В сезоне 1979–1980 годов я был признан лучшим хоккеистом Европы. Несмотря на неудачу на Олимпиаде-80, собирался еще поиграть в сборной и ЦСКА. Но все получилось не так, как планировал.
Вообще в советское время к возрастным хоккеистам относились настороженно, даже если они были лидерами клубов и входили в сборную. Например, если случилось две-три травмы, то тренеры сразу с начальством это дело обсуждали, мол, пора тому или иному мастеру заканчивать. И, конечно, периодически в паспорт заглядывали, невзирая на качество игры, физическое состояние. Естественно, не просто игроков отчисляли, а готовили им замену.
Это вещь, на мой взгляд, небесспорная. Почему в НХЛ полно хоккеистов такого возраста, в котором я был вынужден закончить играть? Там надо показывать максимальный результат сегодня. Поэтому в июле 2005 года хозяева «Детройта» обсуждали варианты годового контракта с 40-летним Стивом Айзермэном. Стороны пришли к соглашению, и этот замечательный хоккеист продолжает играть в своем двадцать третьем сезоне именно за «Детройт», что является рекордом НХЛ. В том же возрасте, что и Айзермэн, и в том же клубе вполне прилично играл Игорь Ларионов, а Сергея Федорова вообще в тридцать шесть ветераном не считали. Правда, в последние два сезона ему пришлось пережить не лучшие времена, долго не складывалась игра после ухода из «Детройта». Но, посмотрите, Сергей весной 2008 года оказался в «Вашингтоне», и выяснилось, что он еще в состоянии играть вполне прилично. Не случайно его в сборную России на чемпионат мира-2008 пригласили. И отыграл он на нем замечательно, лишний раз показав, что нельзя о людях судить только по анкетным данным. Хороший пример и у Сергея Зубова, он в 38 лет остается одним из лучших защитников в НХЛ и, естественно, в «Далласе» на первых ролях. Один из самых последних примеров — капитан «Детройта» шведский защитник Никлас Лидстрем, ему, как говорится, под сорок, но как великолепно он играет! В финальной серии-2008 между «Красными Крыльями» и «Питсбургом» Лидстрем был центральной фигурой в своем клубе, проводил на льду, и по меркам НХЛ, огромное количество времени, в пятом матче, длившемся более 109 минут, отыграл почти час, в решающем — шестом — провел на льду 28 минут из 60 игровых. Согласитесь, здесь комментарии излишни, поскольку вклад Никласа в выигрыш хоккеистами из «Детройта» поистине бесценен. Ну а про Криса Челиоса, которому сейчас под пятьдесят, и говорить не стоит… Таких примеров в НХЛ было и есть множество. Собственно, это для заокеанского хоккея — традиция. К тому же не секрет, что звезды солидного возраста довольно часто делали результаты. В НХЛ, если надо, не стесняются пригласить возрастного игрока на сезон. Или вообще на плей-офф.
Справедливости ради замечу, что и у нас в России сейчас понимают, что надо выигрывать сегодня, приглашают опытных хоккеистов для решения конкретных задач. И те оправдывают надежды. Например, Андрей Коваленко был истинным лидером «Северстали», а в последнем плей-офф чемпионата России великолепно отыграл в ярославском «Локомотиве» Алексей Яшин, названный лучшим в решающих поединках. Увы, в мои времена были, как говорилось выше, иные правила. Я считаю, не слишком справедливые. И я удовлетворен тем, что сейчас все обстоит иначе. Мы живем в профессиональном хоккейном мире, где, как и прежде, первостепенное дело — результат. Однако хозяева клубов ждать не особо хотят, они ждут быстрых побед. И поэтому не стесняются пригласить возрастного хоккеиста на один сезон. Действительно, какой смысл думать, скажем, на пять лет вперед, когда в ходу рыночные отношения, есть широкий спектр агентских услуг, возможность выбора, если, конечно, имеются средства. И ветераны на хоккейном рынке нынче, я подчеркну, в цене.
Действительно, чей вклад в игру того или иного клуба вызывает наибольшее уважение? Не умаляя достоинств хоккеистов, находящихся в расцвете сил, наших современных российских звезд, позволю себе сказать, что это классные хоккеисты с огромной практикой, те, которым за тридцать. Это естественно, с возрастом приходят опыт, умение контролировать себя, понимание игры, такие мастера умеют экономить силы, стараются не делать ничего лишнего. И, в общем, неплохо подготовлены в физическом отношении. Конечно, есть у нас в клубах способные игроки золотого хоккейного возраста, есть неплохая молодежь. Но ветераны точно не доигрывают. При этом надо подчеркнуть, что, безусловно, по сравнению с прошлым ситуация изменилась. Новые методы подготовки, восстановления помогают возрастным хоккеистам находиться в полном порядке.
В мое время с психологической точки зрения расставаться с большим хоккеем было, как известно, далеко не просто. Это этапный период в жизни. Сегодня не все знают, сколь сложным и опасным был этот процесс в советские времена. Сейчас все по-другому. Современные хоккеисты, в отличие от нас, советских, люди более прагматичные, в основном состоятельные, у них не возникает финансовых проблем. Они находят себе место в жизни. Причем далеко не все стремятся стать тренерами, зная, сколь это сложная и трудоемкая работа, требующая, кроме всего прочего, огромных нервных затрат. Есть, конечно, звездные мастера, решившие стать наставниками и работающие с командами мастеров в России. Например, Вячеслав Быков и Андрей Хомутов, бывший энхаэловец Андрей Назаров… Но Александр Могильный, Павел Буре, Алексей Касатонов, Сергей Макаров и многие другие асы не стоят у бортика и игрой не руководят.
Если говорить о выборе профессии после завершения хоккейной карьеры на сегодня, то настоящее положение дел, в целом, можно назвать достаточно благоприятным, поскольку есть главное — возможность выбора, при котором ошибка не имеет решающего значения. Ну, не получилось ничего, скажем, в бизнесе, можно вернуться в хоккей. А если просто затягивается все с перспективами, то есть время подумать основательно, не беспокоясь о том, как содержать семью, поискать новое для себя занятие. Но все равно и теперь, при всех положительных моментах, на мой взгляд, сама перестройка отнимает массу энергии. Ведь меняется образ и ритм жизни. В конце концов, и организму надо перестраиваться.
В Советском Союзе, если говорить просто, у многих ломался не только привычный жизненный уклад. С одной стороны, приятно постоянно находиться вместе с семьей, но рядом по старой памяти были друзья, желающие посидеть в компании с известным человеком. Кто-то привыкал к спиртному. И, если этого и не случалось, то все равно у многих начинались финансовые проблемы, не все жены помогали пережить трудное время — помочь, поддержать, успокоить. Собственно, им самим предстояло справиться с массой проблем, и это требовало прежде всего психологической устойчивости, терпения. Не в последнюю очередь нужна была любовь, которая помогала бы сохранять семьи, находить новое место в жизни и добиваться самодостаточности.
Мне предложили работу тренера в команде мастеров. В подобной ситуации я как бы продолжал жить в привычном ритме. Но так казалось только на первый взгляд. Окунулся в новую для себя сложнейшую работу и понял — надо еще доказать, что готов к роли наставника.
Если кто-то занимает пост главного тренера, то это налагает на человека большую ответственность. Требуется выработать манеру поведения, форму общения с игроками, научиться быть педагогом в полном смысле этого слова. Конечно, хорошо, если ты Мастер, тогда ребята тебе доверяют, с ними легче общаться. Но все равно надо учиться, иначе подопечные поймут, что ты не лучше их, а это самое страшное. Наставник просто обязан идти впереди хоккеистов хотя бы на пару шагов.
Считаю, что у тренера серьезные физические нагрузки. Ведь кроме тренировок, матчей требуется заниматься многими важными вещами. Готовить планы, определять нагрузки, выбирать тактику игры, нельзя было ошибаться в приобретении хоккеистов. Поскольку в мое время поменять того, кто не подошел в состав, было сложно. Это не сейчас — купил десяток хоккеистов, просмотрел их в межсезонье и ненужного игрока выставил на трансфер — на продажу. И почти всегда находятся покупатели.
Наверное, имеет немалое значение и тот факт, что в советские времена тренер был в клубе первым лицом и отвечал за все, вплоть до того, что «выбивал» подопечным квартиры или машины, решал вопросы по премиям. Руководство добровольного спортивного общества или ведомства доверяло ему, в учебно-тренировочный и селекционный процесс не вмешивалось. Пожалуй, я принял все эти условия игры. Причем по ходу новой работы пришлось после распада СССР перестраиваться. Роль тренера изменилась, он стал во многом зависимым человеком, которого при случае можно, что называется, «турнуть». Да и сами взаимоотношения тренера с руководителями и хозяевами клубов сегодня, на мой взгляд, довольно сложные. У тех, кто правит балом, довольно часто находятся советчики, нашептывающие, что, мол, наставник ваш то и это неправильно делает. Так порой зарождается сомнение, которое затем в недоверие перерастает. И как ты ни тужься, что-либо изменить трудно. Причем весьма огорчительно, что в спорных ситуациях профессионал не может доказать свою правоту дилетанту. Согласитесь, унизительно выслушивать претензии, являющиеся в основном плодом воображения. Есть тренеры, которые отвечают на критику резко. Возникает конфликт, заканчивающийся, как правило, отставкой.
В целом мое становление проходило как бы поэтапно. Даже при удачном развитии событий перестройка «игрок — тренер» требует дополнительных усилий. Здесь, независимо от уровня игры, хоккеист должен все переосмыслить, почувствовать, что он в состоянии провести свои задумки в жизнь. Потом, к тренерской профессии, как говорят, должна лежать душа. Необходимо, как в игре, сказать себе — надо — и вступать в новую роль с яростным желанием добиться успеха. Кроме того, в любом случае сам момент завершения карьеры мало у кого проходил безболезненно.
Вообще, тренер и игрок — профессии разные. Хоккеист отработал, скажем, шесть часов и свободен. Тренер занят примерно по двенадцать часов в день. Это неудивительно — надо поработать над планами, посмотреть по видео тот или иной матч, в то время, когда я работал в Питере, и, естественно, впоследствии это отнимало немало времени. Тогда еще не было возможности вырезать какой-то отдельный фрагмент, и оператор крутил весь матч, множество раз «отматывая» пленку назад.
Так вот, переход к новой работе был у меня далеко не безоблачным. Сложными стали сразу несколько периодов. Сначала — непосредственное завершение карьеры. После того как сборная СССР на Олимпиаде 1980 года уступила золотые медали американцам, в ЦСКА после завершения сезона состоялся банкет, посвященный выигрышу нашим клубом первенства страны. Как капитан сборной и ЦСКА, я выступил на нем и высказался откровенно, подчеркнул, что не надо неудачу в США сваливать только на игроков. Не стоит вдаваться в чисто хоккейные подробности, поскольку всегда надо в первую очередь спрашивать с себя. Но в определенной степени сосредоточиться на злополучной игре с американцами нашим хоккеистам мешали. Как правило, в ту пору на Игры ездило немало начальников, и они перед матчем с американцами буквально нашептывали хоккеистам: проворачивайте в пиджаках дырочки для наград. И эти приступы эйфории явно не шли на пользу. До начала Олимпиады советская команда сборную США несколько раз крупно обыграла, казалось, нет у них шансов, но тут и выплыл этот злополучный матч.
Я не сказал на том банкете ничего лишнего, хотел, чтобы не унижали ребят. Но искать справедливость — дело, мягко говоря, неблагодарное. В общем, что называется, попал под «колпак». Мною начали заниматься капитально.
Через некоторое время меня вызвали в Главное политическое управление Министерства обороны СССР — я, член партии, обязан был дать объяснение, почему так выступил на банкете. В этот момент я уже понял многое, почти наверняка знал — меня хотят убрать, но отступать не собирался, заявил, что отвечаю за свои слова и готов повторить все сначала, если потребуется. Рассказал откровенно, что я теперь фигура неугодная и от меня будут избавляться. В ГлавПУРе меня выслушали внимательно, говорят — посмотрим, не надо заранее прогнозы делать.
На мой взгляд, это была лишь отговорка, отсрочка объявления приговора. Я ни на мгновение не сомневался, что информация о том, как со мной поступят, в ГлавПУРе имелась. В общем, стал ждать, как будут разворачиваться события. Понимал, что торопиться «убирать» меня нет смысла. Осенью включили в сборную. Я оставался ее капитаном, участвовал в серии товарищеских матчей в гостях со сборными Финляндии, Швеции и ЧССР. В них не играл из-за травмы Владимир Петров, и звено выглядело так: Борис Михайлов — Валерий Харламов — Владимир Кругов. Семь встреч сборная СССР выиграла и одну завершила вничью. Тройка смотрелась совсем неплохо, регулярно забивала. 12 сентября в самом сложном поединке в Праге Харламов и Кругов забросили по шайбе, сыграли 2:2. А перед этим, когда победили 5:3, мне удалось провести два гола. Чувствовал, что нахожусь в оптимальном состоянии. Но тогда не знал, что эти две шайбы были для меня последними в составе национальной команды.
