В числе прочего Махмуд поведал о том, как занимался наблюдением за домом Аллы.
- Получается, вы пасли Гурвича и его любовь, - нахмурился Глеб. - Чего вам этот программист сдался?
- Нужен был не он, - понурился Махмуд, ерзая на прикрученном к полу стуле. Он постоянно отводил глаза, в которые бил в лучших энкавэдэшных традициях яркий свет лампы.
- А кто?
-Ты...
- Что значит - я?
- У Султана есть твой портрет, Ратоборец... Султан тебя ищет...
- Мой портрет?! Фотографический?
- Рисованный портрет.
Дальше Глеб, выясняя причину убийства Саши Кандагарского, подбил итог:
- Получается, Сашу вы решили пленить, посчитав, что мы с ним в одной упряжке?
- Ну да. Я же видел, как ты выходил из дома вместе с любовницей этого самого Гурвича и с Карасем. А Карась - это человек Кандагара.
- И через Кандагара вы хотели выйти на меня? - хмыкнул Глеб. Ситуация получалась абсурдная. Чеченцы просто взяли не тот след.
- И на твоих хозяев, - добавил Махмуд.
- А чего тогда Кандагара в расход пустили?
- Он бешеный, да! - воскликнул Махмуд. - Мы не смогли его схватить! Он убил двоих! Мы его убили. А второго забрали.
- Какого второго?
- С ним еще был один. Какой-то скунс. Бледный. С толстыми щеками, как у хомяка. И глаза такие водянистые.
- Кто такой?
- Он не при Сашиных делах. Бизнесмен какой-то. Из Новосибирска.
- Что с ним сделали?
- Султан его у себя в тюрьме оставил. Деньги с него получает. Хочет сто тысяч заработать...
- Опиши-ка этого скунса поподробнее.
Когда Махмуд закончил описание, Глеб встрепенулся:
- Где он сейчас?!
- Я же говорю - у Султана в тюрьме.
- Ты там был?
- Да...
- Покажешь место...
- Лучше расскажу.
- Покажешь, Махмуд. Покажешь...
Глеб поднялся со стула и вышел из камеры для допросов, предоставив чеченца своим помощникам.
Наверху в кабинете утопал в мягком диване Атаман. Он клевал носом, но при приближении Глеба очнулся и осведомился:
- Как там наша добыча?
- Поет, как соловей... И такое напел... В общем, собираем три штурмовые группы и группу разведки. Будем вскрывать чеченское логово...
* * *
Сельмурзаев чувствовал себя плохо. Какое-то гриппозное состояние, хотя ни кашля, ни насморка. Это нервное.
Он устал. Разговор обещал быть тяжелым. Напротив депутата в кресле у камина сидел Султан.
- Ты понимаешь вообще, что мы имеем? - воскликнул депутат.
- Понимаю. Я все понимаю, - процедил Султан.
- Ничего ты не понимаешь!
- Я все понимаю, Усман! - злобно прошипел Султан. - Я потерял семь человек! Семь! Если так пойдет, то скоро не останется у меня людей!
- Твои люди - это хлам!
- Мои люди - это мои люди!
- Твои люди не могут ничего! Мы теряем их. И не получаем ничего взамен...
- Мои люди воевали с неверными, Усман. И проявили себя хорошо. Они не заслужили таких слов.
- Ты так считаешь? - криво улыбнулся Сельмурзаев. Он встал, пошевелил кочергой в камине, обычно это занятие успокаивало его.
- Нам просто не везет.
- Не везет, - хмыкнул депутат. - Ты хоть отдаешь себе отчет в том, с кем мы столкнулись?