Владимир Перемолотов
ТАЛИСМАН ВЛАСТИ (Паучья лапка-2)
Глава 1
....Комната походила на клумбу - яркую, веселую, пеструю, а ребенок посреди стола казался большим толстым шмелем, залетевшим сюда по своим шмелиным делам. Он гукал, гудел, пускал пузыри, а над ним словно цветы, склонились лучившиеся счастьем женские лица. Славянки окружили широкий стол, застланный волчьей шкурой, и дружно сюсюкали. Женщина, что стояла рядом с младенцем выделялась среди них достоинством и красотой, какой бы меркой их не измеряли - по плечам рассыпались пшеничного цвета волосы, обрамлявшие юное, почти детское лицо, гордая осанка... Только глаза смеялись, когда она смотрела на ребенка. - Мальчик? - Мальчишка.... - Здоровенький, сразу видно... Младенец вертелся, отталкивая ласковые руки, и все норовил уползти в сторону. И справа и слева его окружала доброта и ласка, но ему уже было мало этого. Ему жаждалось подвигов. Чадо настойчиво елозило на животе и хотело доползти до ожерелья, что одна из женщин качала перед ним. - Это кто? Мать? - Да. Княгиня Ирина. Видя, что сын не может дотянуться, княжна придвинулась, склонилась ниже, но маленькие пальчики все соскальзывали и соскальзывали с украшения, и тогда малыш, обиженный невниманием сердито заревел басом. В его голосе не было просьбы. Он требовал, как и полагалось будущему князю, что готов добиться желаемого хотя бы и силой. - В отца характером. - А похож на мать. Под восторженно женское аханье он таки повернулся и ухватился за ожерелье. - Ближе. Теперь его хорошо было видно. Сплетенные между собой золотые кольца обрамляли невзрачный камень с прожилками. В воздухе пронесся тихий вздох. - Он? - спросило сразу несколько голосов. - Скорее всего, нет. Изображение дрогнуло, края его расплылись, словно его разглядывали через воду.
- Держать! - холодно приказал голос из тьмы. - Края держать! Расчленю!... В воздухе молнией пронесся запах сгоревшей шерсти, мелодичный звон вспугнул тишину и изображение успокоилось. - Почему "нет"? - спросили из темноты. - Слишком уж все просто,...- с сожалением произнес тот же голос. - Ведь в прошлый раз так и было. Княжна везла настоящий талисман. - Полдороги, Тьерн. Всего полдороги.... Глава Совета махнул рукой, останавливая поток слов, готовый сорваться с губ Тьерна Сельдеринга. - И хватит об этом. Прошлый раз остался в прошлом... Изображение опять задрожало, и маг крикнул: - Дверь. Глубже... Картина в магическом зеркале стала четче. Дверь наплыла на магов и осталась позади. Невидимое око летело над ступенями вдоль поднимающихся рядов бревен, оставляя позади себя чистые ступени. Кто-то из магов глядя на толстые, в обхват бревна пробормотал: - Основательно живут, мерзавцы... Ему не ответили. - Но, Санциско,... - Сейчас увидишь, - оборвал его глава Совета. - Сейчас все все увидят. За следующей дверью они наткнулись на мужчину в легком кожаном доспехе, обшитом стальными бляшками. На широком подоконнике перед ним лежала кучка стальных наконечников для стрел, моток тетивы и пучок стрел. Он сидел спокойно, по хозяйски подперев щеку ладонью и задумчиво смотрел прямо перед собой дав себе минуту отдыха.. Со стороны казалось, что он разглядывал каждого, кто сидел в темном зале. - Кто это? - поинтересовался Тьерн. - Князь? - Нет. Один из воевод... Маг понимал, что все это ему показывают не спроста, но не мог понять для чего. Потихоньку закипая гневом, он повторил: - Кто это? Почему этому червю оказана такая честь? Почему его должны созерцать сильнейшие? Санциско сдержано усмехнулся. - Да, ты прав. Это большая честь. Такая честь оказывается не только доброму другу, но и сильному врагу. Он замолчал, сам пристально вглядываясь в лицо воина. - Его зовут Избор. Тьерн пожал плечами. Это имя ему ни о чем не говорило. Увидев, что это имя не произвело на Тьерна большого впечатления, Санциско пояснил: - Это его стараниями в прошлый раз мы не получили талисмана. Сельдеринг привстал с кресла, словно лишний шаг позволил бы ему увидеть во враге то, что сейчас было скрыто от него. Он рассматривал его несколько секунд, старательно вгоняя в память черты лица и стараясь проникнуть в характер человека. Ему никто не мешал. - Почему он тут? - насытившись, спросил он. Санциско засмеялся. - На его счастье он не тут, а там... - Я о другом, - отмахнулся от шутки Тьерн. - Я вспомнил! Барон докладывал, что он наемник... Санциско не дал ему закончить фразу, сразу расставил все на свои места. - Был, пока не стал воеводой у Пинского князя. Да не в нем дело. Посмотри на шею ему. Что видишь? - Веревки я там не ви... - Тьерн не договорил последнего слова. В глазах замелькали искры, все раздвоилось.... На шее Избора висел тот же камень. Конечно не тот же, а такой же... - Паучья лапка? Опять? - Я ведь говорю, что все не так просто, - с легкой издевкой произнес хозяин. Санциско плавно провел рукой, и зеркало стало темным. Он показал гостям все, что считал нужным. Все остальное было лишним, не относящимся к делу. По его знаку слуги раздвинули тяжелые, затканные серебром портьеры - подарок Императрицы - и в комнату ворвались потоки закатного солнечного света. Все, кто сидел в комнате, одинаковым движением закрыли глаза. Никто не сказал ни слова, оставляя хозяину, право начать разговор, но он не спешил, приветливо глядя на членов Совета. Перед ним сидели равные ему, не слабее и не глупее... Он не повелевал ими и не мог приказывать, но начинать разговор должен был он и по праву хозяина и, главное, оттого, что именно с ним два дня назад говорила Императрица. Он помолчал, давая магам время успокоится и только когда шум стих, поднялся и произнес: - Итак, все осталось на своих местах. И Вечный Город, и талисман, и мы ... Говорить о неприятностях он хотел стоя. Во-первых, он собирался говорить об Императрице, а уважение к этой даме надлежало выказать хотя бы и таким незамысловатым образом. А во-вторых, это придавало уверенность - возвышаясь над сидящими, он ощущал себя сильнее их, а это было очень кстати. Он кожей чувствовал, что это маленькое преимущество ему сегодня понадобится. Тьерн Сельдеринг, стремительно набиравший силу маг, уже давно подбирался к месту главы Совета и сегодня он собирался дать ему бой. Сегодня он начнет то, что расставит все по своим местам - овцы соединяться с овцами, а козлы.... Кому какое дело до козлов? Глава Совета прокашлялся. - Два дня назад я говорил с Императрицей. Она не довольна. Голос его оставался ровным и даже немного суховатым. Он слегка пожал плечами, словно соглашался сам с собой. - К несчастью, ей не всегда можно объяснить, что происходит. Год назад мы сделали так, что она предоставила в наше распоряжение все силы Империи, для того, что бы мы нашли "Паучью лапку" и теперь она требует... - Мы нашли талисман, - подал голос Арквед. - Так что... Санциско кивнул. На Аркведа он мог надеяться. Этот наверняка окажется на его стороне. Когда тот одним из первых вошел в совет и с тех пор, как в нем появился сам Санциско они прекрасно ладили. Не наступая друг другу на ноги. Он не был врагом, но не были другом... Тем дороже была истина. - Это верно. Мы нашли его, но мы же его и потеряли, к тому же и ей, и нам он нужен тут, а не там, куда наша совместная сила едва достигает... Мы должны держать его в руках, а не любоваться им издали. В голосе Санциско звучала и злость и горечь. - Так ли нам необходимо ее расположение? - нервно спросил Калис. - Мы больше помогаем ей, чем она нам... Может быть... Санциско видел, как он начинает покрываться пятнами и хрустеть пальцами. Калис чувствовал себя не в своей тарелке. Любой маг чувствовал себя неуютно, если находился за стенами своего жилища, ощущая себя устрицей без раковины. Дома их защищали не только стены, но и заклятья, скреплявшее камни лучше всякого раствора, а тут... Хотелось поскорее закончить эти препирательства и вернуться домой. Этот торопится и одобрит любое решение, подумал Санциско, любое первое. - Это верно, - согласился он и с тем, что Калис говорил и с тем, о чем тот думал. - Императрица не помогает нам, ибо сегодня мы уже не нуждаемся в ее помощи, но она делает больше. Она не мешает! В конце концов, право спокойно жить тоже кое-чего стоит. Но так или иначе "Паучья лапка" нужна и нам. - Купить и все тут... Дать золота вдвое, втрое....- раздраженно проскрипел Калис. Маги закивали. За магами наблюдал не только Санциско. Тьерн, готовый к схватке, также наблюдал за членами Совета. Их старческая осторожность выводила его из себя. Он слушал их и высокомерно улыбался... "И эти люди пытаются объединить Империю!" подумал он. - С варварами нельзя торговать! - Обманут? - удивился Калис. - Нас? Он даже рассмеялся столь очевидной нелепости предположения. - Отнюдь, - возразил Тьерн. - С этой стороны нет никакой опасности - они еще не испорчены и у них есть своеобразный кодекс чести. - Тогда почему? Тьерн обвел всех взглядом и остановился на Санциско. Взгляд его потяжелел, и маг почувствовал, как он уперся в него, словно тяжелый шест. - Зачем покупать то, что можно отобрать силой? Попытки купить талисман только утверждают их в мнении, что мы слабы... Ведь сильный не платит. Санциско погладил ладонью каменную крышку стола, посмотрел на ладонь, зачем-то дунул на нее... Тьерн, не спускавший глаз с него так и не понял, что это значило- то ли досаду, то ли что-то еще... - Мы и в самом деле не так сильны, как это кажется некоторым из нас... медленно сказал он. Члены Совета поняли, что Санциско принял вызов. Его схватки с Тьерном последние три года держали Совет в постоянном напряжении, но все это время Тьерн только показывал характер, не выступая явно против решений, а сегодня противостояние стало открытым. - Об этом не нужно знать Императрице, - продолжил он, - но мы сами должны понимать, что есть в мире вещи пока непосильные даже для нас. Их, наверное, немного, но они есть. Если мы забудем об этом, наши ошибки могут превратиться в поражения. Он посмотрел в глаза каждому. - Все мы знаем границы нашей силы. Наши противники не слабее каждого из нас, но мы вместе, а это значит, что мы все-таки сильнее сотни одиночек, какими бы могучими они себя не воображали. На наше счастье мы раньше других поняли, что объединившись, мы увеличим силу каждого. Маги закивали. Санциско говорил чистую правду. Он прошел от одного конца стола к другому. - Что бы дальше не рвать нить разговора хочу кое-что напомнить Совету. Нам не купить и не украсть талисман. Мы пробовали сделать и то и другое и вы знаете, чем это кончилось. Даже если этот Пинский князь, так же как и сам Владимир, не верит в силу реликвии, он не продаст талисман из-за славянского упрямства. Украсть... Он задумался над этим словом, определяя, насколько оно уместно в его изысканной речи, и кто-то из гостей поспешил сказать: - Красть грешно! - Да! - подтвердил Санциско. - Грешно, особенно если ничего не получается. Хочу напомнить, что мы предприняли шесть попыток выкрасть его еще в Чернигове и трижды наши усилия увенчались успехом. Он открыл шкатулку, что держал перед собой и достал три совершенно одинаковых талисмана. - На этом мы потеряли семерых не самых ненужных людей и получили в обмен три подделки. Тьерн видел, что слова Санциско овладевают умами магов, и резко перебил его. - Там где не помогают мудрость и хитрость должна помочь сила! Слова его повисли в воздухе. Никто не поддержал его и тогда он поднялся и встал напротив Санциско, делая их соперничество зримым. Он смотрел на него как на нерешительного труса, избегающего решающей схватки и уже от того обреченного на вечные неудачи. Санциско миролюбиво ответил: - Мне еще не приходилось слышать о ситуациях, когда мудрость оказывалась лишней. Хитрость может быть, но мудрость?... - Зачем прятаться за словами? Год назад Белоян показал, что он мудрее и хитрее нас. Пришло время проверить сильнее ли он? Имя верховного волхва киевского князя тут знали все. Он не был им врагом, но достойным противником. Хозяин знал куда гнет Тьерн и немного помог ему. - Год назад мы попытались сделать это силой....- напомнил он. Тьерн рассмеялся. - Мы ограничили ее, и это было нашей ошибкой. В тот раз мы больше понадеялись на хитрость, чем на силу. - Год назад нам противостоял не только он. - Теперь все изменилось. Нам никто не противостоит, как год назад. Белоян снял защиту. - Он просто не мог больше держать ее! - злорадно сказал Сойт. Хотя маги в Совете не делились на старших, и младших, но его приняли в Совет всего четыре года назад и как новичку ему еще прощали нарушение традиций. Этот будет за Тьерна, подумал Санциско, что ж, запомним... - Может быть, - мгновение помедлив, согласился с ним глава Совета. - Так или иначе, мы снова знаем где "Паучья лапка". - Почему он вернул ее княжне? - Пока мы не знаем этого. Может быть по приказу князя Владимира - он не верит в талисман, а может быть это - ловушка. - Ловушки надо ломать! - звучно сказал Тьерн. - У нас достаточно сил, что бы сделать все так, как мы захотим! Это унизительно и непотребно проявлять свою слабость! Он продолжил бросаться такими же грохочущими словами, стучал кулаком по столешнице, а Санциско глядя на него, думал о своем. "Он слишком земной и слишком предан Императрице... По отдельности это вроде бы ничего, но вот все вместе..." Глава Совета спокойно смотрел на наливавшегося кровью Тьерна, иногда кивал соглашаясь, а в голове его текли совсем другие мысли. Все они пришли в магию за Властью. Разница была только в пути ее достижения. Тьерн выбрал путь Силы, а сам он, Санциско, путь Мудрости. Конечно, власть могло принести и то и другое, но власть данная Силой была очевидней, чем незримая, и от того более мощная власть, основанная на Мудрости. Тьерн хотел занять месть на ступенях трона, служа Империи, а сам Санциско считал, что должно быть иначе. Империя должна служить Совету. Сила должна служить Мудрости, а не наоборот.
Глава 2
Пока Санциско размышлял, Тьерн говорил о том, что нужно делать. В его словах гремели боевые трубы, ржали кони, шипели, умирая, колдовские молнии. Он бряцал силой. Дав ему выговориться, глава Совета прервал свой внутренний монолог и возразил: - И все-таки лучше совместить силу с хитростью. Я уверен, что мы не сможем взять талисман только силой. - Почему? - спросил Янгевит. В прошлом ему приходилось водить войска, и зажигательные аргументы Тьерна произвели на него впечатление. - Неужели мы так оскудели ей? Этот колеблется, подумал Санциско, его можно перетянуть к себе. - Причин две, - хладнокровно ответил он. - Во-первых, прошел год, и просить помощь у Императрицы, наверное, слишком поздно, а во-вторых... Империя не станет воевать с крошечным варварским племенем, расположенным неизвестно где... Калис, возможно лучше все присутствующих тут представлявший, что такое эта далекая Русь вскричал: - Ничего себе племя! Это молодое хищное государство... К его словам прислушивались, и Санциско со скучающим видом напомнил: - Об этом тоже придется рассказать Императрице. Она ведь до сих пор считает, что все наши сложности в том, что мы не можем найти мелкое племя рось, скрывающееся где-то в северных лесах. Он поднял руку, призывая магов к спокойствию. Постепенно шум стих. - Купить мы его тоже не сможем, - продолжил он. - Не продадут. Остается... - Сила! - рявкнул Тьерн. - Я берусь раздавить их всех как яичную скорлупу! - Остается обмен, - спокойно, словно он и не слышал возгласа Тьерна окончил мысль Санциско. - Мы можем поменяться с ними.... Санциско ждал понимания, но его слова не нашли отклика у магов. Несколько секунд в зале висела тишина, которую нарушил Янгевит. - Что мы можем предложить им? Что, если не золото? Он повернулся и весело оглядел каждого. - Нашу мудрость? Смех, родившись на одном конце стола, волной добежал до другого. Предположение было настолько глупым, что ничего другого кроме смеха вызвать не могло. Делиться мудростью с дикарями, обучать врагов, что может быть, когда-нибудь вцепятся вам в глотку... Санциско засмеялся вместе со всеми, а когда смех стих продолжил: - Ехидный ум барона Пашкрелве придумал отличную комбинацию, которая заставила князя Черного отдать талисман дочери и отправить ее к булгарам. - Чем все это кончилось, мы знаем! - злорадно напомним Тьерн. - Кстати, как он, ваш барон? Санциско поклонился, словно благодарил его за внимание к столь незначительному человеку. - Он и его сын здоровы. Барон пишет, что он не забыл своего поражения. Неделю назад я получил письмо, в котором он излагает еще одну интересную мысль. А что касается вопроса, чем все кончилось.... Он впервые посмотрел прямо в глаза Тьерна и показал свою силу. - Во-первых, еще ничего не кончилось, а во-вторых... Да. Нас обхитрили. Белоян оказался хитрее нас. Но ведь у любого полководца есть поражения. Вспомните - мы одолели стольких, что не удивительно, что, в конце концов, нашелся кто-то, кто одолел нас... Это был сильный аргумент. Они действительно одолели многих. Кое-кто закивал и Тьерн почувствовал, что чаша весов вновь качнулась в сторону Санциско. - На что же менять? - спросил тогда Тьерн. - На самое дорогое из того, что у них есть! Несколько мгновений все молчали. Потом Калис, самый старый из них и оттого туговатый на ухо, переспросил. - У них? Я не ослышался? - Именно! "Они все-таки не поняли, что ж и я не понял сперва", - великодушно подумал Санциско. Он широко улыбнулся и щелкнул пальцами. - Барон гениален. Он предлагает похитить сына Ирины и поменять его на талисман. Глаза магов вспыхнули, они сделали общее движение, и даже Тьерн ощутил что-то вроде волны восторженного удивления. Стараясь справится с ним, он крикнул: - Легко сказать! - Сделать это будет не легко, - согласился Санциско. - Только если это удастся, то они сами... Вы понимаете, сами принесут нам его. Тьерн пренебрежительно качнул головой. Он в это не очень верил. - Проще заставить их сделать это силой. - Конечно! Тут ты прав. Для этого нам придется использовать силу. Тьерн прищурился, удивленный легкостью, с которой Санциско ему уступил. Ища подвох в его словах, он переспросил: - Нашу силу? Санциско зажмурился от удовольствия, став похожим на кота, что обманул кухарку. - Нет. Чужую! Члены совета после секундного замешательства поочередно закивали. Идти на Русь своей силой значило начать войну между магами и волхвами. Они понимали, что если это произойдет, то не поздоровится никому. Страшное это дело- война между колдунами. Санциско молчал, наслаждаясь моментом торжества. Он смотрел на членов совета представляя их мысли. Сидеть в башне, кушать курагу и наблюдать за звездами было куда как приятней, чем крушить друг другу головы заклятьями. Маг еще мог единоборствовать с магом или с каким-нибудь земным властителем, но вести Совет против Белояна и его людей... Каждый помнил историю о волхвах, что вознамерились забросить своего посланца на небо и чуть было не сделали этого. Только совместные усилия Богов остановили их посланца на подходе к первому небу.
Каждый понимал, что у Белояна есть возможность доставить им неприятностей едва ли меньше, чем у них ему. Не зря же их волхвам удавалось столько лет хранить Паучью лапку в своей Гиперборее. - Мы должны воспользоваться чужой силой, что бы они не поняли, чьих рук это дело. Без колдовства и магии, силой захватить княжича и привезти его сюда. - Как это сделать? Начать войну с Пинским князем? Нам? Санциско знал уже, как и кто это сделает, но развел руки, показывая, что не готов ответить на этот вопрос. - Вот об этом нам всем и предстоит подумать. Но на сегодня это для нас единственный реальный выход. А пока... Не будем возбуждать любопытства. Выйдем к остальным гостям. Иначе кто-нибудь, - он мельком посмотрел на Тьерна, кто-нибудь обязательно доложит обожаемой императрице, что ее верный слуга Санциско строит козни и замышляет заговоры. Санциско щелкнул пальцами, и слуги отворили дверь в зал, где продолжали веселиться гости, приглашенные главой Совета в свой дом. Развлекая гостей Санциско, заезжий фокусник творил чудеса. Пола расшитого халата пролетела над столом, и шелест рассеченного воздуха сменило восторженное аханье. На только что пустом столе появилась шкатулка. Санциско оглядел гостей. В глазах женщин блестела восторженная жадность, в мужских глазах - та же жадность, но смешанная с недоверием. Многие из тут присутствующих бывали во дворце у Феофано и узнали шкатулку. В ней Императрица хранила свои любимые драгоценности. Фокусник видел блеск глаз. Он наверняка проделывал все это не единожды и каждый раз все было одинаково. Да и чего можно было ожидать другого, от такого порочного существа как человек, кроме зависти и злобы? Он дал им время узнать шкатулку. Дал время взрасти надежде и алчности - все затаив дыхание ждали, что он откроет крышку и они увидят украшение- золото, камни... Он непросто знал это, он чувствовал. Сам воздух пропитан алчным ожиданием. Это было бы красиво, сильно.... Но не это создает репутацию большого мастера, а совсем другое. Он протянул руку к крышке и услышал, как по залу пронесся легкий шум. Все привстали, что бы лучше видеть, что окажется под крышкой. Маг тянул сколько мог, а потом... Пола халата еще раз пролетела над столом и шкатулка... исчезла. Вздох разочарования пролетел среди зрителей, а он улыбнулся. - Особа императрицы священна, как священны и ее драгоценности. Пусть золото лежит там, куда его положили венценосные руки. - Ловок, шельма! Простоватый Сойт, еще не избавившийся от грубоватых нравов александрийских торговцев, в семье которых он родился, тихо засмеялся. Его сила была неизмеримо больше, чем у этого жалкого фокусника, но он умел видеть и ценить мастерство, где бы его не находил. Тьерн, еще недовольный спросил: - Зачем он тут? Фальшивый маг в доме настоящего мага- это по-моему излишне... Санциско улыбнулся. - Вообще-то да, но я вижу в этом известную изысканность... Тьерн мысленно плюнул. Утонченность главы Совета ему никогда не нравилась. Он смотрел на мир проще, в нем все было ясно - и причины и следствия. - К тому же у него есть чему поучиться. - Чему нам у него учиться? Он вкусил только первые капли мудрости и остановился. Тьерн презрительно оглядел фокусника. - Мог бы постигать мудрость, идти к вершине, а он предпочел морочить головы идиотам. Чему у него научишься? Разве, что глаза отводить? - И тем не менее... Тьерн щелкнул пальцами. Маг на подиуме вздрогнул, в широко раскрывшихся глазах его плеснулся ужас и он ... растворился в воздухе. Сперва одежда, потом кожа и плоть, потом исчезли и кости. Зал как один человек ахнул и разразился одобрительными криками. Но Санциско этого и не заметил. Он вглядывался в Тьерна, слово проговаривал про себя слова, поразившие его. Лицо стало серьезным, глаза сузились. - Отводить? Сельдеринг посмотрел на него с подозрением, не понимая, что тот различил за его словами. - Конечно. Вся его сила его была только в том, что бы отвести глаза в нужный момент. Это умет любая деревенская колдунья. Не слушая его, Санциско сказал: - Это решение. Отвести глаза! Действительно, простые приемы самые действенные.
Он ухватил себя за голову и несколько минут ходил перед членами Совета. - Да, - сказал он наконец, - одно слово, а сколько последствий!... Вот кто решит все наши проблемы! Он положил руку на плечо Тьерна и тот не решился ее сбросить. - Ты хотел применить силу - попробуй. Придется поехать в Пинск и сделать так, что бы какое-нибудь племя напало на город. - И что же будет дальше? - В суматохе, неизбежной при осаде, я думаю, ты найдешь возможность выкрасть либо талисман, либо ребенка. И тогда.... Оба они замерли, не говоря ни слова. От этой точки мысли их пошли разными путями. Через несколько секунд Санциско улыбнулся. Тьерн тоже. Каждый из них думал о своем. У Сельдеринга были свои резоны. Сделав то, что оказалось не под силу Игнациусу - достав талисман, он станет главой Совета и тогда он станет действовать иначе, так, как велит ему его разум, не опирающийся на замшелые традиции. За своей улыбкой Санциско скрывал уверенность в исходе этой беспроигрышной для него игры. Если его соперник достанет "Паучью лапку", то он сумеет обернуть это как победу мудрости Совета, а если Тьерну не удастся сделать того, чего он так добивался, причем теми способамами, которые он же сам и избрал, то место покойника в Совете займет кто-нибудь другой, поумнее и поспокойнее и жизнь после этого наверняка станет лучше. Перед гостями, все еще живо обсуждавшими последний трюк мага, уже выступали сирийские танцовщицы. Танец отвлек внимание приглашенных от маленькой группы гостей, обступивших хозяина виллы и оживленно что-то обсуждавших. Хозяин озабоченно сдвинул брови. - Это действительно будет трудно, почти невозможно. Путь силы - путь достойный, но крайне сложный и опасный. Возможно, на этом пути придется столкнуться с самим Белояном! Санциско посмотрел на членов Совета. В глазах кое-кого из них засветилось понимание. - Победить такого противника- это великая честь, - задумчиво сказал Арквед. Он не стал расшифровывать, что это означает. - Это же верная смерть! - воскликнул простодушный Калис. Он знал Белояна и, представляя себе силу Тьерна, точно знал, чем кончится это противостояние. - Это риск. Большой риск, но не неизбежность, - не согласился с ним Санциско. - Я уверен, что Тьерн найдет способ не встречаться с Белояном. С его стороны это будет самое разумное... Янгевит, тоже не понявший расчета главы Совета возмутился: - Как это возможно? Тьерну предстоит влезть в медвежью берлогу и умудриться не встретиться с хозяином. Санциско невозмутимо кивнул. - Да. Именно так. И это возможно, если он не воспользуется магией! Путь силы, который выбрал Тьерн не пересекается с путем магии. Внутренне усмехаясь, он посмотрел в глаза Тьерну, окончательно загоняя того в угол. - Если ты будешь опираться на силу, то знания мага тебе не понадобятся. По существу перед тобой выбор: если ты использует силу мага, то твоим противником будет Белоян, если ты не применишь ее - то противником окажется Пинский князь. В этом случае ты наверняка останешься в живых. Тьерн спокойно слушал его и тут, впервые, в сознание Санциско закралось сомнение в исходе дела. Что-то было за душой у Тьерна, что позволяло ему спокойно, с едва скрытой усмешкой стоять и ждать когда он закончит фразу. Когда глава Совета умолк Тьерн немного помолчал. Потом медленно залез в карман, вынул оттуда золотой и подбросил его в воздух. Никто не понял, что это значило, но многозначительность поступков сковала рты магов молчанием. Монета улетела вверх, под потолок и вернулась обратно. Посмотрев, что выпало Тьерн серьезно спросил: - А если я обоих привезу? Примете? Этот вопрос словно скользкая рыба из рук выскользнул из сознания Санциско. - Кого? Тьерн молчал, любуясь замешательством главы Совета. - У Ирины только один сын. Или ты хочешь привезти еще и княжну? - переспросил тот. - Я говорю о "Паучьей лапке" и сыне Ирины. Санциско дрогнул лицом и ничего не сказал. Тьерн и не ждал ответа. Это был вызов. Он бросил перчатку и Санциско поднял ее. Напряжение между магами росло и, казалось, через мгновение по залу запрыгают молнии, посыплются искры. Сельдеринг, чувствуя всеобщее замешательство, произнес: - Хозяин забыл о своих гостях. Я думаю, что мы сделали то, за чем сегодня собирались. Прощайте. Я скоро вернусь. Он любезно поклонился и спустился по лестнице, оставляя за спиной праздничный шум веселья. Мраморная лестница вывела его за ворота, и он остановился перед домом. Вилла Санциско не была ни большой, ни богатой. Глава Совета не любил блеска и жил скромно. Тьерн усмехнулся. Когда он станет Главой Совета, у него все будет иначе. Императрица щедро награждала тех, кто служил ей. А он будет не из последних.