Начался чемпионат Советского Союза, и Виктор Васильевич Тихонов перестал доверять мне место в составе ЦСКА. Перед важным матчем со «Спартаком» подошел и сказал, чтобы я помогал ему на скамейке — опять не прошел в состав. Тут я пришел к выводу, что больше вообще за ЦСКА не выступлю, не говоря уж о сборной. Естественно, не имея игровой практики, не мог рассчитывать на участие в призе «Известий». Это, собственно, решало практически все. Тем более что незадолго до этого Тихонов подошел и предложил закончить играть, то же самое советовал Валентин Сыч, начальник управления зимних видов Госкомспорта. Причем Валентин Лукич делал это мягко, но дал понять, что вариантов нет. Подчеркнул, что Михайлова, конечно, уважают и намереваются принять участие в его дальнейшей судьбе.
«Борис, — говорил Сыч, — мы решили, что ты должен стать главным тренером молодежной сборной, на носу чемпионат мира, и можешь хоть завтра ехать принимать команду».
Я с предложением Сыча согласился. Оно действительно было довольно лестным. С молодежной сборной было бы интересно работать. Много классных игроков через эти соревнования проходили, те же Игорь Ларионов, Владимир Кругов, Мате Нэслунд и Томми Самуэльссон из Швеции, чехи Владимир Ружичка и Петр Бжиза, Уэйн Гретцки и Майк Гартнер из Канады, в общем, список внушительный можно составить, и по тем годам, и позднее. Взял я имена просто наиболее звездных игроков.
Считал, что молодежная сборная — это, по советским временам, удачное продолжение карьеры, я же оставался в большом хоккее. И не требовалось кардинальной перестройки.
Однако мне не хотелось ничего делать в спешке, я сказал, что приступлю к работе чуть позже, с прицелом на следующий чемпионат мира. Кроме того, я не мог бестактно поступить по отношению к тренерам молодежной сборной. Проще сказать, прийти на «живое место».
В общем, проводили меня из большого хоккея. Я начал готовиться к работе со сборной, написал план, посмотрел конспекты, которые я вел, играя в ЦСКА, наверное, последние лет пять, после беседы с Кулагиным и Колосковым, которые посоветовали мне подумать о выборе профессии. Потом лег в госпиталь, сделал операцию на ноге, восстановился. И отправился в управление хоккея Госкомспорта СССР, как говорится, наниматься на работу. Но, смотрю, его начальник Анатолий Михайлович Кострюков что-то мнется, ни да, ни нет. Ничего путного не говорит Сыч. Я конечно, понял, что меня «отцепили» от сборной. И, скорее всего, предложения делались для того, чтобы я играть закончил. Собственно, на мне это никак не отразилось. Переживать не стал, поскольку знал, что я такой не один. А чуть позже я убедился, что руководители хоккея знали о том, что меня ждет дальше.
Самостоятельно заниматься трудоустройством я, естественно, не мог. Как майор Советской Армии, был обязан явиться к армейскому начальству. Отправился в спорткомитет Министерства обороны. Его председатель — контрадмирал Анатолий Шашков — принял и сразу сказал, что все знает про молодежную сборную, понимает мое состояние. «Но, может, это совсем неплохо, — заметил он, — ты имеешь шанс сразу начать работать с командой мастеров, хорошая будет проверка». Вот это да — подумал я про себя. А Шашков тут же предложил отправиться в Ленинград — возглавить СКА. Казалось, что может быть лучше? Сразу со льда на пост главного тренера высшей лиги. Такого в практике отечественного хоккея почти не случалось. Во всяком случае, помнится, что Борис Майоров меньше чем через год после завершения карьеры принял «Спартак».
Получил я командировку в Ленинград, встретился там с командующим Ленинградским военным округом и начальником СКА. Но не торопился принимать СКА, поскольку на это была веская причина. Сразу сказал, что работать не могу, ибо в команде есть главный тренер — мой друг Игорь Ромишевский. Тянуть в СКА не стали: не хотите соглашаться — не надо, мы в любом случае Ромишевского снимем. Команда выступает неудовлетворительно, ей придется играть в переходном турнире. Так что решайте.
Это меняло дело, я успокоился, потому что не шел на место Ромишевского. Посмотрел две встречи СКА в Москве. Понял, что проблем много, но армейцы были сильнее явных аутсайдеров из уфимского «Салавата Юлаева» и минского «Динамо». Уже в начале переходного турнира приехал на матч СКА со спортклубом имени Урицкого в Казань. Там 1 февраля 1981 года меня и представили как главного тренера.
Надо сказать, что команда по составу была способной решить на тот период задачу остаться в высшей лиге. Так оно и вышло. Из опытных игроков в СКА тогда были вратарь Сергей Черкас, защитники Александр Малюгин, Виктор Кузьмин, Владимир Локотко (он вместе со мной играл в ЦСКА), нападающие Саша Андреев, Владимир Боков, братья Солодухины, Сергей Жуков, Андрей Андреев, Александр Михайлов. Все они отнеслись ко мне с уважением, я не чувствовал себя в СКА инородным телом. И город меня принял хорошо. На встречах в округе, в клубе, в горкоме партии меня поддержали. Сразу выделили квартиру на улице Рубинштейна, служебную машину. Устроила меня и база на Звенигородской улице, в черте города.
Конечно, я отдавал себе отчет в том, что СКА — не ЦСКА, но хотел получить максимально возможный результат. Летом успешно защитил свой план учебно-тренировочного процесса в управлении хоккея, принимали его Анатолий Кострюков и сотрудники комплексной научной группы. Анатолий Михайлович был удовлетворен. «Борис — говорит, — план у тебя сделан грамотно. Теперь надо приобретать практический опыт. Надеюсь, получится. Хорошо, что ты второй раз нашел себя в хоккее». В общем, поддержал.
Да, в СССР существовала такая практика как бы сдавать экзамены — защищать план подготовки к сезону. Тогда был профессиональный тренерский совет, имеющий немалые полномочия, контролирующие функции. На нем вырабатывалось наиболее перспективное направление в подготовительном процессе, на тренировках в ходе сезона, естественно, обращали внимание на то, чтобы работа шла в традиционных рамках советской хоккейной школы. Именно подготовка в межсезонье была фундаментом успеха. Заложив основу, было проще решать задачи ледовой подготовки.
Я понимал все это, видел, как работают многие знаменитые тренеры, но не собирался кого-то копировать, хотя имел планы, как использовать опыт Анатолия Тарасова, Аркадия Чернышева, Константина Локтева, Всеволода Боброва. Но скажу, что манера поведения, подход к работе у меня были собственные. Стремился находить свои пути решения различных задач. Конечно, сложна тренерская профессия. Наставник должен беззаветно любить хоккей, уметь заниматься анализом, подбором стиля игры, тактическими построениями, знать, как точно расставить хоккеистов по позициям, сочетаниям. Естественно, я работал над устранением ошибок, изучал соперников.
Тем не менее поначалу дела складывались далеко не просто. Результаты предсезонной подготовки оказались ниже, чем я запланировал. Были претензии к хоккеистам в смысле организации игры, коллективных действий. Проще сказать, я не мог добиться от игроков заметного роста, нервничал. Происходило это, конечно, от недостатка опыта.
В то время у меня состоялся важный разговор с Валентином Александровичем Быстровым, первым ленинградцем, выступавшим в сборной СССР, заслуженным тренером России. Он сказал: «Борис, ты подходишь к игрокам по привычным для тебя меркам. Но ЦСКА и СКА — не одно и то же. Здесь хоккеисты классом ниже, надо оценивать ребят по возможностям, отношению к делу и с учетом этого строить тренировочный процесс. А вы говорите сейчас на разных языках».
Я проанализировал положение дел. В ЦСКА, например, при атаке двое против одного за три неудачные попытки тренеры нас ругали. В Питере я требовал забросить в подобной ситуации хотя бы одну шайбу с пяти-шести попыток, но и это не всегда получалось. Тем не менее я трагедии из этого уже не делал, смотрел на вещи реально. Но при всем том я все-таки чувствовал, что команда готова прибавить, готовился к тренировкам, которые стал проводить более разнообразно и интенсивно. Претензий со стороны хоккеистов практически не было. Я бы даже сказал, что они стараются помочь мне, уважая как игрока, против которого кто-то из питерцев не раз выступал. Полагаю, и поэтому чемпионат СССР 1981–1982 годов провели мы неплохо. Думаю, что здесь мне здорово помог Владимир Петров. Он решил заканчивать выступления, но я его уговорил стать моим помощником в СКА.
На первом этапе питерские армейцы заняли седьмое место при 12 участниках. В турнире за 5-8-е места также стали седьмыми. Собственно, за исключением ЦСКА, московских «Динамо» и «Спартака», против всех остальных было можно играть.
Считаю, неплохо мы выступили против других команд, стоявших выше. Поделили очки с горьковским «Торпедо», занявшим четвертое место. Один раз обыграли ЦСКА, чемпиона СССР, это был для меня в высшей степени принципиальный матч. Конечно, не случайно так все получалось. Я уже понимал, что при дефиците мастеров нужно сосредоточиться на организации игры. Команда стала более дисциплинированной, научилась играть от обороны, строить контратаки против лидеров, вести активную игру с клубами примерно равными с нами по силам. То есть у меня появилось собственное тренерское кредо. Я не был диктатором, еще с питерских времен старался стать тренером достаточно гибким, умеющим работать на результат, в зависимости от ситуации, и находить контакты с игроками.
Конечно, СКА был командой во всех отношениях со скромными возможностями. Всегда сложно проходил процесс комплектования. В клубе в основном рассчитывали на воспитанников ленинградского хоккея, призывали ребят в армию, но и теряли многих. И в первенстве 1982–1983 годов дела не пошли. В команде не хватало опытного мастера с высоким менталитетом.
Тогда собрались мы с Петровым помочь СКА, так сказать, личным примером. Обратились к председателю спорткомитета Министерства обороны СССР Анатолию Шашкову с просьбой разрешить нам с Петровым играть, чтобы решить задачу сохранения места в высшей лиге. Но он не мог самостоятельно решить этот вопрос. Тогда мы попросили, чтобы нас принял министр обороны СССР Дмитрий Федорович Устинов. Встреча состоялась. Мы объяснили ему ситуацию, говорим — мол, сейчас надо выйти из кризиса, потом будем народ искать. Он понял нас, но принял свое решение. Предложил мне остаться тренером, а Володе рекомендовал играть. С его помощью мы сохранили позиции. А потом потихоньку начали собирать новую команду. Игра стала вырисовываться, костяк появился — Сергей Мыльников, Сергей Жуков, Власов, Всеволод Лавров. В моем третьем сезоне СКА был единственным клубом высшей лиги, обыгравшим ЦСКА. Столичные армейцы шли на рекорд, победили в 39 матчах, оставалось выиграть последний — у скромной команды СКА. Я помню, какие пошли разговоры, что начальство решит этот вопрос в пользу ЦСКА. Мне на этот счет до матча много вопросов задавали — ну как, давят сверху? Давления никакого не было, Тихонов и его команда, наверное, были на все сто процентов уверены в себе. Но мы сдаваться не собирались. Получился увлекательный и напряженный матч. И нам удалось-таки выиграть — 3:1 и лишить ЦСКА рекорда!
Я смело могу назвать Ленинград хоккейным городом. До меня, при мне, после того как я уходил в ЦСКА, снова возвращался, в Питере всегда были талантливые мастера. Например, мои партнеры по сборной Игорь Щурков, Игорь Григорьев, Валентин Панюхин, Василий Адарчев, Владимир Шеповалов, Юрий Глазов, Виталий Кустов, братья Солодухины — все они в сезоне семидесятого года под руководством Николая Георгиевича Пучкова стали бронзовыми призерами чемпионата СССР. Вообще СКА был командой цепкой, и против него надо было держать ухо востро. Хорошо начинали многие молодые. Например, игроки сборной Алексей Касатонов, Николай Дроздецкий, Евгений Белошейкин, Сергей Шенделев, Алексей Гусаров, Максим Соколов, Максим Сушинский и другие. На моих глазах возмужал Соколов. Этот вратарь, который сейчас вернулся в СКА, коренной питерец. Он начинал играть у меня еще в девяностые годы XX века. Я видел, что парень достаточно способный, решил направить его на специальные занятия к легендарному голкиперу Николаю Пучкову. Через неделю Максим вернулся и сказал: я не могу переучиваться — Пучков хочет, чтобы я учился играть, как он. Естественно, я уважал Николая Георгиевича — классного тренера, вратаря легендарного. Но спорить с Максом не стал, поскольку в хоккее целесообразнее не переучивать, а развивать лучшие качества.
Что же касается меня самого, то, работая добросовестно, я все-таки не испытывал удовлетворения. Мне не хватало результата. Такой команде, как СКА, в советские времена, да и позднее тянуться за лидерами было практически невозможно. Ну, сезон мог сложиться, можно было войти в пятерку — не более. Что делать, если нет подбора опытных высококлассных мастеров, то нет и стабильности. С моим менталитетом так жить было тяжко. И держался я исключительно за счет серьезного отношения к делу и поддержки ленинградских партийных руководителей, командования округа. Там были разумные люди, они все понимали.
