- Мне очень жаль, - пробормотала она. - Я не хотела тебя расстраивать. - Она встала и вновь направилась к двери.
- Рапсодия, подожди. - Константин подошел к ней, но остановился в нескольких шагах. Она опустила глаза, ей совсем не хотелось его волновать. Ты меня не обидела. Я просто не хочу причинять тебе боль и пугать.
Рапсодия встретила его взгляд. Голубые глаза Константина блестели, но выражение жестокости, которое она видела в Сорболде, исчезло. Возможно, даже та маленькая часть демонической крови, которую он потерял, сделала его более человечным.
- Константин, в том, что произошло в Сорболде, полностью виновата я. Мой план был глупым, а твоя реакция вполне естественной. Я прошу у тебя прощения и надеюсь, что теперь ты понимаешь - я хотела тебе помочь.
Константин кивнул.
- Я заметил, что у тебя часто возникает такое желание. - В его голосе появилась глубина, делавшая его старше. - Наверное, мне именно поэтому так трудно находиться в одной комнате с тобой.
- Если мое присутствие тебе раздражает, я постараюсь...
- Нет, не так, - перебил он Рапсодию. - Скорее, сбивает с толку. - Он стал смотреть в окно, и по мере того, как розовел закат, его голос становился тише. - Вероятно, все дело в том, что мне не приходилось встречать таких благородных людей. Я не знаю, как себя вести в их присутствии.
Рапсодия рассмеялась.
- В мире найдется немало людей, которые посчитают твои слова обо мне ужасно смешными. И у тебя совсем неплохо получается.
- Это борьба, - сказал он. Казалось, легкость, с которой он говорит о самых сокровенных вещах, удивила его самого. - Ожерелье не единственная вещь, которая мне нужна. - Он отвел глаза, и на его щеках заиграл свет заходящего солнца.
У Рапсодии перехватило дыхание, ее бросило в жар. Рука невольно потянулась к горлу. И легла на медальон, который она никогда не снимала. Тут ей в голову пришла новая мысль, и она, расстегнув замочек, сняла медальон с шеи. Когда Константин набрался мужества и поднял взгляд, она показала ему медальон.
- Похоже, у нас есть нечто общее, - тихо проговорила она. - Это все, что у меня осталось от матери. - Ее глаза наполнились слезами.
- Она тебе снится?
Рапсодия отвернулась.
- Больше нет, - печально ответила она. - Раньше она часто приходила ко мне во сне, но теперь - никогда. Я не могу увидеть ее лицо.
- А мне каждый день снится мать. Но я не знаю, такой ли она была на самом деле.
- И какой она тебе снится?
- Доброй. Наверное, это доказывает, что это лишь сон и мои мечты. - Он вновь уселся на свою кровать.
- Почему?
Гладиатор посмотрел на нее и иронически улыбнулся.
- Очевидно, ты не веришь, что черты характера передаются по наследству.
Рапсодия подошла немного ближе, чтобы заглянуть ему в лицо.
- Ты хочешь сказать, что ты злой? - Смех гладиатора застал ее врасплох, и Рапсодия подскочила на месте. Дождавшись, когда Константин перестанет смеяться, она серьезно посмотрела на него. - Я не шутила.
Улыбка исчезла с лица Константина.
- Даже тебе должно быть понятно, что нас с добротой забыли представить друг другу. - Он отвернулся. - Я видел ее издалека, и всего лишь один раз.
Рапсодия посмотрела на свои руки.
- Возможно, доброта и ты совсем не такие плохие друзья, как тебе кажется. - Рапсодия почувствовала его вопросительный взгляд и попыталась не покраснеть, но ее постигла неудача, - кровь прилила к щекам. Она смутилась и уселась на стул.
- Будь добра объяснить, о чем это ты говоришь?
- Ты мог причинить мне боль в ту ночь, если бы захотел, - сказала она, глядя на его мозолистые пальцы. - Я знаю, что на тебя подействовал мой страх, я видела жестокий блеск в твоих глазах. Но, несмотря на мир, в котором ты вырос, в тебе осталась способность к состраданию, пусть и в зачаточном виде.
Слова, которые она произносила, показались Рапсодии смутно знакомыми. Она подумала о той ночи, когда Эши появился у нее в Элизиуме:
"Я люблю в тебе то, что ты сумела пережить катастрофу своего мира, жила среди чудовищ, но по-прежнему умеешь находить благородные побуждения у других людей".
Константин грустно улыбнулся.
- Ты ошибаешься, Рапсодия. Я не собирался отпускать тебя той ночью. И я бы причинил тебе боль, более того, получил бы от этого удовольствие. Ты плохо меня знаешь.
Рапсодия наконец нашла в себе мужество взглянуть ему в глаза.
- Возможно. Но не исключено, что я знаю тебя лучше, чем ты сам. Ты все еще хочешь причинить мне боль?
Гладиатор встал и отошел в дальний угол комнаты.
- Пожалуй, сейчас тебе лучше уйти.
- Как хочешь. - Рапсодия вновь подошла к двери. Она повернулась и посмотрела на его спину, мышцы которой напряглись, точно сжатые пружины. - Я не боюсь тебя, Константин.
- Ко всему прочему ты не отличаешься особым умом. Мне очень жаль.
Она рассмеялась.
- Ну, не стану отрицать очевидного, но я действительно встречала более жестоких людей, чем ты, они причинили мне чудовищные страдания - тебе и не снилось, на что они были способны. И я в состоянии увидеть разницу между деформированным сознанием и злом. Да, твоя душа изломана, Константин, но она не стала отвратительной и испорченной. Необходимо время и солнце, чтобы очистить ее. И ты станешь как новенький.
Константин выглянул в окно.
- Если я переживу пытки.
Рапсодия отпустила дверную ручку.
- Пытки?
Он вновь пристально посмотрел на нее:
- Не прикидывайся дурой. Ты привела меня сюда; ты должна была знать, что они будут делать.
Она подошла к нему, взяла за плечи и повернула так, чтобы видеть его лицо.