- Неверный! - возмущенно воскликнула девочка, вырвавшись. - Ты что творишь? Да если мать-Мадана узнает, что здесь, у нее в кладовой, метис... она так развопится, что...
- Да ладно тебе. Слышишь же, она не вопит и еще долго вопить не будет.
- Ты о чем?
- Да я просто подумал, что ей и без меня есть из-за чего поволноваться. Ну и потом - интересно мне стало. Ты хоть знаешь, что там, за воротами, половина деревни собралась?
Фаха Эджо схватил подружку за руку и вывел во двор. Они забрались на сложенную из дикого камня стену и увидели деревенскую площадь. Все было в точности так, как сказал Фаха Эджо: прямо перед караван-сараем собралась большая толпа. Чуть впереди остальных стояла старуха в темной чадре, мотала головой и распевала заунывные молитвы. Остальные сопровождали молитвы монотонным гулом.
- Тупицы! Олухи! Что это они придумали, а? - Амеда спрыгнула с забора и набрала в пригоршню мелких камешков.
Фаха Эджо схватил ее за руку.
- Не бросайся камнями. С этого все как раз началось - так я слышал.
- Да что началось-то?
- Они в тревоге. Боятся. Думают, что деревню вашу с землей сровняют.
Амеда ухмыльнулась.
- Ну, это если только Всадник лопнет, переев соуса "зорга"!
Но Фахе Эджо было не до шуток.
- Когда появляются Черные - скоро жди Красных. Ну а напоследок являются Желтые. Быть беде, запомни мои слова.
- Беде?
Фаха Эджо только пожал плечами.
- Уж я такое раньше видал, сорванец, доводилось. Не думай про этих тупиц. Что толку молиться? Бежать надо.
Амеда сверкнула глазами.
- Ну и что же ты не бежишь-то?
- Я-то убегу. Я быстро бегать умею, поняла? Хорошо бы, если бы и этот маленький мерзавец тоже быстро бегать умел!
- Маленький мерзавец? - непонимающе переспросила Амеда. Сейчас она думала только о том, что друг скоро ее покинет, даже и не подумав позвать ее с собой.
- Хочешь знать, про кого я говорю? Про Малявку! - скривился пастух. Он вечно таскает с собой камни, у него их полные карманы. Он дождется пусть только Эли Оли Али его изловит! Бедный братец Эли! Думал еще разок заночевать в поселке, в тепле и уюте - и вот теперь снова надо трогаться в путь!
- Вместе с сестрой? - ахнула Амеда и прижалась спиной к шершавой стене.
Фаха Эджо осклабился.
- А-а-а! Вот оно что! Тебя это огорчает, да?
Амеда зарделась. После спешного бегства из поселка метисов у нее не было времени подумать о прекрасной девушке. А тут вдруг ее образ снова предстал перед ней - яркий, слишком яркий. Девочка сгорбилась и застонала.
Фаха Эджо расхохотался и попытался пощекотать Амеду между ног.
- Эй, полумальчишка! Девчонок вокруг хватает - ты только приглядись получше. А как насчет того, чтобы отхлебнуть хмельного сока, а?
Амеда резко выпрямилась и ударила Фаху Эджо по руке.
- Сока? Заткнись! Не желаю слушать про твой дурацкий сок!
- Ха! - выкрикнул пастух и отступил на шаг. - Ты бы по-другому сейчас пела, если бы принесла что-нибудь получше этой дрянной лампы! - Он вытащил из-под рубахи лампу и, размахнувшись, сделал вид, будто хочет перебросить эту никчемную вещь через забор. В следующее мгновение друзья были готовы затеять драку и осыпать друг друга тумаками. Но этого не произошло. Неожиданно девочка и пастух замерли.
Этот голос Амеда знала слишком хорошо.
- Отец!
Амеда бегом бросилась к кухне, не думая о том, что Фаха Эджо пошел за ней, а стало быть, мог стать свидетелем странного и страшного зрелища, которое сейчас разыгрывалось в трапезной.
Глава 14
ПРОРИЦАТЕЛЬ И ПРОРОЧЕСТВО
Амеда и сама не понимала, почему она так напугана, но не решилась открыто войти в трапезную, а пробралась тайком и спряталась за спинами притихших постояльцев. Выбрав местечко поудобнее, она стала смотреть за происходящим в просвет между двумя высокими тюрбанами. В трапезной царила затравленная тишина. Кто-то закрыл ставни. На возвышении горел факел, и его пламя отражалось в сверкающих глазах Черного Всадника. Свет также выхватывал из мрака строптиво поджатые губы матери-Маданы и фигуру старика, стоявшего перед странным гостем и хозяйкой караван-сарая. На старике был плащ, расшитый звездами. Вытянув руки перед собой и запрокинув голову, отец Амеды медленно поворачивался по кругу, выводя странный напев высоким дребезжащим голосом.
Но вот старик замер в неподвижности. Не сводя глаз с факела, он завел песню. Песня была тревожная, беспокойная. От ее звучания у Амеды кровь вскипела в жилах и по коже побежали мурашки. Девочке стало страшно - так страшно, что и не высказать. Почему-то ей показалось, что слова песни ей знакомы, хотя она могла бы поклясться, что никогда прежде этой песни не слышала.
Терон, о вечный бог священного огня!
Услышь перед тобой стоящего меня!
Не в силах взор поднять к твоим очам,
Смиренно молит раб твой Эвитам:
Даруй мне зоркий взгляд твоих очей,
Чтоб видеть мог я через мрак ночей,
Через туман, густую пелену,
Судьбы грядущей тайную страну.
Со мною тот, кто жаждет наперед
Узнать, какой ему судьбой дарован путь.
Явись, Терон, твой раб тебя зовет!