Я повернулся спиной к Балагуле. И тут же обернулся обратно, потому что тот издал оглушительный рёв.
Балагула, размахивая руками, выплясывал какой-то дикий танец, вертя попой, в которой торчало стальное перо.
Какой-то одинокий Коршун вернулся на минуту.
Перо вытащили, Балагулу, конечно, отпустили, но в случайность возвращения Железной Птицы он так и не поверил, обвинив всех в заговоре.
Темнело быстро, но это нас не пугало, берег был близко, и можно уже было различить отдельные деревья в Черном Лесу.
Вот и прибрежный болотный камыш, осталось только продраться через него, и мы выйдем на сухое место...
Камыш с сухим шуршанием раздвинулся, нам навстречу вышли одна за одной тени, которые оказались мужиками в грязных белых балахонах, в белых вьетнамских конусообразных шляпах. Лица у мужиков были так же белые, словно мукой посыпанные.
В руках у них были дубины, и мужиков было много.
- Мужики! Горе у нас! Горькое горе! Помогите! - со слезой в голосе начал один из них, выступив вперёд.
- Опохмелку мы ищем. Дайте, а? Помогите, мужики, а не то мы сами возьмём! - поддержали его остальные.
Мы молчали, ожидая, что последует за этим балаганом.
- Нас не понимают, - грустно вздохнул один из них. - Объясним?!
- Объясним! Объясним!
Завопили белые мужики, завертелись, закружились в дикой пляске, размахивая воинственно дубинами и подпевая сами себе:
Мы болотные поганки,
нас качает после пьянки,
как же нам развеселиться,
если не опохмелиться?!
Мы болотным дышим газом,
курим всякую заразу.
Пьем и курим задарма,
что лишает нас ума!
- Ну как, мужики, дадите на опохмелку?! Мы - наркоманы, мы токсикоманы, мы - алкоголики, мы - пропащие!!!
- Нууу?!!! - с угрозой рявкнули они, подступая стеной.
- Видите, как нас много?! Видите, какое нас количество?! размахивали они дубинами у нас перед носом.
- Видим, видим, - спокойно ответил Оглобля, выходя вперёд и засучивая рукава. - Ну, кто первый?! Только не забывайте, что бьют не по количеству, а по вполне индивидуальным физиономиям и головам. Ну?! Есть желающие?!
Поганки робко попятились и стали отступать.
Вперёд выскочил Балагула, щёлкнул своим жутким ковшом, топнул ногой по тине, обрызгав при этом больше своих, чем чужих, и заорал:
- Быстрррро все разбежались! А не то - загрррызу!!!
На Поганок это возымело немедленное воздействие, окончательно перепуганные, они убрались в камыши.
Смертельно усталые, мы выбрались на берег, где и разожгли костёр, чтобы согреться и поужинать.
В полумраке наступающих сумерек покачивались сухие камыши, шорох, как водомерка, скользил по чёрной воде, растворяясь в тишине, словно кто-то невидимый тихонечко охал на Болоте.
- Вот бы все враги были такие же, как эти Поганки! - мечтательно потянулся Балагула, отваливаясь на спину от миски с кашей.
- Не жди врага слабого, - покажется сильным, жди врага сильного одолеешь, - задумчиво сказал Фомич.
- Фомич, - спросил я. - Ты много лет сражаешься. А какой враг самый страшный? Самый опасный?
- Опасен любой враг. На то он и враг. А самый страшный? - он задумался.
- Самый страшный враг - собственный страх, - ответил за него Оглобля.
И добавил со вздохом:
- Уж я-то знаю...
И словно в подтверждение его слов с Болота отозвался протяжный, горестный, тяжкий вздох:
- Охххх... Оххх...
- Кто там в Болоте охает? - спросил Домовой.
И словно в ответ, зашуршали камыши, раздвинулись, и к нам опять стала приближаться какая-то тень.
Мы дружно вскочили на ноги и схватились за оружие. Тень испуганно остановилась и заговорила, вытянув перед собой руки:
- Я - дядюшка Ох, болотный вздох.
- А мы путешествуем, - отозвался Фомич.
- Ну и места вы для путешествий выбрали! Ох!
- Не всегда мы места для путешествий выбираем, иногда и они нас выбирают, - уклончиво пояснил Фомич.
- Туманно говоришь, как на Болоте вечером... ох! Ну да дело это ваше, как ходить и где... Я сам знаю, кто вы и куда идете...