В общем, вариантов у меня не было. Все потихоньку шло к тому, что Борису Михайлову оставалось смириться и не роптать на судьбу. Наверное, со временем я бы окончательно адаптировался в СКА, ибо в Санкт-Петербурге, как я сказал выше, ко мне относились доброжелательно, как могли, поддерживали, помогали в работе. Тут уж ничего не попишешь — тренерская судьба.
Но в одночасье все круто изменилось. Причем в высшей степени неожиданно. В конце сезона ко мне вдруг подошел Виктор Тихонов и сказал: «Петрович, как ты смотришь на то, чтобы вернуться в ЦСКА в роли второго тренера? Юрий Моисеев уходит в московское «Динамо».
Откровенно говоря, я опешил, ну, не мог и предположить, что мной заинтересуется Тихонов. Поэтому говорю: «Виктор Васильевич, у нас же непростые взаимоотношения, надо начистоту побеседовать». Он быстро согласился, дал телефон и попросил позвонить после сезона. 3 мая я приехал к нему, в дом на Тишинской площади, в считанных минутах ходьбы от того места, где я в свое время жил.
Состоялся действительно профессиональный разговор, который меня вполне устроил. Тихонов конкретно объяснил, как будет строиться моя работа. Подчеркнул, что ни о каких шероховатостях личного характера речи не идет, надо заниматься командой. В принципе, задачи были ясны. Отказываться от такого предложения я не мог. Мне было приятно вернуться в ЦСКА. С этим клубом была связана моя хоккейная жизнь. Я понимал, что это полезно и в смысле расширения тренерских знаний. Состав был прекрасным, вызывала интерес работа с классными игроками. Вместе со мной пришли в ЦСКА питерцы Евгений Белошейкин и Алексей Гусаров, который впоследствии стал одним из лучших в клубе НХЛ «Квебек Нордикс».
После встречи с Тихоновым я вернулся в Ленинград, переговорил с руководством. Безусловно, никто моему переходу в ЦСКА не был рад, поскольку ситуация с командой была достаточно стабильная. Но нельзя забывать, что клубы были армейские и ЦСКА стоял рангом выше. Все решалось на уровне Министерства обороны. Поэтому никаких трений не возникло — майор Михайлов получил новое назначение и отправился к месту службы.
Естественно, красиво и легко все было только на словах. В Ленинграде я привык к работе главным тренером. И надо было перестраиваться на деятельность с иным содержанием. Короче говоря, я стал как бы связующим звеном между Тихоновым и игроками. Начал работать, во всем разобрался без проблем, но переключаться все равно было трудно. Тем не менее получилось. Наверное, не в последнюю очередь потому, что у меня хватило терпения. В целом же это была замечательная работа с интересными парнями-максималистами, с высокими задачами и, что весьма важно, в привычной для меня атмосфере.
Время было потрясающее. Великолепно играла первая пятерка — Алексей Касатонов, Вячеслав Фетисов, Сергей Макаров, Игорь Ларионов, Владимир Кругов, на моих глазах прибавляли Вячеслав Быков, Андрей Хомутов, Валерий Каменский, Евгений Белошейкин и Алексей Гусаров.
Но вдруг произошло неприятное событие. Против меня выступили ведущие игроки во главе с Вячеславом Фетисовым. Им надоела моя требовательность. Я решил объясниться с ними и откровенно сказал: ребята, я выполняю задание главного тренера, что же будет, если пойду у вас на поводу. Результат оказался довольно неожиданным. Как ни странно, но Виктор Васильевич занял сторону хоккеистов. Тогда я пришел к нему и заявил, что в такой обстановке работать не буду. Опять серьезно поговорили, он попросил меня остаться. Затем два года все было нормально. Но потом по инициативе начальника ЦСКА Анатолия Акентьева возникла такая идея: Тихонов, оставаясь главным в сборной, становится консультантом ЦСКА, а я — главным тренером армейцев. Я был категорически против.
И это не была, скажем, спонтанная вспышка протеста. По складу характера я не агрессивен, умею держать себя в руках и не вступаю, как правило, в какие-либо эмоциональные разбирательства. Просто для меня ситуация была неприемлемой, получалось — главный, но по подсказке.
В общем, пришлось уйти из команды в марте 1990 года. Выяснять отношения ни с кем не стал. Это было бы глупо — тратить время на разговоры с руководством. Кроме всего прочего, и в этом заключается сложность тренерской профессии. Если не сложились отношения или самого тебя что-то не устраивает, то уходить должен ты. Таковы правила игры.
После этого состоялось несколько встреч на уровне Министерства обороны, предлагали работу в спорткомитете. Пообещали присвоить звание полковника. Но уже не было желания оставаться в армии. В этом точно определился. Временно выполнял какую-то работу в клубе. А после окончания сезона написал рапорт и демобилизовался.
Понятно, отходить от хоккея не собирался. Пришел в клуб «Звезды советского хоккея», президентом которого был Владимир Петров, вице-президентом — Александр Шигаев, старшим тренером — Александр Рагулин. Там все свои были. Начал играть за ветеранов. С одной стороны, это было интересно, с другой — поддерживал форму, рассчитывая, что вновь получу приглашение в команду мастеров. Сам никуда не напрашивался.
И вот во время поездки в Швейцарию ко мне в городе Рапперсвилль подошли руководители местного клуба высшей лиги и предложили работу в качестве главного тренера. Это было неожиданно, но, естественно, весьма заманчиво. Как тренер, я был заинтересован в подобной работе, это было расширением профессионального кругозора.
Разговор получился вежливый, благожелательный, за рубежом вообще не принят повышенный или резкий тон. Но могут утром улыбнуться, пожелать успехов, а вечером сказать, что в твоих услугах не нуждаются. Однако, что это может случиться быстро, я не предполагал.
С помощью своего агента швейцарца Луи Клюнегера просмотрел условия контракта, который вскоре подписал. Всей семьей приехал в Швейцарию, выделили машину, поселили в благоустроенной трехкомнатной квартире. И начал работать, пошел на курсы немецкого языка. Переезд в эту страну прошел, в общем, безболезненно. Были очень хорошие отношения с Луи, его семьей, и тот мне во многом помог.
Не могу сказать, что столкнулся с чем-то неожиданным непосредственно в работе. Сам чемпионат Швейцарии по уровню, понятно, ниже нашего, но, как и во всех национальных первенствах, в нем были лидеры, середняки, аутсайдеры. «Рапперсвиль» по составу совсем уж слабым не был, но я попал в него в непростой момент. Меня откровенно насторожила продажа довольно большой группы игроков. Тем не менее что-то изменить я не мог, ибо команда была среднего достатка, ей требовалась финансовая подпитка. В общем, мне пришлось заниматься в основном с молодыми хоккеистами. Безусловно, о выходе в плей-офф речи не шло. Тем не менее со мной заговорили о новом контракте. Я объяснил, как собираюсь работать, предупредил, что команду за год не сделаешь. То есть придерживался советских методов подготовки, не во всем сходной с европейской по части ротации состава. Полагал, что разговор своевременный, до конца сезона оставалось две игры. Мне, как я полагал, официально предложили продолжить готовить команду. Но через три дня вновь пригласили в клуб. Я сказал Татьяне, что, скорее всего, контракт продлевать не будут. Пришел. И меня поставили в известность, что прошло заседание совета клуба, на котором пришли к отрицательному для меня выводу. Я цепляться за этот клуб и не собирался, сказал — делайте, что хотите, претензий к вам у меня нет. Швейцарцы вежливо подчеркнули, что все мои условия по контракту выполнят, предложили пожить какое-то время в Швейцарии. Пришел домой, говорю Татьяне — не продлевают с нами контракт. Она, привыкшая к более крупным неприятностям, отнеслась к этому спокойно — нет и не надо — и попросила, чтобы я себе нервы не трепал. В общем, мы остались, потому что мой младший сын Егор учился в школе. А после завершения учебного года вернулись домой.
В стране тогда наступило время больших перемен. Развалился СССР, и, естественно, начался процесс создания новых федераций по видам спорта. В хоккее все проходило весьма бурно, и я сразу оказался в гуще событий, но в основном наблюдал, анализировал обстановку. Не искал для себя должностей, а более всего был озабочен будущим игры, которое представлялось весьма туманным. В конце концов, не чужой же я хоккею человек. Довольно мощным был отток за океан. Это было естественно, поскольку тогда классных игроков было много, все они заслуживали достойной жизни. Я бы сказал, что было три волны отъездов: сначала уехали звезды восьмидесятых Макаров, Ларионов, Фетисов, Касатонов и вскоре еще десятка три добротных мастеров, потом была волна ребят, выигравших в 1992 году Олимпиаду, и, наконец, подписали контракты с клубами НХЛ хоккеисты, которые были молоды, но прошли советскую школу, в том числе и те, кто у меня в 1993 году за сборную играл. Забегая вперед скажу, что со временем ситуация как-то стабилизировалась. С одной стороны, потому, что никого нынче не интересуют европейские клубы, у которых, по нынешним меркам, весьма скромные по сравнению с Россией контракты. И поэтому основная масса игроков среднего уровня остается дома. Что касается НХЛ, то туда едут звезды, которых много не бывает. Ну, кого мы к ним сегодня можем отнести? Сашу Овечкина, Илью Ковальчука, Женю Малкина… Мне могут сказать, а как же Сергей Гончар, Павел Дацюк… Так это ж воспитанники советской школы. Ни для кого не секрет, что мальчишек способных в поле зрения селекционеров и агентов НХЛ стало гораздо меньше. Вот, смотрите, у каждого клуба НХЛ есть селекционеры, которые живут в России. Среди них немало настоящих профессионалов. Они внимательно следят за подростками, дают скаутским службам клубов НХЛ рекомендации. Однако в последнем драфте и десятка россиян не набралось.
Однако вернемся в май 1992 года, отмеченный борьбой за хоккейные кресла. Свои интересы были у лидеров бывшей Федерации хоккея СССР, в такой же организации на уровне РСФСР полагали, что именно они правопреемники всего российского хоккея. В конце концов, дело дошло до скандала. После чемпионата мира-92, на котором наша сборная проиграла в четвертьфинале шведам и впервые в истории осталась без медалей, в Москве, в помещении Госкомспорта на Лужнецкой набережной, состоялась выборная конференция нового руководства хоккея страны. Во время нее, в перерыве, у меня состоялся разговор с председателем Спорткомитета России Виталием Смирновым. Он предложил выдвинуться на пост президента ФХР. Это была идея Анатолия Тарасова. Я ответил, что не могу, поскольку дал согласие работать в Санкт-Петербурге. Но все равно остаться, как говорится, в стороне мне не удалось.
Обстановка была на этой конференции запутанной. Насчет реорганизации федерации существовали полярные мнения. Президент хоккейной федерации РСФСР Владимир Леонов полагал, что надо просто передать власть ему. Оппозиция, в основном люди из Федерации хоккея СССР, ведущие тренеры, имели своего ставленника — опытного аппаратчика Альберта Поморцева, возглавлявшего одно время управление зимних видов Госкомспорта. Был еще один претендент на пост руководителя хоккея — мой бывший тренер, начальник сборной СССР Роберт Черенков, человек уважаемый, профессионал, но он в ходе собрания свою кандидатуру снял. Думается, Черенкову не было смысла участвовать в этой «потасовке». К тому времени уже появилась Межнациональная хоккейная лига, и он был ее президентом.
Откровенно говоря, ничего подобного я в своей жизни не видел. Леонов, который зачем-то привел с собой юриста, сцепился с Поморцевым за право ведения конференции. Они рвали друг у друга из рук микрофон. Народ веселился, хотя ничего смешного не было. В тот момент я подумал, что нас ждет, если такие люди будут руководить российским хоккеем.
Все это безобразие прекратил Виталий Смирнов. И люди как-то сразу поняли всю ответственность момента. После выступления кандидатов отказали в доверии почти всем, в том числе и председателю спорткомитета Москвы Анатолию Ковалеву, а Роберт Черенков, как я сказал, сам отказался участвовать в выборах. Тогда и выступил Анатолий Тарасов, сразу же направивший разговор в нужное русло. И тут же на пост председателя появилось три претендента: Владимир Петров, Юрий Васильевич Королев, известнейший хоккейный специалист, человек во всех отношениях достойный, и Борис Михайлов. Я, естественно, отказался, и, как говорится, мои голоса перешли к Петрову.
Я же был практиком и более всего стремился к живой тренерской работе. В итоге меня назначили на пост главного тренера сборной. Я понимал, что это — огромное доверие и максимальная с моей стороны ответственность. Сразу вникать в ситуацию не стал. Вернулся в СКА, где было немало забот. Ну, а президентом избрали Петрова. Вроде бы все завершилось благополучно, но до порядка было еще далеко.
В российском хоккее сразу же образовались, так сказать, две противоборствующие организации — ФХР и Межнациональная хоккейная лига, созданная президентами клубов, которую возглавлял Роберт Черенков. Пошел спор за власть. С одной стороны, на права ФХР никто не посягал, но МХЛ, в состав которой входили все клубы, диктовала свои условия. И работали в Лиге конструктивно, дружно, массу проблем решали на президентском совете без особых трений. Я входил в совет, поскольку одновременно был президентом и главным тренером СКА. Но единого руководства российским хоккеем не было. И это не способствовало развитию игры.
