-- Хорошо, -- согласился Цзян Вэй. -- Будем отступать. Ляо Хуа и Чжан И будут прикрывать тыл.
Дэн Ай подготовился к нападению на отступающие войска Цзян Вэя, но увидел, что противник отходит в полном порядке, и остановился.
-- Цзян Вэй -- достойный ученик Чжугэ Ляна! -- сказал Дэн Ай и велел войску возвращаться в цишаньские лагеря.
Цзян Вэй прибыл в Чэнду и, представ перед Хоу-чжу, спросил, почему его вызвали в столицу.
-- Вы слишком долго находились на границе, и мы боялись, что воины ваши устали, -- отвечал Хоу-чжу. -- Это единственная причина.
-- Я уже захватил вражеские лагеря в Цишане и собирался довести до конца великое дело, но этот неожиданный вызов нарушил все мои планы. Думаю, что здесь не обошлось без козней Дэн Ая!
Хоу-чжу промолчал.
-- Я поклялся, государь, покарать злодеев и отблагодарить вас за все ваши милости, -- продолжал Цзян Вэй. -- А вы прислушиваетесь к наговорам мелких людишек и подозреваете меня в бесчестных замыслах!
После долгого молчания Хоу-чжу произнес:
-- Мы ни в чем вас не подозреваем! Возвращайтесь в Ханьчжун и готовьтесь к новому походу.
Цзян Вэй покинул дворец и уехал в Ханьчжун.
Дан Цзюнь, выполнив поручение Дэн Ая, вернулся в Цишань и рассказал обо всем, что ему довелось видеть в царстве Шу. Дэн Ай сказал, обращаясь к Сыма Вану:
-- Когда между государем и подданными начинаются несогласия, в государстве возникают беспорядки.
Затем Дэн Ай приказал Дан Цзюню ехать в Лоян и доложить обо всем Сыма Чжао. Вести, привезенные Дан Цзюнем, очень обрадовали Сыма Чжао, и он стал помышлять о захвате царства Шу. Однажды он даже спросил начальника дворцовой охраны Цзя Чуна:
-- Как вы полагаете, одержу я победу, если пойду войной против царства Шу?
-- Пока еще рано вам воевать, -- ответил Цзя Чун. -- Сын неба относится к вам с недоверием, и если вы покинете столицу, произойдет переворот. В прошлом году в колодце Нинлин видели желтого дракона, и сановники поздравляли друг друга, считая это счастливым предзнаменованием. А Сын неба сказал: "Наоборот, это предвещает несчастье. Дракон -- это государь, а то, что его увидели не в небе и не в поле, а в колодце, означает, что он узник". После этого государь написал стихотворение "Скованный дракон". Тут есть намек на вас. Вот послушайте:
Дракон оказался в тяжелой беде:
Он в яме глубокой, о горе!
Ни в поле зеленом не видят его,
Ни в синем небесном просторе,
И зубы он спрятал, и когти убрал,
В колодце терзаясь и мучась.
А в тине пред ним копошатся угри.
Увы! Не моя ли то участь?
Сыма Чжао возмутился:
-- Цао Мао хочет пойти по стопам своего предшественника Цао Фана! Надо принять меры, а то он погубит меня!
-- Если угодно, я готов выполнить вашу волю! -- предложил Цзя Чун.
Это произошло в четвертом месяце пятого года периода Гань-лу [260 г.] по вэйскому летоисчислению. Сыма Чжао явился к императору при мече. Цао Мао встал ему навстречу. Остановившись перед императором, Сыма Чжао сделал знак, и приближенный сановник обратился к Цао Мао с такими словами:
-- Заслуги и добродетели полководца Сыма Чжао высоки, как горы, он достоин титула Цзиньского гуна и девяти даров.
Цао Мао слушал, потупив голову.
-- Государь, разве я не достоин такого титула? -- вдруг прозвучал резкий голос Сыма Чжао. -- Мой отец и старший брат оказали немало услуг царству Вэй!
-- Как ты смеешь быть непочтительным с нами? -- вырвалось у Цао Мао.
-- Это вы непочтительны со мной! -- дерзко произнес Сыма Чжао. -- За что вы назвали меня угрем в своем стихотворении "Скованный дракон"?
Цао Мао замолчал. Сыма Чжао холодно усмехнулся и вышел из зала. У чиновников от страха мороз продрал по коже.
Цао Мао удалился во внутренние покои и вызвал к себе ши-чжуна Ван Чэня, шан-шу Ван Цзина и чан-ши Ван Е.
-- Всем известно, что Сыма Чжао собирается захватить престол, -- сказал он со слезами на глазах. -- Мы не вправе сидеть сложа руки и терпеть такой позор! Помогите нам покарать разбойника!
-- Не делайте этого, государь! -- встревожился Ван Цзин. -- В старину луский Чжао-гун затеял вражду с родом Цзи, но потерял свое государство и вынужден был бежать! Ныне Сыма Чжао пользуется огромной властью; сановники не только примирились с мыслью, что он собирается стать императором, но и льстят ему! Сыма Чжао не один, у него много сторонников! У вас же, государь, нет людей, на которых вы могли бы положиться, и охрана ваша немногочисленна. Терпите и скрывайте свое горе; большой беды с вами не случится! А если уж хотите бороться с Сыма Чжао, так действуйте не спеша.
-- Разве можно еще терпеть? -- возмутился Цао Мао. -- К позору не привыкнешь! Мы приняли решение -- смерть нас не страшит!
Цао Мао поспешил к вдовствующей императрице, чтобы предупредить ее о своих намерениях, а Ван Чэнь и Ван Е шепнули Ван Цзину:
-- Дело принимает опасный оборот! Надо пойти к Сыма Чжао с повинной, тогда он не сочтет нас преступниками!
-- Скорбь государя -- позор для чиновников, позор государя -- смерть для чиновников! -- прикрикнул на них Ван Цзин. -- Хотите стать изменниками?
Видя, что Ван Цзина не уговорить, Ван Чэнь и Ван Е вдвоем отправились к Сыма Чжао и рассказали ему о своем разговоре с Цао Мао.
Вскоре вэйский государь Цао Мао вышел из внутренних покоев и велел начальнику стражи Цзяо Бо собрать своих воинов, вооружить слуг и чиновников и выходить из дворца. Поднявшись на колесницу, Цао Мао объявил, что едет в южный пригород.
Ван Цзин упал на колени перед колесницей и, рыдая, молил:
-- Государь, с маленьким отрядом воинов вы решаетесь идти против Сыма Чжао! Ведь он расправится с нами, как тигр со стадом овец! Мне своей жизни не жаль, но я вижу, что ваша попытка безнадежна!
-- Не задерживайте нас! -- закричал Цао Мао. -- Мои воины уже выступили в путь!
Колесница тронулась по направлению к воротам Дракона. А в воротах верхом на коне уже стоял Цзя Чун; слева от него Чэн Цуй, справа Чэн Цзи. За ними выстроились тысячи одетых в броню воинов, готовых по первому знаку ринуться в бой.
Опираясь на меч, Цао Мао закричал:
-- Я -- Сын неба! Зачем вы ворвались во дворец? Вам приказано меня убить?