-- Вот, наверно, Дремлющий дракон! -- воскликнул Лю Бэй и, соскочив с коня, приветствовал неизвестного.
-- Вы, должно быть, господин Дремлющий дракон?
-- А вы кто такой? -- спросил человек.
-- Я -- Лю Бэй.
-- Нет, я не Чжугэ Лян. Я его друг, Цуй Чжоу-пин из Болина.
-- Давно слышал ваше славное имя! -- обрадовался Лю Бэй. -- Счастлив встретиться с вами! Прошу вас присесть и дать мне ваши наставления.
-- Зачем вам понадобился Чжугэ Лян? -- спросил Цуй Чжоу-пин.
-- Видите ли, сейчас в Поднебесной великая смута, со всех сторон надвигаются грозные тучи, и я хотел просить Чжугэ Ляна помочь мне установить порядок в стране, -- сказал Лю Бэй.
-- Конечно, это гуманное желание, -- согласился Цуй Чжоу-пин. -- Но так уж ведется исстари: порядок чередуется с беспорядком. Когда Гао-цзу, отрубив голову Белой змее, встал на борьбу за справедливость и казнил безнравственного циньского правителя, страна из полосы смут вступила в полосу порядка. Спокойствие длилось до правления императоров Ай-ди и Пин-ди -- почти двести лет. Потом, когда Ван Ман поднял мятеж, страна опять перешла в полосу смут. Гуан-у возродил династию и устранил беспорядки, и вот вплоть до наших дней -- тоже почти двести лет -- народ жил в мире и покое. Сейчас вновь повсюду поднято оружие, и это значит, что наступило время смут. Тут уж ничего не поделаешь! Если вы хотите, чтобы Чжугэ Лян повернул вселенную, то я боюсь, что вы напрасно потратите силы. Разве вам не известно, что покорный небу всего достигает легко, а тот, кто идет наперекор небу, всегда встречает трудности? Не изменить того, что предрешено судьбой, не избежать того, что предопределено роком!
-- Ваши рассуждения доказывают вашу прозорливость, -- произнес Лю Бэй. -Но могу ли я, потомок Ханьского дома, оставить династию на произвол судьбы?
-- Люди, живущие в горах и пустынях, не пригодны для того, чтобы рассуждать о делах Поднебесной, -- сказал Цуй Чжоу-пин. -- Но раз уж вы спросили меня, то я и ответил вам по мере моего разумения... хотя, может быть, и глупо!
-- Я благодарен вам за наставления, -- сказал Лю Бэй. -- Но не знаете ли вы, куда ушел Чжугэ Лян?
-- Нет, не знаю. Я тоже хотел с ним повидаться.
-- А если бы я попросил вас приехать ко мне, в мой ничтожный городишко? -спросил Лю Бэй.
-- О, нет! Я слишком для этого ленив! Да и давно уже отказался от почестей! -- сказал Цуй Чжоу-пин. -- До свиданья!
Он поклонился и ушел, а братья сели на коней и поехали дальше.
-- Чжугэ Ляна не нашли, но зато вдоволь насладились болтовней этого негодного школяра! -- ворчал дорогой Чжан Фэй.
-- Это мудрые рассуждения отшельника! -- поправил брата Лю Бэй.
Спустя несколько дней ему сообщили, что господин Во-лун вернулся. Лю Бэй велел привести коня.
-- Не пристало вам гоняться за этой деревенщиной! -- раздраженно заметил Чжан Фэй. -- Велите слуге позвать его, и все тут!
-- Помолчи-ка ты лучше! -- прикрикнул на брата Лю Бэй. -- Тебе известно, что Мын Цзы сказал: "Если ты хочешь видеть мудреца, но идешь не его путем, -- это равносильно тому, что ты зовешь мудреца, но закрываешь перед ним дверь". Ведь Чжугэ Лян -- величайший мудрец нашего времени! Можно ли его просто позвать?
Лю Бэй сел на коня и во второй раз отправился к Чжугэ Ляну. Братья последовали за ним. Стояла суровая зима, черные тучи заволокли небо. Не успели путники проехать и нескольких ли, как налетел холодный ветер, повалил снег. Горы стали словно из яшмы, и деревья будто обрядились в серебро.
-- Воевать сейчас нельзя -- зима, -- проворчал Чжан Фэй. -- И зачем только понадобилось тащиться в такую даль из-за какого-то бесполезного человека? Сидели бы в Синье, подальше от ветра и снега!
-- Я хочу, чтобы Чжугэ Лян увидел мою настойчивость! -- заявил Лю Бэй. -Если ты боишься холода, можешь возвращаться!
-- И смерти не боюсь, не то что холода! -- вспыхнул задетый Чжан Фэй. -Но думаю, что едете вы напрасно, вот что!
-- Поменьше болтай! Едем дальше! -- ответил Лю Бэй.
Приближаясь к деревушке, путники услышали, что в кабачке, стоявшем у края дороги, кто-то напевает песню. Лю Бэй придержал коня.
И подвигов не совершал и славы еще не стяжал он,
Он долго весны не встречал, что каждому сердцу желанна.
И жаль, что не видели вы, как старец Дунхайский покинул
Лачугу свою и пошел вслед за колесницей Вэнь-вана.
Как, не ожидая, пока князья соберутся под знамя,
Вдруг на переправе Мынцзинь стремительно в лодку вошел он,
Как в битве великой в Муе, где крови пролито немало,
Могучим орлом воспарил, отваги и верности полон.
И жаль, что не видели вы, как пьяница из Гаояна,
Бедняк низкородный, почтил Манданского гуна поклоном,
С каким величавым лицом сидел на пиру, удивляя
Сужденьем своим о князьях, пророчески непреклонным.
Как княжества Ци города он отдал врагу на востоке.
Но в Поднебесной никто его не пленился уделом.
Хоть не были оба они в родстве с императорским домом,
А все же героев таких на свете не сыщется целом.
Песня кончилась. И тогда запел другой, в такт ударяя по столу:
Мечом, озарившим весь мир, взмахнул государь и основу
Династии заложил, сиявшей четыреста лет.
Сановники злые пришли, и царственный род истощился,
И при Хуань-ди и Лин-ди померкнул величия свет.
И радуги дивной дуга является в Яшмовой зале,