Глава 3
Избор толкнул дверь ногой и встал на пороге. Изнутри ударило легким хлебным духом, шумом, песнями. Тут все было как обычно - корчма веселилась. Воздух гудел голосами, хотя умных разговоров тут сроду не велось, а все больше дрались, пели песни и выпивали полной мерой, оттого и бывали в ней не мудрецы да пророки ( хотя и эти временами попадались), а простые княжьи люди- воины, поселяне, купцы. Низкий зал заполняли столы, лавки, люди и бочки с пивом. Народу было- не протолкаться, но Избор уже увидел, то что хотел. За столом, что приткнулся почти к очагу, сидел Исин и двое приятелей. Огонь бросал на них яркие сполохи, и потные лица от того казались откованными из старой меди. Люди хохотали, гремели кружками и изредка взревывали, требуя к себе внимания хозяйки и закуски. Их стол занимали широкогорлые кувшины и миски. Почти загороженный ими, положив голову на столешницу, пристроился еще один собутыльник. Этому уже было не до веселья. Лысая голова лежала неподвижно посреди пустых кувшинов и отсвечивала той же медью, что и лица дружинников. Избор оценил жирные складки на затылке, ширину плеч и понял, что вместе с княжескими дружинниками отдыхает какой-то купчик или селянин. Наверняка и пьют за его счет, подумал Избор. Хозяйка корчмы, Моряна, любила дружинников, но в долг у нее не напьешься. Дело свое хозяйка знала. - Что празднуем? - спросил Избор, усаживаясь рядом. - Или наоборот, горе топим? Он подхватил с блюда крепкий соленый огурец и с хрустом разгрыз его. Десятники почтительно подвинулись, освобождая место для воеводы. После того как они привезли Брячеславу жену, Гаврила Масленников, едва встав на ноги, горя непонятным нетерпением, уехал в Киев, к Белояну, а они остались. Исин наслаждался своим сотничеством, а Избора Брячеслав сделал воеводой, разглядев в нем кроме умения драться, что само по себе в этих местах ценилось, еще везучесть и светлый ум. За тот год, что они с Исином оттрубили в Пинске, про них чего только не говорили, но они предпочитали отмалчиваться. Даже Исин и тот только загадочно улыбался, когда его расспрашивали о прошлом, да намекал, что у хазарского кагана к нему личный счет и что если б не преданность Ирине, то он бы... Ему и верили и не верили, только ведь сотничество просто так не дают. - А это кто? Избор кивнул на лысину напротив себя. Исин повернулся всем телом, улыбнулся. - Это? Зайда какой-то прицепился. Он подмигнул приятелям, и те довольно заржали. - Учил нас пиво пить. Избор взял в руки кувшин. Прохладные струйки защекотали ладонь, когда плотная белая шапка пены осела над горлом и сползла по стенке кувшина. - Научил? - Не успел. Исин хлебнул из своего кувшина. Длинным глотком он опрокинул его в себя и вытер рот. - Пиво у Моряны доброе. Корешки она туда, какие кидает или слова говорит? Он погладил кувшин и сунул его под стол. Избор кивнул. - Ага, корешки.... Помет куриный она туда бросает. Сам видел. Новости давай. Хазарин поморщился и взглядом отправил своих товарищей прочь от стола. - Обоз из Ольховки пришел, - понизив голос, сообщил Исин. - Новости есть? - спросил Избор. - Новости всегда есть, - откликнулся сотник. - Тебе какие сперва, добрые или не очень? - Давай хорошие. - Знаешь, как пиво пить надо? Избор ничего не ответил. Он крошил в руках хлеб и ждал, когда хазарин, наконец, расскажет все, что знает. - Пиво пьют в три глотка. Первым глотком выпиваешь половину кувшина, вторым половину оставшейся половины, а третьим - все остальное. - Это что, самая главная новость? - Самая приятная, - став серьезным ответил Исин. Он вторым глотком допил кружку, наклонился ниже и знаком позвал Избора к себе. - Мужики из обоза песиголовцев видели. Избор быстро оглянулся, не слушает ли кто, и тихо переспросил. - Песиголовцев? Откуда? Исин молчал. - Не врут? - А кто их знает? Может, и врут, - ответил хазарин. - Сам знаешь, дорога через лес, а когда браги вдоволь выпьешь, то по нашим лесам ездить чего только не покажется. Избор пошарил на столе и нашел рядом с лысиной другой огурец. Он сбросил на лысину зайде веточку укропа и спросил: - А на счет остроголовых как? - Не гневи Богов, воевода. Год прошел. Все уж, поди, забыто, - махнул рукой сотник. Пододвинув к Избору блюдо с мясом и сам взял кусок пожирнее. Воевода молчал, и сотник все-таки сказал чего от него ждали - Ни остроголовых, ни летучих кораблей не заметили. - Спрашивал? - Никого я не спрашивал, - поморщился Исин. - Увидели бы, так сами бы сказали. У нас тут такое в диковину. Все это было так, но воевода все-таки напомнил. - Ты Гавриловы слова в голове держи, а не свои глупости. Этой зимой они опять виделись с Масленниковым. Тот приехал с Белояном и пробыл в гостях у князя почти две недели. Каждая собака в городе знала, что приехал верховный волхв не просто так, а что бы определить судьбу ребенка Ирины и Брячеслава, и только несколько человек знали всю правду. Гаврила проговорился Избору и Исину по старой дружбе, что Белоян приезжал, что бы вернуть Ирине "Паучью лапку". С того времени талисман снова был в Пинске Избор хорошо помнил их последний разговор перед расставанием. Исин предложил выпить за то, что так хорошо кончилось, но Гаврила, став серьезным, опустил кружку. - Нет, ребята, - сказал тогда он, - ничего еще не кончилось. Все еще только, быть может, начинается!... - Гаврилу помни... - повторил Избор, - он зря не скажет. Избор хотел еще напомнить ему о том, что произошло год назад, но перекрывая шум голосов, в корчму влетел звук, заставивший смолкнуть все разговоры - звук тревожного била. От этого звука воздух в корчме словно посвежел - смолкли песни и разговоры, все, кто смог стоять на ногах вскочили и застыли, соображая, что нужно делать. - Ну, вот и дождались! Избор уже стоял на ногах. Он строго глянул на протрезвевшего Исина. - Передай Пешне, пусть выводит свою полусотню и гонит вдоль дороги. - Где ж он ее... - Пусть соберет всех, кого сможет. Поглядим, кто это там к нам лезет. Он провел по поясу, проверяя все ли на месте. - А сам к Ирине. Рядом будь. Чуть что учуешь... Хоть самую малость.... Сразу веди ее в Белоянову комнату. Он повернулся, сметая ножнами со стола пустые кувшины. Грохот бьющейся посуды догнал его уже за дверями. Во дворе люди обступили мужика, что стоял на телеге, а тот с перекошенным не то страхом не то злобой лицом только мычал да тыкал рукой в ворота, в которые влетели груженые телеги. Избор подумал, что вновь пришло время перевешивать меч за спину. Время спокойной службы, кажется, кончилось. Тревожный звук вымел из корчмы почти всех. Словно пчелы, повинующиеся зову погожего дня, люди ушли трудиться на поле смерти. За столами осталось всего несколько человек. Они были либо пьяны, до полной неспособности сдвинуться с места, либо беспробудно спали. Хозяйка корчмы, Моряна, удивленная наступившей тишиной выглянула в зал, и никого не увидев, подбежала к двери. Встав там, она смотрела, как между домами снуют люди. Она спрашивала: - Что случилось? - но никто не отвечал. Ей не было видно, как за ее спиной в полумраке корчмы зашевелился человек. Один из лежащих поднял голову и осмотрелся. Его взгляд был спокоен, словно происходящее никак его не касалось. Да так оно и было. Он знал ответы на все вопросы хозяйки, но предпочитал молчать. Отодвинув кувшины, что стояли рядом, он поднялся и едва слышно щелкнул пальцами. От этого звука трое беспробудных пьяниц разом пробудились и поднялись над столами. Все так же молча, толстяк повелительным жестом указал на заднюю дверь. Они тайком выскользнули за нее и оказались на заднем дворе корчмы. Там пока было спокойно - кур, гусей и двух свиней человеческие переполохи не очень интересовали, если, конечно, не заканчивались пирами. Трое плечистых мужиков обступили невзрачного толстяка, что остановившись у забора рассматривал стену княжеского терема. - Началось? - почтительно спросил один из плечистых. - Да, - сквозь зубы ответил Тьерн Сельдеринг. - Это их заставит думать о другом, пока мы будем делать свое дело. Он цепко оглядел каждого из троих, ища на лицах признаки страха или слабости, но его люди невозмутимо выдержали взгляд хозяина. Он немного смягчился. Протиснувшись под жердью, вылез на дорогу. - Пол дела за вас уже сделали. Мы в городе и всем тут не до вас. Он отпрыгнул в сторону, пропуская мимо себя отряд конных дружинников. Отряд проскакал, оставив после себя запах конского пота и пыли. Маг чихнул. - Ребенок там, - сказал он, указав на окно на третьем поверхе.- На первый поверх я вас проведу, а вот дальше - сами... - Деньги... - напомнил старший. - Как договорились. Получите все, сразу после того, как сделаете дело. Пока вот. Он высыпал на ладонь несколько корешков, выбрав самый толстый, сунул его в рот, а остальные протянул своим спутникам. Они настороженно смотрели на него, не понимая чего он хочет. Видя их нерешительность, Тьерн усмехнулся. "Магия... Для знающих есть пути и попроще... Зачем тут магия?" А вслух произнес. - Жуйте. Сейчас это для вас дороже денег. Не ожидая больше вопросов, он выбежал на солнце. Не выделяясь из общей суматохи, все четверо побежали к княжескому терему. Тьерн бежал первым, размахивая руками и вопя во все горло: - Князь, князь, князь.... Стража около двери, хоть и не видела угрозы в полуголых мужиках, но выставила копья. Готовый к этому, маг выхватил из-за пазухи грамоту и поднял над головой. В его жесте была уверенность, что эта грамота нужна князю больше жизни. Пока стражники таращились на блестевшую золотом печать, Тьерн другой рукой бросил им в лица горсть порошка. Стражники качнулись и застыли в один миг обращенные в камень. - Вперед! - крикнул маг, распахивая ногой дверь. - Третий поверх! Выхватив мечи у стоящих столбами стражников, троица из-за его спины скользнула вперед. Молча, словно волки они взбежали на второй поверх. Окна там были прорублены на полдень, и в них вливалось солнце. На мгновение они остановились, что бы дать глазам привыкнуть к свету. - Кто такие? Куда? Вместо ответа троица метнула ножи. Двое здоровяков, что загораживали дверь, сползли по притолокам одинаковым движением держась за шеи. Крови видно не было, все стекало под кольчуги. Пропустив своих наемников вперед, Тьерн равнодушно прошел мимо умирающих. Рука одного дернулась следом за ним, но он только брезгливо отбросил ее ногой. Стон остался за спиной. Пока все шло, как задумывалось. Тьерн отстранено подумал, что песиголовцы уже должны подойти к стенам и князю какое-то время будет не до них. Наемники впереди него свернули за угол. Тьерн не успел догнать их, как там раздались крики. - Чужие в тереме! Тревога! Тьерн огорчился, но не сильно - они были уже на втором поверхе, на женской половине. Тут даже пахло не так, как внизу. Его привычный к роскоши нос ловил знакомые запахи благовоний, каких-то лечебных трав, чего-то колдовского. Он не успел вспомнить, что ему это напоминает, как жизнь заставила его отвлечься. Из-за поворота вылетел один из его людей и влепился в стену. Пробив грудь, из его спины торчало короткое копье. Тот дернулся вперед, что бы соскочить с него, но тут второе копье ударило его, когда он оказался в двух шагах от стены. Человека ударило о нее, и он остался стоять, пришпиленный к бревнам. На мага брызнуло кровью. Он остановился и брезгливо вытерся. Запах крови и пота перебил все остальное. За поворотом звенело железо, метались крики. - Княгиню берегите! Наследника! Тьерн сделал шаг вперед, но остановился, поймав взгляд наемника. - По-мо-ги...- прохрипел раненый. Тьерн коснулся его рукой, и этого хватило, что бы понять, что его маленькая армия уменьшилась на треть. - Ты почти мертв. Если бы не мое снадобье ты был бы уже мертв. Одно из копий пробило грудь над сердцем и теперь там, где древко пробило кожу, толчками выбегала кровь. Он на глазах бледнел, словно кто-то невидимый припорашивал лицо снегом. - Врешь, колдун! - прошептал он. - Я жив! Тьерн усмехнулся. - Я не вру. Он вынул кошелек. Глаза наемника ожили, когда он услышал, как звенит золото. - Я честный, - повторил Тьерн, - ты уже мертв. Но ты дошел до второго поверха, значит, половину заработал. Он высыпал перед умирающим несколько пригоршней золота. Звон денег заглушил женский визг, потом кто-то захрипел, отпуская душу, а потом закричал ребенок. Маг встрепенулся. Детский плач, доносившийся откуда-то сверху, радовал душу. - Да ладно, - сказал он. - Бери весь, чего уж там! Он повесил кошелек на конец древка. В последнем усилии сняться с копья раненый сделал шаг вперед. Его руки ухватились за дерево, но до кошелька не дотянулись. Он застонал, то ли от боли, то ли от отчаяния и тогда Тьерн заботливо пододвинул его поближе к наемнику. - Прощай. Оставив умирающего у стены он пошел на крики. Надо было спешить, времени оставалось всего ничего. Он не рассчитывал на удачу. Удача- дочь случайностей и удел неумелых. Он же все рассчитал и устроил - и нападение песиголовцев, и суматоху в тереме, и поведение стражи. Осталось только пройти несколько шагов и взять то, что заслужил. Ноги сами понесли его вперед, обходя то лужу крови, то еще дергающееся тело, то отрубленную руку. Его наемники работали на совесть. Барону Пашкрелве, что рекомендовал ему этих людей, краснеть за них не придется. Около лестницы на третий поверх он остановился. Молоденький дружинник, жмурясь от боли, зажимал рану на груди. Он был жив, но не опасен и Тьерн проходя наверх, погладил его.
Глава 4
Эта лестница ничем не отличалась от тех, что остались внизу - те же деревянные стены и те же трупы, только вот благовониями тут пахло куда как сильнее, чем поверхом ниже. Да и запах крови был явственней. Она стекала со ступеней вниз, марая чисто выскобленное дерево. Стараясь не испачкать сапоги, Тьерн переступал через лужицы, внимательно глядя под ноги. По сторонам он не смотрел. Поглядев на работу своих наемников, он был совершенно уверен, что в этом нет никакой необходимости. Барон, что предложил ему этих людей говорил, что они берут много, но делают больше, чем их просят. Пока все шло так, как говорил барон. Наемники честно отрабатывали свои деньги. Тьерн остановился, наблюдая. Сколько он себя помнил он всегда завидовал крепким и жилистым. Потом он понял, что существует и иная сила, более сильная, чем сила мечей и мускулов, но до сих пор детское уважение к сильным и ухватистым людям жило в нем. Ему всегда нравилось состязание сил, нравилось, когда лилась кровь, и опасность витала в воздухе. За те 300 с гаком лет, что он копил магическую силу, он посмотрел разные поединки. На его глазах люди дрались друг с другом и с животными на аренах и в цирках, воевали... Он до сих пор сожалел о том, что Императоры Вечного города запретили гладиаторские бои, но вот теперь он мог наблюдать то, что ему так нравилось. Его наемники шли по коридору, неспешно взмахивая руками, и вслед этим движениям вокруг них на пол валились люди. Со стороны они походили на подвыпивших косарей, что закончив работу, и дурачась от избытка сил, валили наземь снопы и копны. Им, конечно, тоже досталось. Князь здешний набирал дружинников из людей умелых, но против профессиональных убийц их бойцовское умение было слабовато. Вот если бы строем и на конях, а так... К тому же хоть его людям тоже досталось, корешки делали свое дело, наделяя их ловкостью, притупляя боль и уводя ее в глубину тел. Исин юркнул за притолоку, и затаился, переводя дыхание. За его спиной уже лежало, по меньшей мере, пятеро покойников и еще двое должны стать ими с минуты на минуту. Одно это говорило о серьезности намерений невесть откуда взявшихся молодцов больше чем все его недавние мысли о невозможности происходящего. Он даже если б захотел не мог принять их за первых ворвавшихся в Пинск врагов, что, верно, сейчас стучались лбами в городские ворота. Уж больно точно шли они к Ирине, не отвлекаясь на такие мелочи как потрошение кошельков у убитых, хотя даже по одежде было видно, что есть тут и денежки, да и перстеньки с непростыми камушками, что были у каждого дружинника не малых денег стоили. Брячеслав по примеру князя Владимира не жалел для дружины ни серебра, ни золота. Хазарин понимал, что будь это простые разбойники, они вели бы себя иначе, а эти люди знали, за чем шли. Им нужна была Ирина, ее талисман... Пока ему везло, по другому не скажешь, но везение не вечно. Тот живой щит, что он выстроил перед княгиней, с каждым предсмертным криком становился все тоньше. А княжна стояла за его спиной, молча прижимая к груди сына. Даже не оборачиваясь, Исин знал, почему в ее глазах жил не страх и не испуг, а какая-то ошеломленность происходящим. Все произошло так внезапно, что время осознать происходящее и испугаться у нее не было. В первые мгновения, когда она поняла, что суматоха в тереме вызвана не пожаром, а чем-то другим она облегченно вздохнула и теперь, хотя она уже успела увидеть смерть близких, в ней жили остатки того внезапного облегчения. Его не могли заглушить ни стоны умирающих, ни визг разбегавшихся служанок. Исин понимал и видел больше, чем она, и ему было страшно. Ей голову не могло прийти, что может случиться что-то плохое в княжьем тереме, а он уже понял, что тут происходит. Страх кричал в нем, что это остроголовые. На них не было доспехов, да и статью они не походили на тех бойцов, с кем им приходилось иметь дело год назад, но он уже знал, что они из одного стада. Прислонившись спиной к стене, он пытался предугадать, сколько шагов осталось им пройти, прежде чем они доберутся до княгини и до него. Восемь, семь, шесть... считало в нем что-то, и он подчиняясь внутреннему счету начал отводить меч для удара. Он не хотел быть зарезанным как свинья на бойне. "Хоть одного, да убью!" - подумал он. От этой мысли не стало легче. Их было трое, его противников. Он заскрипел зубами от бессилия, понимая, что за его смертью последует неизбежное - смерть княжны. Он готов был спасти ее ценой собственной жизни. Спасти, но не отодвинуть смерть на минуту. Но как сделать это? Мысли бились в висках вместе с кровью. В этом коридоре их убьют. Он станет трупом и никто не скажет дорого слова о нем, если погибнет Ирина. Все в нем воспротивилось этой мысли. "Гаврилу бы сюда, потного..."- затравлено подумал хазарин. От этой мысли стыд обжег внутренности. Надеяться он мог только на себя. "Раз не мог защитить, так умри! Отсрочь ее смерть!" подумал он. Голос внутри него произнес: - Умереть легко. Как спастись?.. У него еще была возможность, если не спастись самому, так хоть спасти Ирину. Рядом, в нескольких шагах в стене была дверь. В этой комнате останавливался Белоян и именно сюда Гаврила наказывал привести Ирину в случае опасности, но что бы добраться до двери ей нужно было пробежать по коридору под ножами остроголовых. "Убьют?" - подумал он и тут же без задержки ответил себе. - "Не успеют". У нападавших не было луков, только швыряльные ножи, а княжна только мелькнет у них перед глазами. - Не успеют! - прошептал он, убеждая себя в этом. - Не успеют! Он бесцеремонно ухватил Ирину за плечо, тряхнул. Когда остроголовым осталось до них 2-3- шага он шепнул: - Видишь дверь? Беги туда! Все вокруг было так странно, что он даже не удивился, когда гордая и своенравная княгиня быстро закивала, и, прижимая к груди сына, бросилась бежать. На одно мгновение Исин почувствовал себя птенцом, мать которого, рискуя своей жизнью, отвлекает врагов от своего детеныша, но мгновение прошло. - Вон он, мальчишка! Исин все рассчитал как надо. В конце концов, остроголовые оказались нормальными людьми. Увидев убегающую княгиню и услышав писк ребенка они, не уступая друг другу, одновременно шагнули в проем. Исин ждал этого, и резким движением вскинув руку, повернулся на пятке. На мгновение он стал похож на флюгер, что уловив движение ветра, спешит развернуться.. Перед глазами смазано мелькнули бревна, угол ковра, что висел вдоль стены, распахнутое окно, но все это загородил расплавленный полет отточенного железа. Они сошлись в дверях - его меч и шеи остроголовых. По руке хазарина пробежала волна сопротивления. Плоть чужаков противилась стали, но он знал, что сломает ее сопротивление. От удара меч врубился в косяк, и плечо пронзила острая боль, но Исин не обратил на нее внимания - на его глазах головы пришельцев соскочили с туловищ и покатились за княжной. Ожидая подвоха, Исин проводил их взглядом, но головы чужаков оказались не более волшебными, чем головы Пинских дружинников. Ни одна из них не жила самостоятельной жизнью и не одна не бросилась следом за княгиней, что бы задержать ее бег. Это был мгновение счастья, но оно окончилось. Упоенный удачей Исин только сейчас вспомнил, что нападавших было трое. За стеной оставался еще один. Из-за спин мертвых уже дружинников Исин видел его невысокого, толстенького человека. Он наверняка не был воином, но это-то и было самым страшным. Если этот неуклюжий с виду толстяк сумел подчинить себе таких головорезов, то он должен быть сильнее их. Сильнее не той силой, что измерялась шириной плеч и размерами кулаков, а другой, еще более могучей и страшной, той, что заставляла летать корабли и оживать скелетов. Исин напрягся, зажмурился, замотал головой и почувствовал облегчение, словно где-то внутри него лопнула до предела натянутая струна. Он понял, что у него уже не было выбора. Что бы выжить и спасти княгиню он должен был убить и третьего. Либо просто выйти к нему и дать тому убить себя. Одинокие шаги за дверью стихли. Человек, приведший горе в терем Пинского князя остановился. Теперь их разделяла только тонкая бревенчатая стена. Исину показалось, что он чувствует запах, исходящий от колдуна. Следующий шаг должен был того на место, где только что стояли его люди, но враг стоял и не делал этого шага. Хазарин опустил глаза и понял почему - в проеме, загораживая весь проход, лежали два безголовых трупа. Обрубки их шей еще пузырились кровью, что стекала хазарину под ноги. Такая картина кого хочешь, наведет на размышления и его соперник тоже, верно, думал, как избежать такой участи. Они чувствовали друг друга словно янтарь и перо. В сжатых хазарских кулаках стало холодно от страха. Рукоять меча стала скользкой, как мерзлая рыба. Тот человек, которому он собирался противостоять был не просто враг. Это был ВРАГ. Сильнее его у Исина противников еще не было, но он все еще стоял, не решаясь войти. Волна обжигающей радости окатила Исина. Остановил, подумал он, я его остановил! Гордость еще не заставила его распрямить плечи, как за спиной деревянно стукнул засов. Все это продолжалось мгновения, и за них княжна успела добежать до убежища. Потом Исин сделал шаг к проему, одновременно занося меч над головой. У него оставалось время только на один удар, и удар этот должен был решить сегодняшнюю схватку. Что бы там ни было, магия, колдовство ли, а остановить все это он должен этим ударом. Враг был рядом. Из проема вынесло легкое белое облачко, словно кто-то там дыхнул на морозе. Сотник глубоко вздохнул, собираясь разразиться грозным рычанием, но... Это было странное ощущение. В один миг он ощутил себя так, словно превратился в кусок льда. Но не холод, а что-то другое сковало его руки, не давая опуститься мечу туда, куда он метил. Еще не поняв, что произошло, он напряг руку, пытаясь подвести меч к шее толстяка, но руки не слушались. Он попытался вздохнуть, но не получилось и это, двигались только мысли в голове. Он полностью оказался во власти мага. Испуг нахлынул на хазарина, прокатился по нему и соскользнул по потной спине и пропал. Толстяк в проеме удостоил его только мимолетного взгляда. Отряхнув пальцы, он склонился над телами свих наемников и несколько секунд осматривал их так, словно смерть их не была для него очевидной. - Что же, - услышал Исин его бормотание, - все-таки третий поверх. Он бросил рядом с каждым по кошельку и без сожаления пошел дальше. Проходя мимо Исина, он потрогал того за плечо. Хазарин был готов принять смерть, но маг не хотел этого. Он только оценил его силу. Недоверчиво покачав головой, хмыкнул - хазарин оказался тонок в кости и не широк в плечах. - Молодец! - походя, обронил маг. - Здорово ты их... Сам худой, а каких здоровяков ухайдакал... Он слегка толкнул своего окаменевшего собеседника, и хазарин повалился на пол. Он не ощутил удара, но услышал звук. Судьба словно насмехалась над ним. Теперь он видел дверь княгининого убежища. Снизу послышался топот и крики. Кто-то ворвался в терем и теперь, выбивая закрытые магом двери, спешил наверх. Толстяк, подстегнутый этими звуками, ускорил шаги. Остановившись перед дверью, он дернул ее, но она не поддалась. Маг кивнул, соглашаясь, сам с собой, что, мол, по-другому быть и не должно. Исин не успел обрадоваться, как тот откуда-то из одежды вытащил щепку и провел ей по двери крест-накрест. Дверь тут же дрогнула и вывалилась наружу. Отступивший в сторону маг вернулся на место. Она теперь лежала под его ногами как поверженный противник. Не моргающие глаза хазарина увидели, как в глубине комнаты прикрывая спиной ребенка скорчившись, сидела княгиня. Забыв о своем положении, Исин попытался зажмуриться, но тело более не повиновалось ему, даже глаза не слушались, заставляя видеть то, что он не хотел видеть ни за что. Сейчас он видел только спину мага, но ему этого было довольно, что бы представить себе самодовольную усмешку человека достигшего своей цели. Тьерн прислушался к приближающемуся шуму. Ничего, подумал он, несколько минут у меня есть, а больше и не потребуется. Оставалось совсем немного - только отобрать у испуганной женщины ребенка и уйти. Все будет просто. Тьерн знал, что и как нужно сделать. Он нащупал щепоть порошка, что обездвижил его последнего противника и шагнул в комнату. Не тут-то было! Ноги его уперлись в невидимую преграду, что перегораживала дверь. Аккуратно высыпав порошок назад, он потрогал воздух перед собой. До дверного проема все было как обычно, но вместо двери, что теперь лежала под ногами он нащупал другую. Она оказалась мягкой на ощупь и походила на прозрачную материю, натянутую между косяками, но, когда он навалился на нее плечом, пытаясь порвать невидимую преграду, она подалась на ладонь внутрь, и тут же обнаружила твердость камня. Тьерн отступил, вытирая о рубаху вспотевшие ладони. Он пробовал еще и еще, но результат раз за разом не менялся. Он знал эти штучки. Холодея от неприятного предчувствия, он ощутил вкус поражения. Эту защиту ставил могучий маг. "Может быть даже не один, а несколько" - подумал Тьерн, хотя в глубине души он был уверен, что поставил ее Белоян и поставил в одиночку. Он хорошо знал это, ибо и у самого в башне у него имелась комната, в которую мог зайти только он и никто другой. Тут же было и так и не так. Умный хитник в конце концов открывал самый хитрый замок. Удалые ребята, вроде тех, что лежали позади него могли бы выломать дверь, но такой магический запор мог преодолеть только маг, но для этого он должен будет обозначить свою силу. По существу это даже не было замком. Скоре паутинкой, конец которой уходил в далекий Киев, где старым пауком затаился Белоян. Тьерн вспомнил предостережение Санциско- одно заклинание и Киевский волхв узнает о нем. Конечно, Сельдеринг мог снять защиту, но на это потребуется время, которого уже не оставалось. Время истончалось, словно мед, что стекает с ложки, становясь все тоньше и тоньше, а ощутив угрозу вторжения, Белоян найдет способ помешать ему. Тьерн понял, что проиграл, но не сдался. Исин не почувствовал ухвативших его рук, но понял, что висит в воздухе. Несколько раз его качнуло, и он полетел в комнату к княгине. С каменным грохотом сотник ударился об пол, перевернулся и замер. В нем не было ничего кроме прочности - ни боли, ни страха, ни даже удивления. Тьерн воспрянул духом. Белоян поставил защиту только от чужих магов. Это означало, что Ирина, если захочет, сможет выйти к нему. Это было легко сделать малой магией - сказав слово Послушания, но для этого он должен видеть глаза княгини. Он попытался засунуть внутрь хотя бы голову, но не смог. Если Белоян что-то делал, то делал это на совесть. И палец не пролезал сквозь натянутую сеть. - Эй, женщина! - крикнул он. -Почему ты меня боишься? Ведь я такой не страшный. Ирина не меня позы тихонько всхлипывала. - Посмотри, я ведь безоружен! Исин ничего не знал о хитростях этого мага, но о коварстве волшебников был наслышан. Всем своим существом он попытался крикнуть: "Не верь, княгиня!" - но даже шепот не слетел с его губ. Он верил, что помощь близка и Ирине оставалось продержаться совсем немного. Хазарин слышал, как близился шум, как прогремел где-то недалеко прогремел голос Брячеслава: - Всех чужих с оружием карать на горло! Тьерн почувствовал, как надежда вновь выскальзывает из мокрых рук. Он подхватил одну из отрубленных голов и бросил ее в Ирину. От удара молодая женщина вздрогнула, но, словно вняв немым крикам хазарина, не обернулась. Выставив перед собой вторую голову, Тьерн прорычал: - Смотри, что будет с твоим сыном, если ты откажешься говорить со мной! Проклиная свою немоту и неподвижность, Исин увидел, как княгиня начала поворачиваться. Ужас и злость смешались в нем, он дернулся, попытался дернуться, но колдовство цепко держало его. Уже не подчиняясь себе Ирина, прижав к груди сына повернулась к двери и встретившись своими глазами с глазами мертвой головы, что незнакомец выставил перед собой, упала на пол без чувств.