Уже позднее, в 1994 году, перед чемпионатом мира в Италии на авансцену вышел Валентин Сыч. Он сумел с помощью МХЛ, контролирующей ситуацию на местах, занять место Петрова.
Я не умею плести интриги, что думаю — говорю открыто. Но не позволяю себе отзываться о людях оскорбительно. В этом случае вообще все было ясно как божий день. Все решалось на высшем уровне, выбравшем Сыча. У меня с ним были непростые взаимоотношения, как могло быть иначе, когда однажды он меня обманул. Кроме того, иногда наши точки зрения имели противоположный характер. Но надо отдать должное Валентину Лукичу, он быстро разобрался в проблемах, ситуация в ФХР стабилизировалась, стало больше порядка. В общем, при нем в нашем хоккее дела постепенно пошли на лад. Он ставил общественные интересы на первое место, в чем я лишний раз убедился позднее. Что касается меня, то сложилась весьма оригинальная ситуация. В 1992 году сборная СНГ под руководством Виктора Тихонова выиграла Олимпиаду в Альбервилле. Потом, как уже говорил, она неудачно сыграла в Праге. Но когда решался вопрос о назначении тренера в сборную страны, Олимпийский комитет России, который владеет правами на утверждение главного тренера олимпийской команды, решил, что останется Тихонов. ФХР же для руководства команды, которая будет представлять Россию на чемпионате мира 1993 года, выбрала меня. Так и появились две сборные.
Мне, надо признать откровенно, работать было сложнее. После победы на Олимпиаде-92 за океан отправился очередной десант наших хоккеистов. Пришлось вместе с моим помощником Петром Воробьевым создавать, по сути дела, новую команду. Мы решили опереться на пятерку московского «Динамо»: Сергей Сорокин — Александр Карповцев, Сергей Петренко — Алексей Яшин — Ян Каминский. И стали постепенно просматривать кандидатов. Разобрались с теми, кто сможет войти в состав сборной из россиян, выступавших в чемпионате Межнациональной хоккейной лиги. Но определиться полностью не могли, в Европе и за океаном играли хоккеисты, которые могли усилить команду. Договориться с ними был шанс ближе к чемпионату.
От олимпийского состава 1992 года в сборной осталось мало игроков — вратарь Андрей Трефилов, защитник Дмитрий Юшкевич, нападающий Вячеслав Буцаев. Стало легче, когда дали согласие играть Вячеслав Быков и Андрей Хомутов из швейцарского «Фрибурга». Оба — выдающиеся хоккеисты, харизматические лидеры, они создали в команде замечательную рабочую обстановку, помогли мне сформировать боевую команду. Укрепил оборону опытный Илья Бякин. К слову, в этой линии все хоккеисты — Сергей Шенделев, Сергей Сорокин, Александр Смирнов, Александр Карповцев, Дмитрий Фролов, Андрей Сапожников, Дмитрий Юшкевич — были игроками международного уровня. В НХЛ выступали Бякин, Карповцев, Сорокин, Юшкевич, остальные в европейских клубах. Причем играли в них заметную роль. Например, я видел, как играет за финский клуб ТПС из Турку Смирнов, и сразу убедился, что он один из лидеров этой сильной команды, которую, кстати, тренировал Владимир Владимирович Юрзинов. В атаке, кроме Быкова и Хомутова, рассчитывал с прицелом на высокий результат в той или иной степени на всех хоккеистов. Впоследствии в НХЛ из форвардов на звездном уровне заиграл Яшин, не последними игроками в своих зарубежных клубах были Герман Титов, Андрей Николишин, Валерий Карпов.
Перед стартом чемпионата мира сборная России сыграла два матча с немцами. В первом уступила 4:6, во втором победила — 2:0. Игры, от которой еще не отвыкли в России, не показала. Поэтому сразу же пошли разговоры и появились публикации, что, мол, от команды Михайлова ничего хорошего не дождешься. Безусловно, обстановка была, скажем так, не вполне благоприятная. Но я на все это не реагировал. Тренеру нельзя отвлекаться от работы. Тем более в ситуации, сложившейся в команде на тот момент. Понимал, что прибавить можно только в ходе первенства мира, когда у ребят появится уверенность. Кроме того, сразу требовать многого от Вячеслава Быкова и Андрея Хомутова не имел права, у них был за плечами сложный чемпионат Швейцарии, высокие нагрузки. Поэтому игра наладилась не сразу.
В стартовом матче с итальянцами после второго периода проигрывали 0:1, но в итоге кое-как сыграли вничью — 2:2. Очевидно, что наши хоккеисты были быстрее, но они как бы не притерлись друг к другу, совершали ошибки. Потом сборная России обыграла команды Австрии и Швейцарии. Но понять, что россияне представляют, помогли только поединки с опытными соперниками. Безусловно, хорош был состав у шведов — Микаэль Ренберг, Томас Рундквист, Юнас Бергквист, Патрик Юлин, Микаэль Нюландер, юные дарования — Петер Форсберг и Маркус Нэслунд. Все они — нападающие. И, естественно, столкнулись мои подопечные с массированной, мощной атакой шведов. В тот момент они были сильнее и заслуженно выиграли — 5:2. Потом мы проиграли канадцам — 1:3, у которых в составе были профессионалы, например Шон Корсон и будущие звезды НХЛ Эрик Линдрос и Пол Кария. После этого в России команду, что называется, списали со счетов.
Но я так не считал. В игровом режиме смогли прибавить все ребята. В команде был хороший микроклимат. Не было каких-то панических настроений, накачек. Обстановка была на редкость спокойная, каждый занимался своим делом. Понятно, ребята понимали, что велика мера ответственности, но гонки за результатами не было. Наоборот, мы — тренеры, Слава Быков, Андрей Хомутов в тот момент подчеркивали, что борьба за золотые медали начинается с плей-офф.
Естественно, я по ходу турнира постоянно отслеживал игру каждого звена, искал, кто наиболее продуктивно может сыграть в компании с лидерами. В четвертьфинале в тройке с Вячеславом Быковым и Андреем Хомутовым я отвел место на левом фланге Вячеславу Буцаеву, что касается остальных троек, то и они к плей-офф выглядели достаточно сбалансированными. Например, динамовская, где Сергея Петренко пару раз менял Андрей Николишин, хорошо смотрелись Валерий Карпов — Герман Титов — Игорь Варицкий. Хоккеисты, как я уже отмечал, почувствовали меру ответственности. И очень важно, что они уже не были закрепощенными. Вот так состав, который весьма резко критиковали, на поверку оказался во всех отношениях достойным. Оценка была такова: работать на результат могут в сборной России не только лидеры. И, вопреки прогнозам, в четвертьфинале мы нанесли поражение хозяевам чемпионата немцам — 5:1.
После этого матча я уже окончательно определился с первым звеном, таким игрокам, как Вячеслав Быков и Андрей Хомутов, нужен был мощный, боевой и умеющий обороняться партнер. На эту роль и подошел Слава Буцаев, что я и проверил на практике. Они забросили немцам по шайбе и вообще смотрелись отлично. Но это было еще не все. Прибавили Валерий Карпов, Герман Титов, Андрей Николишин, вошел в ритм чемпионата Трефилов.
Я с самого начала понимал, что самое главное — подобрать состав, сами по себе ребята были приличные. И выбрать манеру игры в соответствии с их возможностями. Хоккеисты не лезли вперед, а в первую очередь организовали игру в обороне, в одних случаях старались играть на контратаках, в других, по ситуации, действовали в нападении активно. И не в последнюю очередь игровая дисциплина, психологическая устойчивость помогли завоевать золотые медали, хотя, наверное, в сумме мастерства мы были не сильнее шведов.
Ключевым же в Мюнхене стал матч с канадцами. Большинство наших хоккеистов не привыкло к тому, что они весьма агрессивны, включаются в игру без раскачки. Пока разбирались, уже проигрывали. Момент был сложный, забрось канадцы еще одну шайбу, то, наверное, в финал мы уж не попали бы. Но этого не произошло. Ребята сумели успокоиться, наладили игру и победили.
После того как мы обеспечили себе серебряные медали, чего мало кто ожидал, я сказал ребятам, что они сделали много, и не стал призывать их к победе любой ценой. Мы посидели, прикинули, как лучше играть со шведами. Лезть на них было бы смешно, учитывая силу атаки «Тре крунур». Значит, требовалось аккуратно сыграть от обороны. Этот план сработал, мы выиграли 3:1 и стали чемпионами мира. Финальный матч самоотверженно провели все. Но выделю Трефилова, Андрей сыграл просто здорово. Причем именно за него я особенно опасался: вратарь — ведь это полкоманды.
У Андрея тот сезон не сложился, он уехал в НХЛ, не закрепился в составе «Калгари Флеймз», несколько фармклубов поменял, короче говоря, провел все время в переездах. И вообще ему за океаном не повезло, провел восемь сезонов, но совсем немного играл. Однако потом, в Германии, стал лучшим голкипером, сумел реализовать себя.
Однако более всего меня поразил Быков. Я, конечно, знал, что он мастер, боец, но в Мюнхене я пришел к выводу, что Слава наиболее профессиональный игрок из тех, с кем мне пришлось встречаться в качестве тренера, — по отношению к делу, по характеру, уровню игры.
Позднее я проанализировал весь ход чемпионата. И пришел к выводу, что серьезных ошибок не допустил. Мы с Петром Ильичем Воробьевым ничего заранее не планировали, перед каждой игрой, что называется, «заряжали» ребят, говорили, что надо выиграть сегодня. И помогал нам в этом Вячеслав Быков. Невозможно переоценить его роль, ведь он находился на льду, теснее общался с партнерами. И я ему за это безмерно благодарен. И искренне верю, что его тренерский путь в ЦСКА, который он сегодня возглавляет, будет успешным.
Казалось бы, к чемпионату мира 1994 года в Италии обстановка была более благоприятной. Под начало ко мне приехало из НХЛ много хороших игроков — Михаил Шталенков, Алексей Житник, Дмитрий Юшкевич, Игорь Уланов, Андрей Бякин, Андрей Коваленко, Алексей Яшин, Валерий Каменский, Валерий Буре, Вячеслав Козлов. Были в составе Сергей Березин, Александр Смирнов, Юрий Цыплаков, Андрей Николишин. Все были готовы играть. Настроение в команде было оптимистичное. Может быть, в этом таилась опасность. Ведь бывали случаи, когда сильная команда с хорошим микроклиматом вдруг уступала. То есть ни на секунду нельзя было расслабляться.
Начали турнир спокойно, без проблем вошли в плей-офф. И в четвертьфинале проиграли американцам 1:3. Было их всего пятнадцать человек, по уровню приличная лишь тройка Дженни — Подейн и Янг. Она провела всего несколько атак, но забросила россиянам три шайбы. Создавалось какое-то странное впечатление — атакуем все время мы, а счет растет в пользу американцев, это можно было бы назвать фатальным невезением, в третьем периоде бросили по воротам тридцать раз, но забили только один гол.
Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, в чем причины поражения. Чемпионаты мира не те турниры, на которых можно, как говорится, выехать за счет голого мастерства. Немаловажное значение имеет мотивация, серьезная оценка всех без исключения соперников.
Я вспомнил, как играли мы с Петровым и Харламовым, пришел к выводу, что моим хоккеистам в Италии не хватило именно настроя и спортивной злости. Для меня это был тяжелый урок. Я был благодарен тем, кто приехал из НХЛ, но если рассматривать вопрос аналитически, то это не решение проблемы.
Включение в сборную профессионалов из НХЛ вещь довольно сложная. Здесь ни в коей степени нельзя поддаваться рекламной кампании этих игроков в газетах. На телевидении, СМИ, как правило, до старта высказываются весьма оптимистично. Подогревают интерес к турниру, настраивают общество патриотично.
В привлечении профессионалов существует сразу несколько ключевых моментов. Во-первых, ктото приезжает на чемпионат мира с корабля на бал, и есть риск, что игрок далек от оптимального состояния — усталость, травмы. Во-вторых, надо обязательно учитывать настрой хоккеиста. В-третьих — не решает проблемы сам резкий крен в сторону НХЛ. Так, в 2000 году на чемпионате мира в Санкт-Петербурге, имея сильный по именам состав, сборная России не попала в четвертьфинал.
Вспомню 1994 год. Тогда чемпионами мира стали канадцы, за которых играли многие звезды НХЛ, например, Джо Сакик, Пол Кария, Стив Томас, Брэнден Шенэхен, Майк Риччи, Род Бриндамур, Люк Робитайл, Джейсон Эрнотт, Роб Блэйк, Стив Дюшейн. Но это была команда не с шапкозакидательскими настроениями. Сезон в НХЛ труден, игроки устали. И пробивались к цели за счет игровой дисциплины. В финальном матче финны имели территориальный перевес в физическом отношении, как минимум, не уступали канадцам, местами даже превосходили их. Но перед сборной Финляндии, если хотите, была стена, и развалить ее оказалось не под силу таким мастерам, как Саку Койву, Яри Курри, Сами Капанен, Кристиан Рууту, Эсе Кескинен, Тимо Ютила, Марко Кипрусов. Причем большинство из них к тому моменту в НХЛ еще не перебрались. И были прекрасно готовы в физическом отношении, а жажды борьбы им не занимать. Канадцы сыграли гибко, ради достижения цели отказались от присущей им агрессивной игры и вытянули ничью — 2:2. И в серии буллитов психологический перевес был на их стороне, да и вообще канадцы выполняют этот элемент увереннее, чем европейцы. Так «Кленовые листья» стали чемпионами мира после многолетнего перерыва.
