Вошедший пристально посмотрел на О'Лири:
- А это кто?
- Да новый парень. Что-то вроде горничной для леди. Вечно ты приходишь что-нибудь клянчить, Боунз. Кстати, ты еще не вернул мне тиски для больших пальцев, которые завещала мне мама.
- Подожди. А что это за горничная? - Боунз пристально смотрел на Лафайета.
- А я почем знаю. Он спрашивал, где дама. Болван не знает даже...
- Это неважно, чего он не знает. Он, наверно, один из этих новобранцев. Так, что ли, парень?
- Абсолютно точно, - кивнул О'Лири. - Да, кстати, о пленнице. Скажите только, в какой она комнате, и я пойду. Не смею вас больше беспокоить, джентльмены.
- Этот дурень думает... - снова начал Железолом.
- В какой комнате, говоришь? - Боунз посмотрел на Железолома. - Ее трудно найти. Мы сейчас покажем тебе дорогу, не так ли, Железолом?
Железолом нахмурил свое плоское лицо:
- Ты же видишь, я занят.
- Ничего, ради гостеприимства не грех потратить две минуты. Пошли.
- Да не беспокойтесь, господа, - возразил Лафайет. - Скажите только номер комнаты.
- Ничего, ничего, приятель. Это наш долг. Пойдем. Тут совсем недалеко.
- Ну...
О'Лири вышел за ними в коридор. Может, так оно и впрямь лучше, с сопровождающими. В конце концов так можно избежать неприятных вопросов, если они наткнутся на кого-нибудь. Он следовал за двумя тяжеловесами с покатыми плечами. Они прошли коридор, поднялись два пролета по лестнице и вошли в другой коридор, ничем не отличающийся от предыдущего.
- Прямо сюда, приятель, - пригласил Боунз с кроткой, как у крокодила, улыбкой.
Они миновали еще несколько дверей, за которыми царила тишина, и остановились перед комнатой с номером 1407. Боунз осторожно постучал в дверь костяшками пальцев. Внутри послышалось какое-то рычание.
"Это не похоже на Адоранну, - подумал Лафайет, - это скорей смахивает на..."
Боунз подскочил к О'Лири, но тот успел увернуться и нанес мощный удар сбоку прямо по кадыку на бычьей шее. Железолом, ничего не понимая, с удивлением наблюдал, как его напарник зашатался, издавая сдавленный вопль. Он резко повернулся к Лафайету и... напоролся на удар в грудь. Железолом согнулся пополам и тут же получил сильнейший апперкот в челюсть. Его голова запрокинулась.
- Ты чего это? - спросил Железолом прерывающимся от боли голосом.
Лафайет схватил его за руку и попытался бросить через бедро, но, почувствовав, что сам начинает подниматься в воздух, быстро отскочил. Железолом, с искаженным от боли лицом, схватился за руку.
- У... у! - замычал тяжеловес.
Тут О'Лири заметил, что Боунз, слегка оклемавшись, начинает приближаться к нему. Он двигался, как-то странно перекосившись влево, лицо выражало зверскую решимость. Лафайет, не раздумывая, обогнул Железолома и пулей кинулся к лестничной клетке. Камнем проскочил один пролет, выскочил в коридор - и попал прямо в объятия... медведя. О'Лири и раньше замечал, что не в силах сосредоточиться в авральной ситуации в состоянии наивысшего напряжения, вот как сейчас. Человек, который в данный момент схватил его, был просто гигант - рост семь футов, ручищи, как железные тиски, плечи, как доспехи регбиста, вдобавок отовсюду выпирали узлы мышц. Он держал О'Лири железной хваткой в крайне неудобном положении - руки за спиной. Гигант приподнял его и слегка пританцовывал на пальцах ног, чтобы легче было стоять.
- Я буду вести себя спокойно, - заверил Лафайет своего ловца. - Как насчет того, чтобы вставить мне руки на то самое место, где они были раньше, мне так как-то больше нравится.
Могучая рука дернула его в сторону, направляя в другой коридор. О'Лири поерзал, чтобы переместить тяжесть на ноги. Через открытые двери он видел незаправленные кровати, ворохи грязной одежды, тут и там валявшиеся на замусоренных полах. Кругом были разбросаны пустые коробки из-под печенья, банки из-под сардин, фасоли. Его конвоир остановился и стукнул два раза кулаком в дверь. Дверь мягко скользнула внутрь - это был лифт. Он втолкнул Лафайета, повернул ручку, и они поехали вверх. Миновали один этаж, лифт остановился. Вышли в коридор, где жарко спорили Боунз и Железолом:
- ...мы скажем ему, что у парня был нож, понимаешь...