Глава 5
Тьерну понадобилось несколько секунд, что бы понять, что он проиграл. Он завыл, забился в бессильной злобе и, вторя ему, в двух шагах от двери закричал ребенок. Детский плач заглушил все и Исин не услышал, как пропал маг. В ожидании помощи он пролежал еще какое-то время, а потом рядом зазвучали голоса, и чьи-то руки потащили его наружу. Он не испытал страха - голоса были знакомы. Избор перевернул его на спину, хлопнул по плечу. - Знаю, что живой. Не дергайся, погоди малость. Он взмахом руки подозвал к себе помощника волхва. Тот уже знал, за чем позвали. - Молодец. Накрошил ты их по-доброму... Кровищи как на бойне! Исин и рад был ответить, но не мог. Волхв тем временем откупорил склянку с отваром, и запах березовых почек перебил плескавшейся в коридоре запах крови. Бормоча заклинания, волхв вылил несколько капель на Исина. По телу сотника пробежала волна тепла, возвращая к жизни. - Ирина! - прохрипел он. - Что? - Молодец, - повторил Избор.- Все хорошо. Все живы. И Ирина, и маленький Брячеслав. Князь тобой доволен. Исин попытался приподняться, но руки еще не слушались. Тело, словно налитое киселем, норовило расползтись по полу, только язык, хоть и с трудом, но уже двигался. - Что князь.... Я и сам собой доволен! Избор поднял его и прислонил к стене так, что бы было видно место побоища, а сам подошел к обезглавленным телам. Оглядев их, Избор с сожалением убрал меч в ножны. В этом месте все было кончено. - Зря ты их так. Теперь и поговорить не с кем... Избор с трудом разлепил губы. - А что ты так припоздал? Пришел бы раньше и поговорил... А то ждать тебя... - Задержался... Не до них было. - А что так? - обретая свою ехидность, спросил хазарин. - А на тебя понадеялся... Думал, что сообразишь.. Не сразу убьешь, а расспросишь... Исин поморщился. От безголовых мускулистых тел все еще веяло смертью. Не той, что дал им он, а той, что несли они. - Так и было... - признался хазарин. - Я их не сразу убил... Только вот расспросить не успел. Не до того как-то было... Избор хладнокровно, не боясь испачкаться вертел покойников, щупал им руки и ноги. Потом посмотрел на ножи, узнав свою, Пинскую работу отбросил в сторону. Что бы идти в терем князя с недобрым делом и без своего оружия нужно иметь уверенность в себе и в том, что сумеешь хорошо распорядиться тем оружием, что попадет в руки. - Не простые ребята-то. - Простые вон, вдоль всего коридора лежат. Избор посмотрел на него внимательно. Хазарин либо знал что-то, либо догадывался. - Знаешь кто это? Исин вытер ладонью кровь с подбородка. Наслаждаясь возможностью двигаться, он уселся на корточки и подтянул колени к груди. - Не знаю. Это у того спрашивать надо, кто на стене внизу висит... Он постучал ладонью по полу. Избор упруго вскочил и помог Исину спуститься вниз. Там все еще висел на копье последний чужак. Кровь под ним перестала быть алой, потемнела, но еще не успела подсохнуть. Избор подошел поближе, устроил у стенки Исина и приподнял бледное от бескровия лицо. По нему пробежала короткая судорога. В глазах еще теплилась жизнь. - Кто это был? - спокойно спросил Избор. В его голосе не было гнева или злости. Он говорил с врагом как воин говорит бы с воином. Умирающий молчал. Половиной души он уже прибывал в ином мире. Волхв, косясь на перекошенное лицо воеводы, из-за спины брызнул в лицо убийце водой. Тот вскинулся и поднял глаза. - Кто это был? - повторил Избор. - Честный... человек... - ответил пришелец. - Очень честный... Всегда... Не обманул... Зубы его щелкнули словно овечьи ножницы, перекусывающие нить жизни. Разбойник обмяк, несколько мгновений он еще стоял на ногах, но когда колени ослабли, он упал, выворотив из стены оба копья. - Не разобрались, - сказал волхв, носком сапога поворачивая голову покойника. - С покойника не спросишь. - А четвертый где? - спросил Исин. - Тот, что главным был? Взяли его? Избор отрицательно качнул головой. - Ушел. - Ушел? - не поверил Исин. - Куда тут уйдешь? - Улетел, - поправился Избор. Одинаковым движением закусив губы, они смотрели друг на друга. - Чего же тогда гадать? - хмуро сказал Исин.- Разобрались. Эти из остроголовых будут. Есть такая вредная порода. Избор не ответил. Снизу, с первого поверха грянул крик: - Воевода Избор! Воевода! Там ты? Избор свесился за перила. - Тут. - Князь зовет! Сказал, что бы ты на стену бежал. Драконы ползали по земле и никак не хотели подниматься в воздух. Сверху, с башни, да еще издали они походили на двух ящериц, то ли от холода, то ли из-за хорошо набитого брюха медленно перебирая лапами, искали место, что бы приткнуться и поспать. Но это у них никак не получалось. Вокруг суетились мелкие люди, пытавшиеся что-то заставить их сделать этих громадин. Исин, до сих пор о драконах только слышавший, с интересом смотрел на тварей. Кто-то из воинов у него за спиной заулюлюкал, засвистел. Дракон был далеко и не казался опасным, но Избор, смотревший на все это из-под козырька ладони, оборвал весельчака. Уж он-то знал, что такое дракон и понимал, чего добиваются людишки вокруг него. Он покосился на Исина. Тот стоял справа и сзади, и лицо его было кислым. Избору даже почудился запах скисшего молока, скисшего и подгорелого. Хазарин видел драконов едва ли чаще, чем молодые дружинники Пинского князя, но он вполне доверял Избору, и если уж тот безо всякой радости смотрел на огромных, с терем ящериц, то и ему радоваться совсем не пристало. - Ну, что думаешь? Одолеем? - спросил Избор. - Или одолеем, или помрем, - подумав, ответил Исин. - Философ, - вздохнул Избор, - как это тебя князь еще в сотниках держит? Его сейчас интересовало, что за зверей привели с собой песиголовцы, огнедышащих или нет. Ему приходилось видеть в деле и тех и других, в ту войну, когда базилевс воевал с саркинозами. Тамошние волхвы умели приручать этих тварей, и правильно обученный дракон стоил сотни воинов, а то и не одной сотни. - Что это "философ"? - перебил его мысли Исин. Избор глубоко вздохнул, пытаясь из воздуха выделить запах гари, что всегда шел от огнедышащих драконов. - Ромейское ругательство, - отмахнулся он.- Слишком умный, это если по-нашему говорить. Он опять потянул воздух. - Гари не чувствуешь? Нет ничего такого в воздухе? Хазарин принюхался. - С чего бы? До ужина еще далеко. Чему гореть-то? Избор ткнул пальцем в далеких драконов. Исин не успел переспросить, что это значит. За спиной послышался скрип открывшегося люка, и над площадкой башни показалась голова князя. Исин протянул руку, помогая Брячеславу выбраться наверх, и через миг доски заскрипели под молодым, налитым силой телом. За князем вылез один из телохранителей, Куняк. Быстрым взглядом окинув хазарина, Брячеслав улыбнулся. - Молодец, сотник. Спасибо...Послужил сегодня... Не забуду. Избор кашлянул, привлекая его внимания, и княжеская улыбка угасла. - Что там? - спросил князь. - Драконы, - виновато, словно именно он был в ответе за происходящее, ответил Исин. Князь покусал губу, прищурился. - Я вижу двух. Огнедышащие? Избор пожал плечами. - Откуда они у песиголовцев? - спросил князь. - Сроду их у них никаких драконов не было. - И таран приволокли... - напомнил Избор.- Таранов у них тоже сроду не было. - Не нравится мне все это, ох не нравится, - пробормотал Куняк, разглядывая лагерь песиголовцев. Он выдернул из волос соломину, и пусти ее по воздуху определяя направление ветра. - Девок на сеновал таскать куда как приятнее, - согласился хазарин, глядя в другую сторону. - А это что там? - Где? - Вон там, левее двух дымов. Избор присмотрелся. - Светлые Боги! - охнул он. - Камнеметы! Князь повернулся, свесился с башни. Он висел так несколько долгих секунд, похожий на большую летучую мышь, потом обернулся. - Точно песиголовцы? - Точно, - подтвердил Избор. - Песиголовцы. Сам же знаешь, их с лица ни с кем не спутаешь. А не веришь, так сам посмотри. Вон перед воротами четверо лежат. - А камнеметы тогда откуда? - переспросил Куняк. - Сроду у них камнеметов не было.... У них ума хватало только на то, что бы дубинами махать, да кусаться. Избор и Исин догадывались, откуда у них все это, но при Куняке говорить об этом не стоило. - Значит поумнели. Побывали в хороших руках и поумнели.... По себе знаю битье, оно ум вострит. - Ладно вам, - оборвал их князь. - Сколько их? - Сотен пять. Не меньше. Князь опять посмотрел на драконов. Пока они разглядывали песиголовцев, одну их тварей сумели взнуздать, и теперь ее спину украшало что-то вроде седла. Глядя на неуклюжие попытки поднять дракона в воздух, сказал: - Пусть лезут. Есть чем встретить. Штурм начался спустя три часа. Песиголовцы не взяв город с налета решили попытать счастья еще раз, пока осажденные не успели как следует приготовится к осаде. В их стане грохнули барабаны, и под дружный вой толпа песиголовцев бросилась на стены. Даже отсюда, сверху они казались опасными. Избору приходилось сталкиваться с песиголовцами и раньше... Наверное, Род создавал их, уже раздумывая над тем каким ему делать человека, оттого они и оказались похожими друг на друга. Песиголовцы стояли ближе к животным, были сильнее и грубее человека, но внешне это проявлялось только в обилие шерсти на крупном, вполне человеческом теле, большими обвисшими ушами и зубами, выпирающими вперед на манер собачьей морды. По одиночке каждый из песиголовцев был сильнее человека, но человек был легче, проворнее и если он хорошо владел оружием, то вполне мог на равных потягаться с таким врагом. Пока людей выручало то, что песиголовцы считали для себя зазорным пользоваться человеческим оружием. Редко кто из них умел владеть мечом и луком. По старинке они все больше полагались дубины и секиры, но это племя, похоже, было исключением из правил. А может быть пришли другие времена. Почти у каждого, кто бежал к стенам в лапах сверкал меч, первые стрелы, вонзились в бревна и теперь чадили там смоляными огоньками. - Готовься! - прокатилось по стенам. Если бы ярость окрыляла, то песиголовцы уже стояли бы на стенах города, но слава Богам, что бы забраться на нее, кроме ярости нужно иметь кое-что еще. Волна нападавших ударилась о стены и остановилась. Зверолюди топтались около ворот, рубили дерево топорами, кто-то попытался залезть на стену. Лестниц они принесли с собой только три штуки и те осажденные успели обломить, сбросив бревна. Князь взмахнул рукой и на незваных гостей обрушился ливень стрел. Те тридцать саженей, что разделяли нападавших и защитников города, стрелы пролетели в одно мгновение и земля перед воротами огласилась криками боли и предсмертными хрипами. Песиголовцы падали, но меньше их не становилось. На место убитых заступали новые воины. Отставшие от первой волны нападавших песиголовцы, сзади подкатывали таран. Бревно на огромных колесах рыскало из стороны в сторону, застревало в колдобинах, но под могучий рев тащивших его песиголовцев каждый рах выезжало оттуда. Таран был свеженький, только что сделанный в соседнем лесу. Заостренный конец бревна блестел соком и деревянные колеса, что они приспособили под него еще щеголяли не ободранной корой. Избор внимательно следил за ними - в нем он видел сейчас главную опасность. Удар такой махины по городским воротам мог кончится чем угодно. Но тут Исин узрел новую опасность и заорал над ухом. - Драконы! Они подняли драконов! Избор подскочил так, словно его ткнули мечем. - Где? Вопрос был лишним. Если внизу бесновалась толпа песиголовцев, то в небе никого, кроме драконов не было. Чудовища подлетали медленно, словно те, кто их оседлал, были уверены, что торопиться некуда. На башнях заметили гостей, там засуетились люди и Брячеслав, из-под ладони наблюдавший за воздухом, скомандовал: - Рогожи, долой! За его спиной послышался шелест, и рогожи упали, открывая два громадных лука. Поставленные друг на друга они могли бы потягаться высотой с башней, но сейчас в них не было гордости. Они просто лежали на мощных дубовых станинах, готовые сделать то, для чего предназначались. - Заряжай! Дерево заскрипело, изгибаясь и вбирая в себя людской гнев. Два ворота, вращаясь, оттягивали тетиву и Исин с Куняком уложили на нее оперенную стрелу. Все движения, что происходило вокруг жизнь увязала между собой словно части единого целого. Взмахи драконьих крыльев, ритмичный скрип тарана и быстрые шаги людей, что укладывали стрелу на тетиву. Даже кузнец, собравший это чудо, что стоял прищурив глаз и командовал воинами, разворачивавшими лук навстречу драконам, подчинялся этому ритму. Князь стоял рядом скомандовал: - Давай! Кузнец только повел плечом. Сейчас он лучше князя знал, что нужно делать. Щурясь на драконов, он простоял еще долгие четыре секунды, и только тогда освободит тетиву. Все было замедленно, как во сне. Тетива, медленно набирая скорость, потащила стрелу вперед. Толстое древко двигалось не спеша, словно наперед знало, что должно произойти, и Избор успел бросить взгляд на застывшего в воздухе дракона. Крылья его сошлись внизу, под брюхом, и теперь медленно, едва заметно двинулись навстречу друг другу. Песиголовцы у него на спине застыли, раскрыв в крике клыкастые рты. Навстречу им скользила стрела. На ее зазубренном наконечнике блестело солнце, словно Боги раз и навсегда решили дать понять, на чьей стороне силы света. Чувствуя себя хозяином времени, Избор перевел взгляд на лук. Тетива, еще не успокоившись, дрожала, сотрясая воздух вокруг себя. Он ногами почувствовал сердитое гудение и вновь посмотрел на дракона. Стрела уже пронеслась почти половину расстояния до цели, но безмозглая тварь то ли не видела стрелы, то ли считала себя не уязвимой. Мерные движения крыльев не стали чаще, и всадники у него на спине по-прежнему размахивая мечами не думали о неприятностях. Они встретились перед стеной - дракон и стрела. Стрела вошла под крыло и, пробив дракона насквозь, вылезла из спины. Удар подбросил зверя вверх, он заревел, яростью заглушая боль, и попытался подняться выше. От этого движения одна из фигурок на его спине сорвалась и рухнула вниз. - Ништо! - закричал кузнец. - Отлетался поганец! Он улыбнулся, и зубы его так же страшно заскрипели. Судорожно размахивая одним крылом, тварь попыталась зубами вытащить стрелу, но та держалась крепко и даже отсюда каждый мог слышать, как скрипит дерево по твердой как кора коже. Дракон ревел от боли. Небо уже не держало его, и он рухнул во двор. Он старался удержаться в воздухе, будто чувствовал, что ничего хорошего его внизу не ждет, но ничего не вышло. Три песиголовца, что сидели на нем, успели спрыгнуть, но дракон неуклюже взмахнул хвостом и зацепил двух, что спрыгивали последними. Раздался мокрый хруст. Наездников отбросило к стене, вмяло в бревна, а дракон даже не заметил этого. Волоча пробитое крыло, то хрипя, то хныкая он ковылял по двору, пуская струи пламени. - Убейте его! - орал Брячеслав не в силах уйти со стены. Вбив в стену топоры, песиголовцы лезли по ним вверх. - Убейте! Змей словно услышал его. Здоровенная, с хороший сундук голова повернулась к нему и дохнула огнем. Столб пламени, узкий и белый у морды и расширявшийся на конце дотянулся до башни, окутал ее и опал. Мореный дуб, что пошел в основание башни мог выдержать и не такое. Дракон понял, что не может дотянуться до князя и, скребя лапами по земле, потянулся к башне. Опережая Брячеслава, Избор прыгнул с башни на стену. Двор полыхал огнем, жгучий дым выедал глаза. Около медного котла, залитого бурлящей смолой корчились раненые. Избор посмотрел вниз, за стену. Получив отпор, песиголовцы бежали назад, падая под стрелами. Так и не добравшийся до ворот таран лежал без двух колес поперек дороги. Стена под ним дрогнула, из-под ног вылетел протяжный скрип, и половинки ворот начали разъезжаться в стороны, выплескивая следом за перепрыгивающими через таран врагами, княжескую дружину. - Что там? - прохрипело из-под ног. - От одних отбились! - ответил Избор, не глядя на раненого. - От другого бы теперь отбиться.... Дракон подползал все ближе и ближе. Увидев перед собой раскрытые ворота, он теперь не думал ни о чем, кроме спасения и полз прочь из этого негостеприимного места. У него уже не было сил плеваться огнем, и из его глотки вылетали только клубы едкого дыма. Прищурив глаза, Избор наблюдал, как тот подползает к воротам. Он, может, и отпустил бы его на все четыре стороны- пользы песиголовцам эта ущербная тварь принести уже не могла, но потом у него мелькнула мысль, что произойдет, если дракон застрянет в воротах. Половина дружины была в поле, да и ворота в любой крепости вещь не последняя. - Что ждешь? - проорал рядом Исин. - Тебя! - ответил Избор и скомандовал. - Навались! Обжигая руки, они уперлись в котел. Короткая цепь натянулась, треножник скрежетнул по плотному дереву, сдирая стружку, и котел опрокинулся вниз. Спустя мгновение смола, налету превращаясь в водопад огня, обрушилась на дракона. Зверь взвыл, огненный фонтан растерся по нему и погреб под собой. Несколько секунд огонь весело плясал на туше. Дракон дергался, пытался подняться. Его хвост летал по двору, разбивая и подбрасывая в воздух телеги, бочки и зазевавшихся людей, но огонь делал свое дело. Чадный дым с удушливым запахом горелого мяса окутал дергающуюся тушу, заполнил весь двор, заслонив собой бегущих к дракону жителей с дубьем и кольями.. Избор вспомнил, что где-то рядом должен быть второй дракон, но бросив взгляд в небо, не нашел там ничего. Враг бежал с земли и с неба. Первый натиск был отбит.
Глава 6
Остаток дня жители Пинска растаскивали сгоревшего дракона. Увидев, что обгорелая туша почти полностью загораживает ворота, князь приказал войту очистить их. - Как же? - растеряно спросил войт, оглянувшись на мертвого зверя. - Как хочешь. Гора горелого мяса выглядела устрашающе. Князь приказал только отрубить голову чудовищу и до лучших времен бросить ее в бочку с медом, но и без головы туша выглядела внушительно. Как он будет делать это, князя совсем не интересовало. Ему нужно было очистить ворота и только. Он, не желая тратить время на обсуждение такой мелочи, усмехнувшись, посоветовал: - Созови людей. Пусть хоть съедят. После этого городской люд как муравьи набросился на поверженного исполина. Есть его, конечно, никто не стал, но горелое мясо разбирали охотно - свиней в Пинске было множество, а им по их скотской натуре, все равно было что есть, и к утру от него осталась только груда костей, чудом держащаяся на быстро отвердевших хрящах. Если б этот дракон оказался не из костей и мяса, а из чего-нибудь другого, и был бы размерами малость поменьше, то лучше всего было бы оставить его там, где он издох. Лучшего примера силы и воинской доблести, чем дракон убитый князем перед городскими воротами придумать было трудно. Обдирая мясо с костей поверженного врага, люди славили своего князя, воочию видя, как тот защищает их, а тот не обращая внимания на суету во дворе, не сходил со стен, налаживая оборону до тех пор, пока солнце не скатилось за край земли. Ночь прошла спокойно. Под утро небольшой отряд песиголовцев попробовал проникнуть в город через западную стену, но дозорные вовремя заметили их и отогнали. Весь следующий день песиголовцы зализывали раны. Вечером они подвезли под стены камнеметы, но ночного штурма не случилось. Песиголовцы чего-то ждали. Той же ночью князь нашел Избора и Исина, и не говоря не слова, поманил за собой. Оглядываясь по сторонам, они перешли двор, и спустились под башню. Тяжелая дверь без скрипа закрылась, отсекая скупой звездный свет и запах гари. Князь зажег свечу от стоявшего в нише фонаря и стал спускаться. Свет над князем дрожал, словно теплый воздух над костром. Исин и Избор шли следом, храня молчание. Дойдя до самого низа, князь нащупал дверь и открыл ее ключом, снятым с шеи. В том же тяжелом молчании князь поставил на стол простую плошку из обожженной глины. Из мешочка на поясе достал несколько корешков, бросил их рядом. Избор и Исин молча смотрели за князем. Он делал что-то важное, и они не хотели мешать. Исин набрал в грудь воздух, но Избор тронул его за плечо и он тихо выдохнул. Оглянувшись, князь выудил из мешка свечку из черного воска. Толстая у основания, она постепенно сужалась к вершине. Факел, что горел рядом, давал достаточно света и Избор понял, что не для света готовит ее князь. Не сводя со свечи глаз, Брячеслав нашарил факел, и поджег фитиль. В темноту полетели искры. Она занялась с треском, неожиданно ярким светом. Избор прикрылся ладонью и вопросительно посмотрел на князя. - Лишних ушей у нас тут много, - пояснил он. - И своих, и чужих. А вот теперь можно и поговорить. Свеча горела, весело разбрызгивая искры. Воск с нее стекал веселым ручейком, но не застывал в плошке, а продолжал ворочаться там, вздыбливаясь большими пузырями и выложенные князем в плошку корешки то появлялись, то исчезали в восковых водоворотах.. Настороженно глядя в плошку, князь сказал: - Дело такое. Нужно унести из города "Паучью лапку". Пока она в Пинске и ей и нам грозит опасность. Из города уйдете тайно! Избор молчал. Он не представлял, как они с Исином и четырьмя конями умудряться выбраться из Пинска. Песиголовцы обложили город плотным кольцом, и даже вчера, когда он с дружинниками попробовал пройти тайным ходом, то враги оказались и там. Но раз князь говорит, значит знает. Тайно так тайно. Князь привел их сюда не разговоры разговаривать и не шутки шутить. Раз уж он зажег черную свечу, то значит, дело было серьезным. Избор знал эти свечи. Они были сильной штукой. Пока такая свеча горит ни один колдун, ну, может быть кроме самых сильных, не мог их подслушать или увидеть. Только при своей силе они редкостью были необычайной. Не каждый мог себе позволить такую свечку, и раз уж дело дошло до нее, то дело было плохо. Он перевел взгляд со свечи на друга. Хазарин смотрел на Брячеслава, потом посмотрел на Избора и тогда он решился. - С конями не выйти... - Будут у вас кони, - невпопад ответил Князь. Он собирался сказать что-то еще, но тут хазарин непочтительно ухватил князя за плечо. Брячеслав, поперхнувшись непроизнесенным словом, остановился. Едва эхо последних слов смолкло, как они услышали чьи-то тихие шаги. Исин осторожно вытащил нож и вопросительно посмотрел на Избора. Тот не обращаясь к князю - как-никак в этом шорохе могла быть и его жизнь, кивнул. Хазарин неслышно канул в темноту. Через несколько мгновений скрипнула дверь. Они подождали еще немного, но князь, глядя на укорачивающуюся свечу, торопливо заговорил. - Первым делом доберетесь до Фофаново. Там найдете войта, покажешь ему это. Князь, морщась, стащил с пальца перстень и передал Избору. - Скажешь, что бы дал коней. Избор кивнул. - Денег бы... - И что бы князь чего не плохого о нем не подумал, тут же добавил - Не для нас, для дела... Брячеслав кивнул, опустил руку в темноту под собой, и там весело зазвенели монеты. По губам пробежала злая улыбка: - Будет только справедливо, если деньги негодяев поработают против них... В мешке брошенном на стол Избор узнал кошелек, что незваный гость оставил около тела одного из тех, кто пытался украсть талисман. - Потом к Белояну. - продолжил князь. Свеча затрещала, лиловый свет мигнул и Брячеслав заторопился. Он выхватил из-за пазухи шкатулку. - Талисман тут. Он щелкнул пальцем по крышке. - Открывать ее ни в коем случае нельзя. Пока талисман внутри ни один маг его не обнаружит, но стоит открыть крышку... - Ясно. Сиреневый свет на лице князя мигнул и померк. Свеча в последний раз выстрелила вверх длинной фиолетовой искрой и погасла. Колдовство кончилось, только в натекшей лужице воска бродили разноцветные искры. Князь, сдерживая себя, скрипнул зубами. Он многое еще хотел бы рассказать воеводе, но наступившая темнота запечатала губы. Теперь их могли и видеть и слышать. - Хорошо, - сказал тогда Избор.- Сделаем, как прикажешь. Только тут как не считай, а число лучников придется удвоить. В ближнем бою не каждый наш песиголовца осилит, а если лучников поставим, то еще до стены их... Князь кивнул. Главный разговор, то, ради чего он зажигал свечу, окончился. Теперь можно было немного поморочить врагам голову. - Где их взять-то? - Селян поспрошаем, что в городе остались. Стрелы-луки есть, а стрелков найдем. Помнишь как в прошлом году-то? Князь кивнул. Он понял, что хотел сказать Избор. В прошлом году талисман уже был в его руках, и тогда все обошлось. - Драконы вот только... - А что драконы? - спросил, повеселев, князь. - Одного прибили, прибьем и второго. Он поднялся. - Пошли лучше поглядим, что там кузнец наработал. - Какой кузнец? - чуть было не спросил Избор, но вовремя прикусил язык. Слишком серьезным было дело, затеянное князем, что бы делать его небрежно. Он поднялся и пошел следом за Брячеславом. В дверях князь спросил. - Серебро-то взял, что в шкатулке? Избор молча хлопнул себя по груди. В дверях столкнулись с Исином. - Что за шум? Глазами и помыслами он уже был на башне и поэтому, когда хазарин начал рассказывать о том из-за чего случился переполох он недослушав, сказал - Хорошо! - чем привел хазарина в недоумение. Тот вопросительно посмотрел на Избора, но тот в мрачной сосредоточенности только кивнул на башню. Сотник пошел следом, пожимая плечами. Они вышли на тесную площадку, и сразу же в лица повеял тугой ночной ветер. Исин, рассчитывавший появиться совсем в другом месте, развел руки, нащупал тонкие жерди, что огораживали площадку. Все верно, подумал он, башня. Он сделал шаг в сторону, ударился о какую-то станину и взвыл от боли. - Что там? - глухо спросил князь. - Упал, что ли? - Лучше бы упал, - простонал Исин, растирая ногу. - Успеешь еще, - странно усмехнувшись, ответил князь, вылезая наверх. Следом за ним появился Избор. Он помолчал, облекая мысли в слова, потом похлопал рукой по станине, к которой крепился лук. - Выйти вам отсюда нельзя, а вот вылететь можно... Исин расслышавший только половину того, что говорил князь, огляделся и не нашел самого главного. - А лошади? - обалдело спросил хазарин. - Лошади-то где? Избор оскалил зубы. Растерянность хазарина веселила, хотя смеяться совсем не хотелось. Он-то прекрасно представлял, что им сегодня предстоит совершить. - Соколам кони ни к чему, - ответил он за князя, что озадаченно чесал голову в поисках ответа. -Нам бы только долететь, а там все будет.... Не обращая внимания на князя - тот простит, если поймет, а не простит, так стерпит, Избор обошел вокруг лука. Факелов предосторожности ради не зажигали, но он помог глазам руками и убедился, что на башне установлена точная копия сложного составного лука. Такого же, ками днем они подстрелили дракона. По запаху и по шероховатости дерева он понял, что клеили его из березы, ясеня и дуба. Концы лука терялись в темноте, но он помнил, что они простираются далеко за пределы башни. Поверх лука лежала стрела - бревнышко толщиной с его ногу. Избор посмотрел на кислую рожу сотника, и у него засосало под ложечкой. Князь не шутил. Брячеслав, торопясь сделать дело, шепотом скомандовал. - Давай! С его стороны заскрипел ворот и Избор увидел как тетива - канат толщиной почти в три пальца - медленно пошла назад. Эдак мне еще самому себе и неприятности накручивать, подумал он, но руки сами нашли ворот и закрутили рукоять. - Правду говоришь, - прошептал князь. - Обложили так, что мышь не проскочит, только ведь мыши разные бывают... Он тихонько рассмеялся и Избор понял, что для него все это только маленькая часть большой битвы. - А ты сам-то, князь, пробовал, как летучая мышь? - Не княжеское это дело! - ответил князь и Избор удивился, уловив в его голосе сожаление. - Я не пробовал, но и вы тут не первые! Брячеслав рывками притягивая ручки ворота к себе и от этих его движений в плечах похрустывало... - А что первые-то, живы? - осторожно спросил хазарин. Выбрав время между двумя мощными рывками, князь ответил: - Кто много знает, тот мало живет... Крутите лучше.... Избор ничего не сказал, но князь и сам почувствовал его любопытство и добавил.
- Первые двое у меня разбойники были. Им руки повырывало. - Откуда? - не понял хазарин. На его долю работы не хватило, и он просто смотрел, как князь с воеводой крутят ручки. Редкое, надо сказать зрелище. - Из плечей, - объяснил Избор, уже представивший как все это было. - А что с другими двумя? - Потом поняли, что к чему и стали злодеев к стреле веревками привязывать. Ничего, хорошо получалось... - Что, живыми долетали? - удивился Избор. - Да нет. Куда живые... Целые. Стрела в землю втыкалась, а на ней покойник. Вылетал отсюда точно живой, а прилетал - покойник. Двое вообще башкой об землю треснулись - мозги наружу. А потом приноровились в озеро их пускать. Ничего вышло... - Он-то хоть жив остался? - повторил вопрос Исин. - Остальные пятеро пропали неизвестно куда, - ответил Брячеслав. - Стрелы нашли, а их самих нет... Так что я думаю все в порядке будет. Долетите. - Куда долетим? - на всякий случай переспросил Избор. Смирившись с необходимостью лететь, он теперь хотел знать куда. - Неужто прямо до Киева? Так это в другую сторону. Он посмотрел в небо, нашел Стожары и махнул рукой за спину. - Туда. - До Киева... Вам бы песиголовцев перелететь. Там уж сами справитесь. Ворот натужно заскрипел и встал, не желая двигаться дальше. Избор подергал со своей стороны, но и тут он не поддался. Он коснулся ладонью тетивы и ощутил как трепещет она сдерживая силу. - Все! - выдохнул князь. -Больше не накрутим. Теперь сюда... Он обошел лук спереди. Избор и Исин пошли следом посмотреть на стрелу. В ней не оказалось ничего необычного. Стрела как стрела, только без стального наконечника. Там, где она касалась лука, с нее свешивались несколько ремней. Ругаясь в темноте, князь распутал их. - Лезьте! - Это еще что? - спросил Избор. - Что за сбруя? - Что бы руки не вырвало. Привяжу вас и с Богом... Князь действовал быстро. Умелые пальцы затягивали узлы, застегивали пряжки. Почувствовав под руками дрожь Исина, успокоил. - Сейчас. Потерпи. Как в озеро упадете... Услышав про озеро, хазарин задергался. Плавать он не умел. Он уже смирился с тем, что придется лететь, но что бы лететь в озеро... - Да не дергайся ты, - грубо сказал князь. - Помню, что плавать не умеешь... За стрелу держитесь. Она вам утонуть не даст. А озеро у нас сами знаете спокойное. Водяных нет. Разве что утопленники... Отойдя немного подальше, князь оглядел их, удовлетворенно кивнул. - Долететь бы только... - сказал Избор, - а то вдруг не докрутили? - Докрутили дальше некуда, - успокоил его князь. - Если думаешь, что не долетишь- ногами оттолкнись. А как в воду упадете, сразу сбрую режьте. Не жалейте ее... - Не пожалеем, - твердо пообещал Избор. Он вдруг подумал, что на их долю выпало не самое трудное. Через несколько минут, когда станет ясно останутся они в живых или нет, они окажутся в безопасности, а вот князю и дружине придется туго. Песиголовцы во все времена были и оставались могучими противниками, и защитникам Пинска придется несладко. - Как ты то тут, князь? Брячеслав махнул рукой. - О нас не думай. Продержимся... Вы вот не подведите. Он посмотрел на них пристально и серьезно, так же как недавно смотрел в подвале. - И лучше вас у меня люди есть и в схватке более умелые, которым верю как себе, а посылаю все равно вас. Сами знаете что несете. Потому ведь вас и посылаю... Исин ухмыльнулся, но улыбка на бледном лице вышла кривой. - Ладно, князь. Ты свое дело делай, а уж мы свое сделаем. Не впервой... А живыми вернемся - перед всей дружиной скажешь, что лучше меня да Избора у тебя никого нет! - Скажу! - улыбнулся князь. Он не стал томить их напутствиями. Просто взмахнул топором и перерубил веревку.
Глава 7
Избор хоть и хотел оттолкнуться от лука, сделать этого не успел. Его дернуло с такой силой, что он услышал хруст собственных костей и треск упряжи. Он огруз, стал тяжелее, ремни, заскрипев, впились в тело, но выдержали! Он не был волхвом, но как воин понимал, что находится внутри человека. Сквозь распоротые чрева он навидался и костей и кишок и теперь мог представить, как все то мягкое и нежное, что Род вложил в его утробу теперь смялось и торопилось через известное всем место выйти наружу. Стиснув зубы, человек не дал страху вырваться криком. Ставший вдруг плотным как вода воздух закрыл глаза, но не уши и он услышал, как рядом, отделенный древком стрелы застонал хазарин. Ему тоже было не хорошо. Избор услышал, как заглушая рев ветра, он рвет ремни, что привязывали его к стреле. Открыв глаза Избор посмотрел на свои. Кто бы их не делал, их сделали на совесть. Княжеские шорники прошили толстые полосы мягкой кожи доброй просмоленной дратвой. Он дернул рукой, попробовал дотянуться зубами. Ничего, подумал Избор, не перекусит. Не успеет. Тут лететь-то всего ничего осталось... Стрелу завертело. Теперь она со свистом, от которого ныли зубы, ввинчивалась в воздух. Земля и небо менялись местами и через несколько мгновений Избор уже перестал различать, где звезды, а где костры песиголовцев, а потом, когда костры остались позади, вдруг стало легко. Каким-то чутьем он понял, что стрела перестала подниматься и теперь медленно, словно раздумывая, что делать дальше, летела вперед. Он скосил глаза, глянуть как там хазарин, и к своему ужасу увидел, что хазарин размахивает рукой. Каким-то чудом сотнику удалось отвязаться, и Избор тотчас представил, что сейчас должно произойти. От этой мысли ветер, хлеставший по лицу, стал вдвое холоднее. Так оно и получилось - Исин добрался до ножа и теперь кромсал упряжь. Тот страх, что был перед ним сейчас, казался ему самым страшным и хазарин не думал, что случиться после того, как он отцепится от ненавистной стрелы. - Исин! - проорал Избор. - Сотник! Дурак! Сотник не слышал его, продолжая в слепом страхе терзать ремни. И тут Светлые Боги сжалились над ними. Стрела клюнула носом, и это так напугало Исина, что он пришел в себя. - Падаем! - проорал он. Костры песиголовцев остались далеко позади, и Избор более не опасаясь стрелы снизу, ответил. - Вижу! Он ощущал, что хазарин готов хоть сейчас прыгнуть вниз и прекратить весь этот ужас и потому скомандовал: - Хватит орать! Правь, давай! Исин ждал чего угодно, только не этого. - Как? Воздух забился в рот, рвал щеки, но Избор все же прокричал. - Ты что, ворон не видел? Рукой маши, как крылом! А то до озера не долетим. Хазарин неуверенно взмахнул раз, другой... Это получилось у него плавно, по журавлиному и Избор прокричал: - Чаще! Чаще давай. Теперь, когда хазарин занимался делом, и неприятностей от него ждать не приходилось, Избор занялся собой. Внизу по-прежнему было темно, но воздух повлажнел и стал прохладней. Теперь все вокруг них стало легким, и он мысленно похвалил хазарина. Это чудо произошло не иначе как его стараниями- тот махал руками на совесть, как ласточка. Ослабив ремень, воевода не расстегнул его до конца. Князь клялся, что они долетят до озера, и Избора больше интересовало не то, как остаться целым упав воду, а то, как найти в этой темноте берег. Озеро-то было не маленьким да и князь, крутя ворот посторался на славу... Поток воздуха изменился, запахло камышами, тиной. - Кончай махать! - крикнул Избор. - Долетели! А то занесешь куда еще... Держись. Кровь прилила к голове, и обострившимся зрением Избор увидел под собой блеск волн. Они стремительно надвинулись и стрела, уставшая от полета, почти беззвучно пронзила их. После холодного ветра, трепавшего их наверху, вода показалась парным молоком. Несколько мгновений они висели неподвижно. Стрела воткнулась в дно и застряла там. Избор первым понял, что что-то не так. Он чувствовал, что движение вниз окончилось, но не ощущал той силы, что всегда выталкивала пловца с глубины наверх. Воевода дернулся раз, другой, но стрела стояла неколебимо. Воздуха в груди уже не хватало, перед глазами замелькали красные круги, удушье сдавило горло. Он нашарил нож и распорол ремни, что держали его и мешок. Слава Богам под водой оказалось немного светлее, чем в воздухе. Сквозь муть разглядел Исина, так же как и он рвавшего привязь, потом что-то блеснуло - то ли рыбешка, то ли нож и хазарин рванулся вверх. Они вынырнули, отфыркиваясь и отплевываясь и не думая, что на берегу их могут ждать песиголовцы. Отдышавшись и дождавшись, когда хрип вновь превратится в голос, Исин спросил: - Где это мы? Его руки вцепились в стрелу. Не чувствуя дна под ногами,он ощущал себя очень неуютно. Смахнув воду с лица, Избор ответил, даже не оглянувшись по сторонам: - Коли стрелять куда попало, то куда можно попасть? Только сюда. - Философ,...- выругался хазарин, стуча зубами. - Куда это "сюда"? - В воду. Постепенно глаза привыкали к темноте и в ней проступили очертания деревьев, растущих прямо из белой полосы песка. Разобравшись куда нужно плыть, Избор оттолкнулся от стрелы и погреб к берегу. После двух хороших гребков он задел ногами дно. - Давай сюда. Исин все еще жался к стреле и Избор поманил его пальцем. - Сюда давай. Тут мелко. Исин шумно, по собачьи, проплыл сажень и встал на ноги. - Ты чего орал как баба? Неужто страшно? - отплевавшись, спросил Избор. Исин долго не отвечал, молча греб к берегу, а потом поправил его. - Почти как баба. Как баба я кричать никогда не буду, потому что у меня грудь другая. Раздвигая темную воду, он заново переживал страх, охвативший его в небе. - Хоть бы слово доброе кто вслед молвил, - кривясь от боли, проворчал хазарин, - а то повадились, чуть что, так сразу топором. Избор помолчал, примеряя к языку что-нибудь утешительное, а потом ответил: - Живой долетел, да к тому же и целый. Чем ругаться, скажи князю спасибо. Мог ведь и не докрутить. Теперь они шлепали по мелкой воде, шурша камышами и осокой. За их спинами белой свечой торчала со дна озера принесшая их сюда стрела. Исин, с которого текло как с собаки, поглядел на нее и сказал: - Теперь-то уж чего бояться? Долетели, до берега добрались. Теперь бы там никого не встретить. Чавканье мокрого песка сменил сухой скрип, Избор сделал еще несколько шагов, и когда песок сменился опавшей хвоей, он упал на нее, остро сожалея, что не может прямо сейчас разжечь костер и просушить одежду. Он лежал, давая воде стечь с него. Исин не дожидаясь милостей от природы, молча стащил с себя кожаную куртку, рубаху и начал ожесточенно крутить ее, выжимая воду. Рядом с ним скрипнул песок, и он увидел, что воевода хочет встать. Еще не окончив движения, он посмотрел на сотника и спросил: - А это кто? Мокрый, и оттого злой, Исин ответил: - Сильно тебя, видать, башкой-то... Я это, Исин. В лице Избора что-то изменилось, и Исин вдруг понял, что Избор смотрит сквозь него. - Да разве о тебе речь? - медленно спросил тот. - Кто это у тебя за спиной? Исин повернулся, одновременно вытаскивая нож. Ждать чего-либо хорошего от того, кто заходит со спины, не приходилось. За ту долю секунды, что он поворачивался воображение уже нарисовало ему толпу песиголовцев вперемежку с остроголовыми, но темнота позади оказалась пустой. Точнее, почти пустой. За его спиной стоял невысокого роста старичок. Лицо его, слава Богам, не выражало неприязни, а только любопытство. Такого старого сморчка Исин не испугался бы и с одной рукой и даже без ножа в ней, а уж с двумя руками, ножом и другом за плечами... Сотник прогнал страх. - Что же тебе старинушка по ночам не спится? - ласково спросил он. - Тебе только на печке лежать, старуху свою стеречь, а ты шляешься, где попало... Старик не спешил с ответом, все с тем же доброжелательным любопытством разглядывая Исина и Избора, а потом, сделав шаг в сторону он исчез, оставив вместо себя голос. - При мечах... - пронеслось в воздухе. - У-у-у-у ножей-то сколько! Раз, два, три... Избор не шевелился. Он только потихоньку вертел головой, стараясь в кромешной тьме найти говорившего. Избор не пытался спрятаться. Если тот, кто говорил с ними, захотел бы их убить он уже сделал бы это еще тогда, когда они вылезали на берег. Раз уж у него было время разглядеть даже такие мелочи как швыряльные ножи, то что уж говорить о том, чтобы пустить две стрелы, по одной на каждую спину. Исин убрал нож и потащил меч, но Избор прошептал: - Убери. Голос обошел их кругом и приблизился. Рядом заскрипел песок и перед глазами упавших с неба путешественников вновь появился невзрачного вида старичок. - А ты кто, такой веселый? - спросил Избор, цепко вглядываясь в темноту у него за плечами. Старик не растерялся, как растерялся бы, наверное, любой, кто посреди ночи встретился бы в лесу с двумя вооруженными людьми. Он необычно встряхнул кистями рук, словно проверял на месте ли его невидимое никому оружие и ответил: - Это мне вас спрашивать надо. Вы мои гости. В голосе Избор не уловил ни страха, ни неуверенности. Чувствовалось, что старик считает себя хозяином положения. Исин, почувствовав необычность происходящего, миролюбиво ответил. - Мы - княжьи люди. А ты кто? Старик смотрел на него изучающе и хазарин, внутренне подтянувшись, поправился.
