- Тише, дитя. Ты еще слаб.
Джем снова погрузился в приятную дремоту. Он смутно помнил, как летел из окна и как упал на что-то мягкое, пахучее и колкое. Упал почти бесшумно.
Но теперь он лежал не на стоге сена.
Джем пошевелился.
На этот раз, когда он открыл глаза, он все увидел четко и ясно. Сначала он увидел неровный потолок и стены пещеры, пляску света и теней, потом - дымящий очаг посередине пещеры, а у огня - фигуру человека в темном плаще с капюшоном. Человек обернулся и направился к Джему. В руке он держал жестяную кружку. От ароматно пахнущего настоя шел пар.
- Выпей немного, дитя.
Джем выпил. Настой был горьковатый, но, как ни странно, показался Джему приятным и успокаивающим. А потом Джем почему-то вспомнил накрытый к чаю столик в Цветущем Домике.
"Тебе налить, Натаниан?"
Джем посмотрел на свои руки. Ногти обломаны, запястья в ссадинах и царапинах. Его зазнобило. Он поднял глаза и постарался сосредоточить взгляд на том, кто склонился к нему.
"Злой человек. Порочный, грешный, злой человек".
И тут Джем разглядел лицо старика, спрятанное под капюшоном. Покрытые рубцами шрамов пустые глазницы...
- Ой!!!
Джему было и страшно, и больно. От страха он дернулся и попытался сесть, но, как только попытался, почувствовал, что у него жутко болит все тело.
Старик бережно взял кружку из рук Джема.
- Осторожнее, дитя, - сказал он, - твои раны еще не зажили.
- Раны? - прошептал Джем, упал на спину и несколько мгновений не мог думать ни о чем, кроме топора досточтимого Воксвелла. Потом он приподнял голову и попытался разглядеть свои ноги. Он лежал на какой-то низкой, грубо сколоченной лежанке. Изножье скрывала глубокая тень, но все же Джем разглядел под одеялом очертания своих изуродованных болезнью ног.
Он немного успокоился.
Позднее, по прошествии времени Джем вспомнит о том, как бежал из Цветущего Домика.
Сначала он уполз под деревья, а потом из сада перебрался в лес. Там он то хватался за низкие ветки и ухитрялся подниматься почти во весь рост, но большую часть пути полз на животе, волоча по земле непослушные, неподвижные ноги. Время от времени он просто лежал посреди папоротников и кустов вереска - лежал обнаженный, замерзший, истекающий кровью. Мог ли он погибнуть? В какие-то мгновения Джем переставал чувствовать вообще что-либо, кроме боли, а в какие-то переставал чувствовать даже боль. Наверное, за миг до того, как он окончательно потерял сознание, он и увидел склонившееся к нему лицо человека, испуганное и заинтересованное. Это случилось утром, когда солнце уже ярко светило сквозь листву, и это лицо показалось Джему похожим на листок дерева.
Но это было другое лицо, не лицо этого старика.
- Я - Катаэйн.
Только вечером, несколько дней спустя, Джем, наконец, сумел разглядеть девушку - раньше он видел только ее размытые очертания. Прежде девушка близко к нему не подходила, она выглядывала из-за спины старика в плаще с капюшоном. Только теперь Джем понял: это то самое лицо, которое мелькнуло у него перед глазами тогда, когда он решил, что умирает. Теперь он сидел на лежанке и с аппетитом поглощал похлебку из сладковатых кореньев, миску с которой ему застенчиво подала девушка.
Джем поднял взгляд.
- Катаэйн, - медленно повторил он имя девушки. Он тоже смутился. А девушка не сводила с него глаз. Грива спутанных черных волос, смуглое, широкоскулое лицо. Большие, пытливые глаза. Джем заглянул в эти глаза.
Она спасла ему жизнь.
Вспомнил ли он тогда о чумазой девчонке, что дразнила его много лет назад из-за того, что он не умеет ходить?
Может быть, и вспомнил, но гораздо ярче он вспомнил себя самого - как он, закусив до боли губу, хватается за плети плюща, а плети раскачиваются, как он отпускает одну руку, а на ладони у него лежит сверкающая золотая монетка.
"Ты что-то уронила".
- А монетка до сих пор у тебя?
Девушка только рассмеялась в ответ. Тогда, в тот день, она отвернулась и ушла и больше к Джему не подходила. Потом она стала оставаться возле него подольше. Как-то раз она взяла Джема за руку и дала ему пощупать край подола своей домотканой юбки. Джем нащупал маленький твердый кружочек. Девушка вшила монетку в подол!
- Я с ней никогда не расстанусь, - сказала Ката.
Почему-то из-за этого Джему стало необъяснимо радостно. С того дня, почти всегда, когда Ката садилась рядом, он нащупывал пальцами зашитый в ее юбку золотой.
Шли дни.
Силы постепенно возвращались к Джему, и настал день, когда Ката помогла ему добраться до выхода из пещеры и вывела на лужайку. Там они сидели вечерами до темноты. Иногда к ним присоединялся старик, иногда они оставались одни.
Джем поражался тому, как жила эта странная девушка, и тому, сколько она всего умела. Порой к ней прилетали птицы, приходили разные звери веселые белки и пугливые малиновки. Как-то раз подошла даже лиса с ослепительно рыжим хвостом. Когда Джем пробовал расспрашивать девушку об ее удивительных способностях, она только пожимала плечами и, похоже, не понимала, чему тут удивляться.
Да и вообще она многого не понимала. Время от времени она заявляла: "Когда ты поправишься, я тебя отведу к реке" или "Когда ты поправишься, мы пойдем гулять в чащу леса. Мы поищем лесного тигра, найдем его логово".
Джем только улыбался и качал головой:
- Я не поправлюсь, Ката.
Девушка принималась утешать его:
- Царапины сойдут, синяки исчезнут, ты поправишься. И ноги у тебя выпрямятся.
- Ката, я калека. Ты прекрасно знаешь - я калека!
- Это неправда! Папа бы тебе шею сломал, услышь он такое.
В такие мгновения Джему казалось, что девушка Ката играет в какую-то игру.
- Папа, - обратился в этот же день, чуть позже, Джем к старику (с некоторых пор он начал называть его так же, как Ката), - вы не собираетесь свернуть мне шею?
- Ты не боишься меня, дитя?
- Боюсь? - улыбнулся Джем. Но вдруг к нему пришла мысль - казалось, он родом из другой жизни. - А тетя Умбекка говорит, что вы злой.
Старик огорченно вздохнул.
- В ее глазах - наверное. Бывают люди, в глазах которых мы играем какие-то роли, хотя эти роли принадлежат не нам. Бывают люди, которые вообще хотели бы, чтобы нас не было на свете. Умбекка Ренч - из таких людей. Пока ты бредил, дитя, ты говорил о многом. Ты говорил ужасные вещи. Бедная Умбекка!
- Папа, - вмешалась в их разговор Ката. - Джем ведь будет ходить, правда?