-- Государь, -- обратились к Хоу-чжу чиновники, -- в столице войск мало, обороняться невозможно. Но еще есть время уйти в южные области! Места там неприступные, и неподалеку живут маньские племена; в крайнем случае обратимся к ним за помощью...
-- Это невозможно! -- возразил сановник Цзяо Чжоу. -- Маньские племена всегда отличались непокорностью, и если они бунтовали в спокойные времена, то чего же ждать от них теперь!
-- А не уехать ли нам в царство У? -- предложили чиновники. -- Во всяком случае надо принять какие-то решения! Положение очень опасное...
-- С древнейших времен не бывало таких государей, которые жили бы в чужих царствах! -- запротестовал Цзяо Чжоу. -- Ведь царство У слабее царства Вэй, и признать себя его подданными -- двойной позор, уж лучше покориться вэйцам! Тогда вэйский правитель даст нашему государю землю и оставит его в покое.
Хоу-чжу, охваченный смятением, удалился во внутренние покои.
На следующий день чиновники окончательно разошлись в своих мнениях, и Цзяо Чжоу подал государю доклад, стараясь убедить Хоу-чжу в необходимости покориться царству Вэй. Но когда Хоу-чжу, наконец, решился принести покорность и объявил об этом сановникам, из-за ширмы выскочил человек и свирепо закричал на Цзяо Чжоу:
-- Ничтожный школяр! Ты своими безумными советами хочешь погубить династию! Видано ли, чтоб Сын неба покорялся врагу?
Это был пятый сын Хоу-чжу по имени Лю Чэнь, ван Северных земель.
Следует заметить, что у Хоу-чжу было семь сыновей. Старшего звали Лю Сюанем, второго -- Лю Яо, третьего -- Лю Цуном, четвертого -- Лю Цзанем, пятого -Лю Чэнем, шестого -- Лю Сюнем и седьмого -- Лю Цзюем. Из всех сыновей самым одаренным и умным был пятый -- Лю Чэнь, а остальные были хилыми и робкими.
-- Сановники советуют мне покориться царству Вэй, -- сказал Хоу-чжу своему сыну Лю Чэню. -- А ты, видно, хочешь, чтобы наши города были залиты кровью.
-- Когда был жив мой дед, император Чжао-ле, Цзяо Чжоу не смел вмешиваться в государственные дела! -- смело ответил Лю Чэнь. -- А сейчас он обнаглел и ведет возмутительные речи! В Чэнду наберется несколько десятков тысяч воинов, и Цзян Вэй со всей своей армией находится в Цзяньгэ -- разве этого мало? Пусть враг прорвется к столице, у нас хватит войска ответить ему ударом двойной силы! Неужели вы, государь, способны по совету какого-то жалкого школяра отказаться от великого наследия своих предков?
-- Мальчишка! -- закричал Хоу-чжу. -- Что ты понимаешь в требованиях времени?
Лю Чэнь ударил головой о пол и зарыдал:
-- Когда династии угрожает опасность, государю и всем его подданным надлежит собственной грудью преградить врагу путь в столицу. Преданные слуги жизнь должны отдать, защищая алтарь династии, чтобы не совестно было в ином мире предстать пред лицом покойного государя.
Хоу-чжу не слушал сына, но Лю Чэнь продолжал вопить:
-- Нелегко было моему деду основать династию, а вы хотите отречься от нее? Нет, лучше умереть, чем терпеть такой позор!
Хоу-чжу приказал сановникам удалить Лю Чэня из дворца, а Цзяо Чжоу -написать грамоту Дэн Аю о готовности царства Шу принести покорность. Затем он вручил Цзяо Чжоу императорский пояс и печать и повелел ехать в Лочэн на переговоры. Цзяо Чжоу сопровождали ши-чжун Чжан Шао и императорский зять Дэн Лян.
Тем временем конные разведчики донесли Дэн Аю, что в Чэнду на городской стене поднят флаг покорности, и радости Дэн Ая не было границ. В скором времени прибыло к нему и посольство.