- Дружинники, богатыри. - Богатыри....- презрительно протянул старец. Он явно не верил не единому слову. - Богатыри по двое не ходят... Тут на двоих богатырей и врагов не наберется... Тут и одному-то делать нечего. Он сделал несколько шагов вперед, что бы рассмотреть их получше. Недоверие его не рассеялось. Рассмотрев их, хмыкнул. - Какого хоть князя богатыри-то? Исин посмотрел на молчавшего Избора и объяснил старцу и это то же. Избор молчал, раздумывал, что все это означает, и как мог оказаться ночью посреди леса старичок, не знающий имени князя, на землях которого живет. Не иначе как чужой, подумал Избор, неужели так вот сразу и влипли... Двух шагов не сделали... О возможностях своих врагов он знал не понаслышке, и все это вполне могло бы оказаться правдой. - А тебя то самого как звать? - спросил Избор. - А чего меня звать? - удивился старик. - Я, когда нужно, сам приду. Избор присмотрелся повнимательнее и на мгновение ему показалось, что в старике есть что-то знакомое. Он прищурился, всматриваясь в игру морщин на его лице, но, сколько он не напрягал свою память, понимание ускользало куда-то. Он понимал, что это важно - вспомнить и понять, но, как ни старался, у него ничего не получалось. Образ этого зловредного старика заслонялся другими старческими лицами, что всплывали в памяти - слава Богам Избор знал их немало. - Ну, а если тебя прямо сейчас в вирый позовут? - поинтересовался тогда Избор, опуская руку на рукоять ножа. Убивать старика у него и в мыслях не было старичок, при всех своих странностях, мог оказаться просто местным блаженным, который не ведает, что происходит вокруг и его смерть вряд ли понравится Светлым Богам, но напугать-то ведь можно и дурака. Избор еще хорошо помнил сгинувшего год назад Гы, его безумие и страх перед остроголовыми. - В вирые-то на какое имя откликаться будешь? Старик недоуменно поднял брови. - А тебе-то это зачем? Тебе там меня не кликать. Когда я в вирые окажусь, от твоих костей у Ящера и навоза не останется! Нахальный старец держался спокойно, словно чувствовал за собой силу. Исин настороженно оглянулся, Избор кивнул, и хазарин почти беззвучно нырнул в ночь за спиной старика. Тот даже не оглянулся. Брезгливо выпятив губу, он наблюдал за Избором. Не за руками, что могли выхватить нож, а за человеком. Да он нас не боится, подумал Избор. Старик смотрел на них так, словно оценивал или мерил. - Богатыри...- проворчал старец, что-то вспоминая. - Вот придем ко мне, я вам богатырей покажу! Ноги - во, руки - во. Он развел руки пошире, показывая мощь неведомых друзьям богатырей. - К тебе пойдем? - с интересом спросил Избор. - Пойдем, пойдем! - закивал старец и хихикнул. - Обязательно! Куда ж деваться.
- Не хотелось бы... - Пойдете... - Как же это так? Неужто силой поволочешь? - серьезно спросил Избор. - Сами не пойдете, придется силой, - подтвердил старик. Избор, не спускавший глаз с тщедушной фигурки с трясущейся на ветру бородой, с сомнением покачал головой. - Ну, раз так, то придется.... Что же тебе себя утруждать? Песком изойдешь... Сами пойдем. Он подумал, что вряд ли старик живет тут один - уж больно ухоженным он выглядел. На одежде ни одной дырки, не было на нем ни лесной, ни озерной грязи. Где один, там и второй, подумал Избор, а где двое, там обязательно и лошадь... Из-за старческой спины вынырнул Исин и отрицательно покачал головой. Старик был один. На мгновение Избор задумался, а потом махнул рукой. Сейчас ему было все равно куда идти - в любом случае оставаться на берегу они не могли. Даже если песиголовцы и не заметили их, и они на ночь глядя не попрутся прочесывать лес все одно уходить с берега было необходимо. - Ну пошли, детушки... Пристрою вас где-нибудь. На всякий случай Исин сказал: - Да нам спать-то некогда... Обсохнуть вот только. Он представил костер и волну тепла, окружающую его. От этой мысли он даже закрыл глаза, но старик успокоил его. - Да спать-то и не придется. Пошли...
Глава 8
Первые шаги по светлому песку дались просто, а дальше пошел лес. Без тропинок и без дорог. Может быть в нем и были звериные тропы, но ни одна им под ноги не попалась. Древесные стволы стояли перед ними, словно крепостная стена, которую предстояло взять штурмом. Старик проскользнул между стволов с такой легкостью, словно и сам был семечком, а его спутникам это далось тяжело. Идти пришлось ощупью под неумолчное стариковское бормотание. Убедившись, что никто не хочет от него сбежать, он как мог, старался облегчить дорогу спутникам. - Тут ямина, осторожнее... Ее слева обойти следовало. Тут лесина лежит. Поосторожнее. Через корягу перепрыгнуть нужно было, а не напрямик переться.... Старик шел так уверенно, словно в небе светило солнце. Что-то из того, о чем он говорил, Избор и Исин могли нащупать, обо что-то - удариться, а большая часть, слава Богам, проходила как-то стороной, незаметно. Потом стало легче. Они вышли на поляну и под ногами мокро захрустели папоротники. Старик заохал: - А вон там гадючка. На гадючку не наступите! Исин остановился. Где-то в ногах и вправду шипела потревоженная гадюка. Хазарин остановился и рядом с ним встал Избор. - Долго еще? - спросил он. - Да нет, рядом тут. Вон видать уже... Старик махнул в сторону залитого туманом леса. Стволы выпирали из него словно щупальца неведомых гадов. - Ничего тут не видать, - зло отозвался Избор. - Как ты себе еще тут шеи не сломал? - А у меня сова на плече! - захохотал старик. Смех пронзил сырой воздух, словно соловьиный свист, отскочил от деревьев и увяз в тумане. Луна, что, наконец, появилась в небе, облила их скупым светом, но даже этого хватило Исину, что бы уличить старика во лжи. - Что ж ты все врешь? - возмутился он. - Какая сова? Нет там у тебя ничего! Старик засмеялся, но уже басом. - Не петушись, - остановил хазарина Избор. - Есть у него сова. Только ее не видно. - Почему же это? Спорить с блаженным - занятие глупое. Исин в запальчивости готов был препираться со стариком, но Избор представив себе тот шум, которой они при этом произведут, остановил Исина. - Потому что она невидимая, - объяснил за старика Избор. - Что же она такое? Дух предков что ли? - допытывался не в меру любопытный хазарин. Избор погрозил ему кулаком. Что бы прекратить спор сказал. - Подойди и рукой пощупай. - Вот, вот, - обрадовался старик, - пусть пощупает... Богатырь. Хочешь пощупать? Не успел Исин кивнуть, как старик взмахнул рукой. В то же мгновение перед лицом пронесся поток воздуха, и что-то живое и когтистое вцепилось в плечо. Он вздрогнул, но у него хватило выдержки не попытаться сбросить с себя то, что там уселось. Он только повел плечом, примериваясь к тяжести неожиданного подарка. Когти, большие и крепкие, это чувствовалось даже сквозь кожаную рубаху, сжались и плотно охватили плечо. Хазарин осторожно пощупал их и это что-то, пристроившееся у него на плече ударило его клювом по пальцам. Несильно. Только напоминая, что не потерпит никаких вольностей. Исин потер палец о подбородок, и попытался разглядеть сильно ли им досталось. К его удивлению ему это удалось. Лес до этой секунду темный, как совесть клятвопреступника, наполнился лиловатым светом, в котором он сумел различить все, что его окружало - и упавшие стволы и даже гадюку. Они сделали еще несколько шагов навстречу лесу, и тут что-то произошло. Деревья перед ними раздвоились, потом расстроились, побежали хороводом. Остро запахло дымом. Исину показалось, что лес вместе с ними взмыл в воздух и перемешался со звездами, но он не испугался - голос старика успокаивающе журчал где-то рядом. Потом в Исиновой голове раздался звон, словно кто-то неведомый уронил в пустой кувшин серебряную монету, но спустя мгновение все стало на свои места - и деревья и старик и звезды в небе. Исин ощупал себя. Голова, нож, меч, руки... Все оказалось на месте. Избор рядом с ним вертел головой, отыскивая куда скрылось одолевшее на мгновение наваждение. - Что это было? Избор ткнул пальцем в старика. - У него спроси. - Эй, старик! Старик не обратил на хазарина внимания. - А у меня тоже богатыри есть! - хвастливо напомнил он. В голосе старика проскользнула гордость. У него было то, чего у других не было. Избор хмыкнул. Обижать безобидного вообще-то старичка не хотелось. Живет человек в выдуманном мире и пусть себе живет. Мир его наверняка был уютен и Избор не собирался разрушать его. - А чего ты с ними делаешь? Ворота подпираешь? - Зачем ворота? - обиделся старик. - Я их в почете держу, на видном месте. - И сколько их у тебя? - Штук пять или шесть.... Точно не знаю. Глядя себе под ноги, Избор пробормотал сквозь зубы. - Откуда их у тебя столько? Приманиваешь, что ли? - Да что их приманивать? Они сами идут, без приглашения. Он зло усмехнулся. - Надоели уж! Золото им, видишь ли, нужно, серебро, каменья... Обойдя кусты, он встал и радостно крикнул: - Вон они богатыри-то мои, вон они мои защитнички! Сперва он не увидел ничего. Туман, плотный как облако пластался меду деревьями, но Исин ахнул и все стало на свои места. По Изборовой спине скользнул холодок, словно сзади неслышно подкрался волк и коснулся холодным носом затылка.
Между деревьями стояли человеческие фигуры с поднятыми вверх руками. В их неподвижности было что-то неестественное, колдовское. Каждый был в доспехах, при оружии, и чем-то походил на большую муху запечатанную в смоле, каких привозили заморские купцы. Или нет. Больше всего они походили на вмерзших в лед лягушек. Они стояли на расстоянии четырех- пяти шагов друг от друга. Лиц дальних воевода разобрать не смог - мешала струящаяся вокруг них серая муть, а вот ближнего ничего не загораживало и он смог его разглядеть. Богатырь стоял по пояс голый. Было похоже, что колдун прихватил его, как и их самих, где-то на берегу озера в тот момент когда тот то ли собирался войти в воду, то ли наоборот выйти, и там же заколдовал. В его улыбке было столько высокомерия, столько злой радости, что Избор даже пожалел старика. Кто знает, как повернулось бы дело, если б богатырь добрался бы до него раньше, чем старик применил свое умение. С бритой головы на мускулистое плечо падал клок огненно-рыжих волос, широкие плечи, словно облака, круглились мускулами. Незнакомый богатырь был ладен бойцовской статью, той, что идет от умения, а не набирается напоказ. Сердце Избора стукнуло, но он ничем не выдал себя и пересчитал фигуры. - Да ты, старик и считать-то не умеешь. Не пятеро их у тебя, а семеро... Старик провел пальцем по ряду богатырей, пошевелил губами считая. - Да кто их считал-то? Стоят. Хлеба не просят... - За что же ты их так? Чем не угодили? Старик махнул рукой. - Настырные больно. Ни ума нет, ни уважения. Любой норовит или убить, или ограбить... Исин рядом охнул и Избор посмотрел на него. Тот не смотрел на богатырей. Внимание хазарина сосредоточилось на том, что было справа от него. Избор оглянулся и незримый волк позади него вновь ткнулся ему в затылок. Шагах в 50 перед ними облитая лунным светом стояла избушка. Окошко в ней светилось теплым оранжевым светом, а из трубы мелкой стружкой завивался легкий дымок. Стариковское жилье ничем не отличалось бы от любой деревенской избы, если бы не куриные ноги. Подчиняясь какому-то наитию, Избор посмотрел на левую ногу. Два пальца на ней были короче третьего. Он сглотнул подкативший под горло комок и посмотрел на Исина. Тот удивленный не менее него, растерянно смотрел на лапу. Они не успели обменяться и словом, как старик вновь затеребил их, заставляя оглянуться. Несколько секунд Избор смотрел на него, не зная, что сказать, а потом спросил:
- Кто же это их так? - Да все я. - Да кто же ты такой? - А колдун Муря... Если старик не врал во всем остальном, то с чего бы ему врать в этом? Мысль, что жизнь снова свела его с колдуном вошла в Избора как песиголовский нож безжалостно и резко. Страх, прокатившись по спине, добрался до губ. Они сами собой хотели спросить: "Ну и что же ты с нами сделаешь?". Не зря ведь старик привел их сюда, ох не зря, но Избор прикусил их, зубами выдавливая страх. Проглотив его, он как можно спокойнее сказал: - Ну вот, значит, имя у тебя есть, а то все стеснялся... Кто же колдуна Мурю не знает? Почитай в округе и человека нет, что бы о тебе не слышал... Старик засмеялся весело и беззлобно. - Врешь, богатырь! - Что ж я вру? - спокойно спросил Избор. Он бросил взгляд на Исина и отвернулся. На лице хазарина, слава Богам не было видно страха. Он даже улыбался. Но так страшно, словно скалился. Избор чувствовал, как тот повторяет про себя как молитву -"Только бы не узнал! Только бы не узнал!" Избор этого совсем не боялся. В прошлой их встрече он мог бы запомнить Гы, а не их. К счастью колдуну было не до хазарина. - А то врешь, что меня тут все знают. Никто тут про меня ничего знать не может. Избор поднял брови. - Как это "никто"? Это ты зря так скромничаешь. Пинск рядом, а по лесу народу разного много шастает.... Да вот сегодня в корчме... - Врешь! - жестко сказал старик. - Я человек тихий, людей не люблю. Ко мне так просто не пролезть, а если кто и умудряется, так тут и остается... Избор уже понял, что старик имеет ввиду, но, растягивая время, переспросил: - В гостях, что ли? Муря не успел ответить, как рука Избора метнулась у поясу, к швыряльным ножам. Ждавший этого движения Исин вскрикнул, отвлекая колдуна, и потащил меч, но тот был готов к этому. Его губы чуть дрогнули, произнося что-то неслышное, и Избор почувствовал, как незримые пелены опутали его, не давая пошевелить даже пальцем. Старик весело засмеялся. - Я вас богатырей знаю! Вы все люди хорошие. Без подарков не ходите. Ну-ка, ну-ка посмотрим что принесли... Безбоязненно он подошел к Избору и снял мешок. Даже не взглянув, что лежит внутри, отбросил его и с какой-то детской жадностью потянулся к оружию. Избор облегченно вздохнул. Остроголовыми тут и не пахло. Кем бы ни был этот Муря, его интересовал не талисман. Это значило, что пока "Паучьей лапке" ничего не грозило. Ближайшие неприятности грозили только им. Колдун был настолько уверен в себе, что не отобрал у них ни мечей, ни ножей. Он, просто вытащив клинки до половины, посмотрел на сталь. Об Исиновом мече он ничего не сказал, а вот Изборов похвалил. - Никак Рашид-оружейник ковал? Хороший клинок. Только я и получше видывал. Постепенно наливаясь злостью Избор хотел, было ответить, что он тоже видывал колдунов посильнее, но и тем рога пообламывал, и что они уже раз встречались и что колдун, видно забыл, чем это все в прошлый раз для него кончилось, но, к счастью и губы и язык отказались повиноваться ему и Муря так ничего и не узнал. Колдун ощупал их, по хозяйски осмотрел все что нашел, пощелкал ногтем по швыряльным ножам. - А еще что у вас есть? - поинтересовался он немного разочарованный. Ответа, конечно, старик не ждал и потому сам взялся за мешок. Избор сам собиравший свою ношу теперь по звукам определял, что колдун держит в руках. Когда тот взял в руки ковчежец, то его сердце стукнуло громче. - Это еще что? - пробормотал старик, не глядя на пленников. - Все золото, небось ищите, крохоборы... Все каменья вам подавай... Он с кряхтением выпрямился, держа в руке шкатулку. Приятного благодушия в его взгляде уже не было. - Тоже, небось, за золотом собрались, душегубы? - в голос спросил он. Рука его поднялась и опустилась. Талисман в ковчежце звякнул, и колдун открыл крышку. Избор даже не попытался дернуться. Он только отрешено подумал: "Светлые боги! Только не это!" В том положении, в котором они с Исином очутились, он мог подумать о чем угодно, но он подумал о талисмане. Песиголовцы и стоявшие за ними маги остроголовых страшили его сейчас почему-то гораздо больше Мури. Разговор с Брячеславом, состоявшийся меньше часа назад сидел в памяти, как гвоздь в доске. Он помнил предостережение князя - ни в коем случае не открывать крышку шкатулки.
Но старику было на все наплевать, а уж в особенности на то, о чем он не имел никакого понятия. Ни мгновения не думая о возможных последствиях, он потянул крышку вверх, открывая талисман звездам. Избор по привычке посмотрел в небо. Еще с прошлого года он, ожидая опасности от остроголовых смотрел туда, но у него и тут ничего не вышло. Он не мог не только повернуть голову, но даже отвести глаза. В душе было мерзко, словно хлебнул помоев. Едва начавшись, их путь пришел к концу. С каким-то затаенным злорадством, даже не подумав о том, что произойдет в том случае с ним и с Исином, он подумал, что будет делать Муря, когда на него голову с летучего корабля посыплются остроголовые пополам с песиголовцами. Не желая смотреть на торжество колдуна, он стал смотреть на богатырей, чью участь им предстояло разделить. Там что-то происходило. Муть, окружавшая их, дрогнула, словно кто-то бросил камень, кругами разбивший отражения фигур. Они качнулись, словно соломенные куклы под порывами ветра и муть растаяла. Богатыри упали в траву и словно слепые черви забились в корчах. Муря, смотрел на все это с не меньшим удивлением, чем его гости. Опомнившись, он задвигал руками, зашептал слова, но все без толку. Что-то более могучее, чем его сила сделало его бессильным. От удивления и ужаса он даже повернулся к Избору. - Что это? Где моя сила? В этот момент Избор ощутил, как его плечи в жесте немого удивления поднялись вверх и опустились, а потом он все понял. Ему хватило мгновения - то, что они пережили год назад, подготовило его к этому. Избор не смотрел на колдуна. В его груди поднималась волна благодарности. Талисман, подумал он, опять талисман... Он осторожно взял из рук старика ковчежец. Тот пораженный происходящим ни слова не говоря, отдал талисман Избору. Не желая рисковать, тот не стал закрывать крышку. Полюбовавшись на игру камней, он сказал, обращаясь к Исину. - Действует... Ты смотри, не обманул Гаврила-то. Год прошел, а действует... Он посмотрел на колдуна, как на что-то мелкое и случайное, непонятно чьи упущением оказавшееся на пути сил неизмеримо более могучих, чем тот мог представить. Муря мог бы сбежать, но он стоял не то пораженный происходящим, не то просто бесчувственный к страхам. Ему, повелителю немыслимых сил, в голову не приходило, что обиженные богатыри имели теперь свободные руки и могли сделать с ним эти руками чего угодно. Он, даже представить себе не мог, что кто-то, какой-то там богатырь, может его хоть пальцем тронуть. Исин смотрел на него, удивляясь стариковской недогадливости, и ждал, что Избор прибьет колдуна, но тот медлил, с удовольствием поводя плечами. В глазах богатырей колдун пока не замечал ни злобы, ни угрозы. Только превосходство. Не в пример ему они явно понимали, что и почему тут происходит. Муря открыл, было, рот, что бы спросить в очередной раз, что же тут твориться, но Избор, как раз думавший о той чести, которая во второй раз выпала на их долю взмахнул рукой и несильно, без намерения убить или покалечить, поддел того под левую скулу. Легкие стариковские кости подскочили вверх, но взлетел он невысоко и тут же упал на землю. Так же равнодушно, как только что это делал колдун, Избор поправил ножи и меч. Колдуна он более не опасался. Исин, ждавший чего-то большего, спросил из-за плеча. - Неужто жить оставишь? - Да, - с некоторым колебанием ответил Избор. - Пожалел? - Пожалел, - кивнул Избор. - Не за что его пока убивать... Да и жалко старикашку. Он веселый... - Пожалел волк кобылу...Ты прикинь, какой он смертью умрет, когда до него вон те доберутся... Исин кивнул в сторону богатырей, что уже приходили в себя. Они не понимали, что тут произошло, да и понимать не хотели. Чудом получив свободу, кое-кто уже разбежался с поляны, но двое все еще сидели, ощупывая головы. - Обойдется. Не до него им сейчас... А пока то да се он в силу войдет. - С чего бы так? - "Паучья лапка" его силу взяла. Мы уйдем - его сила вернется. Он взял в руки шкатулку, в последний раз полюбовался талисманом и захлопнул крышку. Звонкий щелчок пронесся по поляне, обрывая действие колдовства. Теперь они должны надеяться только на свою силу. Избор оглядел поляну. Взгляд его задержался на мнущейся с другого края поляны избушке. Сейчас она была не такая смелая как в прошлый раз. - Узнала, стерва, - удовлетворенно сказал Исин. - Пойти ей, что ли ногу отрубить? Он помахал мечом, но все же сунул его в ножны. Он все помнил и не хотел рисковать. Его распирало молодечество, и Избор поддел его. - Что нога... Я бы ее по бревнышку раскатал. Жаль, что в прошлый раз ты ее пожалел, не сжег. Исин только повел плечом. Он ни капли не сомневался, что Избор помнит, что в прошлый раз избушку спас только счастливый случай. Избор взял мешок, взвесил в руке, хотел, было бросить его Исину, все-таки сотник еще, не воевода, но передумал. Кивнув на старика, сказал: - Оттащи в кусты. Если оклемается, поживет еще.
Глава 9
До реки Рюмицы, на которой стояла весь Фофаново, они дошли к полудню, когда солнце уже добралось до макушки неба. Теперь, когда маги остроголовых знали, что талисман покинул город, Избор не рискнул выйти на дорогу и решил пробираться дальше берегом реки. Это оказалась настоящая лесная речка - в крутыми берегами и лесом, подходящим к самой воде. Чутьем охотника и воина Избор чувствовал, что в лесу что-то происходит. Больше обычного трещали сороки, лоси дважды на их глазах переплывали реку. Глядя на все это, он мрачнел, и старался наступать не на землю, а на сизые от влаги гранитные глыбы, что река раскидала вдоль своего пути. Пропуская мимо ушей крики птиц Избор слушал тишину. Она заполняла лес до самого виднокрая, но где-то там рождался звук, словно бы отдаленный звон. Избор слушал его и никак не мог разобраться - то ли это ветер звенел в натянутой между сухих осин паутине, то ли звенели под ласковыми касаниями ветра солнечные лучи, отвесно протянувшиеся к рыжей от опавшей хвои земле, то ли дробились, разбиваясь на капли струи воды в Рюмице, то ли звенел где-то отчаянно набат, призывая кого-то на помощь. Исин тоже встрепенулся, уловив этот звон не ухом, а каким-то внутренним чутьем. Они поспешили и почти пробежали с поприще, пока не столкнулись с дорогой. В этом месте она, почуяв брод, выползла из леса и переползла реку. На утоптанной земле виднелись следы копыт. Они выходили из леса и сворачивали к реке. Следов было много, но среди них не было ни одного следа от телеги. - Лошади. Без повозок... - Не купцы. По мелкому броду они перебрались на другой берег. Под первым же деревом они наткнулись на сбитую стелой ворону. Кто-то из проехавших по дороге из молодечества сбил бедную птицу и даже не подобрав стрелы, проехал дальше. Птица уже успела закоченеть, и муравьи проложили к ней первые тропки. - Песиголовцы? - спросил Исин. - С луками? - возразил Избор. - Мало ты их вчера с луками видел... Хазарин взявшись за стрелу поднял ворону повыше, принюхался. Запах состоявшейся смерти коснулся ноздрей и он поморщившись определил. - Да... Вчера утром. Может раньше... У кого еще ума хватит что бы на ворон стрелы расходовать? Ни земля, ни воздух не хотели хранить тайн. Земля рассказала им о том, что песиголовцев было не много, вряд ли больше трех десятков, а воздух - о том, что где-то впереди недавно случился большой пожар. Сложив одно с другим, они осторожно шли вперед, уже представляя, что найдут на месте городка. Лес, как ни хотел не мог скрыть знаков беды. Запах гари все более явственно вторгался в аромат цветов и созревающих ягод, так когда они вышли к опушке люди были готовы к тому, что им предстояло увидеть. Между городом и последними лесными деревьями протянулась полоса густого малинника. Она окаймляла лес словно щетина, что вырастала на лице не бритого человека, а дальше чуть меньше чем в паре поприщ, возвышалась стена затянутого дымом города. Несколько минут они наблюдали за настежь распахнутыми воротами. Жизни там уже не было. Два воина, они по своему опыту они знали, что сейчас там их ждут только покойники. Все кто остался жив либо сражается, либо прячется в развалинах. - Пойдем, - наконец сказал Избор. - Пойдем в город... Исин посмотрел на него искоса и поинтересовался. - Теперь-то зачем? Я покойников за свою жизнь насмотрелся .... Чего это мы там не видели? Не опасаясь, что кто-то его увидит со стен, Избор поднялся, покрутил на пальце княжеский перстень. - Не знаю... Я бы на войта здешнего посмотрел.... На его конюшню особенно... Исин поднялся следом. - Да там уж было кому на нее посмотреть... И попользоваться.... Горит же город! Исин понимал, что идти все-таки придется, и сделал шаг следом. По коже сапог сухо щелкнули метелки созревших трав. - Ну, так что? Пусть горит... - задумчиво повторил Избор. - Тем, кто там сейчас совсем не до нас. Кого побили - прячется, кто побил, тот добычу собирает. Под это дело может и нам чего обломится? Трава под ногами шелестела, но люди чувствовали себя так, словно шли по пепелищу. Шагов через двадцать Исин спросил: - А если у них ничья? Избор улыбнулся. - Не слыхал о таком... Это что, когда все друг друга перебили? Так и это не плохо. Тогда весь город наш, все кони... Кусты остались позади, и они шли, зорко поглядывая на стены - не покажется ли кто? Исин считал бревна, и с каждым счетом все сильнее его губы кривила пренебрежительная усмешка. С Пинскими эти укрепления и сравнивать было нечего. - Загородку поставили... - пренебрежительно сказал он. - Надо же. Десять бревен! Кого это остановит? Избор, вырвавшийся вперед, встал. - Останавливают не стены, а люди. Исин обошел его и остановился рядом. Под ногами у Избора, выбросив вперед руки и вцепившись в траву, лежал мертвый песиголовец. Избор не побрезговал, наклонился, поднял голову. Из левого глаза торчал обломок стрелы. - Этого вот не десять бревен остановили, а прутик... Он подобрал лежавший тут же обломок и помахал ею перед носом хазарина. Дальше песиголовцы стали попадаться чаще. Избор прикинул расстояние до стены и покачал головой. Лучники подпустили врагов слишком близко. Уже по одному этому было видно, что защитники города не могли бы устоять. Исход схватки был предопределен тем, что среди защитников не было ни княжеских дружинников, ни наемников. И все-таки они защищались..... Они насчитали пятерых песиголовцев, пока не подошли к воротам, а потом пошли защитники веси. Картина им открывалась самая обыденная. Песиголовцы бревном выбили ворота (оно так и осталось лежать рядом с разбитой створкой) и ворвались в город. После этого началась резня. Все это, словно небо, раскинувшееся над миром, покрывал запах горелого мяса. Это был запах поражения, крови и слез. Исин поморщился. Он уже догадывался о том, что предстоит увидеть. - Какие тут лошади? Все что не сгорело, то разбежалось.... Избор не ответил, а пошел вперед, сжимая лук и настороженно поглядывая по сторонам. От домов несло жаром. Через выбитые окна валил дым, и выплескивалось пламя, загибаясь алыми языками в голубое небо. Никуда не сворачивая, они дошли до площади. - Ну и что? - спросил Исин. - Где тут твой староста? В какой куче? На площади, сразу за домами землю покрывали трупы. Тело тут лежало на теле, еще не тронутое тлением. Смерть тут сравняла всех - поселян, песиголовцев и дружинников. Увидев молодцев в кольчугах, воевода наклонился сперва над ближним, потом подошел к другому, к третьему... Лица были все незнакомые, но по оружию киевской работы он признал в их киевских дружинников - через одного в их руках остались мечи с клеймом Людоты. Избор молча пересыпал подобранные с земли стрелы себе в тулу. Все что тут произошло, произошло совсем недавно. Трупы даже не успели закоченеть. Женщины, дети, старики и мужчины лежали друг на друге, словно последним их желанием было желание защитить друг друга. Вокруг них лежали песиголовцы, а рядом со зверолюдьми - дружинники. - Они окружили их, - сказал Избор, - а потом подоспели дружинники... - Слишком поздно... - Зато отмстили... - Всем ли? Исин посмотрел по сторонам. То, что их окружало, не было полем битвы и стоять среди этих мертвецов было не уютно. Хазарин покрутил головой, выискивая живых. Они наверняка был где-то рядом - грабили, убивали, защищались - Пойдем, - попросил он, - коней поищем... Они пошли прочь. Тем, кто остался лежать в пыли у них за спиной, уже ничего не могло помочь. Мало того, дело, что привело их в Фофаново, само требовало помощи. Мимо чадящих дымом домов с распахнутыми и выбитыми дверями они осторожно шли вперед, с хрустом вдавливая в землю черепки и чадящие головешки. Весь еще не была мертва - во дворах бродили куры, кричали петухи, где-то мычали коровы, только вот людей не было. - Сожрали их всех, что ли? - злясь на свой страх, спросил Исин.- Только что-то я не слышал, что бы песиголовцы людей жрали. Избор не ответил, осторожно выглядывая из-за забора. Он долго молчал, а потом ответил, как это часто бывало не на вопрос, а на свои мысли. - Их осталось немного. - Кого? Избор еще помолчал. Исин по его лицу видел, что тот не думает, а просто наблюдает за улицей. - Всех... И тех и других, - наконец произнес он и добавил совсем уж невпопад Кошки-мышки... - Куры и коровы, - хмуро ответил ничего не понявший Исин. - И не одной лошади... А князь обещал. - Раз обещал, значит, будут лошади. У Брячеслава слово с делом не расходится. Ты же знаешь, что если он кого повесить пообещает, так обязательно повесит... - Повесит, повесит... Только при чем тут кошки? - Кошки-мышки.... Бегом! Он одним махом перебежал улицу и влетел в ворота напротив. С нового места были видны полу обгорелые стены - все, что осталось от добротного двухповерхного дома войта. Над ним еще поднимались клубы дыма. - Песиголовцев было десятка два. Для них эта стена в десять бревен - не препятствие, а так... Он щелкнул пальцами. - Городок подожгли, жителей, кто сбежать не успел - вырезали. Им бы все та с рук и сошло, только вот дружинники. Тут у них и не сложилось.... Теперь и тех мало и других мало осталось. Вот они друг друга по городу и гоняют. Теперь Исин понял, что имел ввиду Избор, когда говорил о кошках-мышках. - Хороши кошки-мышки... - Какие есть.... Где-то в стороне послышался щелчок, словно в город вернулся ничего не знающий пастух и привел стадо. Исин встрепенулся и посмотрел по сторонам. - Принесло кого-то....Коровы-то нам зачем? Вслед за ударом хлыста послышался звериный рев. Так мог реветь только медведь или вепрь. - Коровы? - с сомнением переспросил Избор. - А-а-а-а-а! - взревело у них за спиной. Они повернулись, словно тот же незримый кнут достал каждого из них от плеча до задницы. Штук шесть песиголовцев выскочили из-за поворота, внезапно, словно грибы после дождя. Солнце обливало волосатые фигуры и блестело на влажных зубах и остриях мечей. Не смотря на то, что на песиголовских мордах человеку что-либо прочитать, было затруднительно, но в этот раз все было иначе. То, что прилипло на мордах в этот раз иначе, чем радостной улыбкой назвать было невозможно. От нее Исина качнуло назад, прямо на обгорелый забор. Тот не выдержал напора и рухнул, разваливаясь на обгорелые жерди. Дело решили мгновения. Избор поддел ногой кучу золы. Сквозь нее песиголовцы рванулись к людям, но закрутили головами, зачихали и бестолково замахали мечами. Исин прыгнул вперед, рубанул там кого-то, но воевода гаркнул: - Назад! К терему! - и он послушно отступил. Опередив врагов шагов на двадцать, они вбежали в развалины войтова жилища. - Живыми брать! - донеслось со двора. - Кожу сдерем, барабан сделаем, вечером попляшем!... У Исина дернулась щека. - Чего дергаешься?.. - спросил его Избор. - Похоже, и тут знают, что ты любишь, что бы тебе по вечерам спину чесали.... Сквозь распахнутую дверь они видели, как песиголовцы осторожно подходят к чудом оставшейся целой после пожара стене. Они словно знали, что за ней нет ничего, кроме обгорелых бревен, и что беглецам там деться некуда. Избор повернулся, оценивая позицию. Сразу за их спиной начинался хаос. В нем столы, лавки и сундуки перемешались с обгорелыми бревнами, а сверху все это добро щедро засыпали дощечки гонты. Избор потоптался, отыскивая ногами место поровнее, достал стрелу. Песиголовцы были слишком близко, но ничего другого не оставалось.
