148842.fb2
– Ваш заказ.
Тюбетейка Баренги упала позади него на кровать.
– Входите, – откликнулся Баренга, нервно косясь на маленький пистолет.
Открыв дверь правой рукой, Филандер левой рукой вкатил в номер двухъярусный сервировочный столик-тележку, накрытый белой салфеткой.
Поднявшись с кровати, Баренга подошел к двери.
Официант оказался кругленьким толстячком с розовым личиком херувима.
Едва увидев в руке Баренги десятидолларовую бумажку, он немедленно превратился в сторонника либерализма и расового равноправия: "Благодарю вас, сэр". Лишь три минуты назад он обещал старшему по смене обернуть головы этих ниггеров подносами с едой.
Вкатив столик с подносами в комнату, Баренга продолжал стоять в дверях.
Официант собрался было уходить, но тут Баренга, держа в правой руке стодолларовую бумажку, стал помахивать ею, словно дразня кота старым шлепанцем.
Завидя банкноту, официант остановился. Он разглядел светло-и темно-зеленые тона на кремового цвета бумаге, заметил нули в уголке купюры и решил, что либерализм – слишком пассивная позиция для последней трети двадцатого столетия. Пора становиться сторонником радикальных действий.
– Сэр? – вопросительно произнес он, заглянув водянистыми голубыми глазами в глаза Баренги. – Что-нибудь еще, сэр?
Он вновь взглянул на купюру в руке Баренги.
Баренга соображал, как бы им с Филандером сохранить эту сотню, положив начало революционному капиталу. Но, заметив, как шевельнулся рукав Нильсона, стоявшего за дверью, решил, что революция подождет.
– Да, вот что, – сказал Баренга. – Ты ведь знаешь всех постояльцев?
– Да, сэр. Думаю, да.
– Так вот, мне нужен один человек. Белая, с рыжими волосами, с веснушками.
– Девушка, сэр? – спросил официант, убеждая себя и том, что радикалу не подобает испытывать неприязнь и отвращение только потому, что чернокожий мужчина интересуется белой женщиной.
– Ну, разумеется, черт возьми, – ответил Баренга, – девушка. Я похож на тех, кому нравятся мальчики?
Он помахал стодолларовой бумажкой перед официантом.
– Здесь живет такая молоденькая девушка, – сказал официант.
– М-м-м?
Официант молчал. Тогда Баренга спросил:
– Ну, так где она?
Официант вновь посмотрел на стодолларовую купюру и, не сводя с нее глаз, ответил:
– В номере 1821 на восемнадцатом этаже с пожилым джентльменом восточного происхождения и молодым человеком.
– Он тоже чурка?
– Чурка?
– Ну да, он тоже китаеза? Косоглазый?
– Нет, сэр. Он – американец.
Баренга принял решение. За такие пустяки сто долларов слишком жирно.
Свернув бумажку, он запихнул ее в карман своей дашики.
– Спасибо, старик, – сказал он и быстро закрыл дверь перед носом ошарашенного официанта.
С довольной улыбкой Баренга повернулся к Нильсону.
– Ну как?
– Все было нормально, пока ты не украл у официанта эти сто долларов, – сказал Ласа.
В коридоре уставившийся на закрытую дверь официант пришел к такому же выводу. Сто долларов – неплохие деньги. На них можно было купить пятьдесят простыней на саван или соорудить десяток крестов, чтобы поджечь их у кого-нибудь на газоне, или сотни футов крепкой веревки для линчевания.
Ласа вышел из-за двери, и Баренга опасливо попятился.
– Давай деньги назад, – сказал Нильсон. Пистолет был по-прежнему нацелен на Баренгу, зловещее черное отверстие ствола уставилось на него с черной ненавистью.
Ласа улыбнулся.
Дверь позади него распахнулась.
– Эй, ты, грязное дерьмо! – завопил официант, вваливаясь в номер. – Ты мне кое-что должен!
Распахнувшаяся дверь ударила Ласу Нильсона в спину и подтолкнула вперед, к кровати, где сидел Филандер. Моментально восстановив равновесие, Нильсон повернулся к безмолвно застывшему в дверях официанту и нажал на курок револьвера 25-го калибра. Появившееся в горле официанта отверстие было похоже на красный цветок, раскрывшийся навстречу солнечному свету. Глаза официанта округлились. Губы зашевелились, словно он хотел что-то сказать, поделиться своими последними мудрыми мыслями. Потом он упал на ковер лицом вниз.
Нильсон метнулся вперед и захлопнул дверь.
– Убрать его под кровать! – рыкнул он.
Баренга поспешил поднять пухленького официанта под мышки.
– Филандер, помоги же, – сказал он обиженно.
Спрыгнув с кровати, Филандер взял мертвого официанта за ноги.
– Не надо было этого делать, старик, – обратился Филандер к Ласе Нильсону.
– Заткнись, – сказал Нильсон. – Теперь нужно поторапливаться. Официанта хватятся. Прежде чем спрятать его, снимите с тела куртку.