- Что ж посадки, - недовольно сказал Павел. - Им ничего не сделается за четыре дня.
- Не четыре, а двадцать четыре. Смотри, Павел, сезон проходит. Вся весенняя работа может пройти впустую.
Павел слушал, опустив голову. Ноздри его раздувались. Но он ничего не ответил.
- Где Самай? - спросил он отрывисто.
- Вероятно, в химической. Ты еще ее не видел?
- Нет, не видел. Можно мне ее взять с собой?
- Что? - удивился Петренко.
- С собой, в экспедицию. Что в этом удивительного?
Петренко молча смотрел на Павла, прищурив глаза.
- Ну, брат, я тебя не понимаю, - сказал он наконец - Зачем тебе химик в горах?
- Во-первых, - мрачно ответил Павел, - есть методы полевого анализа каучука...
- Ну?
- Во вторых... Постой, ты мне ответь: она тебе здесь нужна? Есть срочные анализы?
Петренко поднял брови.
- Ну, допустим, есть.
- Вот, так прямо и скажи, что ты ее не можешь отпустить... - он выдержал паузу и добавил: - ...со мной.
На щеках Петренко сквозь загар проступила краска. Улыбка сошла с его лица.
- Ну, если вопрос стоит так, что в этой... экспедиции тебе одному не справиться, то что же... В конце концов, с текущей химической работой я справлюсь и сам. А ты уверен, что Самай согласится поехать?
- Это уж надо спросить у нее, - помрачнел еще больше Павел.
Усы Петренко опять раздвинулись в улыбке. Но он ничего не сказал. По коридору простучали легкие каблучки, и дверь лаборатории стремительно раскрылась.
Из полумрака коридора, в раме распахнувшихся дверей, сияя белозубой улыбкой, девушка в своем пестром платье возникла, как букет полевых цветов. Борису показалось даже, что вместе с ней ворвался в комнату запах поля - нагретых солнцем васильков, ромашек, колокольчиков и незабудок.
- А я тебя ищу, - обратилась она к Павлу, протягивая ему руки. Анатолий Петрович сказал, что ты пошел в общежитие...
И опять Борис с какой-то ему самому непонятной горечью отметил неповторимо мягкий, интимный оттенок ее грудного голоса, произносящего эти простые, самые обыкновенные слова.
- Здравствуй, - отрывисто сказал Павел, пожимая ее руку.
- Ну, как твое здоровье? - Она на мгновенье отодвинулась от него, с сожалением рассматривая его остриженную голову. - Ой, какой же ты стал чудной!.. Правда, Григорий Степанович? Ну, что ж ты молчишь? - Она оглядела обоих, не обращая внимания на Бориса, и лицо ее стало серьезным. - Уже был разговор?
Петренко развел руками.
- Да, кое-какой обмен мнений был. Юноша опять собирается в странствие... И вас просит ему сопутствовать...
Лицо девушки осталось серьезным.
- Ну, и что же?
- Я сказал, что если вы ему необходимы в его... экскурсии и не возражаете против такого путешествия, то я справлюсь с текущей химической работой сам.
- Конечно, я пойду... - не раздумывая, сказала девушка. - Если вы меня отпустите, - добавила она после едва заметной паузы.
- Ну, вот и все, - примирительно сказал Петренко. - Юноши пускай отдыхают, а вы можете собираться.
5.
ВЫСОКО над их головами клубились косматые облака, чуть подкрашенные по краям лучами восходящего солнца. Отвесной стеной падали от облаков к их ногам красно-бурые скалы. Справа и слева тянулись стены ущелья, расступаясь сзади воротами широкой долины.
Впереди, где стены ущелья сходились под острым углом, змеей извивалась, поднимаясь вверх, узкая, не шире ладони, трещина.
- Ну, вот мы и пришли, - сказал Павел, сбрасывая рюкзак.
Его слова отчетливо прозвучали в гулкой тишине ущелья.
- Это и есть Батырлар-джол? - спросил Борис, задирая голову, чтобы рассмотреть вершины скал. - Облака не ниже восьмисот метров. А впечатление такое, что там, где облака, только еще начало.
- Я считаю, что если мы находимся сейчас на высоте двух с половиной тысяч метров, то нам предстоит подняться еще на две, - отозвался Павел, усаживаясь на камень и скручивая папиросу. - Сейчас солнце немножко обогреет, облака разойдутся, и мы увидим вершину. Садись, Женя, путь предстоит нелегкий.
После десятикилометрового перехода им было тепло, хотя воздух еще был совсем холодный, и дыхание вырывалось изо рта густым паром.
Женя сняла рюкзак и тоже села на камень.
- У индейцев приготовлением пищи занимались исключительно женщины, сказал задумчиво Павел, выпуская густой табачный дым, медленно поползший в расщелину.
- Ты хочешь есть? - удивилась Женя.
- Боюсь, что в данный момент, хочу я или не хочу, я должен есть, потому что до конца подъема нам такого случая не представится, - ответил Павел. - Допускаю, что на подъеме я смогу вытащить кусок из кармана - и только.
- Словом, чем больше съедим, тем легче будет наш груз, - закончил обсуждение вопроса Карцев.
Он решительно развязал свой мешок и запустил в него руку. Завтрак был обильный и сытный. Но как только забулькала вода в горлышках откупоренных фляжек, Борис предостерегающе поднял руку:
- Друзья, пьем не более двухсот граммов.
- Что такое? - встревожилась Женя.
- Мне кажется, что мы будем вынуждены обойтись до конца нашей экскурсии, во всяком случае до тех пор, пока не выйдем из ущелья, запасом своей воды.