- Дверь прикрой, - сказал Избор. Ее, как и полагается в таких случаях, прорубили низко, что бы входящий наклонился, прежде чем войти в дом и если б тут еще остались стены, то и в одиночку можно было бы продержаться. Исин тронул дверь, но на не поддалась. Тогда он дернул ее со всей силы, и скребя землю она плотно закрыла проем. Сверху посыпались угли, что-то словно разъяренная пчела коснулось щеки. Он хлопнул себя рукой, и под ладонью, делясь последним жаром, рассыпался маленький уголек. Наверху громыхнуло, Исин задрал голову, и тут же изменившись в лице, заорал. - Назад! Сверху, соря горячими угольками, падало бревно. Избор сообразил, что тут происходит раньше хазарина. Он крикнул: - Вперед! - и плечом навалился на стену. Бревна заскрипели, и стена качнулась наружу. Исин, сообразив, наконец, что от него требуется, уперся спиной в обгорелое дерево. Избор краем глаза увидел, как напряглись у того жилы на шее, и капля пота потекла вниз, смывая сажу и грязь. Стена, только что выдержавшая напор огня выгнулась словно парус, поддавшись напору четырех рук. С самого верха посыпались бревна. Спекшийся в корку мох, куски глины застучали по земле, но все это падало уже не им на головы, а рядом. И вот, наконец, стена, став на мгновение плоской как, ладонь, что готова прихлопнуть муху величаво качнулась, и улеглась вдоль улицы. В грохоте бревен затерялись крики песиголовцев. Тяжело дыша, Избор посмотрел на устланную бревнами улицу. Когда шум скрылся в небе, он сказал: - Зато тут теперь как в Киеве. Там тоже около Владимирова терема все бревнами выложено... Немного запоздало, но все-таки к месту Исин добавил: - А это вам барабанные палочки. Все было хорошо. Посреди ставшей деревянной улицы сиротливым столбом стоял только один песиголовец. Он удивленно вертел головой потрясенный не столько случившимся, сколько своим чудесным спасением. Оглядываясь вокруг, он видел только бревна, и не мог взять в толк - как все это произошло. Исин пришел в себя первым. Он подобрал брошенный меч. - В окно влез, - сказал он, прикидывая как можно добраться до него не сломав ног. - Как комар, зараза... Избор вскинул лук, но опережая это движение за спиной у них загрохотало, и мимо пронесся ток воздуха. Он родился из негромкого шелеста и ставшего в конце громовым щелчком. Тетива, мгновение назад разделявшая песиголовца надвое, дрогнула, и на его месте вспучилось кровавое облако. Избор успел прикрыть лицо и ощутил, как ошметки шерсти и капли крови коснулись кожи. Он повернулся, уже зная, что там увидит. - Гаврила! - радостно сказал Исин.- Откуда ты, а?
Глава 10
Гаврила молча стоял на самой верхушке бревенчатой горы. Исин недоверчиво смотрел то на него, то на Избора. Умом хазарин понимал всю невероятность такой встречи и проверял не чудится ли ему все это. Избор молчал и тогда он спросил у воеводы. - Масленников что ли? - А то... - ответил Избор, не спуская глаз с Гаврилы. - Если уж он мне свою руку не отдал, то никому другому и подавно не отдаст... Слезай давай... Но Гаврила и сам не хотел оставаться наверху. Осторожно, стараясь не потревожить бревна, он спускался к ним. С каждым его шагом улыбка на лице Исина становилась все шире, но на лице Гаврилы, когда он спустился, они не увидели ни удивления, ни радости. - Где шлялись? - грубо спросил он.- Вы же еще вчера должны были тут быть? Избор огляделся, что бы удостовериться, что Гаврила разговаривает именно с ними, но кругом было пусто. От песиголовца осталось только быстро подсыхающее кровавое пятно. - Чего орешь? У нас дел не меряно!... Пока он подбирал другие цветастые слова до него дошли последние слова Гаврилы.
- Кто сказал? - Добрый человек... В голосе Гаврилы было столько горечи, что Избор сдержался и не стал отругиваться. Только сейчас, когда Гаврила спустился, стало видно, что ему тоже досталось. Его покрывали не только грязь и копоть, но и кровь. - Что тут было? - спросил Исин, не столько для того, что бы услышать подробности, сколько дать Гавриле возможность выплеснуть злость. - А ты не понял? Масленников устало опустился прямо на угли, и свесил руки между ног. - Все снова началось.... Остроголовые, да еще эта дрянь лезет. Он молча смотрел на кучу шерсти, что осталась от песиголовца. Его кулаки сжались с такой силой, что кожа едва не треснула. - Сколько их тут? Что бы не объяснять, что он имеет ввиду он просто притопнул ногой по земле. - Шестеро.... - Этот, значит, последний был. Он замотал головой и в бессильной злобе промычал: - Пятнадцать человек... Ветер подхватил золу и бросил в лицо. Исин присел рядом с ним. - Расскажи толком! Вместо ответа Гаврила поднялся и пошел, обходя кучу бревен. Избор и Исин не сговариваясь, пошли следом. В Фофанове он был вроде как старожилом, и его приходилось слушаться... Он привел их к таким же обгорелым стенам, от которых они только что ушли, только вдоль стен стояли бочки с пивом и вокруг опрокинутых столов валялись кружки. Гаврила нагнулся за одной, потом все так же молча выбил дно у ближайшей бочки и зачерпнул....Терпкий запах хорошо сваренного и процеженного пива на мгновение перебил запах гари, но ветер поднял золу и все стало по-прежнему. Гаврила вел себя так, словно был хозяином всего того, что стояло вокруг него. Исин тоже зачерпнул, но не донеся кружку до рта, вдруг понял, что это действительно так. Все, что еще оставалось в городе уже не имело хозяев и, значит, принадлежит им. Его рука дрогнула, и пиво выплеснулось на землю. Гаврила посмотрел на него, но ничего не сказал. - Давно ты тут? - спросил Избор, глядя по сторонам, что бы не случилось неприятностей. Гаврила сделал два длинных глотка и ответил сразу на все вопросы, что вертелись на языках у друзей. Он говорил, словно бредил. - Не смотри. Нет тут больше никого... Сейчас последнего раздавили... Нас Белоян послал. Сказал, что вы тут должны оказаться либо вчера ночью, либо сегодня утром... Мы торопились, но успели только к полудню, а тут вот.... Он мрачно посмотрел на расставленные вдоль стены бочки. - Мы их не ждали, но и они нас, видать, тоже... Схлестнулись.... Вот я один и остался.... Он замолчал, заново переживая схватку, в которой погибли его люди. Не решаясь прервать эти воспоминания Избор кивнул Исину и они открыли другую бочку - все одно пить пиво кроме них тут было некому. Не пропадать же добру. Гаврила допил пиво и теперь неподвижно сидел, уставившись в землю. Избор вынул из его руки пустую кружку и вставил полную. - Зачем ехал-то? Гаврила встрепенулся, поднял голову. - За талисманом... Белоян приказал в Киев отвести. Избор допил кружку и бросил ее на землю. Черепки брызнули во все стороны. - А чего тогда сидим? Поехали! - Лошади, - напомнил хозяйственный Исин. - Хватит ногами землю мерить. - Найдем. Сейчас весь город наш. Тень от сгоревших ворот не переползла еще и на шаг, как они оставили весь. Теперь это был мир скорби, мир мертвецов, засыпаемый горячим пеплом, а их дело тащило их на восход, к живым людям. Отыскивая уцелевших жителей, они проехали до конца веси и выехали с другой стороны Фофаново через целые и не тронутые ни огнем, ни врагом ворота, которые сами и открыли. Они проскакали с десяток поприщ, когда перед ними вздыбился крутой холм, поросший лесом. Избор направил коня вверх, что бы оглядеться и понять куда двигаться. Не натруженные кони взлетели веерх по склону и остановились. С холма открывалось зрелище удивительной красоты. - Да-а-а широка Русь! - горько вздохнул Гаврила. - Чем хочешь ее измеряй, хоть шагами, хоть поприщами. Никто не возразил. С этого холма взгляд достигал далеко. Через гряду холмов, что тянулась на восход, через лес, что густел там, где землю покрывал бело-зеленый березовый ковер, то светлел в тех местах, где березы сменяли рыже-зеленые сосны. Небо, что висело над ними, над Русью, сияло золотом и лазурью, а там где оно смыкалось с землей то ли был, то ли чудился какой-то городок с бревенчатыми башнями, стенами и прочей ерундой. - Стоять бы тут и никуда не ехать, - сказал Гаврила, чувствуя как истерзанная душа наполняется спокойствием. - Век бы любовался. Исин, чаще других оглядывающийся назад мрачно сказал. - Много намерял. Ты оглянись. Масленников поверну голову. За их спинами стоял тот же лес, висело небо, но оно уже было другим. Виднокрай застилал тяжелый дым. Фофаново еще горело, и некому было потушить этот огонь. Весь уже давно скрыли деревья, и с холма совсем не чувствовался запах гари, но каждый из них, помнил, как пахнет горелое человеческое мясо. - Как-то не правильно все это... - сказал Исин - Неправильно! - Неправильно то, что ты плавать не умеешь, а вот все остальное - нормально, рассудительно сказал Избор. - Не все. Не по богатырски это... Словно мы от беды бежим... Хазарин развернулся и стал смотреть на дым за спиной. Он не стал гуще, но и не стал прозрачнее. - Мы там были и теперь там беда. Он повернулся и показал вперед, на бескрайние просторы перед ними. - Мы там будем, и там случится то же самое. Мы везем беду с собой. Гаврила вздохнул еще раз, сбрасывая с себя расслабляющую власть красоты, вспомнил людей, что еще сегодня были живы, и ответил. - Мы везем с собой счастье и удачу для всей Руси. Исин недовольно поморщился. Его не поняли. - Я хочу сказать, что богатырям надо ехать навстречу беде, а не от нее. - А мы и едем на встречу, - сказал Избор. - Ты, что думаешь уже все кончилось? Все еще впереди. Все еще даже не начиналось... Он сказал это так спокойно. Что Исин понял, что воевода никого не хочет пугать, и что все действительно будет так, как он сказал. - А уж если о бедах говорить, - добавил Гаврила, - то кому-то конечно, придется плохо. - Вот! Так ведь и я об этом! Хазарин обрадовался, что наконец-то до друзей дошло то, что он хотел сказать. - Может, тебе легче станет, если я скажу, что нам придется хуже всех? Других-то только задевает, а бьют-то по нам... Его поняли, но не до конце и Исин еще раз попытался объяснить, что томит его душу. - Нам проще. Мы-то хоть знаем, за что страдаем, а эти... Может, спрячем его где-нибудь, что бы никто не нашел? - Ты про Кащееву смерть слыхал? - вопросом на вопрос ответил Гаврила. Исин выпрямился в седле, и Избору показалось, что он готов выслушать все истории о схватках киевских богатырей с Кащеем, но тот только ответил. - Про иглу в яйце? Конечно. - Он вот ее то же прячет, а сколько богатырей за ней гоняется? Правда, она как утопленник - рано или поздно обязательно всплывает. А уж тогда... Избор кивнул. Все было так, как говорил Гаврила. Как ни прячь, а если есть интерес, то будут искать и тут уж кому-нибудь обязательно повезет. Исин поскреб голову. - А если мы его прямо в ковчежце в землю зароем? Никто ничего не узнает... - А сами зарежемся? - весело спросил Избор. - Ну, можно, наверное, и без этого... Гаврила тоже засмеялся. - Ты, я смотрю, всего на сто лет вперед думаешь. Ковчежец ржа разъест, а без ковчежца его любой маг, любой волхв отыщет. А Русь-то она не на сто лет собирается. Так что сам понимаешь. Гаврила вздохнул еще раз, словно прощался с чем-то. - Так что сам понимаешь. Да и не нашего ума это дело - талисманы прятать. Пусть об этом у Белояна да у князя Владимира голова болит. Сказано привезти привезем... - А скажут зарыть? - ехидно спросил хазарин. - А? - Не скажут, - спокойно ответил Масленников. Пока они препирались, Избор спокойно рассматривал лес вокруг. Он не ждал неожиданностей, но готовился к ним. Сперва ухо уловило еле слышный скрип колес, а потом он увидел и сам повозки. - Люди, - сказал он. Гаврила повернулся. Это слово требовало внимания. От людей могли быть неприятности. - Где? - Опять? - сорвалось с языка у Исина. - Слишком уж быстро... - Чего это "быстро"? - невозмутимо отозвался Избор. - Они еще далеко. С вершины холма виделось, как в одном месте березы расступились, давая место желтой от одуванчиков поляне. Через нее не спеша, катились несколько укрытых рогожами повозок. Ими правили одетые в цветные халаты люди. Они их то ли не заметили, то ли не сочли опасными и телеги двинулись дальше. - Там дорога, - прозорливо заметил Исин. - Неужто опять с хорошими людьми посреди леса встретиться довелось? Избор, смотревший на повозки, ответил. - Пять телег. Не разбойники, ни воины. Купцы, пожалуй... Что-то было в голосе воеводы такое, что заставило Гаврилу ответить. - Не знаю их, и знать не хочу. Нам сейчас от людей подальше держаться нужно. Пусть едут своей дорогой. Избор ничего не ответил. Его глаза провожали повозки, что мелькали среди берез, и Гаврила добавил: - У них своя дорога, у нас - своя. Слова они ведь дальше стрел летят. Болтанет кто-нибудь языком, а нам от того неприятности. - Неприятности... - сказал Исин. - Не неприятности, а нож в спину с поворотом... - Так ведь что бы нож сунуть спину еще найти нужно.... -возразил Избор. - А среди людей как нужную спину найдешь? Так что нам пока всего лучше меж людей находиться... Да и дорогой ехать все лучше, чем сквозь кусты. Пока нас не хватились мы по хорошей-то дороге сколько отмахаем! - А думаешь, хватятся? - спросил Избор. - Еще как, - непонятно улыбнувшись, ответил Гаврила. - Не попасться бы только... Они спустились к подошве холма, и, продравшись сквозь заросли ежевики, оказались в редколесье, за которым и лежала дорога. - Вон она дорога-то... На нее станем и до самого Киева, - мечтательно сказал Исин. Он даже зажмурился от такой мысли. - Это если рога не обломают за первым поворотом.... - осадил его Гаврила. В его словах Избор не уловил жесткости. Воевода почувствовал, что и сам Масленников готов поверить в то, что они мог ли бы добраться до Киева без неприятностей. - Когда это у нас по прямой дороге получалось? - осадил он обоих. - Память у вас девичья. У нас все больше через лес, да по болоту, да что бы морду в кровь... Он выехал на утоптанную землю первым и повернул вслед за телегами. - Не чужую, так свою, - добавил Исин, выезжая следом. Не оборачиваясь, Избор кивнул. С дорогами им повезло. Обогнав купцов они почти час скакали по пустому тракту и каждый чувствовал как слабеет напряжение, что давило душу. Вскоре, когда солнце начало путаться в ветвях самых высоких деревьев их дорога влилась, словно ручей в реку в другую дорогу, на которой было тесно от следов. - От таких дорог нам подальше держаться следует, - сказал хазарин, пытаясь в просветы деревьев различить, что твориться за ближайшим поворотом. Гаврила, однако, оставался спокойным и только мрачно улыбался. Следы на земле читались столь явно, что даже думать о засаде было смешно. - Нет уж... Нас так просто ловить не будут. Наши враги что-нибудь поумнее придумают. По сравнению с ней та, по которой они ехали до сих пор, казалась запущенной лесной тропой. Эта дорога была утоптанна людьми и лошадьми. На ней отчетливо виднелись следы колес и сапог. Исин вдруг подумал, что они, верно, совсем рядом с городом, что видели с холма, и повеселел еще больше. - Похоже, что сегодня ночевать будем меж хороших людей? - Не говори "гоп", - предупредил его Избор. - В нашем положении наперед ничего загадывать нельзя. Не ровен час, эти люди с тебя еще шкуру снимут... Они проехали еще с поприще, потихоньку замедляя бег коней. Чем чаще они смотрели под ноги, тем больше видели оснований не особенно торопиться. Отряд, следы которого они заметили прошел тут совсем недавно. Избор видел следы пеших и конных воинов, а поверх них - следы нескольких повозок. Они доехали до поворота и в ту же секунду, только что пустая и безмолвная дорога огласилась металлическим звонам. Гаврила в одно мгновенье - сказалась воинская выучка - успел сдернуть с плеча меч, но напрасно. Люди, что стояли вдоль дороги, не обратили на них никакого внимания. Избор, отметивший это как добрый знак, подумал, что выскочи на дорогу пара ежиков или белок, на тех и то обратили бы внимания побольше. Да и не мудрено - ежей-то на дороге не было ни одного, а вот вооруженных людей - и пеших и конных тут стояло человек тридцать.
Глава 11
Люди тут были разные - и пешие воины, и богатыри на тяжелых конях. Все они стояли в ряд поперек дороги, а в самом конце цепочки примостилась скромная повозка, на козлах которой сидел и блестел лысиной безбородый, не богатырского вида мужчина. Именно мужчина - у Гаврилы язык не повернулся бы назвать его мужиком. Он оказался единственным, кто обратил на них внимание. На всякий случай Избор опустил руки к поясу, где держал швыряльные ножи. Внимательный взгляд живых глаз, казалось, ощупывал их, но не было в нем вызова ни пренебрежения. Скорее доброжелательное любопытство. - Ну, что там? - спросил он, когда они поравнялись с телегой. - Да вот приехали, - неопределенно ответил за всех сразу Гаврила, становясь на всякий случай к нему поближе. Ехать вперед дальше можно было только по чужим ногам. -А у вас тут чего? - Ждем. Там кто-нибудь еще есть? Или вы последние? Избор, не особенно стараясь скрыть недоумение, оглянулся назад. Дорога позади них, слава Богам, была пуста. - По-моему никого, - ответил он. - А ты, что кого-нибудь еще ждешь? Человек с телеги привстал и поглядел туда, откуда они приехали, что-то посчитал, шевеля губами. - Да нет, пожалуй, вы, верно, последние. Сам он был смугл, суховат и подвижен. Большая редковолосая голова выглядела бы головой птенца какой-нибудь хищной птицы, если б не строгий взгляд уверенного в себе человека. - Что тут твориться? - спросил Исин. Человек привстал с козел, посмотрел вперед. - Ну что они там!.. - пробормотал он и переспросил в свою очередь. - Странный вопрос. - Чем же, - вызывающе переспросил Исин. - Он странен для этого места и этого времени, - мягко сглаживая раздражение хазарина, заметил их собеседник. - Разве вы не явились сюда, чтобы принять участие в сражении с чудовищем? Посланцы Пинского князя переглянулись и подумали об одном и том же - а не ловушка ли это? - Чудовище? Какое тут может быть чудовище? - спросил Гаврила, оглядываясь по сторонам. В свое время он повидал много логовищ разных вредоносных тварей - от драконов до шишиг и мог отличить простой лес от места гнездования такой твари. Тут все , вроде, было без дряни и колдовства. Лес и дорога вокруг них, если не смотреть на воинство впереди себя казались мирными и спокойными. - Как это, "какое чудовище"? - удивился в свою очередь собеседник их неосведомленности. Ни Избор, ни Исин, ни Гаврила не спешили отвечать на вопрос. Избор, тот сразу проникся доверием к словам редковолосого волхва. Пересчитав быстро тех, кто стоял на дороге, он понял, что собрать их тут всех вместе могло что-то необычайное. Те, кто стоял тут, не казались единым отрядом - каждый стоял сам по себе и вооружен был по собственному вкусу. Они могли бы оказаться шайкой разбойников, где каждый воевал чем хотел, но для разбойников они выглядели слишком богато. Воевода покачал головой, не зная, что и думать. Видя их недоумение, человек понял, что и сам заблуждается на их счет и они тут люди случайные. - Тогда все понятно! - хлопнул он себя по лбу. - Вы, верно, проездом? А я то думал, что вы тоже пришли попытать счастья. - Нет, - заверил его Избор - Мы просто проезжающие и не собираемся ни с кем сражаться.. - По крайней мере, до тех пер, пока нас к этому не вынудят. - Добавил на всякий случай Гаврила. - Да, да, конечно.То-то, я смотрю, вы слишком легко вооружены.. В этот момент откуда-то из головы отряда послышался крик. Люди, что мгновение назад стояли каждый сам по себе, стали одним отрядом и ощетинились мечами и копьями. С железным лязгом сомкнулись щиты, и они образовали маленькую крепость. Их собеседник привстал, но тут же сел. - Ничего страшного... Ложная тревога. Он раздвинул матерчатый занавес и скрылся в повозке. Гаврила постучал рукой по стене. - Я сейчас, - донеслось оттуда. - Скажи-ка, почтенный, а ты-то тут тоже для поединка? - Нет, - ответили из возка, и Избор уловил в голосе какую-то недоговоренность. - Я тут лекарем. Меня зовут Сераслан. Гаврила посмотрел на вооруженную ораву, перегородившую им дорогу и поинтересовался. - А что раненые предполагаются? - Во множестве, - обыденно сказал Сераслан, высунув голову наружу и становясь от этого похожим на червяка в яблоке. - Если все будет как в прошлый раз, то половина из них пройдет через мои руки. Исин посмотрел на лес копий, что сливался с настоящим лесом и дальновидно поинтересовался. - А что будет с другой половиной? - А этим вообще ничего не понадобится. Гаврила посмотрел на толпу перед собой и неожиданно согласился с волхвом. - Да. Смерть - лучший лекарь, это точно... Сераслан закивал, хотел что-то добавить, но Исин перебил его: - А ты тут, что один говорящий? Эти-то что, глухонемые? Почему молчат? - Страх и гордыня, - охотно пояснил Сераслан. - Они бояться грядущего и молчат, чтобы страх их не стал ясен для окружающих. Большинству из них совсем скоро будет плохо... А вам вот повезло... - Неужто? - удивился Избор. Он вспомнил, что было с ними утром, и что было ночью, и что было предыдущим вечером, и без стеснения засмеялся. Разочаровывать волхва не хотелось, и он ничего не сказал. - Это почему же? - спросил Гаврила, подумавший о своих неприятностях. - Вы находитесь в положении более выгодном, чем все эти люди. - Что это значит? - подозрительно спросил хазарин. - Это означает, что вы, скорее всего, останетесь живы... Сераслан произнес эти слова без вызова, но они сразу же настроили Исина на боевой лад. Он выпрямился в седле и высокомерно поинтересовался: - Хотел бы я посмотреть, на того, кто попытается помешать нам оставаться на этом свете, - грозно спросил он. - Не торопитесь. Еще увидите. Оно вот-вот появится, - сделав вид, что не понял скрытой угрозы, успокоил его Сераслан. Гаврила уже утомленный стоянием на одном месте и чувствующий, что с каждым потерянным мгновением за их спиной вырастает то ли остроголовый, то ли песиголовец, решил ехать. - Я не собираюсь никого ждать. Я просто поеду вперед и все, - сказал он. - У нас есть дела в Киеве, и мы не собираемся задерживаться тут по пустякам. - Это не пустяк, - серьезно сказал Сераслан. - Это обычай. А если вы поедете вперед, то хотите вы этого или нет, но вам придется сразиться с чудовищем. Это ничуть не испугало Гаврилу. Он потрогал меч у себя за спиной. - Да ради Бога! Если оно будет мешать мне, я просто его убью. - Не сомневаюсь, что вы обязательно попробуете сделать это, - осторожно подобрав слова ответил волхв, - но прощу вас, поймите. Сейчас все это, - он широко махнул рукой, охватывая и лес и дорогу, - не просто дорога. Это место поединка и здесь существуют свои правила. А они гласят: " На поединок с чудовищем поединщики выходят по жребию". Те, кто стоит впереди нас, вытащили первые номера и вряд ли захотят пропустить всех вас вперед. Это их право. Ему никто не ответил и он даже не понял, слушают его эти люди или просто смотрят вперед, пропуская слова меж ушей. Тогда он выбрал одного из них и обратился напрямую к нему. - Что бы проехать дальше вам нужно будет поубивать всех тех, кто стоит впереди вас, или дождаться, пока это сделает чудовище. Все очень просто. Исин, сбитый с толку многословием Сераслана, смотрел на него молча, а тот продолжил свой словесный натиск: - Я вижу, вы ничего не знаете о том, что тут происходит и, вам небезынтересно будет прослушать мой рассказ. Заранее прощу извинить, если 6yдy излишне краток зверь должен появиться, с минуты на минуту... Он еще раз привстал, оглядывая дорогу впереди себя. - Началось это года два назад. Тогда князю нашему начали доносить об страшных преступлениях, которые стали совершаться на этой дороге. Подробности расправ над бедными путниками были столь ужасны, что я не решаюсь описать вам подробности. По началу-то как всегда подумали на разбойников, но вскоре отыскались очевидцы, которые указали, что творят эти преступления не разбойные люди, а неведомое чудовище. Тогда еще толком никто ничего не знал. Это уж потом разобрались, что появляется оно на этой дороге три раза в год и всегда в одно тоже время. Два дня оно рыщет по дороге, растерзывая всякого, кто попадается на его пути, а потом пропадает неизвестно куда... - Так убить его и делу конец! - Исин лязгнул мечом. - Сами не справляетесь вызвали бы Илью Муромца, Ратибора или еще кого. Не отказали бы богатыри, помогли бы. - Князь не хочет... - вздохнул волхв. - Он все больше иноземцев привечает... - И что? - удивился Избор. - Неужто никто... - Да нет. Всякие у нас тут были... Кого у нас только на нашем погосте нет - и франки, и шведы. Даже один индиец есть. На слоне приехал... Он на мгновение запнулся и сообщил. - Печенка у слона вкусная... Та вот. Князь-то наш обещал победителю свою дочь отдать в жены, да земли изрядное количество отрезать. Вот и лезут доброхоты. - А хороша ли дочь? - поинтересовался Исин. - Что дочь? - махнул рукой Сераслан. - Земли какие...Лес, луга... - Стало быть, весь сыр-бор из-за княжьей дочки? - переспросил Гаврила. - Знаю я несколько человек. Все приличные люди, добрые богатыри и все не прочь покняжить в каком-либо месте. Если увижу кого из них, обязательно расскажу как до вас добраться... Волхв кивнул немного отстранено, словно думал о чем-то другом. - Пусть едут. Мы гостям всегда рады. Только опоздают твои друзья. Пусть они такой случай в другом месте ищут. А тут сегодня все кончится! - самоуверенно сказал он. - Нынче ему конец придет! - С чего бы? - Так Боги хотят. Эти слова ни чего не значили, и Избор только внимательнее посмотрел на волхва. Под его взглядом тот кивнул на воинов впереди себя и добавил. - Если не они его убьют, то нынче я ему конец положу! Исин не без высокомерия оглядел Сераслана и поинтересовался. - И чем же ты его убивать собрался? Ни меча у тебя, ни палки подходящей. - Божьим словом да Истиной, - не моргнув глазом ответил волхв. - Чем же еще волхву с нечистью биться, если не этим? И Избор и Гаврила немало выслушали в своей жизни похвальбы, но сейчас слова волхва выглядели не просто отчаянным хвастовством, но и просто нахальством. - Ну, дай Бог, - сказал Избор не желая препираться с Серасланом. - Дай Бог, да сам не будь плох, - отозвался тот. Он что-то знал или мог, или надеялся на что-то. - У саркинозов есть пословица, - сказал Гаврила, наклоняясь к нему. - " На аллаха надейся, а верблюда привязывай" - намекая на то, что простая надежда на Бога вряд ли способна сама по себе принести победу. - Да, - подхватил Избор. - У нас есть пословица не хуже - "На Бога надейся, да сам не плошай"! - Не оплошаю, - уверенно откликнулся священник. - Хотя... про верблюда это очень кстати... Это вы мне вовремя напомнили. Он встал, достал откуда-то снизу пару платков и принялся завязывать глаза лошадям. Ни Исин, ни Избор вопросов не задавали, но он сам объяснил им: - Вид зверя настолько страшен, что лошади не выдерживают. Бегут или сходят с ума. А мне на них еще дальше ехать. - Возвращаться? -спросил хазарин, глядя поверх головы волхва. - Сначала вернусь, живых привезу, а потом в Журавлевское княжество... - Ну? - обрадовался хазарин. - А я там всех знаю? Князя увидишь? - Если повезет... - Привет передавай! - От кого? - От Гаврилы Масленникова, от... Гаврила кашлянул и хазарин осекся. Он посмотрел на Масленникова и поправился. - Нет. От Гаврилы, пожалуй, не стоит привет передавать. Скажи, что те, кому он свой корабль одалживал, кланялись, обещали зайти при случае. Сераслан кивнул, озабоченный более ближайшим будущим, чем встречей с журавлевским князем. На дороге все оставалось по-прежнему. Люди неподвижно стояли каждый на своем месте. Изредка только тишина нарушалась железным перезвоном, когда кто-то из стоявших переступал с ноги на ногу. На копьях воинов развивались разноцветные флажки Все было чинно, благородно и торжественно, словно ждали приезда самой княжеской дочери. Гаврила посмотрел на солнце и вздохнул. Оно неодолимо спускалось вниз, и уже путалось в коронах деревьев. Сераслан неправильно истолковав вздох, поспешил успокоить его: - Сейчас, сейчас, потерпи. Осталось совсем немного, это будет очень поучительное зрелище. - Нет, я не об этом, - сказал Гаврила. - Я думаю: " Сколько церемоний для того, что бы убить гадину". Волхв посмотрел на него внимательно и напомнил на всякий случай: - Учти, сражаться с чудовищем может только тот, у кого есть на это право. Это некоторым образом приведения, даруемая поединщику нашим князем. Есть правила... - Неужели чудовище придерживается этих правил? - усмехнулся Избор. Напряжение витающее в воздухе стало настолько нестерпимым, что волхв никак не отреагировал на шутку. - Для него никаких правил, конечно, нет. - Вот, вот... - Оно просто нападает на первого попавшегося. - Вот видишь... А ты все талдычишь - "правила, правила". - Правила распространяются только на нас. Короче говоря, сражаться с чудовищем может только тот, на кого оно нападает. Такой поворот дела давал Исину некоторую надежду на участие в свалке. Он тут же задал вопрос: - А если оно нападет на меня первым? Волхв улыбнулся. - В уме тебе не откажешь. Обороняться никому не возбраняется даже от Чернобога, а не то что от его прислужников. Только не надейся напрасно. У тех, кто впереди тоже кулаки чешутся. Исин широко улыбнулся, оглянувшись на Избора, но тот уже поняв, что у того на уме в полголоса напомнил: - Не встревай. У нас своих дел полно.... - С нашими-то делами когда еще в князья выберешься? А тут верный способ... Все равно стоим. Почему бы не попробовать? - смеясь возразил сотник. - Почему верный способ? -переспросил он. - Талисман, - коротко напомнил хазарин, осторожно оглядываясь. - Он поможет...
