Хорошо. Хорошо. А теперь слушайте меня, Джон. Я хочу, чтобы вы очень внимательно выслушали вопрос, который я собираюсь вам задать.
— Слушаю.
— Вопрос такой: могу я вам доверять?
— Пол, я…
— Возможно, я сошел с ума, возможно, я рою себе яму глубже прежнего, но могу ли я вам доверять? Могу ли надеяться, что вы никогда больше не сыграете со мной такой же дурацкой шутки? Никогда не унизите меня подобным образом?
— Уверяю вас, Пол, у меня вовсе не было таких намерений.
— Отвечайте на вопрос. Могу я вам доверять?
— Да.
— Хорошо, Джон. Я готов считать, что все это произошло по случайному помрачению ума. Но теперь история закончена, точка. Никаких извинений, никаких оправданий. Больше мы о ней не будем вспоминать никогда.
— Как вас понимать? Вы хотите, чтобы я остался?
— По-моему, именно это я и сказал.
— Я вам очень признателен, Пол.
— И?..
— Что?
— Чтобы духу этого Гольбейна не было. Не просто на столе, но вообще в моем доме.
— Я избавлюсь от него немедленно.
— И последнее.
— Да?
— Я давеча отпустил по вашему адресу несколько весьма нелестных замечаний.
— Пол, я их заслужил. Не надо просить прощения.
— Что вы их заслужили, мне известно, и я отнюдь не собирался просить прощения. Я хотел сказать совсем другое.
— Извините.
— Я вам уже говорил, перестаньте то и дело извиняться. С души воротит.
— Это чисто нервное. Постараюсь держать себя в руках.
— Так вот что я хотел вам сказать: я отпустил в ваш адрес несколько крайне нелестных замечаний, в частности, что-то вроде «Как вы сами себя терпите?». Помните?
— Да, конечно.
— А потом, если не забыли, я добавил: «Вы с вашей поганой душонкой вполне друг друга стоите!»
— Да.
— Запишите-ка это, пожалуйста.
— Хорошо.
— Брр-р. Холоднее, чем я думал.
— А если шарф завязать покрепче?..
— Возможно, вы правы. Секундочку.
Да, так гораздо уютнее. Ну-с, Джон, может, сегодня вечером двинемся в противоположную сторону?
— Как, вообще выйдем из деревни?
— Нет. Если свернем направо за угол и обойдем деревню по часовой, а не против часовой стрелки, то не выйдем.
— Хорошо.
Знаете, Пол, ваше предложение пойти против часовой стрелки напомнило принцип циферблата. Одиннадцать часов — церковь, три — пивная, девять — стадо овец.
— Стадо овец? Неужели их еще не загнали домой?
— Нет. Пасутся в поле за общинным выгоном.
— Бог ты мой. Который же час?
— Не забывайте, мы вышли раньше обычного. Сейчас чуть больше семи.
— Пусть даже и так рано. А что там на выгоне?
— Сходим с тротуара. Что именно вас интересует?
— Надеюсь, детей на качелях нет?
— Вообще-то есть. Трое.
— Можете их разглядеть?
— С трудом, но могу. Поднимаемся на тротуар.
— Опишите-ка их.