Немного повар.
Немного курьер.
Всего понемногу, а в остальном приятный и ясный человек.
Э. же человек крупный, но не в смысле телосложения. Роста он как раз небольшого, скорее даже маленького, хотя этого почему-то обычно не замечаешь. Он человек яркий. Неистощимой бурлящей энергии человек. Все время у него что-то крутится в голове - идеи, проекты, всякие финансовые операции... Он один как целое учреждение.
А главное, не абстрактно бурлит. В конце концов какой-нибудь концерн возникает, ассоциация, магазин или ресторан, завод или банк... Все с его подачи и при его участии.
Просто поразительно, как у него все получается. На то, что у кого-то ушел бы год или три, а может, и десять, у Э. всего месяц-другой... Другой может вкалывать в поте лица от зари до зари и от темна до темна, чтобы заработать себе на кусок хлеба, а к Э. миллионы, можно сказать, сами плывут, будто он слово волшебное знает. Заклинание.
Не удивительно, что Э. - человек очень известный в определенных кругах. Член всяких там советов, комитетов, президиумов разных обществ и ассоциаций, коммерческих и некоммерческих, учредитель (или кто?) и акционер разнообразных фирм и т.п.
Он многих знает, но и его многие знают. Однажды он так и сказал: "Россия меня знает!" И был, пожалуй, не так уж неправ.
Помимо прочих достоинств Э. еще и - широкий человек. Такой широкий, что ему, в отличие от некоторых, бросить миллион на гулянку в ресторане или устроить прием человек на триста, а то и подхватить какую-нибудь бесхозную (или даже замужнюю) красотку и рвануть с ней в Париж или Монте-Карло - пара пустяков.
Почему бы и нет, если хочется и средства позволяют? Один раз живем!
Василий, надо сказать, широту уважал. Широту и размах. А в Э. было и то и другое в большом количестве. Во всяком случае больше, чем в других, известных Василию людях, тоже достигших.
Правда, иногда он уставал от бурления Э. и от его размаха. Тот считал, что если он сам так вертится, то и все, кто с ними работает, тоже должны, даже если это не сулит никакой солидной прибыли, как ему. Раз тебе деньги платят - крутись! Не нравится или кажется, что мало платят - Э. никого насильно не держит. А если совсем честно, то для своих скуповат был, даже очень.
К Василию это относилось в первую очередь, хотя отношения у них с Э. складывались неформальные. Ну вроде как друзья они стали, что давало повод Э. им помыкать. Хотя Василий все-таки уже не мальчик - пятьдесят три, почти на десять лет старше самого Э.
Впрочем, сам Василий об этом не вспоминал. Как-никак Э. - шеф, начальник, работодатель, а это вносит свои коррективы. Но иногда он чувствовал по отношению к Э. нечто отцовское - когда приходилось готовить поесть, помыть посуду или убрать в комнате. Сходить в магазин или на рынок. Отнести белье в прачечную или одежду в химчистку.
Оно и понятно. несмотря на то, что Э. был такой преуспевающий, все равно он был бесхозный. Неустроенный. Если б у него жена была, дети, семья, одним словом, тогда б другое дело. Тогда б все как у людей, а не как у никудышного прощелыги. Сам Василий уже давно дедушка, он и счастлив, потому что ему есть для кого и для чего жить и о ком заботиться. Все эти корпорации-ассоциации, альянсы-мезальянсы, миллионы-триллионы, хотя и ничему не мешают, но душу особенно не греют. Нет, конечно, миллионы даже неплохо, но не так что б вместо всего остального...
В чем-в чем, а в этом Василий убежден до глубины души. Нутром чувствует. В конце концов, ну что ему до того, как живет Э., есть у него семья или нет? Платит деньги и ладно. А что приходится частенько выполнять не свои обязанности, то Василию к этому, в общем, не привыкать. Тем более что ему с этого что-то перепадает, и не так чтоб мало. Во всяком случае вполне достаточно, чтобы закрыть глаза и не обращать внимания на такие мелочи.
Действительно, будь у Э. семья, то, может, Василий ему был и не нужен в таком доверительном качестве. И был бы Василий не близкий человек, а просто шофер и курьер, каких множество.
С одной стороны, ему, конечно, льстило, но с другой...
С другой почти уязвляло и коробило, все эти бесконечные женщины, главным образом, которые то и дело появлялись у Э., быстро сменяя одна другую и не задерживаясь надолго, и ладно бы, просто шлюхи или какие-нибудь-ищущие-к-кому-бы-пристроиться, для кого Э. и впрямь был ценным кадром, поскольку не мог пропустить ни одной юбки.
Но ведь и замужние!
Василия как человека семейного и правильного втайне это выводило из себя, что он, впрочем, не афишировал, хотя бывало неодобрительно качал головой, особенно когда Э. начинал свои штучки прямо на заднем сидении машины. Василий, конечно, терпел (а что оставалось?), но внутри все у него закипало - и против женского вероломного пола, и против Э., который пользовался.