Избор понял, что не договаривал хазарин. Талисман держал их компанию вместе, соединяя их троих невидимыми скрепами, и это могло защитить хазарина в случае опасности. - В зятья, что ли к князю нацелился? - спросил Гаврила. - А что? -подумав ответил хазарин. - Я у князей в зятьях еще не был... Кто знает как это... Может и ничего? А? - Так туда очередь, - Гаврила кивнул в сторону стоящих толпой копьеносцев. - К тому же ты ее еще не видел. Вдруг она уродина? Или стерва? Исин повернулся к нему и, смеясь, ответил. - Княжна и уродина? Никогда такого не было... Они все толстые, красивые... Он засмеялся еще сильнее от пришедшей в голову мысли. - Зато сразу в воеводы... - Если не в покойники... Глава12 Над дорогой пролетел еще один крик. Все встрепенулись, и Сераслан нырнув в повозку, вылез оттуда с небольшим ящичком. Любовно поглаживая его, он сказал: - Я вас об одном попрошу. Если вокруг чудовища начнется свалка - не лезьте в кучу. Держитесь от него подальше. - Почему? Волхв сделал древний охранительный знак. - Осторожности ради, ибо орудуя Божьим словом ненароком могу задеть и вас. Знаете - "Лес рубят - щепки летят". Он снова погладил свой ящик. - Так что же у тебя там? - полюбопытствовал Избор. - Божье слово и Истина, - не смущаясь неопределенности ответа сказал волхв. Исин хотел спросить его, что это такое: "Истина" и как она помещается в этом ящике, но не успел. Откуда-то из головы отряда с шумом и бранью выехал воин. - Пропади оно все пропадом, ваше княжество, - проорал он. - В болоте сидят, дороги приличной нет, а все туда же. Чудовище себе завели! Тьфу! Быть княжьей дочке старой девой! Он развернул коня и поскакал в обратную сторону. Следом за ним сорвался еще один конный и трое или четверо пеших. - Не выдержал, - сказал Сераслан. В голосе его не было ни осуждения, ни жалости. Только понимание. Оставшиеся на дороге сомкнули свои ряды с этого момента еще крепче связанные между собой сознанием того, что они смелее, доблестнее, лучше тех, кто ушел. В наступившей тишине Сераслан медленно встал, указывая на сосну впереди них торчавшую выше других деревьев. Над ней развивался узкий белый вымпел. - Кажется, началось. Теперь скоро! С этого момента вся его разговорчивость исчезла. Деловито и аккуратно он пододвинул к себе ящичек и взялся за крышку. Ни Гаврила, ни Исин, и не Избор не обратили на это никакого внимания. Все их мысли поглотил тот участок дороги впереди них, который был доступен их взгляду. Пока дорога была пуста, но сверху, с сосны, чудовище, наверное, уже было видно. Оттуда донесся раскатистый рык: - Первый по жребию - пошел! Стоявший первым воин в рогатом шлеме медленно наклонил копье и, подгоняя коня криком, погнал его вперед. Гаврила с одобрением смотрел ему вслед. Такому опытному бойцу как он достаточно было одного взглядам на то, как тот сидит, как легко держит копье, и этого взгляда хватило, что бы составить себе мнение о коне и о всаднике. Лестное мнение. И хотя поднятая им пыль и мешала все рассмотреть в подробностях, одно было неоспоримым - ту силу, которую олицетворял собой всадник, чудовищу, кем бы оно ни было, одолеть будет трудно. Ощущение наступающей мощи было настолько сильным, что ему показалось на мгновенье, что он слышит стон земли от ударов копыт могучего коня и стон пробиваемого копьем воздуха. Через секунду всадник скрылся за поворотом. Исин привстал на стременах, но больше того, что уже успел разглядеть не увидел. Сейчас там, где сойдутся богатырь и чудовище должно будет начаться самое интересное, а именно этого им и не придется увидеть. - Разве мы не увидим, как этот богатырь расправиться с чудовищем? - спросил Гаврила не веря в то, что кто-то решиться ответить утвердительно. - Или оно с ним, - добавил Избор. - Конечно же нет. - Это что, одно из этих странных правил? - Конечно же да. То, что там происходит, видит только боярин Кочетыга, тот, что на сосне. Он показал пальцем вперед и вверх. Там, на верхушке сосны, опершись ногами о толстый сук, стоял человек. - Зачем такие сложности? Куда как проще было бы устроить так, что бы все все видели. Исин никак не мог взять в толк, зачем нужно делать плохо, когда можно сделать хорошо. Сераслан объяснил ему как мог: - Все просто, дело в том, что чудовище набрасывается на первого, кого увидит. А если оно увидит сразу всех, то оно набросится на всех сразу. Будет свалка... - Это было бы славно, - воодушевился Исин. Сераслан с плохо скрытым недоумением посмотрел на хазарина - Ты думаешь? - с сомнением в голосе произнес он. - Что же, может быть ты и прав... Не дай Бог, конечно. Только тут дело в другом. - Князю вашему своих людей жалко? - предположил сзади Избор. - Тут своих нет, сплошь чужие, да и никого ему не жалко, - ответил волхв. Другое дело, что тут в свалке не разберешься, кто его убьет. Одному кому-то повезет, так потом склока будет - чьих рук это дело. А так все честно. Или зять или покойник... С той стороны, куда гоголем умчался богатырь, послышался железный грохот, словно одна куча железного лома наехала на другую. - Проклятье! - Возбужденно выкрикнул Гаврила, - неужели ничего нельзя сделать?
Он крепко стиснул кулак и в досаде так крепко стукнул по крышке кибитки, что проломил в ней дыру. Треск ломающегося у него за спиной дерева отвлек Сераслана, чутко вслушивавшегося в шум начавшейся схватки. Услышав за своей спиной хруст, он резво соскочил на землю, не забыв прихватить загадочный ящик. Гаврила опомнился. Увидев, что натворил, он слегка смутился. - Извини, хозяин. Душа разыгралась. Не сдержался. Но волхву дела не было до извинений. Держа ящик на вытянутых руках, он осматривал его так, словно оттуда собиралась вылезти змея. Избору показалось, что руки его дрожат, и что волхв малость струхнул. - Похоже, ты боишься своего ящика больше чем чудовища, - сказал Избор пытаясь как-то разрядить обстановку. - Больше чудовища я теперь боюсь вашего друга, - проговорил Сераслан и вытер вспотевший лоб. - Экий кулачище наел... - Угораздило вот родиться с крепкими кулаками, - рассеянно ответил Масленников всем существом своим стремясь туда, где в эту минуту гремел бой и лилась кровь. - Если их совать куда попало, так Род их назад заберет. Гаврила не обратил на его слова никакого внимания, ибо как раз в этот момент с сосны донеслось: - Второй по жребию - пошел! От группы людей, стоявших у поворота с громким хохотом отделился второй воин столь же богатырского вида и, конь, набирая скорость, понес его за стену деревьев. Едва он скрылся за зеленой завесой листьев, как оттуда выскочил конь первого пытавшего сегодня удачу. Конь мчался словно камень, вылетевший из пращи. Кто-то из пеших латников бросился наперерез, рассчитывая, видно на то, что теперь-то уж первому номеру конь не понадобиться, но конь шарахнулся в сторону и едва не сбив человека, промчался мимо кибитки. Шагов через 20 с него соскочило седло и он, неприлично взвизгнув, взбрыкнул задними ногами и умчался в лес. Из-за поворота вновь раздался железный грохот, но уже ближе. Грохот прогремел коротко и перешел в тоскливый вой, от которого по спинам у людей пробежали мурашки. С резкими криками взлетели с деревьев дятлы и неясыти и закружились над высокими деревьями. Гаврила поднял голову. Среди стаи беспорядочно метавшихся птиц появился яркий блик. Словно солнце отразилось от подвешенного в небе зеркала. Блеск возник неожиданно, потом пропал, потом вновь появился. На какое-то неуловимое мгновение он застыл в самой верхней точке своего подъема и соскользнул вниз. В тот короткий момент, когда он висел неподвижно все, кто смотрел вверх поняли, что это пускает с такой высоты такие веселые зайчики. Поняли и неприятно удивились своему открытию. Это был меч! Скорее всего, тот самый, которым второй номер пытался поспорить с чудовищем. Сераслан побледнел, закусил губу. - Убью! - выдохнул он. - Князю развлечение, а сколько народу понапрасну гибнет! Похоже, что меч над деревьями увидели не только они. Зрелище было настолько неожиданным, что все замерли. Вид подброшенного в воздух меча сам по себе был не мрачен и не страшен, но каждый из тех, кто видел его смог домыслить, что там произошло и люди осознав свое бессилие, бросились кто куда. Страх захватывал душу за душой. Люди бросали оружие, сталкивались друг с другом, и вскоре лесная дорога оказалась устланной копьями и мечами и боевыми рукавицами. - Так, так, так, - пробормотал Сераслан. Он вновь стал спокоен и холоден.- Вот и до нас черед дошел... Дожили, значит до светлого дня... Дождались праздничка. Он без суеты, не обращая внимания на окружающих, легкими движениями вожжей продвигал повозку вперед. - Третий по жребию пошел! - скомандовал с сосны боярин, но третий номер, даже если бы и хотел выйти на встречу чудовищу не успел бы этого сделать. Похоже было, что чудовище само горело желанием встретится с ним и спешило ему на встречу. - Четвертый, пятый, - орал Кочетыга, но его уже никто не слушал. Никто кроме Сераслана не обращал на него внимания. Каждый остался наедине со своими страхами и заботился только о себе. - Что гласят правила? - проорал в ухо волхву Исин. Он уже достал свой меч. - Какие тут правила? - выругался Сераслан. - Каждый сам за себя... - Ага! - радостно заорал хазарин. - Вот я его сейчас! Ни Избор, ни Гаврила, завороженные всеобщим бегством не успели остановить хазарина. Его конь громадным скачком выскочил вперед, оставив позади тележку волхва и большую часть бестолково метавшихся людей. Сераслан погрозил хазарской спине кулаком и крикнул: - Уймись, дурак... Прибьют же... - Точно ведь волхв... - крикнул Гаврила Избору, перекрывая общий гвалт. - Без обману. Как хорошо в людях разбирается... С одного взгляда умного от дурака отличил. Прищурив глаза, хазарин смотрел на дорогу, стараясь не пропустить момента, когда чудовище выскочит из-за поворота. На секунду он свесился вниз, что бы подобрать щит и чье-то копье, что лежали под ногами у коня, но тут же вернул взгляд на дорогу, уловив движение впереди себя. На дороге столбиком стоял заяц. Он только что выскочил из леса, не то привлеченный шумом, не то испуганный творившимися тут делами. Его уши торчали вверх, и видно было, как он всеми силами своего заячьего ума пытается понять, что же тут такое твориться. В суматохе самоспасения продолжавшейся за спиной сотника вряд ли кому пришла в голову мысль пустить в него стрелу и получить неплохой обед. На этот счет заяц мог быть совершенно спокоен, а вот чудовище... Оно могло появиться из-за поворота в любую секунду и тогда зайцу бы не поздоровилось. - Беги, дурашка, - крикнул хазарин зайцу. - Задавят! За его спиной, где-то совсем недалеко, но он не посмел оглянуться и посмотреть где именно прозвучал напряженный смех. Смеялся Сераслан. Потом волхв обратился к кому-то стоящему рядом. - Да ваш друг образец мягкосердечия... - У него доброе сердце, - согласился с волхвом Избор, - Только он часто об этом забывает. Несколько секунд сотник стоял и смотрел, как заяц стрижет ушами воздух. - Чего ждешь? - крикнул волхв. - Или сражайся или уступи место! Не оборачиваясь, Исин крикнул в ответ: - Я жду, когда оно нападет на меня. - Когда это случится, то будет поздно. Оно стремительно, как порыв ветра. - Ничего, - самонадеянно ответил хазарин. - У меня тут хороший парус. Он качнул подобранным щитом, способным, казалось, выдержать прямое попадание молнии. - Не говори глупостей, - голос Сераслана стал взволнованно строг. - Нападай! Убей его, если сможешь! - Кого же? - удивился Исин, ища глазами кого-бы убить. - Странный вопрос для этого места и времени... - Так кого же? - раздраженно переспросил Исин по-прежнему не видевший перед собой ничего, кроме дороги и зайца. - Оно перед тобой! Исин не стал удивляться и переспрашивать. То, что происходило кругом, было так странно, что он просто поверил волхву. Была у него, к счастью такая полезная в необычных обстоятельствах привычка - слепое доверие, слепая вера в тех, кого он считая опытнее в каком-то деле. Даже если то что он слышал, выглядело на первым взгляд глупостью. Перестав выискивать какое-то неведомое чудовище, он посмотрел в глаза зайцу. И случилось невероятное! Наверное, многие успели увидеть то, что сейчас происходило с этим милым зайчиком, но никто из них не смог бы рассказать об этом. Одни потому что на всю оставшуюся жизнь онемели от ужаса, а другие- потому что это было последнее, что они сумели увидеть в своей жизни. Чудовище начало изменяться. Исин, несмотря на свою молодость, успел кое-чего повидать за свою жизнь, но то, что его глаза видели в эти мгновения, могло ошеломить и повергнуть в ужас кого угодно. Прямо на его глазах заяц стал менять свой облик шаг за шагом, мгновение за мгновением превращаясь в зверя, видом своим повергающего в безумие даже лошадей. Было странно видеть, как зверь не то корчился, не то оплывал, словно кусок воска в огне. Формы стекали с него и чудовище, обновляясь каждую секунду, становилось все более и более ужасным. Казалось, оно искало себя и никак не могло выбрать ту ипостась, которой не нужны были бы ни зубы, ни когти, а которая убивала бы своих врагов другим, белее действенным оружием- ужасом. С удивлением Исин и все стоявшие за его спиной смотрели, как каждая часть его тела искала себе свою, совершенно ужасную форму отдельно от целого. То одна, то другая лапа становились то больше, то меньше, морду перекашивало, когда изо рта зверя полезли клыки разной длинны. В его изменениях не было на первый взгляд ни смысла, ни цели. Какое-то время зверь престо распухал, увеличиваясь в разменах, а потом в одно мгновение все изменилось. Чудовище словно решило, наконец, какую форму ему следует принять, и собралось в единое целое. Глаза только что сверкавшие ненавистью стали маленькими и тусклыми. Грубо очерченные надбровные дуги прикрыли их сверху, покрылась складками, в которых затерялись маленькие ноздри. Зато пасть - ужасная, усеянная зубами пасть вытянулась и превратилась в широкий у основания, и острый как пика на конце, зубастый клюв. Конец у него был сизый, как будто его отковали из доброй саркинозской стали. Лапы сделались шире, кривые когти с легкостью процарапывали утоптанную землю дороги. Неуклюже топчась, зверь задел лапой брошенный кем-то щит, и когти соскребли с него железную стружку. - Эге, - подумал Исин. - А зверь-то не прост.
Глава 13
Он начал понимать, с чем связался. Сражение развернулось стремительно и неожиданно. Разметавшаяся грива коня загородила зверя от Исина, и в этот момент оно прыгнуло....Не приседая и не рыча, что бы испугать противника, чудовище взвилось в воздух, целя сбить Исина своей пикой, но испуганный конь завизжал - не заржал, а именно взвизгнул и поднялся на дыбы. Это действительно походило на порыв ветра. Только что оно сидело на земле, мутным взглядом наблюдая за сотником, но мгновеньем спустя чудовище уже неслось в воздухе, целя своим клювом то ли в коня, толи в его всадника. В этот раз их спасло только то, что за мгновенье до этого конь, насмерть перепуганный тем, что видел вновь взвился на дыбы. Чудовище пролетело мимо рыцаря, обдав его холодным смрадом. Это был запах не то пыли, не то мертвечины, конь забился, захрипел. Хазарин задергал узду, сжал конские бока, что бы удержаться в седле. Кто бы мог подумать, что боевой конь поведет себя как необъезженная лошадь. Вместо того что бы помочь своему седоку он затрясся, взбрыкнул и у Исину пришлось треснуть его кулаком по голове, что бы привести того в чувство. Он и раньше заставлял лошадей подчиняться себе таким способом, но на этот раз ничего хорошего из этого не вышло. Конь от удара упал на землю, и это спасло Исина от следующего выпада чудовища. Сотник покатился по земле, мысленно благодаря всех Богов, каких знал за то, что сумел вытащить ноги из стремян. Пока он падал и поднимался с земли, зверь, не сумевший подколоть верткого противника, врубился в сосну. В стороны полетели щепки. С мокрым хрустом подрубленный у основания ствол стал заваливаться на землю. Аккурат на лежащего на земле Исина. - Сосна! - заорал Сераслан - Берегись! Неукротимое движение пушистой кроны, а главное вопли боярина, сидевшего на ней на несколько мгновений отвлекли внимание чудовища и хазарину этого хватило, что бы подняться. Боярин, проявив чудеса ловкости, которые трудно было угадать в таком далеко не тщедушном теле, налету успел зацепиться за ветки другого дерева и теперь висел там крепко цепляясь за ствол. Исин упруго отскочил от земли. Отбросив на дорогу ненужное теперь копье, он, выставив вперед меч, двинулся на зверя. Поляна уже была пуста - поединщики покинули ее. Там остались только хранители талисмана да Сераслан. Избор держал в руках лук, Гаврила гладил кулак, а волхв - свей загадочный ящик. Исин успокаивающе махнул им рукой и повернулся к зверю. Чудовище медленно, словно эти два прыжка истощили его силы, стелясь по земле, стало подползать к нему. Глядя на него, Исин ощутил холод, исходящий от зверя. Это был знобящий ветерок, напоминавший холодную осеннюю ночь на кладбище. Казалось, эта тварь так долго не была на солнце, что в тело ее впитался холод вечного мрака или ледяных пустынь мусульманского ада. Покачиваясь из стороны в сторону, словно он собирался идти против лучников, Исин приближался к своему противнику. Конь, оглушенный ударом Исина, и до сих пор неподвижно лежавший посреди поляны, слабо задергался, зашевелил ногами, стараясь подняться. Он скреб ногами по земле, пока ему не удалось встать сперва на колени, а потом и на ноги. Зверь не обратил на него никакого внимания - глаза его следили за человеком. Он вновь прыгнул на хазарина, целя острым клювом в грудь, повыше щита, но Исин не оплошал. Повернувшись на пятке, он пропустил чудовище мимо себя, и наотмашь рубанул его мечом. По поляне прокатился звон, но меч хазарина, проверенный во многих схватках, отскочил от шкуры чудовища, словно солнечный зайчик от полированной стали. Отдачей от удара у Исина так свело правую руку, что ему пришлось перебросить меч в левую. Слава Богам левая рука у него была не слабее правой, и орудовал он ей не менее проворно, но и чудовище знало свое дело. Словно понимая, что Исин именно сейчас не сможет ударить его в полную силу, зверь вновь бросился на человека. Исину пришлось прикрыться щитом. После того, что он видел, он не мог рассчитывать, что щит серьезно защитит его. Так и вышло. Хазарин, прижатый к дереву, сдержал удар, но зверь клювом пробил щит насквозь, больше чем на половину просунув морду в образовавшуюся дыру. К счастью дыра оказалась узкой, и оно не могло широко раскрыть пасть. Исин, поначалу опешивший от такой мощи, не растерялся. Воспользовавшись беспомощностью зверя, он ухватил его за клюв, и упер в землю. - Отскочи, - крикнул Масленников. Хазарин послушно отпрыгнул и вдоль дороги прокатился щелчок от Гаврилова кулака. Этот удар подбросил чудовище высоко в воздух. Оно не успело коснуться земли, как другой удар подбросил его еще выше - Ах! - в один голос крикнули Сераслан и Избор. Им было видно, как медленно крутясь в воздухе оно старается стащить со своего клюва Исинов щит, но времени для этого у уже не оставалось. Его неудержимо влекло к земле. Со стороны было отлично видно, как зверь растопыривает лапы, стараясь задержаться в воздухе, зацепиться хоть за что-нибудь, но тяжеленный щит, которым ему так и не удалось снять все время разворачивал его мордой к земле. Словно копье, брошенное с пролетавшего мимо облака, оно ударилось спиной о твердую, утоптанную землю дороги и ушло в нее почти на половину. Безо всякого сомнения оно вонзилось бы и глубже, но этому помешало железо на морде. Исин увидев беспомощность чудовища, решил воспользоваться случаем. Подхватив добрый кусок разломившейся надвое при падении сосны, он бросился к копошащемуся в земле зверю. - Гаврила! - крикнул он. - Бей его. - Это не поможет, - крикнул Сераслан. - Чуть раньше или чуть позже оно все равно вылезет, и тогда нам придется еще хуже. Нам непременно нужно убить его. Исин посмотрел на бревно в своих руках, потом на меч, потом на зверя. Тот уже вырыл когтями около своей морды изрядную яму и, мотая головой из стороны в сторону, начал вытаскивать ее из смятого щита. Не жалея сил, Исин размахнулся и опустил на хребет зверя свое бревно. По поляне разнесся гулкий удар, а за ним треск - Гаврила снова пустил в ход свой кулак. Чудовище на глазах у них словно провалилось на аршин в землю, а оттуда ударил вверх фонтан щепок. В воздухе резко запахло сосновой смолой. Меч был бессилен против чудовища, Гаврилов кулак - тоже. И сейчас хазарин и Масленников могли только мешать чудовищу выбираться из ямы каждый раз, вколачивая его туда поглубже. Но, он это прекрасно осознавал, этому тоже должен был когда либо наступить конец. Сераслан понял, что Исин сделал все что мог, и далее предстояло действовать ему самому. - Уходи, богатырь! - крикнул он ему. - Ты свое дело сделал, дай мне его закончить! Исин конечно же не послушался волхва. Сейчас ему не нужна была ни юная княгиня, ни земли но упустить победу над таким чудовищем он не мог. Отбросив в сторону обломок дубины, он вновь вял в руки меч, и встал рядом с ямой. Тогда Сераслан обратился к боярину все еще висевшему на ветках сосны - Ты еще живой, Кочтыга? Дозорный боярин отозвался с сосны слабыми проклятьями. - Живой? Сухой, не мокрый? - Уймете вы его там, аль нет? - донеслось сверху. - У меня уж и руки не держаться и ноги не стоят, а тебе все шутки! - А ты слезай, боярин, пошути с нами, - предложил волхв, следя холодными глазами за зверем. - Слезай! - плачущим голосом передразнил его Кочетыга. - У меня от этих страхов руки-ноги отнимаются, а ты "Слезай", я отсюда только упасть смогу, а слезть - никогда. - Ну, зато язык то у тебя в порядке остался, и голова, похоже, соображает. Правила-то не забыл, что князем нашим как раз для этого случая придуманы? Али тебе напомнить? Сверху раздалось жалобное кряхтение: - Помню, волхв... - Ну, а раз помнишь - тогда командуй. Пока есть хотя бы один поединщик сражение еще не окончено! - Вас то там четверо. - Ты не на нас смотри, а на того, кто с чудовищем бьется. - Смотрю, - донесся до них слабый голос Кочетыга. Чудовище потихоньку вылезало наверх и Исин стоял перед ним, готовый биться дальше. Он не видел, как за его спиной Сераслан раскрыл свой ящичек и вынул оттуда небольшой меховой узелок. Распотрошив мех, он достал из него не броского вида горшочек. Избор увидел глиняный бок и горловину, затянутую материей. - Все видно? Избор и Гаврила промолчали, а боярин сверху отозвался: - Вижу. Вылезает. - Ну, теперь гляди на будущего княжеского зятя. К этому времени чудовище уже освободилось из земляного плена и, цепляясь когтями за края ямы, выбралось наружу. Едва оно вылезло, как Сераслан нежно и замедленно, словно это был не кусок глины, а куриное яйцо, бросил горшок прямо в морду зверя. Горшочек летел зверю навстречу такой маленький и нестрашный, что у Избора сжалось сердце от нехорошего предчувствия. "Что же это такое? И как?" - мелькнуло у него в голове. - "Что должно сейчас произойти? Что ж он сожрет его и сдохнет?..." Верилось в это с трудом, да и сам вид чудовища говорил скорее о том, что если оно и намеренно что-нибудь съесть, то это будет не этот горшок, а что-нибудь повкуснее. Наверное, именно для этого оно вертело головой, отыскивая хазарина. - Эй! -крикнул Сераслан. Зверь повернул голову на голос и прыгнул вперед. Задние лапы взрыли землю под ним, и он взлетел над дорогой, но в тоже мгновение горшочек ударил его между глаз. Его прыжок еще не закончился. Зверь и летевший ему навстречу Исинов меч еще не встретились, но Избор увидел, что волховской горшочек уже сделал свое дело. За мгновение до того, как меч сотника встретился с чудовищем, оно вдруг замерло, на дороге пахнуло лютым холодом, и в это мгновение по поляне прокатился тонкий звон, словно сошлись где-то рядом две серебряных чаши. Меч хазарина коснулся чудовища, но вместо того, что бы отскочить, как в прошлый раз или разрубить зверя, он разбил его на куски. Звон перешел в шелест, и на землю упали тысячи осколков, а через мгновение хазарин оказался по колено завален ими. Еще не разобравшись что случилось он вертел головой отыскивая невесть куда пропавшего врага. - Вот и все, - сказал Сераслан. В голосе его слышалась спокойное удовлетворение случившимся. Он сделал то, зачем приехал и в знак этого отряхнул ладони. Исин еще не пришедший в себя от того, что произошло на его глазах, смотрел то на свой меч, сознавая, что такое ему не под силу, то на начинающую уже оседать на солнце кучу кровавых осколков. Он повернулся к Гавриле, тот пожал плечами, не желая принимать на себя чужой славы. Тогда он посмотрел на Сераслана. - Там где есть Божье слово, - в ответ на его взгляд назидательно сказал волхв, - меч не нужен. После этих слов Исин задвинул свой меч назад в ножны. Хазарин вышел из сугроба, несколько раз подпрыгнул на месте, то ли греясь, то ли стряхивая кровь. Он находился в замешательстве - кто же все-таки убил зверя? - Где оно? - У тебя под ногами, - ответил Избор. Он перевел взгляд на Сераслана. - Это, пожалуй, самое доходчивое Божье слово, - сказал, наконец, он, - из тех, что мне доводилось слышать. Да и действует оно не хуже отеческого проклятья... Сераслан поднял с земли то, что осталось от зверя- лапу и кусок усеянной зубами верхней челюсти. Задрав голову к верхушке сосны он крикнул. - Эй, Кочетыга! Все видел? - Все! -неожиданно бодро откликнулся боярин. - Все видел. А ты, оказывается, с бесами знаешься, волхв. Экую хреновину выдумал! - Дурак ты, боярин. Я не с бесами знаюсь, а с умными людьми, да с богатырями, - отозвался Сераслан.- Да и не причем я тут. Кабы не этот богатырь, что чудовище изничтожил сидеть бы тебе на сосне еще два дня... Не забыл, как в прошлый раз все обернулось? Сверху ойкнуло, и Исин, еще не до конца осознавший случившееся, недоуменно дернул головой. - Я? - спросил он. - А кто же еще? - Спросил Сераслан. - Кроме тебя ведь никто с ним и не дрался. Это все подтвердят. - Точно, - засмеялся Гаврила. - Я хотел, было помочь, так ты и сам справился... Вон ты, оказывается какой. Тихий, тихий, а разойдешься, так и угомону на тебя нет. - А ты что думал? - сказал Избор. - Ежели наш Исин за что берется, то обязательно либо до конца, либо до могилы доведет. Он посмотрел на сосну, где сидел боярин и, засмеявшись, крикнул, обращаясь к нему. - Ты, боярин, запомни спасителя. Это Исин, сотник Пинского князя Брячеслава. Ему, говорят княжна полагается и еще чего-то там от княжеских щедрот, так он на обратной дороге заедет за своим... - Между прочим, на счет княжны - это серьезно... - сказал Сераслан. Гаврила, став серьезным, махнул рукой. - Нам сейчас не до этого. Давай поможем тебе боярина снять, не оставлять же его здесь и дальше двинемся, а вы уж тут как-нибудь без Исина обойдитесь. Вчетвером, помогая друг другу они стащили Кочетыгу вниз. Усевшись у корней дерева и вновь обживая землю, он охал так горестно, что даже у хладнокровного Избора по спине пробегали мурашки, однако Сераслан, знавший боярина несравненно лучше других, затормошил его понуждая подняться и дойти до телеги. Боярин слабо сопротивлялся, стонал, а потом сказал вдруг совершенно здоровым голосом: - Исин? Сотник? Пинского князя?
