Акулий Зуб (вождь племени кагарачей) передал через Хигучака приглашение сынам Солнца посетить селение рыбаков, и мы, нагруженные подарками и запасом семян кукурузы, отправились к побережью. Нот Кри вызвался заменить Иву, чтобы ухаживать за больным Гиго Гантом.
Никогда не забыть нам того впечатления, которое произвело на нас море.
Впервые море открылось нам с гор, и мы замерли от восхищения. Беспредельная искристая равнина сверкала в солнечных лучах, синяя, как здешнее небо.
Потом мы видели море и серым, как тучи, несущиеся над ним, и зеленым, как сельва, и зловеще черным перед грозой или в шторм. Ветер то покрывал его серебристой чешуей, то чертил на нем пенные полосы от бегущих волн. Сверху волны представлялись рябью, напоминая марианскую пустыню, застывшую после песчаной бури. Но здесь все двигалось и дышало свежестью.
Поражал и неимоверно далекий горизонт, теряющийся в зыбком мареве.
С берега море казалось уже иным. Горизонт был четким. Завораживали волны, мерно вздымавшиеся вдали пенными гребнями или разбивающиеся о камни у ног.
Рыбаки, смуглые и мускулистые, в набедренных повязках и плащах из кожи крупных и хищных рыб - акул, встретили нас с суровой приветливостью и неподдельным интересом.
Тканей у них не было. Они еще не знали хлопка, который люди Толлы умудрялись выращивать самых разных цветов.
Каждый из кагарачей попробовал зерна кукурузы - разжевывал их, закатывал глаза и чмокал губами.
Однако не все рыбаки пожелали сменить рыбную ловлю на выращивание "волшебных зерен".
Нашлось лишь несколько семей, решивших стать, подобно Хигучаку, земледельцами. Для них нужно было расчистить в сельве поля.
Мы уже знали, как это делают люди Толлы, и помогали вчерашним рыбакам выжигать в лесу поляны.
Дым поднимался над сельвой. Он ел глаза и был горек на губах, как и труд, который предстояло вложить в освобождаемые поля.
Ночью над подожженными джунглями поднималось пламя, сливаясь в зарево, словно предвещавшее восход нового солнца людей Земли.
Вместе с Эрой Луа я смотрел на это зарево и ощущал непередаваемое волнение. Я думал о будущем.
Эра Луа, касаясь меня плечом, тоже была взволнована, но, может быть, совсем по-другому.
Но оба мы (что мне, звездоведу, было совсем непростительно!) не вглядывались в раскинувшиеся над нами звезды, не старались разглядеть среди них ту, которая уже начинала разгораться, увеличиваясь в яркости, знаменуя тем трагическое сближение двух планет, которое должны были предотвратить старшие братья людей по разуму, мариане. Глава пятая. ПЕРВЫЙ ИНКА.
Итак, Хронику Миссии Разума продолжит уже не Инко Тихий - Кетсалькоатль, а Кон-Тики, то есть Солнечный Тики, так называют теперь меня. Слово же "инка" так произносили здесь люди мое имя - в знак уважения к сынам Солнца стало означать "человек", а "первый инка" - первый человек общины.
За то время, пока я не притрагивался к рукописи, сделано было очень много.
Общение с людьми теперь было иным. Не страх перед лжебогами, не подчинение их воле вопреки сложившимся привычкам, а пример достойного поведения, щедрый результат совместного труда - вот что оказалось сильнее по своему воздействию, чем первый наш опыт в несчастной Толле.
Цивилизация инков развилась, а вернее, возникла при нас взрывоподобно. Люди, прежде строившие шалаши из листьев, воздвигали теперь в Городе Солнца (Каласасаве) прекрасные каменные здания, какие могли бы украсить Толлу. Не строили они лишь ступенчатых жертвенных пирамид...
Однако не только мариане учили людей, кое-что и пришельцам пришлось позаимствовать у земян.
На Маре нет водных просторов. Рыбачьи плоты из легчайших стволов с веслами, удлинявшими руки, поразили нашего инженера Гиго Ганта. Он заметил, что гребцам приходилось бороться с ветром, задумал использовать движение воздуха и... изобрел парус, решив передать его людям вместе с марианским колесом.
- Должно знать, - восстал Нот Кри, - что человек останется человеком, от кого бы он ни происходил - от фаэтов или от фаэтообразных земных зверей, только в том случае, ежели будет постоянно нагружать важнейшие мускулы тела. Колесо принесет несчастье людям, ибо они создадут в будущих поколениях катящиеся экипажи, разучатся ходить и в конце концов выродятся. По той же причине не нужен им и парус.
Кара Яр и Эра Луа поддержали Нота Кри. Ива, наивно благоговевшая перед своим Гиго Гантом, обиделась за него. Мне пришлось принять, может быть, и ошибочное решение, которое спустя тысячелетия способно удивить будущих исследователей, которым не удастся обнаружить никаких следов колеса ни в Толле, ни в заливе Тики-кака (Древние цивилизации Южноамериканского материка, как установлено, действительно не знали колеса).
Но парус, как мне казалось, не мог повредить людям. Это утешило Гиго Ганта, и под его руководством инки построили первый парусный корабль (уже не плот, а крылатую лодку), на котором вместе со своим рыжебородым летали по волнам вдоль берегов материка.