Низко поклонившись Дэн Аю, послы вручили ему грамоту и государственную яшмовую печать. Дэн Ай принял изъявления покорности и написал Хоу-чжу ответное послание, которое отправил в Чэнду с послами царства Шу. А те, возвратившись, обо всем рассказали своему правителю. Хоу-чжу сразу повеселел и послал тай-пу Цзян Сяня к Цзян Вэю передать ему, чтобы он прекратил сопротивление.
Затем в лагерь Дэн Ая отправился шан-шу-лан Ли Ху со всеми государственными книгами и описью имуществ, в которых значились восемьсот двадцать тысяч дворов, девятьсот тысяч жителей мужского и женского пола, сто две тысячи воинов и военачальников, сорок тысяч чиновников и более сорока тысяч мер зерна, ссыпанного в житницы, две тысячи цзиней золота и серебра, двести тысяч кусков парчи и шелка и несметное количество других ценностей, хранящихся в кладовых.
Днем принесения покорности Хоу-чжу избрал первый день двенадцатого месяца.
Когда ван Северных земель Лю Чэнь узнал об этом, он едва не задохнулся от негодования и гнева. С обнаженным мечом в руках вбежал он в свои покои. Жена его, госпожа Цуй, пораженная видом мужа, с удивлением и тревогой спросила:
-- Что случилось? Чем вы так взволнованы?
-- Враг приближается к столице, и мой батюшка решил покориться! -с возмущением произнес Лю Чэнь. -- Всю государственную казну уже отвезли в лагерь Дэн Ая. Династии больше не существует! Но я такого позора не приму! Лучше умереть и с чистой совестью предстать перед дедом в подземном мире!
-- Мудрое решение, -- одобрила госпожа Цуй. -- Ради этого стоит ускорить смерть! Но только прошу вас: сначала убейте меня!
-- А тебе зачем умирать?
-- Вы расстаетесь с жизнью ради встречи с дедом в загробном мире, а я умираю ради встречи с мужем -- разве не все равно? Жена должна всюду следовать за своим мужем! Оставим лишние разговоры!
И она с такой силой ударилась головой о колонну, что тут же упала бездыханной. Лю Чэнь убил трех своих сыновей, отрубил голову жене и, опустившись на колени перед алтарем предков в храме Чжао-ле, с рыданиями произнес молитву:
-- Великий государь, я не в силах смотреть, как отдают врагу все, что с таким трудом было завоевано вами! Я убил жену и детей и приношу в жертву свою жизнь! Если у вас есть душа, вы поймете чувства своего внука!
Рыдая кровавыми слезами, Лю Чэнь рывком выхватил меч и глубоко вонзил его себе в грудь.
Жители столицы горько оплакивали Лю Чэня, а потомки сложили о нем такие стихи:
Сын Неба и слуги его решили врагу покориться,
И только правителя сын не складывал гордо оружья.
Печален был царства конец, но люди твердят и поныне:
Какая большая душа жила в этом доблестном муже!
Он жизнь свою отдал мечу, чтоб не было стыдно пред дедом,
Он горько рыдал, но -- увы! -- не слушал никто его жалоб.
Когда бы героев таких побольше нашлось в это время,
Быть может, династия Хань пред силой врага устояла б.
Когда Хоу-чжу узнал, что сын его покончил с собой, он приказал похоронить его с почестями.
На следующий день к столице подошли вэйские войска. Хоу-чжу с наследником престола Лю Сюанем и сановниками пешком вышел им навстречу. Следом за ними везли пустой гроб. Но Дэн Ай обошелся с Хоу-чжу очень ласково, поднял его, когда тот поклонился до земли, а гроб приказал сжечь вместе с колесницей, на которой его привезли.
Потомки сложили скорбные стихи о гибели царства Шу:
В тот день, когда полчища вэйцев толпились в стенах Сычуани,
Позорно Хоу-чжу поступился и честью и славой своей.
Остался в живых Хуан Хао, хитро обманув государя,
И тщетно спасти государство старался отважный Цзян Вэй.
Как жаль императора внука, что долг свой исполнил высокий!
Какая обида кипела в горячих и верных сердцах:
Что Чжао-ле, император, трудом и оружием добыл,