- А вы тоже догадывались об этих причинах?
- Да. И другие члены экипажа - тоже. Понимаете, Заургеу, черные и голубые - это две противоборствующие силы. Одни уничтожили других, а потом погибли и сами. Скорей всего это какая-то неумолимая эпидемия... Вам известно, как умерли все другие члены нашей экспедиции, кроме меня и Патриции? Первой жертвой стал сам Дженкинс. Вы это знаете?
Я не ответил. Я хорошо знал, как ушли из жизни и Дженкинс, и его товарищи.
Поблагодарив Сэйдзюро, я встал. Уже у выхода спросил:
- И вы никогда не вернетесь на Землю, сотворец?
Он глубоко вздохнул, опустил плечи:
- Кто знает... Может быть... Когда позволят...
Космолет отошел от орбитальной станции спустя еще час сорок три минуты, пробыв на "Эстеллофорусе-119", как было предусмотрено, сутки с небольшим. Огромная серебристая труба с двумя расходящимися у ее основания крылами неслась к планете. Пока единственно известной во всей Вселенной планете, где есть Разум, Человек, Цивилизация. Впереди лежали города моей планеты. Я глядел на ее медленно приближающийся светлый диск и думал: "О, как хорошо, как прекрасно, что ты есть. Земля! И как хорошо, что на ней не может, никогда не может произойти того, что случилось на планете "Черных и Голубых Городов!"
Вот уже почти месяц, как я возвратился с Марса. Все это время я много и упорно работаю в Архиве Событий Двадцатого века, где обнаружились новые, чрезвычайно волнующие меня документы, относящиеся к 40-м. Мне необходимо подробно изучить их потому, что в них содержатся не известные ранее факты: даже в страшную военную пору тех лет не прекращались научные исследования, подводившие человека к первому его полету в космос. Но чтобы отыскать эти факты, пришлось перебрать, переворошить многие сотни страниц, пересмотреть бесчисленное множество бумаг и фотоснимков.
Хочется одновременно увидеть, сделать, разведать многое, но вот что мешает: мне нужно что-то одно, определенное, а я при виде документов, гласящих о не менее интересных событиях, останавливаюсь и с головой ухожу в иные факты.
Годы -1941... 1942... 1943... Сижу и разглядываю пожелтевшие от времени листы. (В виде исключения мне разрешено пользоваться не микропленкой, а подлинниками). И скорбно и грустно притрагиваться к фотографиям, на которых изображены люди, давно ушедшие из жизни, ушедшие по злой и злобной воле армий, осадивших прекраснейший в мире город - Ленинград.
Время Великой Отечественной войны 1941-45 годов... Зловещая язва, поразившая мир, ценой огромных жертв - уничтожена.
Не знаю почему, но, вчитываясь, вглядываясь в историю того мира, я снова и снова думал о трагедии планеты "Черных и Голубых Городов". И опять приходит мысль, как ужасна и неумолима была истребительная эпидемия, которая уничтожила целую цивилизацию. Она ведь тоже явилась орудием войны.
Сегодня я - историк Заургеу Рэднибниа - словно изведал частицу того, что испытали тогда ушедшие навеки наши предки, ради того, чтобы жили, смеялись, свободно дышали мы, их потомки, люди конца Двадцать Первого века.
А во имя чего погибли те, кто населял планету "Черных и Голубых Городов"? Неизвестно. У них - нет потомков...
Было уже поздно, когда я вышел из Архива Событий Двадцатого века. Дома мне сказали:
- Сегодня ты неаккуратен. Тебя уже давно ожидают.
И в самом деле, на увитой плющом террасе сидел доктор Орфус и, склонившись над шахматной доской, решал какую-то задачу. Увидев меня, он поднял голову и сказал с добродушной усмешкой:
- Наконец-то... Что-нибудь случилось в мире архивной пыли, или там уже ничего не случается, а?..
- Случается, случается, милейший Орфус. Проникнуть в минувшее и правильно определить, как и что происходило в далекие времена, иной раз бывает сложней, нежели предугадать будущее... Впрочем, именно знание прошлого дает уверенность в том, что прогноз грядущего окажется минимально ошибочным... Сегодня я просматривал новые документы, относящиеся к ленинградской блокаде. Ты что-нибудь знаешь о ней?..
Мой собеседник бросил на меня взгляд, исполненный нескрываемой иронии:
- Ох, уж этот мне ученый профессионализм! Медики считают, что никто в мире, кроме них, не причастен к тайнам медицины, историки - что только они одни владеют тайнами прошлого! - Вдруг помрачнев, он сказал пониженным тоном, точно опасался, что нас подслушают:- Именно сейчас я особенно тщательно исследую все, что относится к физиологии голода, который тогда испытали на себе осажденные ленинградцы.
- Во-от как! - удивился я такому интересу моего друга. Что он способен время от времени увлекаться, для меня давно уже не новость. Но блокада сорок первого сорок третьего годов?... - Позволь, а зачем это тебе? Из чистой любознательности, или...
- Именно так, - любознательность... - не очень любезно ответил он, всем своим видом давая понять, что на эту тему разговаривать больше не желает.
Мы умолкли, всматриваясь и вдумываясь в расположение фигур. Впрочем, так всегда и бывает. Сидя друг против друга, мы говорим мало, скупо. Но это вовсе не потому, что нам нечего сказать.
