Один из ребят посмотрел на мяч.
— Цена ему грош, — сказал он.
— Сойдет! Дурак ты! — возразили его друзья.
Пока не подоспела вся шайка, они не решались отнять мяч и стояли, шмыгая носом.
Прижав к сердцу свое сокровище, Тимиос ждал, что будет.
Но вот из-за угла показалась бычья голова и широкие плечи Кролика. На шее у него был повязан зеленый платок, одну руку, отставив в сторону локоть, он держал за поясом в подражание лихим парням из предместья. Его команда рассыпалась по лужайке.
Завидев главаря, мальчишка, которому не понравился мяч, подскочил сзади к Тимиосу, огрел его по голове и понесся стрелой к Кролику.
Сделав несколько шагов навстречу Тимиосу, Кролик презрительно сплюнул.
— Дай его сюда, — процедил он.
— Что дать?
— Мяч, дубина-бревно.
— С чего это? — не сдавался Тимиос.
Их обступили грозно сопевшие ребята. Они подзадоривали своего главаря:
— Наподдай ему как следует, Кролик!
— Сделан ему нокаут, Джим Лондос {[7]}!
— Эй ты, дубина-бревно!
Но главарь продолжал смотреть сверху вниз на своего низкорослого противника, не отступавшего перед ним.
— Ткну тебя рожей в землю, нажрешься грязи, — сказал Кролик.
— С чего это? — повторил тем же тоном Тимнос.
Это бесконечное «с чего это» могло вывести из себя кого угодно. Кролик готов был лопнуть от злости.
— А ну разойдись! — прикрикнул он на ребят, и те тотчас расступились.
Кролик наклонился слегка вперед и, сжав кулаки, приготовился к атаке.
— Не сме-е-ей! — испуганно протянул Тимиос.
Но мяч он прижал покрепче к животу. «Вот осел, упрямая башка! Раз не уступил, значит, надо как-то выпутываться», — подумал он.
Кролик, подпрыгнув, набросился на противника, чтобы подмять его под себя. Но не успел он этого сделать, как Тимиос, нагнув голову, со страшной силой боднул его в живот, словно козел. Кролик застонал, согнулся и упал замертво на траву.
Ребята растерялись; несколько минут стояли они молча, в нерешительности. Потом пар двадцать рук, после пережитого страха ставшие особенно безжалостными, принялись дружно дубасить Тимиоса. Его повалили на землю, порвали на нем куртку, избили его до крови, вымазали лицо грязью, и, если бы не сбежались люди и не подняли крик, кто знает, что бы еще с ним было. Он терпеливо сносил побои, не проронил ни звука. Вдобавок он считал, что бесчестно, подло бить его, победителя.
Когда Тимиос приплелся домой, хозяйка отвела его на кухню, посадила на табуретку и стала смывать ему кровь с лица. Тимиос молча смотрел на Фросо, стоявшую в дверях.
— За что тебя избили? — спросила лавочница.
— Они хотели отнять мяч. — И он показал ей комочек тряпок, который до сих пор крепко держал в руках.
— И ты из-за этой дряни ввязался в драку?
— Да, — ответил он.
— Тьфу! Пропади ты пропадом! — хозяйка, повернувшись к нему спиной, мыла руки.
— Ты дикий зверь, — прошипела Фросо негромко, так, чтобы не услышала мать.
О позорном поражении Кролика узнало все предместье. Ребята, приободрившись, стали задирать потихоньку подпевал Кролика, встречая их поодиночке. Главарь угрожал прибить мальчишку из бакалейной лавки, а сам обходил его стороной. Вот почему ребята в предместье перестали дразнить Тимиоса дубиной-бревном…
Поджав под себя ноги, Тимиос сидел на подстилке и не мог понять, отчего сегодня ему не хочется спать. На улице стемнело. Почувствовав холод, он закутался в какие-то лохмотья. Ему сразу вспомнилась мать, которая, забросав его соломой, ложилась рядом и согревала его теплом своего тела. Потом он стал припоминать дома родной деревни, все по очереди, от виноградника попадьи и до площади. В щели железной решетки проникал свет от электрического фонаря, который зажигался каждый вечер на углу улицы.
Как ни странно, слова Фросо вызвали у него много недоуменных вопросов. Что такое зверь и что такое человек? Что увидела в нем эта девчонка? Почему решила, что он зверь? Почему?
Сегодня голод особенно жестоко мучил его.
Он встал, закутанный в лохмотья, и, подойдя к соленой рыбе, стал нюхать ее. Рот его наполнился слюной. Из глаз полились слезы. Он погладил рукой лежавший сверху кусок вяленой трески и стал лизать его. От соли у него защипало язык.
Вдруг он заметил мышь, проворную мышку, которая проскочила у него между ног и исчезла.
— Эй ты, фью-фыо! — позвал он ее и упал ничком на пол, чтобы тут же схватить, как только она покажется.
Но мышки нигде не было видно. Куда, черт побери, спряталась эта шельма? Тимиос искал ее за мешками, отодвигал ящики с селедкой, смотрел под прилавком.
Нигде ее не было.
И вдруг он увидел ее в витрине.
Как этот чертенок залез туда? Тимиос прижался лицом к стеклу. Мышка, выставив мордочку, лукаво поглядывала на него.
— Пошла вон! Пошла вон! Не трогай сыр! — кричал он.
Чтобы прогнать мышь, он размахивал руками, колотил по витрине, стучал ногами по полу.
Сначала мышка испугалась и спряталась. Но вскоре она опять появилась. Вот она, шевелит усами! Плутовка словно поняла, что ее надежно защищает стекло и что никому до нее не добраться. Казалось, она нарочно дразнит Тимиоса. «Неужто вдобавок она еще смеется надо мной?» — подумал он.
Мышка больше не обращала внимания на огромную физиономию, выражавшую отчаяние. Она впилась зубами в сыр и стала проворно его уничтожать. Лишь изредка поворачивала она мордочку и посматривала на своего странного приятеля. «Да, конечно, она смеется надо мной», — решил Тимиос.
Он почувствовал, что его мутит от голода, и опять уставился на сыр.