Глава 14
Все шло не так. Тьерн злился, и то, что он никого не мог обвинить в своих несчастьях, только добавляло яду в его злобу. Кто мог знать, что четыре сотни песиголовцев с двумя драконами не смогут сходу сломить сопротивление княжеской дружины и взять Пинск? Кому могло прийти в голову, что в этом захолустье окажется Черная свеча? Кто смог бы предвидеть, что талисман не даст ему возможности увидеть ни его, ни тех, кто его несет? Полуоглохший и полуослепший после огня Черной Свечи он целый день просидел около Шара, извел треть припасенных для него снадобий, но талисмана не обнаружил. Беглецы пропали, словно монеты брошенные в воду. Шар, что после заклятий должен был показать княжеского воеводу Избора - Тьерн был твердо уверен, что уж этот-то наверняка окажется среди тех, кто понесет талисман - но Шар не показал ничего. В нем плавали расплывающиеся зеленые полосы, так, словно Тьерн лежал, уткнувшись лицом в траву, а однажды там показался выпуклый рыбий глаз. Сельдеринг точно знал, что талисман покинул город. Реликвия проявила себя лишь однажды. На несколько мгновений он сумел увидеть его в лесу и каких-то людей рядом - старика и еще кого-то, но все кончилось. Это было коротко как касание, как удар капли дождя о землю. Он готов был грызть землю от злости и отчаяния и не делал этого только потому, что знал, что это не принесет пользы. Рядом послышался хруст травы, пискнула птица, и перед глазами вырос большой песиголовский вождь с чудным именем Белый Ежик. - Куда смотришь? - без церемоний спросил он. Зверочеловек говорил почти правильно, даже не прищелкивая, как большая часть его сородичей, зубами. - На город, - ответил Тьерн. - И что видишь? - Нашу победу и их смерть... - ответил маг. - Сегодня ночью ты должен ворваться туда. Мы слишком медлим. - Ты применишь колдовство? - в голосе вождя прозвучала осторожная надежда, но Тьерн предпочел не услышать ее. - Только если твои воины потеряют храбрость. - Они скорее потеряют жизнь, чем храбрость, - немного разочаровано проворчал песиголовец. - Они храбры, - подтвердил Сельдеринг, довольный в душе, что ему не придется разъяснять этому зверю все сложности взаимоотношений между ним и Белояном. - Ударить нужно двумя отрядами, - сказал он.- Один удар по воротам, другой со стороны реки. - Лучники... - напомнил песиголовец. - Если бы ты лишил их стрел или глаз... - С той стороны стену охраняют поселяне, умеющие только ковыряться в земле. Ты сам сможешь лишить их и глаз и жизни. Тьерн улыбнулся, а Белый Ежик оскалился. - Ты разметешь их, словно ветер сухие листья, а в городе тебя ждет слава и золото... Вождь зверомордых стоял кряжистый и сильный, покачивая мечем. Его оружие был самым длинным и самым тяжелым из всех мечей, которые Тьерну приходилось видеть, но ни маг, ни даже сам песиголовец не были уверенны, что сегодня все выйдет именно так, как сказал Тьерн. Конечно, будет штурм, будет смерть, но закончится ли все сегодняшним днем, сказать не мог никто. Маг морщил лоб, размышляя, что еще можно сделать, что бы увеличить свои шансы на победу. Враги заставляли его разделить силы. В городе оставалась Ирина и княжич, но талисмана там уже не и новой заботой были поиски тех, кто уносил реликвию прочь от Пинска. Ведь были же они где-то! Именно сейчас, когда он думал о тех, кто нес талисман те где-то шли и, наверное, даже радовались, что так ловко обвели его вокруг пальца. От этой мысли кулаки его сжались сами собой, и он глубоко вздохнул успокаиваясь. Гнев в любом деле был плохим советчиком, а уж в этом-то тем более. Со вчерашней ночи он чувствовал себя человеком, попавшим в туман. Все вокруг казалось неясным и призрачным, и что оказалось самым скверным жизнь складывалась так, что ему нужно было быть сразу в двух местах одновременно. Он нужен был тут, где Белый Ежик стучался лбами своих соплеменников в городские ворота и еще где-то, где неведомые ему люди несли куда-то "Паучью лапку". Он готов был послать бы погоню, но куда? К тому же тут почти не было дорог, да и то, что местные жители называли дорогой, в его понимании ей не было. Чаще всего это оказывалось продавленной сквозь густой лес тропой, зачастую даже протоптанной не человеком, а зверем. После дождей они раскисали и от этого путникам приходилось либо ждать, когда они подсохнут, что бы при каждом шаге на ногах пуды жирной грязи, либо идти через лес, торя новую тропу. Таких тропинок в лесах было не мало, но и они жили только до первого дождя. Вот по одной из таких тропинок сейчас шли или ехали его враги. Почти наверняка они направлялись к Киеву. Не зная, где сейчас враги Совета и Императрицы он все-таки мог задержать их движение к цели. Был способ, но что бы добиться успеха он должен был рискнуть... Рискнуть собой. В ход должно пойти колдовство. Хоть не боевая, малая магия, но все-таки магия. Что бы задержать своих противников он должен был рискнуть и обозначить себя. Он становился похожим на человека, зажегшего во тьме свечу. Огонь, хоть слабый и не сильный обозначал его и теперь любой маг или волхв если приложит кое-какое умение сможет найти его. Но другого выхода не было. Он мог еще подстраховаться, но избежать опасности он не мог. С мыслью об этом он вошел в шатер и занялся приготовлениями. Воевода Слепень стоял у окна и смотрел на дорогу, что вела к далекой кромке леса. Странно и непривычно смотрелась она в этот полуденный час - пустая и залитая солнечными лучами. Даже ветер, словно понимал, что что-то тут не так и не гнал по ней ни пыли, ни соломы, а осторожно колыхал жнивье по сторонам. Воевода находился в комнате один и поэтому, когда за спиной раздался веселый звон, словно кто-то уронил на пол серебряное блюдо резко обернулся. Его взгляд пробежал по комнате. Там по-прежнему никого кроме него не было. Он взглядом обежал стены, увешанные оружием, соображая, что могло упасть оттуда, но звон раздался во второй раз. Уже догадываясь, что случилось, и не веря этому, он сделал шаг к столу. Два года он купил эту безделушку на Митинской ярмарке у ромейских купцов. Хитромордый купец, что почти навязал ему диковину, обещал, что когда-нибудь дух, заключенный в этом шаре проснется и попросит выполнить какую-либо просьбу... Что это будет за просьба он не знал, но зато был твердо уверен - если выполнить просьбу духа, то, он сдержит слово и в ответ выполнит любую просьбу своего хозяина. Слепня это все вполне устраивало. Он не то, что сильно хотел перемен, но надеялся извлечь из них какую-нибудь пользу. Осторожно подойдя к столу, он посмотрел в Шар. Тот полыхал багровым светом, отбрасывая блики на серебряную бадейку с икрой, что стояла рядом. Стало ясно, что чудеса только начинались и только светом они окончиться не могли. Все так и получилось. - Эй, смертный! - донеслось до человека. Голос не шел из шара, а, казалось, звучал отовсюду. Воевода вздрогнул и покрепче ухватился за рукоять меча. - Кто зовет меня? - Меня зовут Тьерн Сельдеринг. Я дух, заключенный в этом шаре. Готов ли ты выполнить мою волю? Воевода посмотрел в шар. - Волю? Нет. Просьбу - может быть, если, конечно, ты потом выполнишь мою, осторожно ответил Слепень. - Можешь не сомневаться, - донеслось из Шара. - Я честный дух и соблюдаю договоры. Воевода недоверчиво смотрел, как в отблесках алого там ворочается чье-то лицо - не то человека, не то зверя... Он сидел там маленький и уродливый, без друзей и выпивки.... На воеводу внезапно накатила волна сочувствия. - Кто это тебя так, и за что, а? - спросил он. - Может разбить, шар-то... А ты за это... - Пока не надо, - быстро откликнулся дух. -Потом может быть... - А чего ждать? -воодушевился Слепень. Он протянул руку к шару, готовый прямо сейчас сделать доброе дело, но дух закричал оттуда: - Я смогу выполнить твое желание только сидя тут. Погоди немного... Услышав о выполнении желаний, Слепень стал осторожнее и руку убрал. - Чего ты хочешь? Я могу многое, но не все, что хочу, делаю. Что тебе нужно? Тьерн даже не задумался, как объяснить этому человеку свою странную просьбу. Этот был пятый из тех, с кем Тьерн сегодня говорил и поэтому его речь была гладка. - Я хочу, что бы ты нашел для меня человека, который идет по землям твоего княжества. - Если бы моего, - проворчал Слепень, - все это было бы проще. Потом он подумал, чего это будет стоить - искать человека по всему княжеству и уже более резко сказал. - Это легко сказать, а вот сделать... Ты хоть представляешь насколько это княжество больше твоего Шара? И сколько в нем дорог? И людей? И.. - Представляю, - перебил его Тьерн.- Знал бы ты, смертный, что я могу представить. Я даже представляю, что можно получить в награду, выполнив такую пустяковую просьбу. - А что можно получить, выполнив такую пустяковую просьбу? - на всякий случай поинтересовался Слепень - Чего душа пожелает... Воевода задумался. Потом, не выходя из задумчивости, произнес: - У меня душа широкая... Разобраться бы чего ей нужно. - Идет время, идут люди... - нетерпеливо напомнил дух. Время уходит... Ну, что, берешься? - Как я найду их? - спросил воевода после молчания. - Одного из них зовут Избор. Он воевода Пинского князя. С ним могут быть и товарищи, трое четверо, а может быть он будет один. - Какой же ты демон, если этого не знаешь? - презрительно спросил Слепень. - Ты узнаешь его, - пообещал Тьерн. - Ну... Не знаю... - протянул воевода. Тьерн почти физически ощущал, как песок времени пересыпается из одной бесконечности в другую и пролетающие песчинки царапают его душу. Терпение Тьерна лопнуло. Ничем не выдавая себя он сказал: - Посмотри, какими монетами он будет расплачиваться. Это поможет найти его.. Воевода наклонился и тут Тьерн произнес Слово Послушания. Воевода застыл безвольный как кукла и услужливый как чистый лист пергамента. ...Причитая и прихрамывая, боярин добрался до телеги и, забравшись под крышу, затих там. Сераслан заботливо укутал его чьей-то шкурой, положил рядом сумку с останками чудовища. Весело взглянув на попутчиков, он крикнул: - Но! - и хлестнул лошадей по крупам. Дорога потянулась длинная и невзрачная, но они не замечали ее, ибо оживленно обсуждали перипетии только что произошедшей схватки. Сераслан время от времени отвлекался и рассказывал им о событиях, происходивших в княжестве, однако разговор постоянно поворачивал к чудовищу. Сераслан как заправский военачальник пустился в рассуждения о ловушках и засадах, устраиваемых на пути этого зверя в прошлые разы и показал в этом немалую осведомленность. Когда поведения чудовища было исследовано до тонкостей разговор, было, увял, но волхв предложил: - А, может, я вам сказку расскажу? Путь дальний, а так все веселее... - Про Гаврилу Масленникова знаешь? - быстро спросил Избор. - Кто же про него не знает? А я вам про другое расскажу. - Он засмеялся. - Был тут у нас один случай у соседей... Сказка о том, как княжий сын Иван повстречался с драконом Фывой. "Князь грохнул посохом об пол, и двери в опочивальню тотчас открылись. На пороге появился худой длинный мужик. Небритый, с острым кадыком, выпирающим из горла, словно гвоздь из стены он в этих палатах смотрелся на своем месте. Все тут шло по-домашнему: во дворе княжеского терема бродили свиньи, в палатах ходили черти в чем, а любимым развлечением князя были сказки, да собственноручная порка смердов на конюшне. Князь зевнул: - Сказку... Боярин поклонился и втолкнул в комнату человека в синем кафтане, расшитом серебряными звездами. Двигаясь неуверенными шагами, он приблизился к трону. Не дожидаясь разрешающего кивка сел. Судя по всему, пребывал он в глубочайшей задумчивости: по лицу сказочника бродили посторонние мысли, пальцы перебирали янтарные четки. Не обращая внимания на князя, сказочник поерзал, усаживаясь по удобнее, и ухватив себя за бороду, словно уснул. За окном послышался конский топот и вслед за ним поросячий визг. Сказочник превозмог свое оцепенение: - Дошло до меня, светлый Князь... Он остановился, сам не заметив этого. Мысли были где-то далеко. Князь грозным взглядом окинул тщедушную фигурку сказочника. - По палачам соскучился? - прошипел он. Стоявший за спиной сказочника рослый дружинник приподнял сказочника со скамейки и тряхнул так, что голова мотнулась как у ощипанной курицы. Сказочник вздрогнул, широко раскрыв глаза повторил: - Дошло до меня, светлый Князь... Дальше этого дело опять-таки не пошло. Взгляд его помутнел. Не находя в себе сил отрешиться от мучивших его мыслей, он погружался в них как в омут. Слова слышались все тише и тише. За ними послышалось и вовсе неясное бормотание. - Князю!? Грубить!? - зашипел Князь в изумлении. Дружинник снова протянул руки к сказочнику, но тут же отдернул. Князь сам, с размаху, втянул сказочника вдоль спины посохом. Тот даже не охнул. На губах его появилась слабая улыбка. - Дошло! - заорал он неожиданно громко. - Дошло до меня!!! Князь, наливаясь кровью, хрипел, а сказочник побежал из тронного зала мимо слуг, мимо бояр в высоких горлатных шапках. Челядь и бояре провожали его глазами, вслушиваясь в ликующий вопль: - Дошло! Дошло до меня! Но уже через минуту сказочник был забыт. - Князю худо! Лекаря! Князю действительно было худо. Он налился кровью, став сизым, словно с перепою. Вокруг него суетились воеводы и бояре, подкладывая подушки. Пришел лекарь. Протолкавшись к Князю сквозь толпу ближних бояр, он почтительно оттянул ему веко. Бояре задержали дыхание. - Все ясно, - сказал лекарь и произнес несколько слов по ромейски. Кто-то из бояр взмолился: - Да ты дело говори, мил человек. - Прострел- пояснил лекарь. Князь захрипел с трона: - Лечи, иноземец. А не то... Лекарь непочтительно хмыкнул. - Средства-то есть? - заволновались бояре. - Испокон веку лучшее средство от прострелов - драконья шкура. - Полкняжества...- прошипел Князь с трона. - Полкняжества.... После минутного замешательства бояре гурьбой выбежали из терема. Во дворе поднялась суета - все поспешно седлали коней. Терем опустел. Оставшись наедине с лекарем, Князь велел позвать сына. Княжич явился. - Что, батюшка? Никак занедужили? Князь с трудом проскрипел. - За грехи Перун наказал. Лекарь коротко объяснил княжичу, чего от него ждет отец. - Будет шкура, - успокоил отца Иван. - Себя не пожалею, а добуду! Растроганный Князь напутствовал сына, посулив ему славу и, в скором времени, княжество. Иван небрежно кивнул -знал он цену папашиных обещаний- и отбыл. Не то чтоб он сильно хотел покняжить, но все же папашин прострел случился как нельзя кстати. Были у него и свои вопросы к дракону. Самым драконьим местом в княжестве был лес за речкой Дуболомкой. Часа через два княжич уже ездил по нему, выискивая драконов. Иван ругался, орал на весь лас, гремел оружием, но дракон не показывался. Так в разъездах прошло часа три. Время бежало, как мышь от огня. Дурная слава, что шла про лес, оказалась сильно преувеличенной. Драконов, во всяком случае, там не было, правда, время прошло не без пользы - дважды Иван дрался с местными разбойниками, потом пил с ними мировую.. В общем было не скучно, хотя пользы из всего из этого, надо признать, не было никакой. Устав ругаться он спешился на какой-то поляне. Шагах в сорока от него высоко в небо возносилась серая, изъявленная трещинами скала. Сквозь редкий кустарник у подножья Иван заметил темное пятно, полускрытое оползнем. Злой и усталый княжий сын в очередной раз крикнул осипшим от многочасового ора голосом: - Который тут дракон? Выходи-ка тварь летучая!!! Дракон, однако, не появился и на этот раз. Может не слышал, а может только делал вид, что оглох. Тогда, оставив за спиной прочесанный лес, княжий сын привязал коня к дереву, и полез в пещеру. Темнота там была густой, как черничное варенье. Несколько шагов он прошел, осторожно держась за стену, и помахивая перед собой мечем. Дважды свернув, следуя поворотам пещеры, он попал в обширный зал, освещенный неярким светом, падавшим откуда-то сверху. Со всех сторон его окружали каменные колонны, уходящие вверх и пропадающие там в темноте. Иван задрал голову и просиял, увидев предмет собственной озабоченности - немного выше его головы сидел самый настоящий дракон, какого только можно было вообразить. - Трепещи, загадочной чудовище! - крикнул Иван и яростно замахал мечом. Дракон взлетел. Неистово махая крыльями, заорал так, что эхо заходило по пещере: - Опомнитесь, юноша! Что я вам плохого сделал? - Все вы одного корня, - ответил Иван. Видя, что удары его не достигают цели он начал подпрыгивать. Подскакивая вверх, он рубил воздух под драконом, который не на шутку перепугавшись, кругами носился под потолком, крутыми виражами обходя каменные сосульки. Выход из пещеры был только один. Иван-княжич вскоре понял это и прекратил скакать. Оглядевшись по сторонам, он сел на камень, положив меч рядом. Дракон немного успокоился. Спокойно сидящий Иван внушал ему намного меньше опасений. Последовав его примеру, он тоже сел отдохнуть на каменный выступ. Несколько минут дракон укоризненно молчал, а потом сказал: - А еще, наверное, княжеский сын... Иван в ответ плюнул вверх, целясь в дракона. Плевок до него не долетел, а звездочкой упал вниз и блестящим пятном, медленно, словно улитка, пополз по сталактиту назад к земле. Дракона это обидело. Кончики его огромной пасти опустились, и он сразу стал похож на обычную жабу. - Это вам, юноша, не княжьи палаты, что за манеры? Вот я батюшке пожалуюсь. - Я те пожалуюсь, - пообещал княжеский сын. - Думаешь я к тебе сам пришел? - Неужто САМ послал? Иван важно кивнул. - По княжескому велению за шкурой послан, - подтвердил он.. - Что же я ему плохого сделал? -удивился дракон. -Вреда от меня никакого. Конечно иногда кого и сожрешь, но иначе нельзя - дракон есть дракон. Если их не есть, так они всю пещеру загадят...Я вообще то больше говядину люблю, признался он. - А человечина это так....Что бы уважали. - Ладно прибедняться, - перебил его Иван. - А кто князя Лычко со всею свитою сожрал? А? Чего молчишь? Он пристально смотрел в морду, рассчитывая увидеть на ней блудливое желание уйти от прямого ответа, так свойственное всем драконам, но ничего подобного не усмотрел. Брови дракона как-то по-человечески поднялись домиком. - Это какого? Николая Егоровича что ли? - уточнил он. - Сознался, гад летучий! - радостно воскликнул Иван. Он вскочил на ноги, вертя мечом над головой. - Слезай, а то хуже будет! Дракон нахохлился и сразу стал похож на большую птицу. - Князя Лычко сожрал, свиту слопал, шесть сундуков с золотом унес... Выдавай сокровища, гадина поднебесная! - бесновался внизу царский сын. - Чего? - опешил дракон - Золото? - Шесть мешков и делу конец! - подтвердил Иван. Уже не первый раз дракон встречался с людьми, и каждый раз повторялась одна и та же история. Так или иначе, этот вопрос всплывал. Отвечал он всем одинаково и всегда его ответ ни кем всерьез не воспринимался.. - Князя ел, - признался дракон, - а золота не брал. - Врешь, собака! - Сам собака, - огрызнулся дракон. - Мальчишка! Знаю я, чей ты сын. Иван опустил меч и прислушался. - Ну, говори, чей я сын, - вкрадчиво попросил он. О, как он хотел услышать оскорбление. Любое слово развязало бы ему руки. - Дурак ты. Что мне с золотом-то делать? Стеречь его что ли? Я ведь и считать то не умею... Иван сначала было, задумался. но быстро преодолел сомненья. - Подавай каменья самоцветные! У драконов тоже есть нервы. Когда терпеть нахальство княжеского сына он уже не мог, дракон не выдержал и плюнул вниз. Плевать сверху ему не в пример удобнее, поэтому увернуться Иван не успел - только закрыл голову руками. Блеснув в воздухе плевок, попал на плащ, прожигая в нем дыры, превращая шелк в черные лохмотья. На Ивана это подействовало отрезвляюще. Вспомнив все, что ему было известно о драконах, он на всякий случай полюбопытствовал: - А ты чего огнем не плюешься? - Змею показалось, что он ослышался. - Огнем? - переспросил он. - Оголодал что ли? Ответить дракону не дали. Около входа послышался свист и шорох осыпающихся камней. Иван поглядел туда- в проходе мелькали тени. - Кто пришел? -громогласно спросил княжич. Ответа из полутьмы не было. Дракон с надеждой посмотрел на выход. Ждать ему, правда было некого- жил он в пещере один, друзей у него не водилось, а родственники жили в дальних краях и в гости друг к другу не летали. Не было у них такой привычки. Однако все мы надеемся на приятную неожиданность. - Княжий сын я - крикнул Иван в темноту. Эхо гулко раскатилось под сводами пещеры и заставило дракона поежится. Иван, чувствуя пренебрежение к собственной персоне, схватился за меч, намериваясь искрошить врагов в мелкие щепки, но его остановил горестный вопль дракона: - Пропали мы, Ваня! Это дундуки! Серые тени у выхода засновали еще быстрее и по одному, боком пролетая между камней, бросились в пещеру. - Они воруют мои яйца и высиживают из них маленьких дундуковичей, - горестно вопил дракон из темноты. На пришельцев его вопли не производили никакого впечатления. Они влетали тройками, и разбредались по пещере исследуя ее. Потертый дундук, с металлическими наугольниками, видимо вожак стаи, завис в воздухи напротив Ивана. Он медленно вертелся в воздухе, поблескивая квадратами замков. Внезапно он сочно расхохотался. Едва эхо смолкло, он сообщил стае, грабившей драконову пещеру: - Собирайтесь, ребятки, тут десерт пришел. Дуднуковский предводитель был образованнее княжеского сына. Иван иностранного слова "десерт" не знал, но по тону догадался, что ничего хорошего эта встреча ему не сулит. Некоторые дундуки отделились от стаи и подлетели к предводителю. Назревала драка. Иван понял это и облегченно вздохнул - теперь все становилась на свои места. Дундуки перед ним шепотом совещались о чем-то. Увидев один над другим два дундука княжич лихо взмахнул мечом, намериваясь одним ударом уложить обоих, но те, не прекращая разговора, порхнули в разные стороны, освобождая место для Иванова меча, а потом опять вернулись на место. - Одному не справиться, -понял Иван. Он задрал голову. Наверху горестно раскачивался дракон, глядя на разорение пещеры - Эй, драконушка, плюнь в него! Почти непроизвольно, подчиняясь вежливому тону, а не просьбе, дракон плюнул вниз. Молоденький дундук, вертевшийся над головой княжеского сына словно подбитая птица упал вниз: - Отравили, братцы!.. Его крик послужил сигналом. Вся стая бросилась на Ивана. Краем глаза он успел заметить, как по подбитому дундуку, пузырясь, расползается драконов плевок. - Помогай, драконушка, - воскликнул он. - Сбережем яйца для дела доброго! Княжич прижался спиной к стене. Обезопасив себя сзади, он начал с ожесточением рубиться с дундуками. За серьезных противников он их не считал. Подумаешь, дундук. Эка невидаль. Да был ли у них в роду кто-нибудь благороднее кожаного мешка? Но Иван недооценивал противников. Хитрые лесные дундуки, в отличие от спокойных домашних дундуков, умели постоять за себя. Они ловко уворачивались от меча и норовили ударить княжеского сына углом в солнечное сплетение. Иван же стоял как скала. Видя, что нахрапом его не взять подлые кожаные ящики пустились на хитрость: пока одни пытались покончить с Иваном привычными способами, другие отлетели в темноту и вернулись откуда набитые булыжниками. Взлетев повыше, они переворачивались в воздухе, бесстыдно оголяя свои внутренности. Первая партия высыпала камни на голову княжескому сыну с точностью, свидетельствующей о большой опытности. Иван пошатнулся, выругался для устойчивости, и вжался поглубже в стену. Дундуки двинулись за новым грузом, но второго захода у них не подучилось. Ловко плюясь во все стороны, дракон не дал набрать им камней, а потом подбил и самих воздушных разбойников. Дундуки, однако, не пошли на попятный. Пожалуй, только главный дундук понял бесперспективность борьбы на два фронта. Сам он в драке не участвовал- отлетев немного в сторону наблюдал за полем битвы, поглядывая то на копошащуюся внизу кучу соплеменников, облепивших Ивана, то на дракона, рассылавшего свои плевки с убийственной точностью. Укрывшись за сталагмитом, вожак дундуков раздумывал, как им избавиться от расплевавшегося змея. А тот вошел в азарт. Теперь он плевался почти не глядя, даже забыв о княжиче, но не забывая о начальнике своих извечных врагов. Темное чувство бушевало в драконовой груди. Чувство ненависти к главарю похитителей яиц. Утоление чувства мести, однако наталкивалось на очевидные сложности. Плеваться с лету он не умел, к тому же дундуки могли ударить его в мягкий живот, а это не принесло бы пользы никому, и меньше всего ему самому. Однако несколько минут спустя, когда вожак дундуков переменил позицию, дракон получил реальный шанс. Увидев это он расхохотался. Как ни мала была передышка, дарованная им дундукам, они сумели ей воспользоваться. Один из них в лоснящейся черной коже распахнул свой зев и, выбрав момент, когда Иван отвернулся от него, захлопнулся у того на шее. От неожиданности княжеский сын вскрикнул. Дундуки ответили ему радостным визгом. Однако несмотря на то, что дундук лишил его способности видеть Иван не прекратил драку, а еще более свирепо замахал мечом. - Плюй в них, дракончик! - заорал он из дундука глухим голосом. Стараясь освободиться, он мотал головой, ударяя дундуком о стены. При каждом ударе дундук охал и старался закрыться покрепче. Сквозь дундуковский визг до Ивана донесся голос дракона: - Влево, Ванюша, влево! Ничего не видя, продолжая отбиваться от насевших на него врагов он сделал несколько шагов влево, понимая чем это ему грозит. Открывая свой тыл, он мог надеяться только на помощь дракона. И тот не подвел. Сбив еще несколько дундуков, пытавшихся атаковать его, он набрал побольше желчи и плюнул в сталактит, за которым скрывался вожак стаи. Грозный гул пронесся по пещере. Сталактит, подрезанный плевком как ножом, рухнул вниз, дробясь осколками. Камни рухнули на кучу дундуков, почти заклевавших Ивана. Вслед за камнями, кружась как осенний лист, спланировал предводитель разбойников. Глядя на него дракон бешено хохотал. - Спасибо, друг! -донеслось из кучи. Расшвыривая камни и останки дундуков, из кучи вылез Иван. В одной руке он держал меч, а ж другой тащил упирающегося дундука из черной кожи. Увидев у своих ног вожака стаи, он придавил своего пленника коленом и начал сдирать кожу с атамана. Наблюдая за ним, змей поскреб лапой грудь. Звук был неприятный, словно металлической щеткой скребли по жести. Иван обернулся. В руках он держал кусок кожи. Дракон смотрел на него с молчаливым любопытством. Возникла неловкая пауза. - Батюшке...- выдавил из себя княжич, отводя глаза. - Ну, да. Сапоги сшить или там варежки, - согласился змей, приходя ему на помощь. Минуту они молчали. - Ты уж прости меня - молвил княжий сын. - Чего там...С кем не бывает.. -дракой был польщен. Шаркнув крыльями, он слетел вниз. - Ты, ежели чего, ну, ежели помочь, или так, заходи, Ваня. Иван поклонился змею в пояс. Пленный дундук тихо ерзал под ногами. Княжич пнул его ногой. Дундук взвизгнул. - Ну ты, нежить, сжечь тебя что ли? Иван повернулся к дракону. - Может возьмешь? - Нет. Убив главного дундука дракон удовлетворил чувство мести. Против этого дундука он ничего не имел. - Ты его лучше батюшке отдай. - И то верно! Пойду я? -полувопросительно, полуутвердительно сказал Иван. - Ты тоже, залетай, гостем будешь. Говядинки поедим. - А шкура тебе не нужна больше? Иван покраснел, не зная, что ответить дракону потом выдавил из себя. - Дык, неплохо бы... - Ты в том углу посмотри, я тут линял недавно. В углу Иван нашел старую драконью шкуру. Вместе с новым приятелем он вышел из пещеры на солнце. Змей прищурился и отошел в тень. Приторочив дундук к седлу, Иван махнул рукой. Дракон замахал крыльями. Через несколько минут его скрыли деревья. Вернувшись к себе в пещеру, дракон до конца дня чистил ее, возвращая привычный уют своему жилищу. На поляне, перед пещерой он насыпал кучу камней, на верхушку которой водрузил наименее разбитый дундук. Вечером, выйдя полюбоваться солнечным закатом, он улыбаясь, рассматривал сооруженный памятник, вспоминая прожитый день и хорошего человека- Ивана - княжьего сына." Когда эта байка кончилась Сераслан начал другую. Это была совершенно уж фантастическая история о купце Канунникове, одержимого сразу двумя бесами. Первый из них от восхода до заката подталкивал купца наживать добро и барыши, а второй, по ночам, побуждал его транжирить деньги и раздавать нажитое. Обеспокоенные нездоровьем купца родственники к Сераслану и тот взялся изгнать, по крайней мере одного беса. В том, как он этого добился, и состояла суть рассказа. Сераслан оказался отличным рассказчиком. Он не только рассказывал, по и показывал, как все происходило - в деле участвовали и лицо и руки и пальцы волхва. Бросив вожжи - благо дорога это позволяла - он строил из пальцем то кладбищенский забор, то чердак в доме Канунникова, где, как оказалось тоже обитала нечистая сила, то их переплетение рождало сказочно красивый цветок опекун-травы. Когда руки Сераслана залетали стремительно, как стрижи перед дождем и стало ясно, что дело приближается к развязке, изнутри повозки раздался леденящий душу вопль. На мгновение все вокруг застыло, словно парализованное ужасом, но только на мгновение. Уже в следующее мгновение лошади рванулись вперед с такой силой, что богатыри приотстали. Бросивший в пылу рассказа вожжи волхв остановить повозку, увы, не мог и подхлестываемая непрерывным криком боярина как бичом, она неслась не разбирая дороги. Они сумели нагнать волхва только через поприще. Взмыленные лошади тяжело поводили боками, а рядом с ними со слегка смущенным видом стоял Кочетыга. Понимая, что дело в нем Гаврила спросил. - Ну? Чего орал-то? - Заснул... - Ну и?... - спросил Избор. - Проснулся. - Ну и что? Я каждый день просыпаюсь, - нетерпеливо сообщил сотник. - А там чудище. Избор посмотрел на посмеивающегося Сераслана, надеясь получить объяснения. - Я там собрал кое-чего... - сказал волхв. - Ну там кости, лапу челюсть... А он со сна, видно, хватанулся за это. А когда хватанулся, то видно что-то почудилось... Лес кончился, и ручей дороги влился в раскинувшееся перед ними озеро степи. Окоем развернулся, дорога стала шире, и кони пошли веселее. Всадники теперь не только чувствовали запах жилья, но и видели крыши, под которыми должны были скоротать ночь. Как и положено хорошему городку тот начинался с огородов. Хотя, конечно, сперва они увидели скаты крыш княжеского терема, потом стены, а уж потом, после всего этого мелкие сельские домики. - Что так пусто? - спросил Избор. Кругом царило безлюдье. Не было видно ни только людей, но и коров, и лошадей. Птиц в небе и тех не было. - Зверя опасаются, - объяснил Сераслан. Избор кивнул. Слава о Исине победителе чудовищ еще не дошла до этих мест, и все сидели взаперти, не желая кончить дни в желудке у зверя. - А что за город? - спросил Гаврила, поравнявшись с повозкой. - Липовец. - А князем тут кто? А то в гости везешь, а к кому неведомо... - Сергей Голубев. Гаврила покопался в памяти, что-то вспомнил о нем. - А это не он с Алешей Поповичем года три назад на Митинской ярмарке порядок наводил? - Его рук дело. - И как он теперь? - дальновидно поинтересовался Исин. - Княжит... - неопределенно ответил волхв. Он отвлекся и думал о чем-то своем.
- А семья? Хазарин потихоньку наводил волхва на разговор от вещей отвлеченных, на дела насущные... - Есть семья. Жена, сын, дочь... - Сын? Да... А дочь, собой-то хоть хороша? Сераслан засмеялся, возвращаясь в реальный мир, и ответил. - Сам говорил, что княжон плохих не бывает. И не толстая. Во всяком случае, не толще пивной бочки. Исин ничего не ответил, но волхв почувствовал, как ему хочется услышать что-то более определенное, добавил. - Раз князь хорош, да жена хороша, могут дети быть плохими?
Глава 15
Над стеной и над покатыми крышами на тонких жердях возвышались маленькие решетчатые клетушки. Они продувались ветром, и, казалось, даже покачивались под его порывами. Прищурясь Гаврила оглядел их, пересчитал и на всякий случай поинтересовался. - Это что у вас? Не уздилище, часом? Сераслан прищурился, усмехнулся. - Голубятни... Наш князь птиц любит. Даже специальных голубей завел. Они ему вести аж из Киева доставляют, да из других разных городов... - Колдун он у вас что ли? - Почему колдун? - возразил Сераслан. -Князь говорит, что хорошо правит только тот, кто знает. Вот он и хочет знать поболее прочих. - А чего знает? - Да все. Все, что кругом творится. Оттого и на голубей денег не жалеет. Ворота наезжали на них, блестя добротными кованными из железа петлями. Со стены узнали кибитку, и створки ворот разъехались, открывая им дорогу к терему. Частокол уплыл назад, открывая двор и постройки на нем и самого князя. Тот сидел на крыльце, а вокруг него крутились самые разные люди - скоморохи, воеводы, дружинники. Хранители талисмана скромно пристроились позади повозки и вперед не лезли. Сераслан, одобрительно поглядывая на них, соскочил с колеса, помог вылезти Кочетыгу. Боярин за это время отлежался и выглядел мужественно. Даже красная полоса через всю щеку от шва на подушке смотрелась как шрам. Прихрамывая, он подошел к крыльцу, поклонился князю. - Ну? - спросил князь. - Что скажете? - Свершилось, князь, - спокойно ответил боярин. - Эти чужаки пришибли-таки нашего зверя... Князь помолчал, и непонятно было, что он подумал. Боярин вернулся к повозке и вытащил оттуда подобранную Серасланом лапу. Безо всякой радости князь сказал: - Ну, чему быть, того не миновать... Кто его так? - Сотник Пинского князя Брячеслава Исин. Князь осмотрел внимательно каждого из них, пытаясь разобраться кто там кто, но в конце концов спросил. - Который? Исин тронув пятками коня, на пару шагов выехал вперед. - Я, князь. Князь посмотрел на него оценивающе, словно прикидывал глубину его государственного ума. Под его взглядом Исин опустил брови и наморщил лоб. Князь насмотревшись на хазарина посмотрел на боярина. - А с тобой что? - он обратил внимание на его лицо. - Так, ничего, - мужественно ответил Кочетыга. - Пройдет... Рассосется... - А остальные что? - Спутники. Едут по своим делам... Князь молчал, разглядывая их, и Исин чувствовал, что он смотрит глубже, чем Брячеслав. На их глазах ночь закрашивала небо чернотой. Все так же молча, князь снял с пояса маленькую клетку, достал оттуда голубя и выпустил его в ночное небо. Проводив птицу глазами, князь устало сказал. - Слава победителю чудовищ! Дворня и дружинники, что стояли рядом подхватили его слова, и волна восторженных криков прокатилась по двору, раздвигая плечи гостей. Князь медленно поднял руку, останавливая общий восторг. - Гостям почет и уважение. Сегодня отдыхайте. Завтра поговорим. В комнате, которую им выделил князь Исин сбросил мешок на лавку и немного обиженно сказал : - Даже княжну не показали... - А что должны были? Покормили тебя, и спасибо скажи. - Ну.. Я надеялся... - сказал сотник подумав. - Не каждый день таких чудищ губить приходится. А ведь наверно ждала девка. - Да уж, тебя дождешься. Девка, поди, иссохла вся по тебе, а ты бродишь незнамо где... - насмешливо откликнулся Гаврила. Он по хозяйски осмотрелся. Окно, дверь три лавки, стол. Из окна виднелся темный двор и ворота в стене, через которые они и попали сюда. - Наверняка ведь ждала! - гнул свое хазарин. - Не могла не ждать! - Да кто тебе это сказал? - Да этот... Ну, плешивый, что вез нас сюда... И что ждет говорил, и даже окна ее показал. Гаврила закатил глаза, вспоминая всех плешивых, что ездили на телегах и, наконец, догадался. - Сераслан, что ли? - Ну да! - Так какой же он плешивый? Он лысый, - возразил Гаврила. Исин, уже собравшийся встать и открыть, остановился. - А почему лысый? Плешивый! Раз волос нет, значит плешивый. - Ничего ты не понимаешь, - отозвался из своего угла Избор. Он аккуратно пристраивал меч в изголовье. - Лысый- это лысый, а плешивый- это плешивый. - А какая разница? У того волос нет и у этого... Я имею ввиду и у лысого и у плешивого.. Или у лысых волос хоть чуть-чуть больше, чем у плешивых? - Эх ты. В зятья к князю набиваешься, а таких простых вещей не знаешь. Есть разница. У лысого ум волосы ест, а у плешивого они сами вылезают. От плохой жизни. Исин немного помолчал, а потом ответил Масленникову одним словом. - Мудер. - Как ты при своем уме еще не лысый? - отозвался Избор. - Сам не понимаю, - ответил Гаврила. -Может, сплю мало? Он зевнул, опрокинулся на лавки и сонным голосом добавил. - Дверь я заложил. Мало ли что... - А что? - встрепенулся Исин. - Что-то не так? Жизнь научила его доверять предчувствиям Масленникова. - Все так, только уж больно хорошо дверные петли смазаны... Они не успели провалиться в сон, как в дверь стукнули. Избор уже устроившийся на лавке приподнялся, но к двери не пошел, только положил руку на меч.. Стучал явно кто-то из своих - уважительно и аккуратно. - Так с вами никогда умным не станешь, - проворчал Исин сквозь зевок. Сон уже наполнял его как мед непочатую бочку. Хотелось закрыть глаза и провалиться в уютную темноту и заново пережить события этого дня, но каждый удар словно вколачивал ступеньку в лестницу, что вела к пробуждению. - Не спится кому-то, - сказал сотник. Его лавка стояла ближе всех к двери, и уж если кому полагалось встать и открыть стучащим, то именно ему. - Открой, - отозвался Гаврила. - Не чуешь, разве, что тебе стучат? - Почему мне? - спросил Исин, перевернувшись на живот и отыскивая в полумраке лицо Гаврилы. - Уважительно, уж больно, - объяснил Гаврила. - Так не Пинскому воеводе и не Киевскому богатырю стучат, а ... - Сотнику Пинского князя... - закончил Исин, явно веселясь. Едва видный в темноте Гаврила отрицательно покачал головой. - И не сотнику. Сотнику бы в дверь ногой барабанили, а тут со всем уважением. Рукой и не сильно. - А кому же тогда? - спросил хазарин. Он уже догадывался, что скажет Гаврила, но это и было приятно. - Не зайдам, каким-нибудь стучат, - продолжил подползать к главному Гаврила. Княжеского зятя вызывают. Исин поднялся, но к двери не подошел. - Может, дверью ошиблись? Сераслан говорил, что князь рано ложится. Да и вообще тут поспать любят... - Это открыть надо, да выяснить, - сказал Гаврила, поудобнее устраиваясь на лавке. Он-то понимал, что те, кто сейчас маются за дверью, к нему никакого отношения не имеют. - Чего нужно? - крикнул Избор. В дверь последний раз грохнуло и оттуда пророкотало: - Князь к себе вашего сотника требует, будущего зятя. Голос звучал громко, самоуверенно. Гаврила развел руками, показывая все видом, что открывать придется именно Исину и никому другому. Он поднялся, чувствуя спиной взгляд Гаврилы. - Погодите. Оденусь... - и начал одеваться. Он торопился, сквозь зубы проклиная перепутавшиеся штанины, а когда все же оделся небрежно опершись о дверь - не за каждым же вот так среди ночи посылают князья - бросил: - Схожу к тестю, послушаю, что скажет... Гаврила осмотрел его, зевнул с завыванием и сообщил. - Чего скажет? Скажет, что дурак... Восторженности у Исина поубавилось. Гаврила видел что-то, что не видел он. - А что не так? - Не срамись. Ты чего без меча поперся? Хазарин пощупал свой пояс. - Так князь... Гаврила ничего не стал говорить, а только покачал головой. Мол, учишь его, учишь... - Бесхитростный ты. Даже завидно. Исин медленно вернулся и одел меч. - Лучше на пояс, - поправил его Избор. - Тут потолки низкие. Если что, то выхватить не успеешь. Он перевесил меч и пошарил в изголовье и под одобрительным взглядом Гаврилы сунул за голенище нож. - Засов не закладывайте, - попросил он... - Ничего. Постучишь. - Может быть, ты раньше утра не вернешься. - Может быть, тебя там сейчас прямо и женят, утра не дожидаясь... предположил Гаврила. - На пир хоть позови... Дверь за ним закрылась, и он услышал, как Гаврила рассмеялся. Потом босые ноги прошлепали к двери, и кто-то заложил ее. Обрезанный закрывшейся дверью свет пропал и перед ним в обе стороны протянулся полутемный коридор. - Пошли, сотник. Князь ждать не любит... - сказал старший подчеркивая свою близость к сильным мира сего. - Да, -небрежно согласился Исин, - что князья, что каганы... Все они одинаковые... Всем сегодня нужно то, что достать или сделать можно будет только завтра... Ему никто не ответил и он бодро пошел дальше. Маленький отряд миновали несколько поворотов, одиноким факелом раздвигая тьму перед собой. Исин смотрел по сторонам, соображая куда направляются княжеские дружинники. - Почему сюда? - спросил он. - Князь вроде в другой половине? Старший на ходу обернулся, и ответил. - А то я не знаю, где тут князь. В его голосе уже не было угодливости и подобострастия, так удививших Исина час назад. Хазарин оглянулся, пожал плечами и двинулся дальше. Холодок скверного предчувствия прокатился по спине, заныли зубы. Еще час назад в глазах этих людей он был героем. Да что там героем, больше чем героем. Он был человеком, от которого в ближайшем будущем могла зависеть жизнь каждого из них. Муж княжеской дочери и сам почти князь и вот тут такое... Сколь не скоротечна земная слава за этот час она не могла исчезнуть бесследно. Остатки уважения должны были остаться, но он их не чувствовал. Сотник начал соображать, вспоминая все то, что рассказал Сераслан и то, что успел увидеть сам. Все левое крыло князь отдал жене Елене и дочери, а сам с сыном жил в правом. Исин вспомнил вид из окна, подсчитал повороты и мысленно почесал затылок. Похоже, что вели его, все-таки на женскую половину. "К княжне? На смотрины?" -подумал он.- "А то она до утра дождаться не могла". Пламя факела осветило впереди стену из бревен. "Если вверх, то может быть и к княжне" - подумал Исин уже не веря в это. Предчувствия его не обманули. Свет, что нес старший впереди, плавными скачками начал спускаться вниз. "Подвал, - подумал Исин, - а что хорошего может быть в подвале? Да ничего!" Он тихонько вздохнул. Ступеньки были хорошим поводом, что бы положить ладонь на рукоять меча... С первой ступени он посмотрел вниз. Он уже знал, что будет делать. Глаза сами подсчитали ступени - двенадцать. На второй он неуклюже взмахнул руками и с проклятьями покатился вниз. На глазах у тех троих, что смотрели на него сверху он попытался остановиться, но едва поднявшись на ноги упал на повернувшегося на шум старшего. От неожиданности тот забыл, что держит в руке факел, и уронил его, пытаясь поймать хазарина. Исина то он поймал, но, не удержавшись на ногах, вместе с дорогим гостем упал навзничь, прямо на оброненный факел. На лестнице стало темно и оставшиеся остановились. Прямо под ними сопели и ворочались в темноте два тела. Потом кто-то охнул, застонал и от всей души выругался. - Да что у вас тут за лестницы? То криво, то косо... Эй, старшой, поднимайся, а то больно хорошо устроился... Слезь с меня... Несколько мгновений тишины и тот же голос, но уже озабоченно произнес: - Эй, где вы там? Что-то ваш старшой молчит. Не иначе как ушибся.. Потом в темноте прозвучал стон и хазарин сказал. - А я, кажись, ногу сломал... Помогите, ироды... Вот вам князь за меня... Исин услышал, как наверху, там, где стояли оставшиеся трое, свистнули вынутые из ножен мечи. Он осторожно поднялся и, вспомнив Гаврилу, достал нож из-за голенища. - Сейчас, - напряженно ответили сверху. - Только огонь засветим. Это было лишнее. Огонь Исину совсем не был нужен. При зажженном факеле те, сверху сразу увидят, что старшой их уже неживой лежит, и что нога у сотника в полном порядке. - Конечно, -быстро сказал сотник- Я сейчас факел найду и кину вам... Подождите... Он ощупью нашел факел и бросил его на середину лестницы. Стало слышно, как тот ударился о ступени и скатился вниз. - Поймали? - Не добросил. Послышались шаги. Двое стали спускаться, осторожно нащупывая под собой ступени. - Бережливый князь у нас, - сказал тот, что остался наверху. - И правильно, - возразил ему один из тех, кто спускался. - От огня бережется... Исин немного постонав неслышно поднялся до середины лестницы и замер там. Осторожные шаги спустились к нему и он, дождавшись, когда ступени заскрипели совсем рядом, протянул в темноту руку и дернул на себя. Стражник охнул и, теряя равновесие, наклонился вперед. Сотник, ждавший этого, приподнялся, принимая на себя его вес и напрягая ноги, выпрямился... Тело дружинника перекатилось по его спине и рухнуло в пролет. Раздался короткий вскрик, который заглушил шум падения. Исин не стал больше притворяться. Ударом ножа он оборвал жизнь третьего и пока тот скатывался по ступеням сам хазарин злой и проворный как кошка, прыгнул вверх, к последнему оставшемуся в живых. Мокрое от крови лезвие коснулось вражеского горла, и темнота прошептала: - Хочешь дожить до рассвета - тогда молчи и веди назад. Хазарин почувствовал, как под его ножом чужой кадык дважды дернулся вверх-вниз. - Что дергаешься? - насмешливо спросил Хазарин. - В горле пересохло? Сейчас кровью напою. Исин не видел врага, но не прошедшее ощущение опасности сделало его чутким. Он почти наверняка знал, что сейчас на уме у дружинника, и он знал, что именно тот попытается сделать.. Поэтому, не дожидаясь неприятностей, едва тот повернулся к нему спиной Исин саданул его по затылку рукоятью ножа. Дружинник молча, как бык под обухом повалился на дощатый пол.