Эти путешествия способствовали быстрому росту государства инков. Никто не завоевывал соседние племена. Мореплаватели лишь рассказывали о своей стране. Молва о благоденствии инков, умеющих выращивать чудо-зерна и живущих сплоченной общиной, влекла к Городу Солнца ищущих лучшей жизни.
Вероятно, в грядущей истории Земян еще не раз случится так, что легенды о счастливом крае заставят людей сниматься с насиженных мест и переселяться целыми селениями и даже народами в поисках воли и счастья. Так случилось при нас на материке Заходящего Солнца, отгороженного океаном от других земель.
К бывшим кагарачам постепенно присоединялось все больше и больше полуголодных племен, промышлявших нелегкой охотой. Они становились земледельцами, чтобы, и у них труд был столь же щедрым, как у инков, конечно, обязательный для всех без исключения. Излишки благ оказывались ненужными. Естественным становилось, что каждый помогал другому, а не жил лишь своими нуждами. Престарелые уже не умирали, как прежде, около брошенных костров. Все, кто приходил к инкам, становились равными между собой, и каждый, уже не голодая, благодаря заботам общины, сам теперь трудился для нее и полную меру своих сил.
Люди узнали, что сыны Солнца, живущие с инками, научили их добывать из горных камней металл куда более прочный, чем мягкое золото. Рожденный в яростном огне, ни был податлив, пока не остывал, и из него можно было делать не только оружие, но и множество полезных вещей, прежде всего орудия обработки земли, на которой вырастал дар звезд - кукуруза.
Вокруг государства инков были воздвигнуты бастионы, предназначенные для защиты от грабительских отрядов Толлы, рыскавших в поисках сердец для жертвенных камней. В свое время Чичкалан попал в плен к кагарачам, участвуя в одном из таких набегов. Теперь Чичкалан был главным помощником Гиго Ганта, первым инженером среди землян, искусный не только в игре в мяч, как бывало, но и в создании хитрых рычажных механизмов. Неунывающий весельчак, он не избавился лишь от своей страсти к пульке, варить которую научил даже инков.
Вместе с ними он строил парусный корабль и вместе с ними плавал в незнакомом море. Чтобы научить землян правильно ориентироваться по звездам, нам с Нотом Кри пришлось вспомнить, что мы звездоведы.
Первым звездоведом среди инков стал наш ученик Тиу Хаунак. Он обладал зрением не менее острым, чем у могучих птиц, разглядывавших землю с огромной высоты. Высокий, широкоплечий, с выпуклой грудью и гордо закинутой головой, крючковатым носом и широко расставленными круглыми глазами, он умудрялся видеть звезды, доступные нам лишь с помощью оптики. Его огромные руки, будь на них перья, казалось, способны, как крылья, поднять его ввысь.
Он обладал каменной волей и жестким упорством, удивляя нас своей феноменальной памятью и способностью к математическим вычислениям, от которых мы, мариане, избалованные вычислительными устройствами, совсем отвыкли. Собственно, ему, а не нам обязаны инки созданием своего государства. Если я был "первым инкой", то он был первым из инков. Он понимал, что процветание его народа основано на дружбе с пришельцами.
Тиу Хаунак поразил меня своими расчетами, сообщив:
- Если время оборота вокруг Солнца трех планет: Вечерней Звезды, Луны так называл он Луа - и Земли относилось бы почти как восемь к десяти и к тринадцати, 225 - 280 - 365 земных дней, то орбита Луны была бы устойчивой, как камень, скатившийся в ущелье.
- Но орбита ее неустойчива? - осведомился я.
- Да, как камень на краю утеса, потому что на самом деле год Луны равен не 280, а 290 дням. При опасных сближениях Луны с Землей "камень с утеса" может сорваться.
- Разве сыны Солнца говорили Тиу Хаунаку об опасности предстоящего сближения планет? - напрямик спросил я своего ученика.
- Тиу Хаунак сам понял, почему сыны Солнца прилетели на Землю и зачем их братья стремятся на Луну.
Однажды он привел меня на берег моря. Позади высились громады новых зданий. Впереди расстилался неспокойный простор. Небо хмурилось, ветер доносил брызги с гребней волн. Я вытер ладонью лицо.
- Мудрейший Кон-Тики, наш первый инка, все же не знает людей, - загадочно начал он. - Люди становятся лучше от общения с сынами Солнца, но в своей основе остаются столь же жестокими, как жрецы Толлы.
Порыв ветра рванул наши плащи, сделанные из еще пока грубой ткани, появившейся у инков. Он продолжал:
- Мудрый Нот Кри объяснил Тиу Хаунаку, что причина кроется в самой крови людей, в которой таится сердце ягуара.
- Нот Кри придает излишнее значение наследственности. Долг инков так воспитать своих детей, чтобы сердце ягуара не просыпалось в них Сестра Кон-Тики Ива все силы отдает такому воспитанию.
- Как ни приручай ягуара, он все равно будет смотреть в лес. Что больше любви и преданности может дать воспитание? И все же девушка Шочикетсаль предала и тех, кого любила, и даже свой народ, едва сердце ягуара проснулось в ней.
В черной туче над морем сверкнула молния. Донесся раскат грома.
- Почему Тиу Хаунак бередит свежие раны друзей?
- Потому что он с тревогой и болью услышал слова Нота Кри о скором возвращении мариан на родную планету.