Признаюсь, спустя час после начала поединка, я все чаще обращался мыслями не к схватке слонов, коней и прочей свиты шахматного короля, а к старшему своему сыну. Его космолет, крейсирующий по Вселенной, должен бы уже возвратиться. Но звездного корабля все еще нет. Последние сообщения экспедиции Лава говорят о том, что в ее составе все благополучно и что - это главное - на некоторых небесных телах, ранее считавшихся мертвыми, обнаружена не известная землянам растительность.
И все-таки я чего-то опасаюсь. Как видно, тут немалую роль играет мой возраст.
Шестьдесят восемь... Это - ничто в сравнении с историей Большого Мира, Бесконечного Мира! Но для самого человека - шестьдесят восемь оборотов Земли вокруг Солнца - не та же ли это бесконечность не имеющей границ Вселенной!.. Земляне впервые вышли в космос во второй половине 50-х годов Двадцатого и уже не десятки, а сотни раз уходили в Неизведанное. Но все же...
Прошла неделя после моей последней с доктором Орфусом битвы на шахматном поле. Он не пришел в свой обычный день. Не встречался он мне и в общественных местах. Он словно пропал... Его Аппарат Ближней Эфирной Связи не отвечал.
"Вероятно, - заключил я, - он вызван куда-то для консультации. И, может быть, это не близко: Тибет, земля Скотта или горный Алтай - словом, что-нибудь в этом роде".
Но я знал, что в подобных случаях доктор Орфус, человек одинокий, закладывает в свой АБЭС катушку памятных поручений и аппарат оповещает абонента о том - когда, куда и насколько отлучился его обладатель. Нет, тут было что-то другое. Но - что!..
Наконец он появился, и мы, как обычно, уселись за шахматы. Но игры не получилось. Мой друг был непохож на себя: крайне рассеян, угрюм, озабочен, говорил невпопад, неохотно. После того, как он проиграл одну партию, затем вторую и стал безнадежно проигрывать третью, я попросил у него разрешения включить Аппарат Прослушивания Мыслей Собеседника. И тут ясно увидел я все, что волновало и приковывало к себе доктора Орфуса в минувшие тринадцать дней.
... В ту ночь, как и в предшествующую, доктор Орфус спал скверно. Более того - прескверно. Ему мерещились какие-то туманные фигуры, почти неосязаемые. Под утро он проснулся с головной болью и, не дожидаясь полного рассвета, оделся и сел за стол.
Перед ним стояли столбики миниатюрных коробок, каждая из которых заключала в себе микромагнитофильм с "Историей здоровья" одного из обитателей великого ОКЕАНА.
Собственно говоря, это не было той классической "Харта морбус", как называли когда-то в далекие времена пухлую тетрадь, заключавшую в себе записи никому не нужных подробностей того, как больной спал, ел, потел...
Ныне, когда радовал нас, наш ОКЕАН своим появлением на свет новый человек, в Местном Центре Здоровья появлялся и новый микромагнитофильм, содержавший в себе все данные о жизнедеятельности маленького организма. Шли годы, человек рос, развивался, крепнул, и все, что в нем происходило, - заболевания, отклонения от нормы, внезапные травмы неизменно фиксировалось на крохотном ролике. Результаты всевозможных анализов медицинских проб, лечение - все это тоже можно было узнать, увидеть, услышать, прочесть тут же.
Вот почему при первых же симптомах какого-либо заболевания стоило заложить в аппарат Личную Медицинскую Карту, и она тут же определяла характер болезни, ставила диагноз и предлагала лечение.
Доктор Орфус закладывал микромагнитофильмы в Воспроизводящее Устройство (слуховая и зрительная проекция), снимал одни, ставил другие, делал какие-то заметки, и лицо его чем дальше, тем больше омрачалось: ответа он получить не мог - ни при помощи аппарата, ни на основе собственных знаний и опыта. Заболевание, появившееся с некоторых пор в разных, далеко отстоящих одна от другой точках земного шара, было неожиданным и непонятным. Странным. А главное - страшным.
У заболевшего человека - не сразу, а исподволь, постепенно - пропадал аппетит. Он ел все меньше, все реже, все менее охотно. Личная Медицинская Карта свидетельствовала, что никаких органических или внешних причин для такого явления не было и быть не могло. А между тем, пониженный аппетит переходил в отвращение к пище.
Человека, пораженного этим необычным заболеванием, лечили всеми известными современной медицине средствами: вводили биостимуляторы и тонизирующие вещества, заставляли усиленно заниматься спортом, отправляли в горы, пытались воздействовать на психику... Не помогало. Прибегали к помощи гипноза.
Результата - не наступало.
Человек таял на глазах, силы его истощались.
А загадка по-прежнему оставалась загадкой.
Доктор Орфус прервал нить своего мысленного рассказа, передвинул на доске фигуру, а затем Аппарат Прослушивания Мыслей показал...
... Палата представляла собой куб, передняя стена которого сделана из ситалла, Совершенно прозрачная, она пропускала внутрь помещения только те лучи спектра, которые были признаны полезными для лечения данного заболевания. Впрочем, заряжая этот тип ситалла токами определенной частоты, можно было менять окраску стены и устраивать в палате сумрак в яркий солнечный день.
Доктор Орфус вошел в палату вместе с экстра-магистром медицины Лубчоном и тревожно спросил у дежурной сестры:
- Как прошла ночь!.. Как чувствует себя Лемерсье?
Девушка с .белой челкой и белыми же бровями поглядела на Орфуса с укоризной, обронила тихо:
- Лемерсье скончался. В 4 часа 33 минуты.