Много профессионалов или мало? Все это палка о двух концах. Наверное, может быть в современном хоккее золотая середина в комплектовании сборной. Скорее всего — это оптимальный вариант. Но лишь в том случае, когда профессионалы в физическом отношении выглядят прилично и готовы справиться с нагрузками того или иного чемпионата мира.
Плохо и когда никого нет. Из-за локаута в НХЛ в 1995 году на чемпионате мира в Стокгольме заокеанских профи не было. Вот тут финны, сохранившие костяк команды с 1994 года, уже были сильнее всех. По мнению специалистов, произошло это еще и потому, что большинство хоккеистов сборной Финляндии — в целом вполне добротных — к тому времени еще не достигли уровня НХЛ. То есть немало сильнейших мастеров могли играть на чемпионате мира. И результат показали отменный. Одна победа в финале над хозяевами чемпионата шведами со счетом 4:1 дорогого стоит.
Мне же пришлось прибегнуть к помощи хоккеистов, выступавших в России и в европейских клубах. К тому времени в России уже сократился отток в НХЛ, в национальном первенстве играли хоккеисты среднего уровня, добротные, но не более. Я и мой помощник Игорь Николаевич Тузик это понимали. Успех мог прийти в основном за счет организации игры. Но мы не могли предусмотреть всего.
Сложно было найти достойных кандидатов на определенные позиции. Но все-таки определились заранее и по ходу турнира в Швеции состав не тасовали. С прежней уверенностью рассчитывали на Быкова и Хомутова, они оставались лидерами. К ним подключили быстрого Березина. Звено получилось забивающим, Быков и Хомутов, хоккеисты тактически грамотные, помогли Сергею Березину сыграть результативно, он забросил в шести матчах семь шайб. В принципе, добротными были и остальные звенья: московские динамовцы Равиль Якубов — Александр Прокопьев — Владимир Воробьев, Андрей Тарасенко — Олег Белов — Станислав Романов, Алексей Саломатин — Игорь Федулов — Павел Торгаев. В обороне положились на проверенных в деле Шенделева, Фролова, Сорокина, Смирнова. Больше всего беспокоились за вратарей. И, как оказалось, не зря. Первый этап прошли успешно, выиграли пять матчей, в том числе и у канадцев. Но в четвертьфинале уступили чехам — 0:2. Матч был равным, как и всегда, больше атаковали мы, но ресурсов, чтобы забить, не хватало. Чехи поймали нас в первом периоде на контратаке. Но это не имело решающего значения. Игра шла, как говорят, до гола. И здесь на пустом месте ошибся наш вратарь Червяков, он укатил из ворот к борту где-то на линию точки вбрасывания. Потерял шайбу, и, конечно, чехи этим воспользовались.
Конечно, чемпионат был для нас сложным. Но не могу сказать, что мы были слабее кого-то на голову. Играть можно было со всеми. Вот мы говорим о цене момента. На чемпионатах мира она возрастает. Хоккеисты звездного уровня более нацелены на ворота, у них не дрожат руки и есть какой-то кураж. Собственно, никто из моего звена в подобных ситуациях не нервничал, мы даже не думали, что промахнемся, старались в считанные секунды придумать, как удобнее обыграть вратаря или бросить. Этого и других качеств в 1995 году нашим игрокам не хватало, а Быкова и Хомутова чехи опекали внимательно и не позволили им решить исход встречи.
После этого меня попросили из сборной, хотя срок контракта не истек. Мне это не понравилось. И я решил оспорить это решение ФХР в суде. Подал иск на ФХР. Но проиграл.
Продолжил работать в Питере. Конечно, СКА не мог соперничать с состоятельными клубами, но команда была, по общему мнению, цепкой и периодически лидеров обыгрывала. Собственно, требовалось попасть в плей-офф. Конечно, сложно жить, находясь в прямой зависимости от денег. Я не хочу ничего худого сказать про тренеров, которые работали тогда в богатых клубах. Они, безусловно, хорошие специалисты. Тем не менее чемпионат был бы интереснее при определенном равенстве сил. С точки зрения сборной, это крайне важно.
Однако недолго работал я только со СКА. На матче в Нижнем Новгороде один из руководителей ФХР сказал, что со мной хочет встретиться Валентин Лукич. Откровенно говоря, этого не ожидал, полагая, что отношения с Сычом по известным причинам не предполагают контактов. Догадок не строил, но понимал, что речь пойдет о сборной. Она в сильном составе осталась без медалей на чемпионате мира 1996 года в Вене. А затем главный тренер Владимир Васильев подал в отставку. Не будем вдаваться в причины, но скажем, что произошло это незадолго до начала очередного розыгрыша Кубка Канады, он тогда получил новое название — Кубок мира. И, естественно, в состав могли пройти только россияне, играющие в НХЛ.
Я приехал в Москву, встретился с Сычом, и он откровенно рассказал, почему меня попросили из сборной. Естественно, ему советовали это в ФХР, но основной причиной стал тот факт, что в споре за кресло президента федерации между ним и Владимиром Петровым я занял позицию своего бывшего партнера.
Я понял его. Сыч почти никогда не работал по подсказке, полагаясь на собственные знания и интуицию. Мало того, он нашел в себе силы честно признать, что одно путать с другим не стоит. В общем, беседа закончилась тем, что Валентин Лукич предложил мне вновь работу в национальной команде. «Игорь Дмитриев болен, — сказал он, — и не против, чтобы сборной занялся именно ты». Я согласился.
Во-первых, потому, что уважал Игоря Ефимовича, без которого не было бы в России московской команды «Крылья Советов». Он, можно сказать, на нее жизнь положил. Сколько раз его хотели лишить Дворца спорта, скольких игроков он потерял. Все это сказалось на здоровье, и в 1997 году после чемпионата мира его не стало.
Во-вторых, в сборной в то время работали Игорь Тузик и Борис Майоров, люди, с которыми у меня были и остаются хорошие взаимоотношения.
Но скажу откровенно, этот период работы в сборной оставил неприятный осадок. Пришло такое время, когда тренеров перестали считать за людей. В 1996 году перед Кубком мира наши хоккеисты из НХЛ капризничали, обижались на то, что им уделяют мало внимания. Сами желали выбрать тренера. Наверное, все это можно в определенной степени назвать анархией. Вместо того чтобы договориться, выясняли отношения.
Тренеров в итоге оказалось много — я и Игорь Тузик, Сергей Макаров и Евгений Зимин, работавший со звездами НХЛ на Кубке «Спартака». Толку от этого не было. Сыграли неудачно. Вообще, я бы этот 1996 год, если говорить о сборной, выбросил бы в пропасть. Я не привык кого-то обвинять, поэтому скажу, что ничего не получилось из-за непрофессионального подхода к делу.
Перед мировым первенством-97 убили Сыча, и на его место пришел Александр Стеблин, победивший на выборах за явным преимуществом. Игорь Дмитриев провел чемпионат мира, но потом его окончательно сразила болезнь. И по контракту место Дмитриева должен был занять я. Для меня это было важно, надвигалась Олимпиада-98, мне очень хотелось поработать на этих грандиозных соревнованиях, как тренеру. Но время шло, и никакой информации касательно Олимпиады из ФХР на мой счет не поступало.
Мне надоело находиться в неведении, я позвонил Стеблину, спросил, кто будет работать со сборной на Олимпиаде. Он ответил, что я. Но через день в печати Александр Яковлевич назвал главным тренером Юрзинова. Я считал, что он должен отстаивать мою кандидатуру в ОКР. Но Стеблин от этого вопроса ушел. Правда, подчеркнул, что к чемпионату мира-98 команду буду готовить я. Правда, верилось в это с трудом. Я же понимал, что Стеблин и Юрзинов когда-то работали вместе. И, конечно, когда президента ФХР спросили — кто, он точно мою фамилию не назвал. Однако что тут поделаешь. Я только предположил, что решалось все на высшем уровне, кто-то, кроме Стеблина, порекомендовал в сборную более опытного Юрзинова, как говорится, для обеспечения результата.
На Олимпиаде наши заняли второе место. Это расценили как огромный успех. Юрзинов и Павел Буре были отмечены правительственными наградами. Никто не заикнулся, что сборная России в финале уступила 0:1 чехам. Случись подобное в мое игровое время, то тренерам после такого финала пришлось бы оправдываться за поражение.
Но меня впрямую все это не касалось, откровенно говоря, я был огорчен, что чехов не обыграли, но винить кого-то, выступать в прессе не собирался. Если бы спросили, ничего бы, что могло унизить наставников, игроков, не сказал бы. Важнее было настроиться на подготовку к мировому первенству. Я и не предполагал, что меня обманут во второй раз. Тот же Стеблин объявил «приговор» — поскольку есть успех на Играх, то есть мнение оставить в сборной Юрзинова. Очевидно, что Владимир Владимирович ничего не имел против меня. Скорее всего, решение поехать на чемпионат мира в роли главного тренера он принял на волне успеха, полагаясь на высокий результат. Увы, сборная не дошла до полуфинала, и Юрзинов опять уехал за границу. А сборную принял Александр Якушев.
После неудачного выступления в 2000 году в Санкт-Петербурге, когда россияне не попали в четвертьфинал, как ни странно, со мной начался новый этап переговоров на предмет работы со сборной. Я привык к тому, что у нас много обещают, но ничего не делают. Поэтому никакого энтузиазма не проявил. Тогда Стеблин спросил, на каких условиях я могу согласиться. Ответил — с соблюдением всех условий контракта, естественно, включая Олимпиаду-2002. Кроме того, потребовал создать вторую сборную. Без нее в современных условиях обойтись сложно. Много кандидатов, и на одном европейском туре всех не проверишь. Естественно, получил клятвенные заверения. Но вскоре начались старые песни в исполнении Александра Яковлевича. Второй сборной не было, но еще не все. Перед Олимпиадой на российском горизонте появился Вячеслав Фетисов. И мне в ОКР и ФХР предложили войти к нему в штаб. То есть предлагали помочь начинающему тренеру. Пришлось от этого отказаться.
После Игр-2002 у меня состоялась встреча с Игорем Тузиком и Борисом Майоровым. Мне совсем не хотелось работать в сборной. Но они убедили меня не уходить из команды. Я остался, кроме всего прочего, и потому, что тогда в штабе были Тузик и Майоров — прекрасные специалисты и порядочные люди, помогали мне Валерий Белоусов и Владимир Крикунов — опытные тренеры, люди, с которыми у меня наладились замечательные отношения. Я не имел права их подвести. Тем не менее я решил, что отработаю в сборной только до конца чемпионата мира.
А раньше, еще в 1999 году, в моей жизни произошло важное событие. Меня пригласили в ЦСКА, начальник клуба Александр Барановский предложил возглавить команду мастеров. Не ХК ЦСКА Виктора Тихонова, а, как он мне сказал, — некоммерческую, армейскую команду. Я дал согласие, рассчитывая на то, что все права на ЦСКА будут у нас. Мне гарантировали занятия и матчи во Дворце спорта на Ленинградском проспекте. Но ничего не вышло. Тогдашний министр обороны России Игорь Сергеев поддержал Тихонова. И на меня как бы рукой махнули, хотя штатное расписание было у моей команды и она представляла Министерство обороны.
То время было не самым лучшим во всех отношениях. После дефолта были проблемы с деньгами, нам месяца три не выдавали зарплату. Потом ЦСКА нарушил контракт, освободив без согласия со мной второго тренера Игоря Тузика. Я посчитал это вызовом в свой адрес. Попробовал объясниться с руководством, все без толку. Пришлось написать заявление об уходе — никто не возражал. Вот такой получился отрезок. Я пришел к выводу, что спортивным армейским руководителям команда не так уж и нужна. Собственно, для меня подобные вещи не были неожиданностью. Я уже привык держать удар, за себя, за ребят, за родной клуб, и переживать не стал. Вот сейчас прошло время, пришли к руководству ЦСКА новые люди, в российском Министерстве обороны о команде не забывают, есть надежные спонсоры. И ЦСКА играет гораздо лучше, чем в девяностые годы XX века.
Однако обратимся к сборной 2001 года. Конечно, фиаско в Санкт-Петербурге стало для всех россиян серьезным ударом. Люди желали восстановления престижа. Я смотрел на вещи реально — понимал, что сделать это далеко не просто. Поэтому за работу взялся серьезно. По подбору игроков особых проблем не было. С прицелом на чемпионат мира я ориентировался на ребят, играющих в России, ближе к турниру в Германии подключились к подготовке несколько хоккеистов из НХЛ во главе с Алексеем Яшиным. Обстановка в сборной, состояние игроков опасения не внушали. По матчам стартовых этапов пришел к выводу, что мои подопечные не слабее фаворитов. Но все-таки одна проблема оставалась. У нашей команды не было мощного первого звена, способного противостоять грозным соперникам. И в полной мере россияне ощутили это в четвертьфинальной игре со шведами, у которых выделялась тройка Кении Юнссон — Аксельссон — Альфредссон. И она практически решила исход поединка в пользу «Тре крунур». В начале второго периода после бросков Альфредссона и Юнссона наши хоккеисты проигрывали 0:2, но довольно быстро Карпов и Твердовский счет сравняли. Потом мы вообще вышли вперед. Однако на 54-й минуте шведы забросили третью шайбу: судья дал свисток до момента взятия ворот. Но потом свое решение отменил, помог шведам, а в овертайме Юнссон принес им победу — 4:3.
