готов.
Он не спеша двинулся вдоль бокового прохода к мраморным ступеням, ведущим к святилищу, где стоял каменный алтарь, и начал подниматься. На половине пути он оглянулся и посмотрел в сторону ризницы, на застывшую в дверном проеме темную фигуру, озаренную светом, падающим из маленькой комнаты для переодевания.
- Закрой дверь, Гиттлесон, здесь становится слишком светло.
Рука в перчатке протянулась вперед, и дверь захлопнулась.
Благословенный преодолел последние ступени, улыбаясь своим мыслям.
Рапсодия потянула за ручку двери главного входа в базилику. Тяжелая дверь, сделанная из кованого железа с выгравированными на нем священными символами, точно такими же, как в Сепульварте, открываться не пожелала. Певицу вдруг охватила паника: она не подумала, что дверь в базилику может быть закрыта.