- Вот радий-дельта, черт ему в крыло... - пролепетал Баранов, протягивая тяжелую коробочку.
- Товарищи, - сказал Молния, - до выстрела осталось десять с половиной минут! Из-за аварии связь прервана.
- У нас тоже не работало радио, - сказал Матросов.
- Надо предотвратить губительную трату энергии на рискованный залп. С центральным постом никаких сообщений. Туда надо бежать!..
Никто не ответил майору.
Три фигуры побежали по песку. Это были Молния, Зыбко и Матросов.
Они не держались друг за другом, как делают на стадионах. Они бежали рядом.
Ураганный ветер дул им в бок, заставляя противоестественно наклоняться. Он валил с ног, выхлестывал глаза, засыпал песком уши, нос, рот.
Молния взглянул на хронометр, сбросил плащ и прибавил темп. Спутники его не отставали. При каждом шаге нога глубоко уходила в песок. Глаза почти ничего не видели. Рот судорожно открывался. Дышать было нечем. Легкие готовы были вывернуться наизнанку. От сердца, казалось, отваливались кусочки. Кровь перестала циркулировать.
А Молния все прибавлял и прибавлял теми. Трудно было поверить, что это человек.
Перед глазами прыгали мутные круги; из-за них нельзя было разглядеть вырисовывающиеся в песчаном тумане силуэты орудий.
Ноги подгибаются, тело готово упасть вперед, в затылке что-то хрустит и накапливается тупая боль, сердце останавливается... Воздуху!.. Воздуху!.. Это не бег - это безумное ныряние под водой! В ушах всезаглушающий, разрывающий мозг шум... В кулаке зажато что-то клейкое, липкое... Это кровь из-под ногтей. Земля кружится под ногами... Если б не "подземная гимнастика", то...
Нет! Не сдавать! Держаться... Держаться! Сейчас придет дыхание, второе дыхание... Неужели Молния опять прибавляет темп? Это безумие... Но кто-то должен добежать, приостановить залп, приостановить во что бы то ни стало! Где же силы? Воздуху... хоть каплю!
Марина увидела в окно бегущего человека и вскрикнула. Рука министра, дававшего предупредительный сигнал, дрогнула.
Человек, не добежав двух десятков шагов, упал.
Министр быстро открыл дверь и выбежал на улицу.
В комнату ворвался вихрь. Марина, задыхаясь, бежала за министром. Она видела его широкую спину. Оба склонились над бесчувственным человеком.
- Я не знаю его, - сказал министр, тяжело дыша.
- А я где-то видела... и не могу вспомнить!
В это время подбежал доктор;
- Ба! Кого я вижу! Чемпион комплексного бега Зыбко!
Лежащий на песке открыл глаза и прошептал:
- Матро... Матро... сов... привез радий...
- Что? - закричала Марина, вскакивая с колен.
- Нужно перенести его, - сказал министр.
Девушка снова опустилась на колени:
- Где... где Дима? Где Димочка?
- Сзади... Отстал... - прошептал Зыбко, и едва заметная улыбка скользнула по его измученному лицу.
Марина уже бежала в пустыню. Платье ее развевалось по ветру.
Доктор тщетно пытался догнать Марину. Когда же наконец он подбежал к ней, то смущенно отвернулся и сказал сидевшему на песке Молнии:
- Вы, может быть, думаете, что здесь нужна медицина? Ничего подобного!
Молния улыбался...
- Уважаемая Марина Сергеевна, - говорил министр час спустя, - я вас прошу, вы сами проследите за тем, чтобы все снаряды были покрыты вторым защитным слоем с радием-дельта.
Марина кивнула и вышла.
Министр остался один. Он долго ходил из угла в угол, чему-то лукаво улыбался. Потом к нему забежал взволнованный доктор.
- Понимаете, Василий Климентьевич, у них был необычайный бой с неизвестным гидросамолетом! Противник вывел из строя их силовую станцию и радио... Правда, при этом он разбился сам... Вы, может быть, думаете, что они погибли? Ничего подобного! Их понес ураган. Они стали планировать!
Министр кивал.
- Понимаете? Радио у них выбыло, моторы испортились! А их несет... Занесло куда-то на остров в океане. Сесть же на обратном пути нигде не могли. Во-первых, населенных мест не было, во-вторых, шасси у них в бою было повреждено. Вот они и полетели сюда.
- Знаю. Все это уже знаю. Мне докладывали, - говорил министр, тепло улыбаясь.
- Ах, знаете? Ну тогда я побегу кому-нибудь еще расскажу.
Доктор исчез, а Сергеев опять стал ходить, все так же лукаво улыбаясь.
Вдруг доктор вернулся:
- Послушайте, Василий Климентьевич! Я забыл у вас просить, что за таинственную фиолетовую бутылку прислал вам какой-то Ганс Шютте? Что в ней такое?
- Газ, - спокойно ответил министр.
- Почему же он в пивной бутылке?
Василий Климентьевич улыбнулся:
- Ганс Шютте собрал в бутылку для личного употребления. Он уверяет, что это лучшее в мире газообразное пиво.
- Затем же вам этот газ? - удивился доктор.
- Чтобы сделать его химический анализ.