-- Тот самый...
-- О, это настоящий воин! -- воскликнула восхищенная княгиня и поднесла Чжао Юню кубок с вином.
-- Господин мой, -- шепнул Чжао Юнь на ухо Лю Бэю, -- я только что видел во флигелях воинов с мечами. Боюсь, что здесь замыслили дурное... Скажите об этом княгине!
Лю Бэй пал на колени перед цыновкой княгини:
-- О госпожа, если вы хотите убить меня, так сделайте это сейчас!
-- Какие речи вы говорите! -- воскликнула княгиня.
-- Там во флигелях спрятаны вооруженные люди! -- отвечал Лю Бэй. -- Зачем их сюда послали, если не для того, чтобы убить меня?
-- Что за люди во флигелях? -- строго спросила княгиня у Сунь Цюаня. -- Лю Бэй будет моим зятем, мужем моей дочери, а ты что задумал?
-- Я ничего не знаю... -- пробормотал смущенный Сунь Цюань. -- В чем там дело? -- спросил он у Люй Фаня.
Люй Фань сослался на Цзя Хуа. Княгиня приказала привести Цзя Хуа и стала его бранить. Цзя Хуа молчал.
-- Стража! Отрубите ему голову! -- коротко повелела княгиня.
-- О госпожа! -- вмешался Лю Бэй. -- Убить воина в такой торжественный день -- несчастливый знак. Тогда я не смогу долго жить рядом с вами...
Цяо Го-лао тоже стал отговаривать княгиню. Наконец она смягчилась и прогнала Цзя Хуа. Воины, скрывавшиеся в засаде, в страхе прикрыв головы руками, разбежались.
Посидев еще немного, Лю Бэй вышел из кумирни "сменить платье". В дальнем конце двора лежал большой камень. Лю Бэй подошел к камню, взял меч у одного из своих телохранителей и, обратившись лицом к небу, прошептал:
-- О небо! Если мне предстоит возвратиться в Цзинчжоу и заложить основы правящей династии, то пусть вот этот меч расколет камень на две части! А если мне суждено умереть здесь, то меч мой не раздробит этот камень!
С этими словами он высоко занес руку, меч опустился, брызнули искры, и камень раскололся.
-- За что вы так рассердились на этот камень? -- спросил Сунь Цюань, незаметно подошедший сзади.
Лю Бэй обернулся:
-- Я сам на себя сержусь! Ведь скоро мне минет пять десятков, а я до сих пор не уничтожил крамолу в государстве!.. Сейчас, когда ваша почтенная матушка пожелала избрать меня своим зятем, в жизни моей произошел поворот. И вот я обратился к небу с молитвой, чтобы оно, если сбудется мое желание разбить Цао Цао и восстановить династию Хань, даровало мне силу расколоть этот камень. Теперь я знаю, что будет так!
"А должно быть, Лю Бэй придумал эту хитрость, чтобы ввести меня в заблуждение!" -- подумал Сунь Цюань и, подняв свой меч, сказал:
-- Я тоже хочу обратиться к небу с мольбой: если мне суждено разгромить Цао Цао, пусть небо дарует мне силу разбить этот камень!
Но в душе Сунь Цюань думал другое: "О небо! Если мне предстоит овладеть Цзинчжоу и возвеличить Восточный У, дай мне силу расколоть этот камень!"
Рука его поднялась, меч опустился, и огромный камень треснул.
И поныне существует этот камень, на котором скрестились две глубокие трещины. Потомки об этом сложили такие стихи:
И камень распался в тот миг, когда меч опустился,
И брызнули искры под звонким ударом металла.
Расцвет двух династий пришел по велению неба,
Когда в государстве тройное правленье настало
Сунь Цюань и Лю Бэй бросили на землю мечи и рука об руку вошли в зал. Они выпили еще по нескольку кубков вина, и Лю Бэй, уловив взгляд Сунь Цюаня, стал прощаться.
-- Простите, -- сказал он, -- вино одолевает меня, и мне хотелось бы удалиться...
Сунь Цюань поднялся со своего места проводить гостя. У ворот кумирни они остановились.
-- Какая красота! -- воскликнул Лю Бэй, окинув взглядом видневшиеся вдали реки и горы. -- Таких мест не сыскать во всей Поднебесной!
С тех пор в кумирне Ганьлу хранится табличка, на которой начертаны слова: "Самое живописное место во всей Поднебесной".
Потомки сложили стихи о красоте здешних мест:
Дождь перестал, и зелень посвежела,
Природа вся как будто стала юной.
И там, где встарь герои состязались,
Вкруг вечных скал беснуются буруны.
Лю Бэй и Сунь Цюань молча созерцали эту живописную картину. Ветер крепчал, на реке бушевали волны, к небу вздымалась их седая пена. Вдруг среди беснующихся волн мелькнула утлая лодка. Она двигалась плавно, будто поверхность реки была совершенно спокойна.
-- Да, правду говорят, что жители юга плавают на лодках так же искусно, как жители севера ездят на коне! -- вздохнул Лю Бэй.
Сунь Цюаню показалось, что Лю Бэй вздумал над ним посмеяться за то, что он будто бы не умеет ездить верхом.
-- Приведите мне коня! -- крикнул он слугам.
Сунь Цюань вскочил в седло и вихрем понесся вниз по склону горы. С той же быстротой он вернулся обратно.
-- Ну, как, умеют жители юга ездить верхом? -- со смехом спросил он.
Вместо ответа, Лю Бэй подхватил полы своего халата и в один миг оказался на спине коня. Он, как ветер, спустился с горы и взлетел наверх, остановив коня рядом с Сунь Цюанем. Оба они помахивали плетями и весело смеялись.
То место, где состязались Лю Бэй с Сунь Цюанем, еще и поныне зовется "Склоном, где стояли кони". Потомки воспели это в стихах:
Сдержав драконов-коней, смирив их резвую прыть,
Стояли два седока бок о бок на желтом склоне.
Один стал правителем Шу, Восточного У -- другой.