Артур Ч. Кларк
Выключив будильник, Беатрис позволила себе еще пapy минут поваляться. Темнота, сгустившаяся вокруг кровати в этой не имеющей окон комнате, была великолепным фоном для приходящих к ней в полусне образов. Необычайно яркие и объемные, они плавали в пространстве с непринужденностью призраков. В некотором роде так оно и было.
Она грезила о Бене, об их последней совместной ночи, и некоторые моменты сознательно растягивала и смаковала. А ведь с тех пор прошло уже два года. Это было как раз накануне ее первого путешествия на орбиту, где она встретила Мака. В ту ночь она страшно нервничала и трусила перед первым космическим полетом, а Бен собирался в Высокие горы на встречу с заваатанским старцем. Несмотря на то что они были любовниками уже много лет, в ту ночь оба чувствовали себя как-то неловко. То было прощание, и они это понимали, но ни один не решился сказать об этом вслух.
Был ранний вечер, очень ясный и теплый. Розовую полосу заката уже теснила ночная синева. Они сидели в каюте одного из принадлежащих головидению шлюпов. Беатрис до сих пор помнила тихий плеск волн за кормой и резкие крики птиц. Над морем звучали смех и свистки играющих на пирсе малышей, ожидающих, когда их позовут домой на ужин. Беатрис и Бен говорили о детях, о том, как хотелось бы их иметь, и о том, что сейчас не то время, чтобы себе это позволить. В тот вечер остальные члены съемочной группы деликатно смылись на берег, чтобы оставить их вдвоем. Позже Беатрис узнала, что это была инициатива Рико.
- Мой ответ: женщина, - провозгласил Бен, протягивая ей бокал белого вина.
- А каков же вопрос?
Она легонечко чокнулась с Беном, отпила глоток и отставила бокал в сторону. Ей вовсе не хотелось завтра с утра мучиться в космосе похмельем.
Зеленые глаза Бена горели на смуглом лице. А все его стройное мускулистое тело было словно создано для Беатрис - они идеально подходили друг другу. Нет, она никак не могла понять, что же его тянет все время в эти дикие экстремальные экспедиции, когда он мог бы навсегда остаться рядом с ней. Жить и работать. Сама она сделала уже столько репортажей о различных смертях, что на освещение новых просто не было ни сил, ни желания. Пора бы подумать и о себе.
"Я хочу говорить о жизни, о достижениях, о прогрессе..."
- Женщина олицетворяет жизнь, достижения, прогресс, - сказал Бен.
Беатрис вздрогнула.
- Ты что, мысли мои читаешь?
- Как бы я осмелился? - ухмыльнулся он.
Но в его зеленых глазах вспыхнула дьявольская искорка и пронзила ее сердце. Но было не больно, а наоборот, по телу стала растекаться теплая истома, как от прикосновения его ладони под лифчиком. Беатрис была сильной женщиной и сознавала это. И еще она знала, что лишь один человек на свете может вызвать у нее слабость в коленках - вот этот самый Бен Озетт. Она вновь взяла бокал, отпила еще глоток и поставила прохладное донышко себе на грудь.
- А о чем я думаю теперь? - Ей вдруг захотелось переменить тему разговора.
- Ты хочешь, чтобы я сказал все, что собирался сказать, а затем мы могли бы мирно насладиться этой ночью.
Беатрис рассмеялась чуть громче, чем ей хотелось, и запустила пальцы в свои густые волосы.
- Интересного вы обо мне мнения, господин Озетт! Но он не поддержал ее игривого тона - внезапно его лицо стало серьезным.
- По-моему, ты из тех людей, кто хочет видеть счастливыми абсолютно всех: себя, беженцев и даже Флэттери. Ты вела репортажи о самых ужасных катастрофах и кровавых преступлениях, которые в последнее время происходили на планете. Я это знаю, потому что тоже был там. Но все это никуда не делось, оно продолжается, и потому ты решила сбежать от всего сама. Теперь тебе хочется смотреть только на хорошее, на прогресс человечества. Что ж, мне бы тоже хотелось...
- А что ты делаешь на самом деле! - Беатрис невольно сжала кулаки и отодвинулась от Бена. - Ну хорошо, будь по-твоему: охранка совсем распоясалась, и это действительно плохо. Но ты же делаешь из тех, кто с ней борется, героев, а значит, вербуешь новых и новых идиотов, готовых идти против нее. А коммандос еще больше ярятся. И конца этому не видно! Просто замкнутый круг! Черт возьми, Бен, и это теперь называется революцией: колеса крутятся все быстрей, а машина буксует на месте, все глубже погружаясь в грязь. Я слишком часто соприкасалась со смертью... Так часто, что уже и счет потеряла. И ты чаще всего был рядом. Но теперь я хочу куда-нибудь отсюда. Я хочу нормальную семью...
Бен поставил бокал на стол и взял ее за руку.