С Э., правда, что взять, мужик он и есть мужик, особенно бессемейный, а значит, беспутный. Но бабы-то, бабы! Им-то чего не хватало, что они от живых мужей срывались к этому шалопаю, даже не думая о завтрашнем дне? Что они в нем такое находили? На что надеялись?
Загадка для Василия.
Неужели деньги их так манили или красивая жизнь? Она ведь только с виду красивая, а с исподнего тьфу, лучше бы не видеть! Уж он-то знал ее с разных сторон, того же Э. навидался в разных ситуациях и состояниях. Сплошной крутеж и беспокойство, суета и мышиная возня, а если и бывало красиво и разгульно, но очень недолго. Минутка какая-нибудь. И ради нее-то, ради этой несчастной минутки?
Ну да, может, они все потому и клевали, что думали - так будет всегда. Не жизнь, а сплошной праздник с фейерверком. Париж, Монте-Карло, Антильские острова, Карден и Кристиан Диор...
А кровать постелить, посуду помыть и белье в прачечную отнести - это, значит, Василий?
За такие-то гроши? Как же, ждите-ка!
А вместо дома проходной двор и дым коромыслом не хотите? Перелеты-переезды из Москвы в Красноярск или Омск, а то и на Курилы? Непрерывный телефонный трезвон, воспаленные от полубессонных ночей глаза, пойди туда, сделай это - не хотите? Ни выходных, ни отпусков...
И все равно липли. Монте-Карло им покоя не давал. Да кто им обещал-то?
Впрочем, Э., если уж ему приглянулась какая-нибудь, ничто не могло остановить. Тут вся его энергия словно взрывалась. Чем больше препятствий, тем желанней цель. Танк, а не человек. Ну и добивался в конце концов.
Как удавалось - непостижимо.
Может, именно в напоре и натиске дело. Им ведь лестно, чтобы кто-то из-за них сходил с ума и совершал безрассудства, чтобы их завоевывали. А может, в жизнерадостности, которой Э. тоже было не занимать, женщины на это падки (как и на всякое прочее, шут их разберет)...
А может, в том, что бесхозный и неприкаянный, женщины тоже чувствуют. Что одинокий внутренне, несмотря на множество людишек вокруг. Жалели его, себе в ущерб.
Тоже нашли кого!
Если на то пошло, Э. их в грош не ставил. Вспыхнет, но вскорости и потухнет. Задним сидением бывает и закончится, вот тебе и Монте-Карло... Некогда ему, д е л о надо д е л а т ь. А женщины, сам признавался, его расхолаживали. Отвлекали. Женщины ему нужны были для праздника, а не для чего-нибудь. Перспектива долгого совместного сожительства с кем-нибудь его совершенно не прельщала. Да он и не мог - при его-то образе жизни!) представить (как и Василий).
Не кому-нибудь, а именно Василию не раз и не два приходилось возвращать утешительниц в лоно семьи. Подвозить. Поздно ночью или ни свет ни заря. Если б кто знал, что в эти минуты творилось на душе Василия, человека в общем-то спокойного и уравновешенного. И даже не то бесило, что ему приходилось дожидаться или рано вставать, не высыпаясь нормально, но именно что Э. у д а в а л о с ь.
Чуть ли не зубами скрипел.
И ничего тогда не оставалось от ясности его взгляда и уж тем более приветливости. остановится возле нужного дома и ждет, ни слова ни говоря, пока т а вылезет. Даже дверь не поможет открыть. И все попытки затеять с ним разговор - пресекал. Чего-чего, а он не обязан.
Молча вез.
Молча высаживал.
А Э., словно нарочно, распоясывался все больше. Чем лучше шли д е л а, тем безудержней становился. Такое впечатление, что любая замужняя женщина, возникшая на горизонте, вызывала в нем дикую ревность - к ее мужу, а потому непременно ее нужно было соблазнить и хотя бы ненадолго, но увести.
И что его разбирало? Он по этому поводу в объяснения с Василием не пускался, а тот, понятно, не спрашивал.
Если подумать, то Э. вообще как ребенок был, все в игрушки играл, несмотря на возраст и солидность положения, советы да комитеты разные. Там, где взрослый и серьезный человек, поостерегся бы, Э. даже не задумывался. Несло его.
Буквально лез на рожон - как в бизнесе, так и с женщинами. Странно только, что все ему сходило с рук. Но ведь так тоже бывает до поры до времени.
Василий изредка пытался урезонивать, зная, впрочем, что напрасно - все равно по-своему сделает. Взглянет только с интересом, сверкнет зеленоватым глазом, как бы задумается, и только. О чем думает - неведомо. Может, совсем о другом - пойди узнай.
Нет, все-таки везунчик он был, что говорить. Такими деньгами ворочал, что положи просто в банк и - живи всю оставшуюся жизнь спокойно, капитал только расти будет. И детям и внукам хватит. Сам Василий так бы непременно и сделал. Главное, вовремя остановиться.
Не зарываться.
У Э., впрочем, детей не было. А если и были, то неизвестно где.
Зато сам как дитя, это точно.