- Да нет, не будем ему ничего говорить. Я скажу, что ты был пьяный...
Разговор неожиданно оборвался, так как они увидели О'Лири.
- Глянь! - сказал Боунз. - Его Дробитель поймал!
- Ну, спасибо тебе, - поблагодарил его Железолом, - сейчас мы заберем его у тебя.
Дробитель издал какой-то низкий клокочущий звук, и два головореза поменьше поспешно удалились.
Дробитель подтащил О'Лири к двери, в которую раньше стучался Боунз. На сей раз от удара она заходила ходуном.
Раздался низкий голос:
- Да открыта она, черт вас возьми!
Громила повернул ручку и, широко распахнув дверь, втолкнул Лафайета в комнату.
Там, у окна, стояло кресло, в котором сидел человек. Первое впечатление было просто устрашающее - даже сидя он был выше стоящего перед ним Дробителя. Вдобавок он был шире, толще, тяжелее, словом - крупнее любого человека из всех, которых О'Лири доводилось когда-либо видеть. Сама собой невольно напрашивалась мысль - да было ли это чудовище человеком?
Массивная голова сидела как-то под углом, можно было подумать, что эту шею один раз уже сломали, а потом неправильно починили. Истинным украшением этого монстра было темное лоснящееся лицо, похожее на вырезанное из камня изображение какого-то героического демона. Тонкий нос с огромными крыльями ноздрей, широкий тонкогубый рот. Над верхней губой топорщилась жидкая щеточка усов. Массивные челюсти и срезанный подбородок покрывала редкая растительность. На этом мясистом лице глубоко посаженные яркие карие глаза казались маленькими. Белков совсем не было видно. Коротко остриженные волосы покрывали широкий шишковатый череп. Шея, толщиной с хорошую ногу, была замотана длинным шарфом, а массивное тело задрапировано складками блестящей ткани цвета темного вина. Ладони, лежащие на подлокотниках кресла, были настолько велики, что в каждой он мог держать по два футбольных мяча. По крайней мере так показалось О'Лири. На толстых волосатых пальцах сверкали огромные драгоценные камни в массивной оправе. Гигант сделал движение одним из них, и Дробитель, оставив О'Лири, вышел из комнаты.
- Итак, ты добрался до моей цитадели, - услышал Лафайет густой бас на самом низком регистре слышимости. - Я предполагал, что тебе это может удаться, хотя многомудрый Никодеус был иного мнения.
- Черт побери, но вы правы, - ответил О'Лири, пытаясь унять дрожь в голосе, - и если вы не желаете себе зла, то немедленно отдайте мне Адоранну, и тогда, возможно, я замолвлю за вас словечко перед королем Горублом.
- Если я не хочу себе зла? Увы, малыш, никто и никогда не знает, что есть зло, а что добро. И даже если бы знал, неужели ты думаешь, что человек сможет воспользоваться этим знанием?
- Я предупреждаю тебя, Лод. Ты ведь Лод, не так ли? Если ты причинишь какой-нибудь вред ее высочеству...
- Да, да. Лод - это мое имя! - В голосе великана послышались жесткие нотки. - Потрудись-ка не угрожать мне, ничтожное создание. Ты мне лучше скажи, что за причина привела тебя сюда?
- Я пришел за принцессой... - О'Лири остановился и сглотнул. - Я знаю, она у тебя, потому что никто, кроме...
- Одно слово лжи - и я сделаю так, что ты пожалеешь об этом, - сказал Лод. - Например, так.
Он быстро наклонился и молниеносным движением схватил Лафайета за плечо своей огромной ручищей. Хватка была настолько сильная, что О'Лири взвыл от боли. Лод откинулся назад, явно наслаждаясь мучениями Лафайета.
- Еще соврешь - станешь калекой. Следующий раз я тебе сломаю конечность или выбью глаз. А соврешь в третий раз, клянусь, я повешу тебя в клетке слез. Ты будешь умирать медленной смертью. Ты даже представить себе не можешь, какие муки тебя ожидают.
- К... кто врет? - с трудом выдавил О'Лири, смахивая слезы, выступившие от боли. - Я слышал, что Адоранна исчезла, и все решили, что это сделал я. Но это не так. Единственный, у кого есть повод и возможность это сделать ты.
- Что? Может, ты хочешь, чтобы я перешел ко второму уроку? Я...