- Я знаю. Я понимаю. Может быть, я понимаю даже больше, чем ты думаешь. И хочу предложить тебе жизнь, достижения, прогресс.
На какое-то время оба замолчали, но их руки продолжали вести безмолвный разговор на языке, понятном лишь очень близким людям.
- Ну допустим. - Беатрис отхлебнула из бокала и постаралась принять как можно более беззаботный вид. - И как же вы это видите, сударь?
- Пока у меня нет никакого конкретного плана. Зато у меня есть ключ. Это информация. Кстати, мы этим как раз и занимаемся, если ты еще не забыла.
- И что же это? - Беатрис подлила еще вина себе и Бену. - Объясни.
- Помнишь, ты как-то собиралась делать репортаж о том, что в службе охраны Флэттери нет ни одной женщины? Сделала. И что было дальше?
- Сверху не одобрили, и пробить не удалось...
- И сколько раз случалось нечто подобное?
- Со мной? Не очень часто. Да и что с того? Сюжетов кругом столько, что мне за всю жизнь не отснять. Да я просто могу взять любой или выбить командировку...
- Вот именно. - Бен многозначительно поднял палец. - Если Флэттери не польстить, то материал ни за что не пойдет в эфир. Он из другого мира. В буквальном смысле слова. Он из того мира, где женщин и детей обрекают на голодную смерть только потому, что они стоят по ту сторону воображаемой границы, и он не позволит им ее перейти. Мы же из мира, который всегда учил нас: "Жизнь - превыше всего. Сохрани жизнь". Пандора слишком опасное для человека место, чтобы мы могли позволить себе роскошь убивать друг друга.
- Но я все равно не понимаю...
- А у меня зарезали половину репортажей. И не потому, что они были плохо сняты. Просто я с каждым разом все больше стягивал с Флэттери его маску. А что случится, если люди его отринут: откажутся с ним говорить, кормить его, содержать... Ну, что тогда?..
Беатрис прыснула.
- Ас чего ты взял, что они на это пойдут? Для этого народу нужно...
- Информация. Показать ему, кто он такой на самом деле, а людям показать то, чем им следует заняться. С тех пор как Флэттери захватил власть, целая планета ввергнута в состояние перманентной катастрофы. Он обещал всех накормить, а голодных с каждым днем становится все больше. Но мы продолжаем стоять в очередях, потому что помним: он ведь обещал! А если народ узнает, что сумеет прокормиться без Флэттери и его охранки, станет он тогда его поддерживать?
- Народу нужно чудо, - наконец закончила Беатрис прерванную пылким выступлением Бена фразу и опустила глаза. Не такого разговора ждала она в их последнюю ночь.
Бен наклонился к ней, коснулся губами щеки и пробормотал:
- Прости меня. Но я вынужден вернуться к этой теме. Сегодня я интервьюировал группу женщин, подавших петицию шефу охранки с требованием дать информацию об их пропавших мужьях и сыновьях. А еще одна группа - около пятисот матерей! - заявила, что их сыновья были убиты, но по факту их смерти не было заведено ни одного дела, не велось никаких расследований и никто не арестован. Они обвиняют во всех убийствах охранку и готовы свидетельствовать об этом. Чем все кончится, я не знаю. Знаю лишь, что этих женщин бросили сражаться в одиночестве. Дирекция головидения запретила мне выпускать материал в эфир. Но люди же имеют право и должны знать о... но ведь должен же быть какой-то выход! Прости, это... так... просто мысли вслух.
Бен снова поцеловал Беатрис в щеку, а затем приподнял пальцем ее подбородок.
- А вот теперь я окончательно заткнулся, - и наконец поцеловал ее в губы.
Беатрис плавно осела на коврик возле стола, увлекая любовника за собой.
- Обещаешь? - Она приникла к нему в ответном поцелуе, а пальцы как-то сами проникли к нему под рубашку и трепеща заскользили по такой гладкой и теплой коже.
А его руки тем временем расстегнули ее островитянскую блузку, стянули хлопчатобумажную юбку и вдруг обнаружили, что больше расстегивать и снимать нечего.
- Очаровательное бесстыдство, - прошептал Бен, покрывая поцелуями живот Беатрис, пока та освобождала его от оставшейся одежды.
- А ты не боишься, что мы прожжем ковер?
- Мне что, послышалось, будто кто-то обещал заткнуться?
...Будильник затрещал снова и на сей раз окончательно разбудил Беатрис. Она отключила зуммер и резко села, чтобы стряхнуть остатки дремы. Бен был прав насчет ковра. Даже то, что они опрокинули на себя бутылку с остатками вина, их не охладило. Теперь она была уверена, что именно в ту ночь у Бена зародилась идея о "Бое с Тенью". Она глубоко вздохнула, но лежавшая на сердце печаль от этого легче не стала.
"Какая жалость, что мы не отважились завести малыша. Это спасло бы нас обоих".