Глава 16
Несколько минут спустя сотник уж барабанил в дверь к Гавриле. Масленников отпер ее, даже не поинтересовавшись, кто стучит, словно чувствовал. Увидев кровь на лице, он посмотрел ему за спину, рывком втащил его в комнату и только тогда спросил. - Ранен? Исин мотнул головой и бросил с плеч свою ношу. - Живой. Запор за спиной глухо ударился, возвращаясь на место. - Оба живы. Только что-то тут не чисто... Избор посмотрел на него неодобрительно и сказал: - Ты уж скоро год, как сотник, а людей резать так и не научился. Опять в крови вымазался... Кровь-то откуда? Исин небрежно дернул щекой. - Пришлось помахаться. Троих зарезал... - чуть-чуть гордясь, сообщил он. - Троих? Ну, тогда еще ничего, - смягчился воевода. - Да. Для троих крови не так много... Хотя мог бы...Ну да ладно. А из-за чего? Ты же вроде к князю ходил? Князь-то хоть жив? Исин выдернул кляп изо рта своей ноши. - Не знаю. Я его не видел. Не дошел. - Это его счастье, - кивнул Гаврила. -А это кто? - Говорили, что к князю ведут, а куда на самом деле вели, сейчас узнаем... Что-то тут не чисто - повторил он. Гаврила бросил сотнику кусок сыромятного ремня. - Локотки ему свяжи. - Думаешь убежит? Куда тут? -Исин оглядел тесную комнатушку. - Мало ли... Сговорчивей будет. Исин не стал спорить. Связать - так связать. Он перевернул полутруп на живот и связал ему руки за спиной. - Не убил ненароком? -Гаврила прислушался и успокоил. - Дышит. - Как ударил? - поинтересовался Избор. Исин поднял руку, что бы показать куда, но Гаврила остановил его. - Дурак. На себе не показывают. На нем покажи... Исин показал. - Матереешь, - сказал Избор. - Не все мимо ушей пропускаешь. Кое чего в башке остается... Вон там ковш с водой. Принеси. Он вылил на голову пленному и только после этого тот попытался сесть. - Не спеши, - остановил его Гаврила. - Поговори-ка с нами... Плечи пленника напряглись, пробуя на прочность ремень, и опали. - Вот, вот - сказал Исин. Руками подумал, а теперь головой подумай. Рот мы тебе затыкать не будем, а ежели что, я тебе этой штукой пасть заткну. Он достал нож, и, постукивая лезвием по ладони, спросил: - Ну? Куда вы его вели? Только без вранья. О чем еще можно спрашивать Избор не знал и надеялся, что сейчас все станет ясно. Пленник, не потерявший присутствия духа, посмотрел на одного, на другого, на третьего и уловил эту неуверенность. В конце концов, он был у себя, и ему помогали стены, а эти люди были тут чужими. - К князю вели. Просил поскорее, - как мог твердо сказал он. - Ждет. Он старался смотреть прямо, но под взглядом Гаврилы потупился. - Видишь, к князю вели, - повторил Масленников за пленником, при этом не спуская с него глаз. - Не хорошо вышло, а? Пленник побледнел и ничего не ответил. - Не хорошо вышло, - насмешливо поддержал Гаврилу Избор. - Шли, никого не трогали, пальцем стену ковыряли, а тут наш сотник испугался чего-то и троих зарезал... Не закончив фразы, он рывком приблизил свое лицо к чужому и резко спросил. - Что князю в это время в подвале делать? - Князь звал... Пленник сказал два слова и остановился. Каждый видел, как он выдумывает, что такого сказать, но Гаврила распугал его мысли. - Забыл? - Забыл, - ответил угрюмо пленник, ежась под насмешливым взглядом Масленникова. - Но сейчас припомню. - Не тужься, - спокойно уличая его во лжи, сказал богатырь. - Так тебе князь и скажет, кого и за чем звал. - Звал, - дрогнувшим голосом возразил пленник. -Хлебом клянусь, жизнью... Неловкое молчание тянулось несколько минут. Пленник судорожно рвал ремень, а Гаврила, Избор и Исин смотрели на него, решая дальнейшую его судьбу. - Ну, раз так... - пожал плечами Гаврила. Он немного повернул голову к Исину и спокойно произнес. - Видно ты и впрямь троих безвинно порешил... Плохо, конечно, только еще хуже дело до конца не доделать. Он пошевелил пальцами в воздухе, в задумчивости потер подбородок. - Жаль, конечно, служивую душу, да ничего не поделаешь. Придется тебе его зарезать и дело с концом. Пленник замер, а Исин в смущении поскреб затылок. - Да. Нехорошо получилось. А тело куда денем? А чего я князю скажу. Ведь ждет, поди. Идти то придется. - "Что скажу..." - проворчал Гаврила. - Думать надо было, прежде чем за нож хвататься. - Так темно было, - попробовал оправдаться Исин. - И лестница еще... Он развел руками, словно говорил, что не виноват, и что все дело в лестнице. - "Темно" -передразнил его Избор. - Ну, покалечил бы ты их, как в прошлый раз у этого... Ну как его... Ну да вы все знаете где. Гаврила серьезно кивнул, мол, да, помним. - Вот. Даже виру князю платить не пришлось. А тут так сразу насмерть, да еще сразу троих, да ведь еще так наверняка, что бы помучались... - Нет! - оскорблено возразил Исин. - Этих я по-хорошему зарезал. Они даже не почувствовали... Даже этот вот подтвердит. Он ткнул рукой в пленника. - Они ведь и не пикнули даже... Правда? Хазарин заглянул ему в лицо и от его взгляда пленник попытался упасть, но Гаврила подтащил его к стене и разговор продолжился. Исин всплеснул руками и спросил сразу у всех. - Да Бог с ними. Ты мне лучше объясни, что я князю-то скажу? Он спросил это у пленника, словно и впрямь ждал от него совета как поступить. Тот молчал, смаргивая с ресниц капли пота, что ручейками бежал по лицу. Не дождавшись совета, Исин вдруг посветлел лицом и предложил. - А скажу я ему, что, мол, они сами зарезались. А? Гаврила с Избором переглянулись, пожали плечами. - Нет, - сказал воевода. - Не поверит князь. Не поверит. - Ну, тогда скажу, что всех их вот этот зарезал, - нашелся хазарин и дружески положил руку на плечо княжескому дружиннику. - Всех зарезал, а сам куда делся? - Сбежал! -объяснил Исин. Гаврила подумал над раскладом, потом замотал головой. - Куда же он сбежит, если ты его сейчас убьешь? - Экий ты не догадливый! - вскипел Избор. - Убить-то он его убьет, а мы князю скажем, что сбежал! - А тело куда? - Как куда? Как обычно, - сказал Избор,- съедим. Не пропадать же добру. - Вот голова - воскликнул Гаврила - Верно! Он вдруг стал суровым, затряс пальцем. - Только глядите у меня! Кости не разгрызать! Я их потом колдовством оживлю, и будет он у нас за Доброго Шкелета, мешки таскать. Он по-хорошему улыбнулся и положил руку пленнику на плечо. - Правильно! - согласился Избор. - Жаль только, у них тут печки нет. Сырым придется... - А зачем печка? -удивился Исин, - Сейчас мы... Он остановился, обдумывая что-то, а потом сказал, сквозь веселую улыбку. - Ну и дураки же мы все... - А что? - Сейчас терем подожжем, так что жареного мяса на всех хватит! Избор краем глаза уловил движение. Это пленник, потеряв интерес к жизни, сползал вниз по стене. - Стоп! -сказал воевода. - Переборщили... По-моему он того... - Помер? - удивился Избор. - Обделался... Гаврила наклонился, понюхал и успокоил всех. - Нет. Ничего. Живой. В жука-притворяшку играет. Он тряхнул пленника, приводя его в чувство. Когда тот заморгал глазами, по-деловому спросил: - Ну, вспомнил? Тот кивнул. Слов у него пока не было, но он уже понимал, что за люди собрались вокруг него. - Так к кому вы его... - К Слепню. - Это еще кто? - Старший воевода. - Зачем? - Не знаю. Княжеские гости переглянулись. - Дорогу не забыл? - Помню. Избор поднялся с пола. - Не люблю быть незваным гостем, но придется... Пойдем, покажешь. Он поднял пленника, поправил что-то на нем. - Идешь первым. Я тебе даже оружие верну, - сказал воевода. - Но если что... Смотри у меня! Дружинник завертел головой всем видом своим показывая что, мол ни за что, ни под каким видом и не при каких обстоятельствах, но Избор этому не поверил. - Смотри. Он вытащил один из швыряльных ножей и бросил в дверь. Лезвие вошло точно в середину железного кольца, что висело на двери вместо ручки. Пленник кивнул еще раз, а Избор добавил для пущей убедительности. - А я из нас, ты уж поверь, по этой части из нас не самый лучший, так что лучше и в голове не держи... Они вышли за дверь обычным порядком - дружинник первым, следом за ним Избор, потом Исин и Гаврила и пошли путем уже однажды пройденным сотником. Дойдя до лестницы, дружинник невольно остановился. - Что? - спросил Избор. Вместо дружинника ответил Исин. - Тут я их всех... Избор повел факелом, разглядывая окрестности. Все три тела оказались на месте. Избор не поленился, перевернул каждое, и с каменным лицом глядя на последнего оставшегося в живых дружинника сказал: - Да.... Надо же, как повезло парню... Избор посмотрел на ступени, залитые скудным дрожащим светом, на тела, что лежали на них и подумал, что это даже не враги, это так... Стараясь не наступать в кровь, он спустился вниз, и поманил к себе товарищей. Исин наверху несильно ткнул пленника в шею. - Теперь куда? Тот кивнул на дверь, что вела наружу. - Во двор? - Да. А там в подвал. Он ждет. - Один? - Был один, - дружинник расправил согнутые плечи, приободрился. - А чего ему бояться-то? Не в чужом доме живет... Видя, что дружинник начал снова набирать спесь, Избор поставил его на место. - Говоришь много. Если так и дальше пойдет, я этот подвал сиротой оставлю. Пошли. Исин все говорил верно. Спать в этом тереме ложились рано. В тереме не горело ни одного огня, только у ворот горели факелы - по одному на каждой из створок. Избор остановился, чувствуя. Что где-то там должны быть люди и верно. От ворот донеслось. - Кому не спится? Кто бродит? - Ответь, - шепнул воеводу проводнику. Тот прокашлялся и неожиданно солидно ответил. - Гостей веду к воеводе... Приворотная стража не стала любопытствовать. - Давай. Чудной он сегодня какой-то... Огней в тереме не горело, но двор заливал чистый лунный свет. Безоблачное небо сверкало звездами. Гаврила подобрался, словно почувствовал себя среди врагов. Ночь, перекличка стражи - от всего этого Масленников ощутил себя среди врагов и вел себя соответственно. Если Исин и Избор шли спокойно, только изредка поглядывая по сторонам, то Гаврила ждал неприятностей. И дождался. Сверху, на стене, кто-то с завыванием зевнул. Гаврила поднял голову и увидел стражника, добросовестно пялившегося на пустую в это время дорогу, а над его головой - ковер самолет. А чуть правее - еще три...
Глава 17
- Ох ты, е мое... - выдохнул Гаврила. - И тут нашли.... Слава Богам ему даже не пришлось объяснять, что случилось. Одно слово "нашли" все поставило на свои места... - Тревога, - заорал Избор. - Враг в небе! До остроголовых оставалось сажен тридцать, и они продолжали снижаться. Поняв, что обнаружены, посланцы Вечного Города не стали смущаться этим и на бестолковые крики с земли ответили стрелами. Со стен упали первые защитники. Тут, внизу, на Руси, еще не разобрались, что смерть в эту ночь не пришла по земле, а спустилась с неба и продолжали по привычке глядеть в землю. Проворней всех оказался их невольный проводник. - Драконы, драконы! - закричал он и, сдернув с плеча лук, начал стрелу за стрелой посылал в черные квадраты, кружившиеся в темном небе. Не все стрелы летели мимо. На их глазах ковер рыскнул в сторону и с него с криком упал один из незваных гостей. Его крик все поставил на место, и княжеские дружинники вместе с ним начали дырявить небо над теремом. Но ковры над ними кружились как хищные птицы, по одному выклевывая людей внизу. - Чего ждешь? - закричал Избор. - Дождешься... Кулаком их. Уперев лук в землю, он спешно натягивал тетиву, скрипя от напряжения зубами. Гаврила осмотрелся, прикидывая с чего начать. Он встряхнул пальцами, и звук его силы ушел в небо, но ковры над головой двигались слишком быстро, и это усилие пропало даром. - Целься лучше, - выругался Избор, натягивая тетиву - Луну сшибешь - всех задавит... Те, кто сидел на коврах, ничего не поняли и ничего не ощутили, но звук насторожил их и ковры закружились быстрее. Два из них скользнули к крыше княжеского терема и с них, рассыпая искры, упали на землю горшки. - Берегись, сожгут! - закричало сразу несколько голосов, и Масленников снова пустил в ход свою силу. Гулкий удар еще раз расколол ночь на осколки. От этого удара остроголовые увернулись, умудрившись как-то уронить ковер - на глазах Масленникова он просто упал на три-четыре сажени вниз, но его удар не пропал даром. Он задел крышу Голубевского терема. На счастье князя удар только скользнул по крыше, но даже этого хватило на то, что бы выбить из верхнего поверха десяток бревен и обрушить их вниз. - Осторожнее, - заорал Исин, думая в первую очередь о княжне. - Людей покалечишь! - А пусть не летают, где попадя, - со злорадной ухмылкой ответил Гаврила. На его глазах бревна рухнули на ковер и потащили его вниз. Через мгновение они вмяли и ковер и его седоков в землю. - А то повадились сверху гадить, да ведь все не мимо, все прямо на голову норовят... Он посмотрел на копошащуюся на земле кучу мяса и поломанных костей, и издевательски добавил. - Да и откуда им там взяться-то, хорошим? Хорошие теперь по домам сидят. Он повел кулаком следом за ковром и вновь ударил. В этот раз Гаврила угодил прямо в ковер. На мгновение тот вздулся, словно парус, но материя не сдержала напора силы и звонко лопнула. В небе заорало, и с ковра вразнобой посыпались люди. До княжеского двора они долетели целыми, но земля приняла их не ласково... С мокрым хрустом остроголовые достигали земли и прощались на ней с жизнью... - Еще! - крикнул Исин, указывая рукой на остроголовых, что уже бежали по крыше. Шустро, словно тараканы враги разбежались по двору. Их было не много- с полтора десятка, но каждый знал, что должен делать. У них не было цели овладеть теремом. Они просто хотели совсем другого -получить талисман. У Избора мелькнула мысль, что если б тут никто не сопротивлялся, то, возможно, никто и не пострадал бы. Едва получив "Паучью лапку" в руки остроголовые уселись бы на свои ковры и брались восвояси, но к счастью для него и его товарищей княжеские дружинники этого не знали. Они видели врагов и защищали князя и родную землю от захватчиков. Его ударило в спину, и не ощутив боли, он услышал знакомый хруст плоти и почувствовал на шее горячую кровь. Душу кольнуло холодом, и он еще не понимая что произошло, обернулся. Из груди их недавнего пленника торчало короткое копье, а сам он удивлено ощупывал наконечник, с которого на землю лилась кровь. На лице его не было страха, только бесконечное удивление от того, что все это происходит именно с ним. Ноги его подогнулись, он попытался ухватиться за Гаврилово плечо, но не удержавшись, упал. Исин наклонился над ним, а Гаврила сказал. - Судьба, видно ему сегодня. Не ты, так они... От судьбы, брат и на карачках не уползешь. "Я ему нынче жизнь подарил, а они..." - подумал Исин. Окунув пальцы в теплую кровь, он провел по лицу несколько полосок, и медленно пошел к терему. - Куда? - крикнул ему в след Гаврила. Одним глазом он следил за небом, другим - за сотником. - Соберу их! - отозвался хазарин. - Скольких еще эти гады перебьют, пока они разберутся, что к чему... Он вытащил меч. - За Фофановских поквитаюсь... Исин повернулся, что бы позвать Избора, но того уже не было рядом. Воевода бежал к воротам, озабоченный больше не тем, как избавиться от остроголовых, а о том, как вынести отсюда "Паучью лапку". Все занялись делом - Исин спасал невесту, Избор -талисман, а Гаврила... Вскинув кулак, Масленников стал выцеливать новую жертву. В круглую дырку кулака попадали то звезды, то луна, то крыша терема и Гаврила медлил, стараясь ударить наверняка. - Чего ждешь? - заревел Избор от ворот. - Жалеешь? Жилы у него на шее надулись. Он в одиночку поднимал тяжеленный брус, что запирал ворота. Ноги скользили по земле, но запор потихоньку выходил из железных скоб. Гаврила, подстегнутый ревом, ударил и еще один ковер разлетелся на части. - Где Исин? Брус поддался, и страшно ухнув, Избор сбросил его с плеча. - Руководит... Хазарин и вправду уже чувствуя себя родственником князя собрал вокруг себя два десятка дружинников повел их на остроголовых. Они не успели пробежать и двух десятков шагов, как ветер погнал им навстречу облако дыма, что ползло из горшков. Исин даже не подумав о том, чем может оказаться этот дым, вбежал в него, но уже через мгновение отряд бойцов превратился в кучу стонущих и катающихся по земле людей. Словно обезумев, дружинники падали на землю, то ли от боли, то ли от ужаса, а навстречу им уже бежали трое остроголовых. Эти-то знали, что к чему. В лунном свете их лица показались Гавриле плоскими, но присмотревшись, он разглядел, что лица врагов закрыты тряпками. Было ли то, что случилось с сотником колдовством или нет Гаврила не знал, но видел, что Исину, единственному из отряда оставшемуся на ногах сейчас придется плохо. Хазарин, ничего не видя слезящимися глазами, махал перед собой мечом, что бы хоть так отгородиться от смерти, а эти трое были уже в десяти шагах. - Верни его, - крикнул Гаврила Избору, - а я местным помогу.... Оставив в покое небо и крышу, он одним ударом расшвырял набегавших на сотника остроголовых и повернулся, выцеливая живых. Избор, задержав дыхание, пробежал сквозь дым. Ощущение было не из приятных -в глаза словно кошка вцепилась или словно под веки плеснули огнем, но слезы смыли боль и он увидел Исина. - Сотник! Избор ничего не видел, но голос узнал. - Пореже маши, не ровен час зарубишь. Кругом кипел бой, и хотя Исин послушно опустил меч, рука его еще дергалась. Веря воеводе, он не верил темноте в глазах. Воевода прикрикнул: - Тебе что, чудовища мало? Хочешь еще и меня зарубить? - Что тут? - спросил он.- Ничего не вижу... Избор не успел объяснить. По двору прокатился грохот, и земля дрогнула, принимая на себя удар нескольких десятков бревен. К облаку дыма прибавилось и облако пыли. - Ничего. Наша берет... - и для того, что бы не совсем разойтись с правдой добавил. - Гаврила твой терем уродует... Он повернулся, что бы рассказать более обстоятельно о том, что творится во дворе, но взгляд его уперся в бесшумно набегавшего сзади остроголового. Воевода толкнул хазарина и, крикнув ему - "Лежать!" - в несколько шагов сблизился с противником. - О! Да тут еще живые... Непорядок. Их мечи встретились, ударились друг о друга и птицами разлетелись в стороны. Избор качнулся назад и меч остроголового рассек воздух перед ним. - Куда торопишься? -спросил Избор, на всякий случай, хлопая себя по сапогу, где держал нож. Остроголовый отпрыгнул и коснулся спиной стены. Не отрываясь от нее, он сделал несколько шагов вбок, что бы освободить место для схватки. - Мне торопиться некуда. Это тебя, похоже, в аду заждались... Мы с тобой раньше не встречались? - спросил он. - Что-то мне лицо твое знакомо... Избор окинул его быстрым взглядом, оценил длину меча, кровь на нем, ширину плеч. - Откуда? - откликнулся Избор. - Ты в Выжбе был? - Не был, - тяжело выдохнул остроголовый. Он ударил сверху, и тут же повернувшись на пятке, ударил кинжалом. Избор, настороженно следивший за его движениями, отпрыгнул назад и отшатнулся. Меч свистнул левее и он ответил. - Ну, вот и я не был... Оценив друг друга, они закружили один вокруг другого, выискивая брешь в обороне врага. Исход боя должен был решить один удар. - А может ты еще где-нибудь не бывал? - задирал воевода своего противника. Так расскажи, может мы еще и там не встречались? Остроголовый не успел ответить. По двору прокатился гул, и мощный поток воздуха пролетел мимо Избора и расплющил его соперника о стену. Избор, уже прикинувший как он распотрошит врага, недовольно покачал головой, но ничего не мог возразить. Он понимал, что Гаврила на этот раз прав. Оставаться тут при открытых воротах было не меньшей глупостью, чем драться с остроголовыми.
Из дверей терема уже выбегали дружинники. За это время терем не только успел проснуться, но и облачиться в кольчугу. Дружинников становилось все больше и больше, и Гаврила крикнул. - Уходим! Без нас справятся... Это не наш бой... Размазывая по щекам сопли и слезы, сотник прохрипел перехваченным спазмом голосом. - Из-за нас ведь... Как и Фофановцев... Здоровенные бородачи с копьями на перевес рассыпались по двору и залив водой тлеющие горшки, ждали, когда ветер развеет жгучий дым. - За Русь - ответил Избор, подхватывая его на плечо. - А за этих ты не беспокойся. Тут все по-другому будет, не так как там. Нам талисман нужно унести, да и свои головы из-под топора вместе с ними. - Князь, - заикнулся, было, хазарин, - боюсь, обидится... Избор, резко взмахнув рукой, остановил его. - Не того боишься...Князю сейчас не до тебя. Ему бы сейчас с остроголовыми справиться. Прикрывшись большими щитами, дружинники медленно пошли навстречу остроголовым. В их движениях была основательность людей точно знающих, что сейчас случится. - Справится! - Конечно, а потом подумает: " С чего бы это на мой терем такая напасть навалилась?" - И не было еще чего замечательного в этот день.... - подхватил Гаврила, зорко вглядываясь в крыши. Ковров в небе уже не было, но по скату бегали какие-то люди. - И вспомнит он про славного Пинского сотника Исина, со товарищи... - И начнет соображать, нужен ли ему такой зять? И не он ли, этот зловредный зять, со товарищами устроил все это, что бы... Избор остановился и задумался, прикидывая ради чего можно было устроить такое побоище: с коврами самолетами, резней и хитрым дымом. - Как на нас? Мы ему чудовище... - возмутился Исин. - А князья они все такие... - ответил Гаврила. - К их здравому смыслу лучше издали взывать ... Здоровее выходит. Никем не замеченные - да и до них ли было? - они выскользнули из ворот и растворились в ночи. Оглядевшись по сторонам и найдя то место, где до леса было ближе всего, Избор скомандовал. - Туда. Исин, что лежал у него на плече, задергался от кашля и прошипел. - Что у них там было? Что за дым? - Перец... - вытирая горящие глаза ответил Гаврила - Я знаю... Попадал. - Перец? Это то, что из-за моря везут? - от удивления Исин даже упал с плеча. Поднимать его никто не стал - хватило сил упасть, хватит и подняться. Намочив руки в росе, он вытер лицо и побрел следом. - Дороговато же мы им обходимся... - Не мы, - справедливости ради заметил Гаврила. - Талисман. Мы-то им и даром не нужны. - Даром, - процедил сквозь зубы сотник. - Как же "даром", если столько перцу извели... Он прикинул в какие гроши обошлись хозяевам остроголовых эти летающие безобразия и удовлетворенно хмыкнул. - А может это и не перец вовсе, - подумал вслух Избор. - Они ж волхвы. Могли придумать какую-нибудь гадость подешевле... - Что ж мы тараканы, что ли? - обиделся хазарин. - Всякой дрянью нас травить. - А ты думаешь, они о тебе лучше думают? - хмыкнул Избор. Сотник замолчал, споткнулся и, выругавшись, сказал. - Коней жалко. Плохо без них. - Скажи спасибо, что ноги унес... - проворчал Гаврила. - Победитель чудовищ... Останься мы, тесть тебе коней бы надавал... Они надолго замолчали, думая больше о том что бы найти дорогу и не споткнуться в темноте, чем об оставшихся позади неприятностях. Исин шел последним и часто оглядывался, защищая глаза от веток, что не думая о нем отпускал Гаврила. Тьма позади них озарилась далеким пожаром. - И чего жгут? - спросил Исин оглянувшись. - Почему, интересно так человек устроен. Хлебом его не корми, а дай только поджечь чего-нибудь? - Это от Богов. От Рода, наверное... - подумав, ответил Гаврила. - А почему не от Чернобога? - на всякий случай поинтересовался Избор. Он шел впереди, выбирая дорогу, но к разговору прислушивался. - Пожар все-таки... Неприятность. - Нет. Род. От его крови в себе человек к теплу и свету тянется... Они выбрели на дорогу, когда ночь ушла далеко за середину. Теперь ее пустота предвещала им спокойствие и безопасность. - Хоть бегом беги, - сказал Избор, но измотанные до нельзя ноги не послушались и бегом не побежали. Дорога тут проложили по вершинам холмов и, взобравшись на один из них, они увидели, что далеко впереди серая от лунного света лента упирается в городские ворота. До них было еще далеко, идти и идти, но даже видимость жилья приободрила богатырей. Людей тут и близко не было - ни лихих не добрых. За те несколько часов , что они провели на дороге, они не встретили ни единой живой души- окрестные жители спали, а лихие люди, напуганные чудовищем предпочитали день-два посидеть в вертепах, чем принять бесславную смерть, но как оказалось не они одни спешили в тот час вперед. Сзади их неотвратимо нагоняла темная грозовая туча. Люди не оглядывались назад, и приближение ее заметили слишком поздно. Сперва она дала почувствовать, что нагоняет их холодными порывами ветра, потом - далеким грохотом выпускаемых молний, а когда люди взобрались на невысокий холм, с которого город виднелся уже совершенно отчетливо, туча закрыла луну и опутала землю сетью дождя. - Бежим! - крикнул Исин. - Куда? - Как куда? В город! Тут рядом! - Куда торопишься? Темно ведь! - крикнул Избор сквозь вой ветра. - Наплевать! Побежим в темноте! - Не в темноте дело!-ответил Гаврила. - Ворота откроются только с восходом. Что же нам до утра под воротами мокнуть? - Что же делать? - спросил сотник оглядываясь. Ночевка в лесу, под дождем никак не радовала его. Неожиданно для себя он увидел визу, на склоне холма, почти под собой темное пятно пещеры. - Пещера! - сказал Избор. - Пошли хоть туда... - Куда "туда"? Рассмотрев отверстие, проворчал. - Шишиги нам только не хватает... Выбирать, однако не приходилось. Стоять и мокнуть под дождем не хотелось даже ему. Они осторожно спустились вниз и, обнажив мечи, встали по обеим сторонам пещеры. Каждый вслушивался в негостеприимную темноту, стараясь предугадать, что их ждет в темноте. Тьма молчала. Из пещеры не доносилось ни звука. Сквозь шелест дождевых капель до них доносились лишь звуки леса- там зверье поспешно искало себе убежище от свалившейся сверху неприятности. - Эй! - крикнул в темноту Исин. - Есть тут кто-нибудь?