Учитывая опыт прошлых лет, я отдавал себе отчет в том, что без профессионалов выиграть чемпионат мира практически невозможно. Но одного их присутствия в команде было мало. Требовалось, чтобы профессионалы еще и делали результат, как те же шведы. Увы, нашим легионерам это оказалось не под силу. Тем не менее я не считал чемпионат мира-2001 провальным. В конце концов, россияне играли со шведами на равных и все решал один момент.
И на чемпионате мира-2002 в Швеции профессионалов было немного. Хотелось взять вратаря Николая Хабибуллина, Сергея Гончара, Олега Твердовского, согласились только Максим Афиногенов, Дмитрий Калинин и Роман Ляшенко. Тем не менее настроение было оптимистичное. Подобрались ребята с характером. Почувствовал, что можно сыграть прилично. Не в последнюю очередь потому, что ситуация была похожа на ту, которая имела место в 1993 году. В команде был лидер — Андрей Коваленко, который сцементировал коллектив, отлично помогал ему в этом Валерий Карпов.
Нам одновременно было и просто, и сложно. На команду особо ставку не делали, хотя об этом не говорили открыто. И мне было важно доказать, что и без звезд сборная способна показать высокий результат. Тем более что точно решил уйти из сборной после чемпионата мира.
Для себя я поставил задачу войти в число призеров. Для этого надо было выбрать определенную тактику игры. Нельзя было делать акцент на атаку, у нас для этого не было ресурсов, поэтому решил попробовать сыграть осторожно, но не уходить в глухую оборону. Этот вариант требовал дисциплины, самоотдачи. Поговорил с хоккеистами, они со всем согласились.
Как и в 1993 году, сначала игра не шла. Мы закономерно уступили чехам. Затем и вовсе свели матч с командой Украины вничью — 4:4. Пожалуй, именно эта встреча оказалась переломной в психологическом плане. Впереди, в плей-офф, были грозные соперники — чехи. Готовясь к матчу с ними, я вспомнил слова Виктора Тихонова о том, как обыграть команду, которая играет от обороны. Самим сыграть от обороны. Мы были к этому готовы, в частности, и потому, что здорово играл Максим Соколов, ставший лучшим вратарем чемпионата, и победили сборную Чехии — 3:1.
Надо сказать, что удалось это сделать прежде всего за счет соблюдения игровой дисциплины. В отличие от 2001 года, когда нас обыграла первая тройка шведов, мы сумели нейтрализовать мощное чешское звено Глинка — Грдина — Ягр. И удачно сыграли наши лидеры, решающие две шайбы забросил Карпов. Причем третий гол он провел на 22-й секунде третьего периода с подачи Коваленко. Потом мы после ничьей в основное время — 2:2 — в серии буллитов одолели финнов. И опять отличились Карпов и Коваленко. И, конечно, блестяще сыграл Соколов, отразивший четыре штрафных броска.
Так сборная России сделала то, чего от нее и не ждали. Сам выход в финал был успехом. Но в решающем матче мы в равной борьбе уступили сборной Словакии — 3:4. Повторилась картина 2001 года, нам не удалось справиться с тройкой Паллфи — Штумпел — Бондра, на счету которой три шайбы. Причем при счете 3:3 победную точку Бондра поставил на 59-й минуте.
Мне жаль, что не удалось повторить успех 1993 года. Но выигрыш серебряных медалей значил немало, поскольку почти десять лет у нашей команды на чемпионатах мира наград не было.
После чемпионата мира-2002 я сосредоточился на работе в СКА, решив больше в сборную не возвращаться. Скажем откровенно, это был непростой период в жизни. СКА не входил в список состоятельных клубов, не мог претендовать на высокое место, не хватало мастеров. Тем не менее хоккеисты с берегов Невы старались давать соперникам бой в каждой встрече. И в сезоне 2004–2005 годов уже были вполне конкурентоспособны. Мы вели спор за восьмую путевку в плей-офф чемпионата России. Сформировали два звена, которые могли решать достаточно серьезные задачи. Это Александр Шинкарь — Константин Горовиков — Александр Гольц, с защитниками Валерием Покровским и Яном Голубовским, и Максим Кузнецов — Алексей Горшков — Егор Михайлов, я рассчитывал на Алексея Акифьева, Федора Тютина, Николая Сырцова. И, конечно, мне здорово помог опытнейший Валерий Зелепукин. Этот нападающий, чемпион мира еще в составе сборной СССР, вернулся из НХЛ и дал согласие играть за СКА. Два сезона он был капитаном команды, отличался не только высоким мастерством, но и серьезнейшим отношением к делу. Глядя на Валерия Зелепукина, старательно работали многие ребята.
В это время сборная России ничего путного не добилась. Если учесть то, что по нынешним временам требуют быстрый результат и, если его нет, с тренерами не церемонятся. В общем, после поражений сборной в 2003 и 2004 годах обо мне опять вспомнили. Обратился Александр Яковлевич Стеблин с просьбой вернуться.
Я сказал, что смогу сделать это только в одном случае, если за стол переговоров вместе со Стеблиным сядут глава Федерального агентства по физической культуре и спорту Вячеслав Фетисов и президент ОКР Леонид Тягачев. Как я и предполагал, этого не произошло.
Но перед мировым первенством 2005 года со мной встретился Владимир Крикунов, его назначили главным, и попросил помочь в национальной команде. Второй локаут — сезона 2004–2005 годов — позволил собрать на чемпионате мира в Вене звездные составы. Все ждали интересного турнира.
Я решил посоветоваться дома, как поступить. Мне просто страшно было вновь сотрудничать со Стеблиным. Но, поскольку главным тренером был Крикунов, я мог и обойти Александра Яковлевича, как говорится, стороной. Кроме того, я был многим обязан Крикунову, который здорово помог мне в 2002 году. В общем, работать согласился.
Безусловно, венское первенство по уровню превосходило многие предыдущие турниры. Фаворитов было предостаточно. И в этой ситуации на первый план выходил, наряду с мастерством и физической подготовкой, волевой настрой.
На двух стартовых этапах ничего значительного не произошло. Сразу же обозначилась разница в классе между сильнейшими сборными и остальными участниками. И никто не сомневался в составе плей-офф. Сборная России сыграла достойно. Да, мы не смогли нанести в полуфинале поражение канадцам — 3:4. Но в поединке за бронзовые медали уверенно переиграли шведов — 6:3. Это достойный результат. И вот что любопытно. Со времени появления сборной России мне посчастливилось быть в команде в те годы, когда она заканчивала мировые первенства успешно. Это — «золото» 1993 года, «серебро» — 2002-го и «бронза» 2005-го. А на последнем чемпионате было интересно работать с такими мастерами, как, например, Павел Дацюк, Алексей Ковалев, Алексей Яшин.
К осени 2005 года я был свободен от практической работы. Безусловно, смотрел много матчей. Обращал внимание на игроков, которые могут войти в состав сборной. С интересом ждал старта хоккейного турнира на Олимпиаде в Турине. Но в качестве зрителя остаться не вышло. По просьбе Владимира Крикунова я стал его помощником в олимпийской сборной. Так, собственно, сбылась моя мечта поработать к качестве тренера на Играх. До начала туринских баталий участвовал в этапах европейского тура. Ребята тогда в сборной подобрались неплохие, мы смотрели на них, главным образом, не столько на Олимпиаду, ибо на нее должны были приехать профи из НХЛ, а еще и на чемпионат мира-2006 в Риге. В общем, такой была обстановка на начало января 2006 года.
В преддверии Игр мы работали спокойно. В руководстве, куда входили генеральный менеджер Павел Буре, главный тренер Владимир Крикунов и тренеры — Владимир Юрзинов и ваш покорный слуга, трений практически не было. Мы отчетливо представляли себе возможности команды, понимали, что будет нелегко. Однако вариантов не было, под началом у нас имелись блестящие мастера из НХЛ, от которых спортивная общественность ждала победы.
Играть пришлось, что называется, с листа, поэтому в стартовом матче со сборной Словакии наши парни выглядели не лучшим образом. Тем не менее, если отталкиваться от развития поединка, проигрывать не должны были. Однако в третьем периоде пропустили острые контратаки, в которых удачно сыграл нападающий Габорик. В итоге — 3:5. Зато следующую встречу нам удалось провести против шведов гораздо лучше — 5:0. Следующие выигранные матчи у казахов, латышей и американцев сложными не были. Впрочем, обольщаться смысла не было. Уже давно на Олимпиадах и чемпионатах мира первые этапы хоккеисты проводят весьма экономно, не показывают своих истинных возможностей. Если ситуация складывается удачно, то бывают длинные победные серии, но в плей-офф все иначе. Команды преображаются на глазах, начинается соперничество по гамбургскому счету. Так все произошло и в Турине.
В четвертьфинале нашими соперниками стали канадцы. Наверное, это была самая классная игра всего турнира. Быстрая, с обилием красивых атак. Болельщики увидели открытый контактный хоккей, присущий НХЛ. Правда, с той разницей, что на трибунах в основном находились многочисленные российские поклонники хоккея. Вооруженные флагами России, они дружно нас поддерживали. И весьма приятно, что в концовке наши ребята оказались сильнее — 2:0. Но, к сожалению, это был последний наш успех в Турине. Сборная России уступила в полуфинале финнам — 0:4, они играли от обороны по системе 1-2-2 и быстро сумели забить. А наши хоккеисты выглядели какими-то скованными, вроде моменты были, но до конца их не доигрывали. И вообще много ошибались. Затем в поединке за третье место мы проиграли чехам — 0:2. Откровенно скажу, не ожидал, что останемся без медалей. Я полагал, что хоккеисты такого уровня могут выдерживать удары и приходить в себя, но после игры с финнами этого не последовало. Не буду кого-то из хоккеистов обвинять, они старались, но что-то не сошлось. Что именно? Ответ на этот вопрос я искал уже после Турина. Когда анализировал ситуацию, вспомнил 1980 год, часы перед заключительным матчем с американцами. Нас тогда заранее поздравляли, пошло какое-то расслабление, от игры отвлеклись… Вот и в Турине подобное имело место, руководители нам руки жали, будто все уже было решено. Я сказал одному нашему официальному лицу — зачем эта эйфория, мы еще ничего не выиграли. Но все равно общий тон был превосходным. И хоккеисты, пожалуй, выпустили пар, к финнам оказались психологически не готовы, они, пожалуй, утратили мотивацию, полагали, что все можно решить за счет мастерства. Потом, мы к этому матчу готовились не так, как к поединку с канадцами, перед игрой с ними у нас был колоссальный настрой. Конечно, финнов мальчиками для битья никто не считал, но где-то в подсознании у ребят, как мне кажется, «прогуливалась» мыслишка, что мы сборную Суоми наверняка пройдем. И дело не в том, что здорово играли финны, сборная России не была готова к борьбе на каждом метре площадки — у бортов, на пятачке, в любых единоборствах, в силовом соперничестве, не преуспели и в тактике… По ходу встречи перестроиться не удалось. Я не случайно вспомнил 1980 год. В Турине, как и тогда, предполагаю, наши хоккеисты думали: не я — так кто-то другой сейчас забьет. Ничего не вышло. Произошел надлом. Поэтому был проигран матч за третье место.
Наверное, надо признать, что ошиблись и мы — тренеры. Не надо было соглашаться на следующий день после победы над сборной Канады на поездку в «Русский дом», да еще вечером. Оказались прямо в праздничной атмосфере, нас встречали как победителей. А надо было закрыться от внешнего мира и готовиться по максимуму. Я бы даже сказал, требовалось добавить обороты.
В целом этот олимпийский турнир произвел на меня большое впечатление. По-моему, любая из семи ведущих команд, имеющих в составе игроков НХЛ, могла победить. Например, словаки прекрасно сыграли на предварительном этапе, в четвертьфинале попали на сборную Чехии, которая выглядела скромнее, но она-то знала, как действовать против словаков. И чехи нанесли им поражение, потом нас одолели. Хотя почти весь матч провели в обороне. Вот так, со средненькой игрой, но грамотно построенной, они стали бронзовыми призерами.
Шведы на предварительном этапе, наоборот, ничего особенного не показали, они и не стремились раскрывать карты. Такое бывало не раз, например, на чемпионате мира в 1991 году они с трудом в плей-офф попали, а потом выиграли золотые медыли. То же самое произошло и в Турине. «Тре Крунур» выглядела замечательно, закономерно стала чемпионом. Важно, что в составе у шведов было лидирующее звено, в котором играли Петер Форсберг — Мате Сундин — Фредрик Модин, отлично выглядели Даниэль Альфредссон и Никлас Лидстрем, защитник просто выдающийся, я бы его в ряд с Бобби Орром поставил. Да что там говорить, все шведы — мастера высочайшего класса. Не стоит принижать и достоинства финнов, имевших мощную первую тройку Теему Селянне — Саку Койву — Йере Лехтинен. В нашей команде я бы отметил первую пятерку, в нее вошли: Данил и Андрей Марковы, Алексей Ковалев — Павел Дацюк — Илья Ковальчук. Хорошо сыграли Александр Овечкин, Виктор Козлов, голкипер Евгений Набоков.
Из особенностей олимпийского турнира я более всего отметил бы новые правила. Они жесткие, предусматривается наказание за малейшую грубость. На мой взгляд, и это показало время, нововведение оказалось удачным. Оно сделало хоккей более интересным и зрелищным.
После Олимпиады мы возобновили подготовку к рижскому чемпионату мира. В столицу Латвии я отправился в приподнятом настроении. Произошли изменения в руководстве федерации хоккея, ее возглавил Владислав Третьяк. Я надеялся, что с его помощью наш хоккей, наконец, сделает серьезный шаг вперед. Забегая вперед, скажу, что не все мои мечты воплотились в жизнь, мне, например, не понравилось, что ФХР стала излишне склонна к зарабатыванию денег на легионерах, особенно — на вратарях. Распалась ПХЛ — Профессиональная хоккейная лига, были трения у тренеров и руководителей клубов с ФХР. Но есть позитивные моменты, в том числе создание Континентальной хоккейной лиги. И самое главное случилось — мы выиграли чемпионат мира 2008 года. Мне очень приятно, что к победе сборную привел Вячеслав Быков, капитан сборной России 1993 года, он как бы мою победную традицию продолжил.
Произошли немаловажные события, так сказать, и в моем личном плане. Незадолго до поездки в Ригу у меня состоялись переговоры с руководителями питерского хоккея, президент клуба Борис Николаевич Винокуров предложил мне возглавить СКА. Разговор получился конструктивным и откровенным. К тому моменту в СКА к лучшему стали меняться финансовые дела, команду взял под свою опеку «Газпром», где мне в ходе переговорного процесса также пришлось побывать. В принципе, каких-то жестких требований не предъявляли, но подчеркивали — нужен результат, имея в виду на первых порах, как минимум, выход в плей-офф. Скажу честно, задача эта представлялась не самой простой. Дело в том, что в плей-офф попали всего лишь восемь команд. И борьба за путевки ожидалась острая. Тогда же я встретился с Александром Ивановичем Медведевым, ставшим несколько позднее председателем попечительского совета клуба. Он хотел быстрого результата. Я же наставивал на том, что команда за год не делается — нужно два сезона.
Дело кончилось тем, что отказываться не стал, подписал контракт 2+1 год. Для меня было это крайне важно, ибо я тренер-практик. Работа с командой — это, если хотите, моя жизнь, источник, из которого я черпаю силы. Ну, естественно, мне было приятно вернуться в Санкт-Петербург, который люблю и которому я многим обязан.
Чемпионаты мира, следующие непосредственно за Олимпиадами, как правило, особого настроя у болельщиков не вызывают. Однако умалять их значения никто не собирается. И от нас снова ждали медалей. Все шло вполне прилично, но в четвертьфинале мы опять проиграли чехам, которые на предварительных этапах ничего выдающегося не показали. Да, канадцев — 6:4 — одолели, но, например, с латышами сыграли вничью 1:1, американцам уступили 1:3. В плей-офф попали вообще с четвертого места в своей группе, а мы в своей — с первого места в четвертьфинал попали, имея единственную ничью 3:3 со шведами, остальные встречи выиграли! И чем это кончилось — 3:4 проиграли в овертайме. К сожалению, часть вины за поражение точно лежит на нас — тренерах. В овертайме вообще должны играть сильнейшие, устал не устал, бейся. А мы выпустили на вбрасывание не тех игроков, они и позицию неверно заняли, и вбрасывание уступили, тут нам и забили.
Обидно было жутко. Ведь по зубам была сборной России эта команда. Что же касается чехов, то до чего же они везучие в поединках с россиянами, они нам с 1994 по 2007 год все долги на чемпионатах мира и Олимпиадах за поражения в советский период вернули. И в Риге, как мы говорим, «доигрались» до финала, но там попали на шведов, которые действительно были сильнейшими в столице Латвии. Они чехов обыграли без проблем. Чемпионат мира-2006, несмотря на то что оказался в тени Олимпиады, был по-своему интересен. Я, например, могу сказать, что он был показательным в плане содержания игры, не по качеству, по традиционным подходам. Если говорить о качестве, то на первом месте были шведы, сыгравшие в свой классический хоккей, россияне стремились к разнообразию, но не хватило удачи, чтобы одолеть чехов, действовавших исключительно от обороны. У них и контратак-то фирменных было немного, но, надо признать, они нас на просчетах здорово поймали.
После мирового первенства я отдохнул, а затем приступил к работе со СКА. Все в целом шло по плану. Единственное, вызывал беспокойство тот факт, что в межсезонье не удалось в полной мере укрепить состав, поскольку СКА еще только начинал раскручиваться. И я, естественно, был ограничен в возможностях. Поэтому складывалось далеко не все. К началу ноября питерцы отставали от клуба, занимавшего восьмое место, на 6 очков. В этот момент, после матча в гостях с ХК МВД, ко мне подошли руководители СКА и сказали, что учредители недовольны результатом, просят, чтобы Михайлов ушел из клуба. Для меня это и неожиданностью не было. Примерно за месяц до этого в СМИ стали появляться заметки, в которых говорилось о том, что долго Михайлов в своем кресле не усидит. Безусловно, виноватым я себя не считал, но спорить и доказывать свою правоту в подобных случаях бесполезно. Я только сказал следующее: вот сейчас СКА до восьмого места 6 очков, если к концу сезона отставание будет меньше 12 очков, то я признаю, что мое увольнение было справедливым. А когда закончился первый этап, СКА отставал на 19 очков. Но это было потом.
Сразу же после встречи с руководителями пришел в раздевалку, поблагодарил ребят, сказал, что в такой ситуации продолжать работать не могу. Ну а потом написал заявление об уходе по собственному желанию.
На мой взгляд, стремление при неудачах делать «стрелочником» тренера — дело нехитрое. У нас в сезоне-2008 почти во всех командах главные поменялись. Причем не сами уходили… Но само то, что наставник меняет команду, процесс вполне естественный. Довольно часто бывает, что не складывается работа в одном коллективе, а в другом все идет на лад. Так же, как и у игрока, у тренера может быть предрасположенность к работе в каком-то конкретном месте. Во всем мире снимают тренеров, бывает же и после ярких побед. И они переходят в новые клубы. Таков профессиональный спорт.
Вот и я без работы не остался. Буквально через месяц меня попросили консультировать один из клубов. Этим и занимался до ноября 2007 года, а потом раздался звонок из Новокузнецка от одного из руководителей «Металлурга» Александра Ивановича Китова, он от имени мэра города Сергея Дмитриевича Мартина пригласил меня на пост главного тренера. Я приехал в Новокузнецк, провел переговоры, на которых сказал, что хотел бы пока отработать до конца сезона. А потом, если ко мне не будет претензий, можно контракт продлить. Что, собственно, в мае и произошло — я заключил договор сроком на год.
Работать с «Металлургом» было легко и интересно, никто на меня не «давил». В Новокузнецке хоккей любят, там есть хороший Дворец спорта. Любопытно, что мы оказались, наверное, первой командой в России, которая не жила в ходе турнира на сборах. У «Металлурга» нет своей базы, и хоккеисты приезжают на тренировки и игры прямо из дома. На первый взгляд, это может показаться странным, как это так, чтобы не собрать команду вместе для целенаправленной подготовки… Но, как выяснилось, можно жить и так без всяких приключений. Во-первых, со сборов уже никто не отлучится — их просто нет, во-вторых, все люди взрослые и за свои поступки отвечают, в-третьих, они чувствуют себя раскрепощенно и действуют на тренировках и в матчах с прекрасной самоотдачей. У меня не было ни одного случая, чтобы кто-то нарушил наш распорядок. В обычные тренировочные дни мы с утра занимаемся, потом обедаем, за сутки до матча вместе ужинаем. В день игр собираемся утром на раскатку, потом обедаем во Дворце спорта, после этого ребята едут домой, отдыхают, готовятся сами, и за два часа 15 минут до начала все встречаемся в раздевалке. Установку делаю либо утром, либо перед игрой. И никто из хоккеистов не сказал, что не доволен. Мне могут возразить: может быть, именно поэтому, что сборов не было, тяжело очки к нам приходили… Я с этим в корне не соглашусь. Да, трудно было, но надо же учитывать подбор игроков, их возможности.
У меня и сегодня немало проблем. Задача № 1 — подбор игроков. К сожалению, после первенства России-2008 из «Металлурга» ушли сильнейшие хоккеисты — Кривокрасов, Александров, Хасанов, распались два лучших звена. Были неплохие игроки, которых мы арендовали у ярославского «Локомотива», но они еще в ходе сезона уехали. Вообще, аренда — вещь в высшей степени неприятная. Вроде бы берешь игрока, занимаешься с ним, даешь ему игровую практику, а его раз — забрали. Как вышло у нас, например, со способным защитником Аникеенко, который после нас успел в плей-офф за «Локомотив» сыграть. В общем, получается, работаешь на «дядю». Хорошо, что сейчас, в новой Континентальной хоккейной лиге, аренду отменили. Я считаю, что ее создание было продиктовано временем. Безусловно, КХЛ предприятие перспективное, по задумке вполне современное, способное внести немалый вклад в развитие отечественного хоккея, люди там профессиональные, грамотные. Но гладко не все. Вот шел разговор о выравнивании команд по принципу НХЛ. Здесь мне, например, не нравится, что после сезона клуб защищает 20 хоккеистов. В этой ситуации предпочтительнее положение, скажем, сильнейшей десятки. Каждый из ведущих клубов спокойно защищает 20 человек, и нам брать-то некого. Забрать же у середняков и аутсайдеров могут сильнейших. Вот, если бы защитить можно было только 15, то картина была бы иная, во всех отношениях более перспективная. Не знаю пока, что получится с «потолком» зарплат. У меня из Новокузнецка лидеры ушли потому, что им куда более крупные гонорары предложили. Сделал в мае 2008 года предложение одному хоккеисту, согласился он, но через несколько дней его другой клуб перехватил. Знаю, КХЛ хочет навести здесь порядок, но получится ли…
Меня совсем не пугает, что КХЛ создала новую формулу проведения своего турнира, отличную от той, что была в сезоне-2008. Команды сейчас разбиты на группы по рейтингу. И получается, что, например, рижане потратят на дорогу в Хабаровск и обратно крупные суммы, а у ряда клубов статья расходов по этой части будет меньше. Между тем взносы в КХЛ у всех одинаковые. Мне же думается, что они, в зависимости от проездных расходов, могут быть дифференцированными. Вообще же, на мой взгляд, наиболее комфортным во всех отношениях был бы региональный принцип разбивки, такой, какой имеет НХЛ. И, думаю, со временем мы придем к этому.
Безусловно, незабываемыми стали два последних чемпионата мира. Конечно, все мы надеялись, что в 2007 году в Москве сборная России, наконец, выиграет золотые медали. Естественно, мнение о росте команды складывалось не на пустом месте. Изменилось отношение к ней в ФХР, я бы сказал, что ей уделяли максимальное внимание, создавали все условия для работы, о чем я, когда работал со сборной, и не мечтал. Но, к сожалению, выйти в финал россиянам не удалось. Потенциально они не были слабее финнов, но все решила единственная шайба, заброшенная в наши ворота в овертайме после ошибки российского голкипера Еременко. Да, он допустил просчет, но почему не удалось хотя бы раз отличиться нашим нападающим? На мой взгляд, были допущены некоторые неточности. Так, Овечкин играл в четвертом звене, а он лидер, бомбардир, его надо было использовать по максимуму. Вообще, если говорить о возможностях игроков, приезжающих на чемпионаты мира из-за океана, то уповать на имена, звездность не стоит. Надо внимательно смотреть, как тот или иной хоккеист шел, что называется, по сезону, как складывалась игра, не мешали ли травмы. Бывали же случаи, когда в сборные приходили известные мастера, но погоды не делали — один выжат, как лимон, у другого болячки и так далее. Вот выиграли канадцы чемпионат мира в Москве, но никакой не было гарантии, что они повторят успех на своем льду, хотя чемпионат2008 был приурочен к 100-летию канадского хоккея, да и на своем льду, как мы знали, родоначальники хоккея почти не проигрывают. А что вышло?… Победили россияне, бронзовые медали которых 2007 года я слабым утешением не считаю. Ибо давно нет СССР, когда все были дома и целенаправленно готовились к главному турниру сезона. Сейчас же в мире пять-шесть команд, способных, если у них решатся вопросы по подбору состава и физическому состоянию энхаэловцев, добраться до «золота». Я сам столкнулся с этим в финале чемпионата мира 2002 года, когда наша команда в финале уступила словакам. То есть каждый сезон надо рассматривать отдельно.
Вот в Квебеке все наилучшим образом получилось у россиян. Вячеслав Быков смог привлечь в сборную лучших. Они находились в оптимальной форме, были заряжены на максимальный результат. Может быть, поначалу были какие-то шероховатости, но игра по ходу наладилась. Удачно решилась проблема голкипера — появление в составе Евгения Набокова было на редкость своевременным. Я не хочу обижать Бирюкова, он парень способный, но нет ничего ценее опытного звездного голкипера, при нем полевые хоккеисты как бы раскрепощаются, у них повышается КПД, выше результат. Они знают, что даже если ошибутся, то голкипер выручит. Я сам через это проходил, когда ворота сборной СССР защищал Владислав Третьяк.
Конечно, прекрасное впечатление произвела игра звена Александр Семин — Сергей Федоров — Александр Овечкин. Отменно проявил себя герой финала Илья Ковальчук, сумевший забросить две решающие шайбы в ворота канадцев. Про Илью говорили, что у него игра на чемпионате мира не складывается, но лидер ценен тем, что он проявляет себя, забивая не шестую-седьмую-восьмую шайбы в ворота слабого соперника, а решает судьбу главных поединков. Ковальчук, которого, к слову, тренеры использовали достаточно грамотно, это и доказал. Если говорить о содержании финала, матча, так сказать, исторического, то оно было весьма интересным. Канадцы, понятно, полезли вперед и использовали свои возможности, а мы как-то долго раскачивались. Да, было тревожное состояние на протяжении двух периодов, уступали 1:3, 2:4. Но когда наслоилась усталость, стали очевидными наши козыри, мы были более скоростными, собранными, вели игру живо, не прямолинейно, сборная России была выше в сумме мастерства, предпочтительнее выглядела в физическом отношении. Ее выигрыш — 5:4, - естественно, простым не назовешь, но любой специалист скажет, что успех был закономерным. Вспомним, как здорово играли в НХЛ в сезоне-2008 Овечкин, Ковальчук, Семин, как ожил после переходов в «Детройт» Федоров, проделавший на чемпионате мира огромную работу, пожалуй, не меньшую, чем его молодые партнеры. И вообще все, кто был в составе сборной, проявили себя молодцами. Во всех отношениях заслуженная победа над мощнейшим соперником. Вне всякого сомнения, отменно отработал главный тренер Вячеслав Быков и его помощник Игорь Захаркин.
Для меня развитие событий в финале не было неожиданным. Мы, как говорится, испокон века с канадцами примерно в одном ключе играли. Они сразу лезли вперед, но если нам удавалось сдержать их, то ситуация, максимум, к середине матча менялась, они кисли, а мы летали и добивались желаемого.
Вопрос, конечно, чего ждать дальше. Ведь не факт, что соберутся вместе в 2009 году все сильнейшие. Не надо ничего загадывать, посмотрим, как сложатся дела. Мне бы хотелось сосредоточиться на другом. У нас в России самый сильный чемпионат в Европе, надеюсь, турнир КХЛ еще более повысит рейтинг отечественных команд. В отличие от российского футбола, в нашем хоккее в ближайшее время не ожидается наплыва легионеров. Их нужного качества просто нет. И взять, скажем, из Чехии или Словакии можно максимум трех-четырех игроков, которые могут быть конкурентоспособными на фоне лидеров наших клубов. Даже скромные российские команды на легионерах шибко дел не в состоянии поправить, прикрыть одну-две позиции можно, но не более. Наверное, есть проблемы с вратарями, но сколько их нужно для сборной — четыре-пять, и у нас есть такое количество способных голкиперов. Другой вопрос, с вратарями заниматься надо. Нельзя забывать, что они — полкоманды. Здесь не грех поучиться у НХЛ, где культ голкиперов.
Я уже говорил о том, как много в жизни хоккеиста и тренера значит семья. Мне в этом смысле жаловаться не на что — дом, как говорят англичане, — это моя крепость.
Мне было 16 лет, когда я встретился с Татьяной. Случилось это в пионерском лагере. Брат попросил ее на вечере пригласить меня на танец. Но я с ней тогда толком и не познакомился. Вскоре уехал в Саратов. И вот спустя четыре года, когда летом отдыхал в Москве, отправился купаться в Серебряный бор. Там на пляже увидел девушку. И подумал — я ведь с ней где-то встречался. Подошел, мы узнали друг друга, стали проводить свободное время вместе. А когда ей исполнилось восемнадцать, поженились — 4 июня 1966 года.
Не думаю, что все произошло случайно, наверное, эта встреча была, как говорят, предначертана судьбой. У нас сложились замечательные взаимоотношения, не было в семье размолвок, взаимных обид. Таня понимала, что у меня тяжелая работа, и всегда помогала мне. И не было такого случая, что я, принимая какие-то решения, не посоветовался с ней. Когда рассуждаю, что в определенной ситуации надо бы сделать, она не скрывает свою точку зрения, но всегда в итоге соглашается, понимая, что я на что-то себя уже настроил. Только раз, когда я в последний раз дал согласие принять СКА, она сказала: «Раз решил, что поделаешь. Но из Москвы никуда уезжать не хочу».
Не подвели меня и сыновья, старший — Андрей, он родился в 1967 году, занимался фигурным катанием у заслуженного мастера спорта Александра Горелика, но ему больше нравился хоккей. Сначала он хотел стать вратарем. Все время говорил: я буду Третьяком. Все просил, чтобы ему ловушку сделали. Мне это совсем не нравилось. Думал, как его «перевести» в полевые игроки. Однажды на дворовом катке посоветовал — поиграй десять минут в воротах и десять в поле. Он согласился. И надо же было такому случиться — кто-то из ребят постарше бросил по воротам, и шайба попала Андрею в грудь, пробила пальто. Он сморщился от боли. После этого в ворота не вставал. Он учился хоккею в СДЮШОР ЦСКА у тренера Владимира Ивановича Викулова, команда была хорошая, выиграла первенство СССР среди молодежи. Не могу сказать, что у Андрея не было способностей, он играл неплохо, хоккей понимает. Однако предложений из клубов высшей лиги не поступило, в то время московские команды были укомплектованы солидно. Особенно ЦСКА, где еще играли звенья Ларионова и Быкова. Так что приглашали в первую лигу. Он пришел и спросил — как поступить, учиться или играть. Я хотел, чтобы он сам определился. И когда мы разговаривали, Андрей сам сказал — папа, я лучше институт закончу. Учился он серьезно. И в 1993 году, когда я поехал в Питер, взял Андрея в СКА — в комплексную научную группу. В тот момент я искал помощника, но желающих работать со мной не нашлось. И получилось, что Андрей вместо КНГ стал тренером. Вместе со мной он был и в ЦСКА, сейчас тренирует клуб высшей лиги из Клина. Для меня это важно — ведь это самостоятельная работа. Он, как и я, удачно женился — на симпатичной девушке Марии. У них сейчас две дочки — Василиса и Лиза. Живут они в Москве, и поэтому в свободное время с ними занимаюсь я. У Егора недавно родился сын — Никита, ему сейчас чуть больше годика, не исключаю, будет у нас еще один хоккеист. В общем, дедушка! Но возраста не чувствую, наверное, потому, что все время была и остается живая работа. В спорте вообще не бывает пожилых людей. Конечно, года есть года, но в душе все мы остаемся молодыми.
А вот мой второй сын — Егор в хоккей пришел сразу. Он стал добротным хоккеистом. Он начинал у меня в СКА, но потом его стали приглашать состоятельные команды, сейчас он играет у меня в Новокузнецком «Металлурге».
У спортсменов и тренеров мало времени для отдыха. По сути дела, есть всего один месяц в году, когда можно постоянно находиться дома с семьей, позволить себе какие-то развлечения. Такова спортивная жизнь. И поэтому я, как и многие другие мастера, ценю свободное время.
В молодости мы с Володей Петровым проводили отпуска с семьями на юге, в основном в СССР, раз только в Варне удалось побывать. Там я, кстати, познакомился с министром обороны Болгарии, отдыхали в одном армейском санатории. В последние пятнадцать лет езжу со своими в Турцию, Италию, Испанию, на Кипр. Дома за рубежом не имею, скромно живем в гостиницах. С удовольствием нахожусь дома, на даче. С цветами занимаюсь, читаю газеты, детективы. Смотрю по телевизору спортивные передачи. Люблю теннис, хотя сам играть в него не умею, легкую атлетику, переживаю за наших спортсменов.
Конечно, постоянно хожу на хоккейные матчи, без этого тренер обойтись не может. Причем важен не только сам просмотр, но и контакты со специалистами. Постоянно встречаюсь с Владимиром Петровым, Валерием Васильевым, Александром Якушевым, Игорем Тузиком, поддерживаю хорошие отношения практически со всеми тренерами.
Бываю на футболе, баскетболе. У меня немало знакомых ветеранов — Вадим Никонов, Сергей Ольшанский, Евгений Ловчев, Сергей Белов, Иван Едешко, Станислав Еремин.
Когда лечу на игры, в командировки или поездом еду — наушники надену, плеер включаю, слушаю музыку. Мне нравятся Алла Пугачева, Лариса Долина, София Ротару, Юрий Антонов, Валерий Леонтьев, Александр Розенбаум. То же самое и свободное время. У меня, наверное, больше семидесяти кассет, есть диски. Отвлекаешься, это ведь и есть релаксация. С удовольствием читаю детективы, особенно наши.
Ем все подряд, с детства приучен, люблю домашние пельмени, шашлык, пиво.
Мне нравится отдыхать на даче, особенно когда вся семья в сборе, в саду цветами занимаюсь, читаю много газет.
Все это, конечно, замечательно, но о каком отдыхе может идти речь у тренера-практика, работающего в клубе Континентальной хоккейной лиги «Металлург» (Новокузнецк)…
Анализируя нынешние события, я часто возвращаюсь к истории. Ведь все взаимосвязано. Много думаю о роли тренера. Опытный наставник помогает хоккеисту раскрыться, выйти на высокие результаты. Тренер — психолог, педагог, воспитатель. От него зависит в команде почти все.
Для хоккеиста прежде всего важно выполнять задание, а уж потом включать творчество, мысль. Если игрок высокого класса, то ему сделать это проще, но все равно на первом месте остается задание.
С течением времени многое изменилось. Иные взгляды в России на развитие хоккея, подходы к игре, формированию команд и так далее. Собственно, это не какой-то замкнутый процесс. А следствие перемен в стране.
Скажу откровенно, после распада СССР чувствовалась какая-то нервозность. Наверное, такое ощущение было у многих людей, выросших в советское время. Действительно, не просто людям, выросшим в СССР, было научиться жить по-новому. И выработавшийся стереотип на определенном временном отрезке создавал трудности, отбирал массу нервной энергии. Но к концу XX века я понял, что имеет место не спонтанная перестройка, а продвижение вперед с учетом новых условий. Поэтому, когда президентом России стал Владимир Путин, у меня появилось ощущение, что изменения в стране позитивные, обнадеживающие. Позднее, отталкиваясь от реалий, я в этой мысли, как говорится, укрепился. Об этом можно судить по вниманию к спорту, в том числе и к хоккею, первых лиц государства. Вообще, сейчас очевидно, что о здоровье россиян заботятся по-настоящему, появляются новые стадионы, дворцы спорта, бассейны. И крайне важно, чтобы с мальчишками и девчонками работали квалифицированные тренеры, у которых должна быть достойная оплата труда. У нас в хоккее и на сегодня есть такая проблема. Причем, на мой взгляд, нужно разработать систему поощрения людей, подготовивших игроков для команд мастеров, чемпионов и призеров Олимпиад и мировых первенств. Полагаю, детский тренер вправе рассчитывать на какой-то процент при заключении контракта игрока с клубом НХЛ.
Конечно, хочется, чтобы еще быстрее шел процесс развития, но, полагаю, и торопиться не надо, надо все делать основательно. Я искренне верю, что новый президент страны Дмитрий Медведев окажет влияние на дальнейшее развитие спорта, что Владимир Путин в роли председателя правительства России сделает в этом направлении все возможное. Надо признать, что качественно работают Государственная Дума и Совет Федерации. Полагаю, что хорошим шагом, для нас крайне важным, стало создание спортивного министерства, которое возглавил Виталий Мутко. Все идет, как говорится, по восходящей. Иначе быть не должно. Тем более впереди Олимпиада 2014 года в Сочи. От наших мастеров, в том числе и от хоккеистов, ждут золотых медалей. Значит, надо засучить рукава и работать.
Не скрою, даже при позитивных делах у нас много говорят о проблемах. Действительно, они существуют. Но не стоит все оценивать излишне критически. Главное — движение в нужном направлении, а жизнь все расставит по местам.
На мой взгляд, есть и положительные финансовые изменения. Люди стали более раскрепощенными, открытыми, могут вслух спокойно высказывать собственную точку зрения по тому или иному вопросу.
Много внимания сегодня уделяется идеологическому и физическому воспитанию, что было утрачено в ходе перестройки. Это придает уверенность, что мы на правильном пути. Спорт стал профессиональным во всех отношениях, спортсмены материально в полном порядке, им не надо опасаться за будущее. Вне всякого сомнения, колоссальное значение имеет национальная идея, я вижу, какая гордость переполняет наших чемпионов, которые находятся на пьедесталах почета, когда поднимается флаг России и звучит ее гимн. Надо любить свою страну. Тогда и с проблемами, трудностями мы справимся быстрее. Такова моя гражданская позиция.