Хорнблауэр с жаром схватил пулю и осмотрел её.
- Все было, - продолжал Эйзенбейс, - как я и говорил. Пуля ударила в ребра, сломала их, и проскользнула вдоль них, пройдя между костью и мускулами.
- Да, понятно, - сказал Хорнблауэр.
- И вот что ещё там было. - Эйзенбейс с гордым видом ярмарочного фокусника, извлекающего кролика из шляпы, положил перед Хорнблауэром что-то маленькое.
- Это что, пыж? - спросил Хорнблауэр, не пытаясь прикоснуться к отвратительному комочку.
- Нет, - сказал Эйзенбейс. - Таким его вытащил мой пинцет. Но поглядите...
Эйзенбейс толстыми пальцами расправил комочек.
- Я просмотрел все это под лупой. Вот кусочек синем сюртука. Это кусок шелковой сорочки. Это клочки хлопчатобумажной рубашки, а это - нитки вязаной нижнем рубахи.
Эйзенбейс лучился торжеством.
- Пуля затащила все это с собой? - спросил Хорнблауэп
- Именно так. Конечно. Зажатая между пулей и костью ткань была разрезана, как ножницами, а пуля затащила клочки с собой. Я нашел их все. Не удивительно, что рана гноилась.
- Обращайтесь ко мне "сэр". - Напряжение спало, и Хорнблауэр заметил, что Эйзенбейс не величает его, как должно. - В остальном операция была так же успешна?
- Да... сэр, - сказала Эйзенбейс. - После того, как были удалены чужеродные тела, а рана перевязана, пациенту сразу стало лучше.
- Он пережил сильный шок?
- Не очень. Санитарам почти не пришлось его держать. Он добровольно позволил себя оперировать, как вам и обещал. Хорошо, что он лежал спокойно. Если б он сопротивлялся, сломанное ребро могло бы повредить легкое.
- Обращайтесь ко мне "сэр", - сказал Хорнблауэр. - Я последний раз прощаю вам это упущение.
- Да... сэр.
- Сейчас пациент чувствует себя хорошо?
- Когда я уходил, он чувствовал себя хорошо... сэр. Понятно, скоро я должен буду к нему вернуться.
- Вы думаете, он выживет?
Торжествующее выражение на лице Эйзенбейса несколько поблекло. Он сосредоточился, формулируя ответ.
- Теперь он скорее всего выживет, сэр. Но никто не может знать наверняка. Всегда возможно, что рана вдруг воспалится и убьет пациента.
- Больше вы ничего не можете сказать?
- Нет, сэр. Рана должна оставаться открытой для оттока гноя. Накладывая швы, я вставил дренажную трубку.
- Очень хорошо, - сказал Хорнблауэр, чувствуя, как на него накатывает тошнота. - Я понял. Возвращайтесь к пациенту. Я глубоко признателен вам, доктор, за то что вы сделали.
Эйзенбейс ушел, но Хорнблауэра в покое не оставили. В дверь постучали, и вошел мичман Смайли.
- Мистер Стил свидетельствует свое почтение, сэр, и сообщает, что к нам с берега движутся лодки.
- Спасибо. Я иду наверх. И если мистер Тернер не на палубе, скажите ему, что он мне нужен.
Несколько пестро раскрашенных лодочек двигались на веслах, передняя же шла очень круто к ветру под латинским парусом. Пока Хорнблауэр смотрел, матросы убрали парус, пазвернули лодку и снова поставили его на другом галсе. У латинского паруса есть свои недостатки. На новом галсе лодка легко шла к "Атропе".
- Послушайте, мистер Тернер, - сказал Хорнблауэр решение, два последних дня подспудно зревшее несмотря на множество других забот, оформилось окончательно. - Когда вы будете с ними говорить, скажите, что мы ищем французскую эскадру.
- Прошу прощения, сэр?
- Мы ищем французскую эскадру. Два корабля - два корабля достаточно. Линейный корабль и фрегат, прорвавшие блокаду на Корфу три недели назад. Прежде всего спросите, не заходили ли они сюда.
- Есть, сэр.
Тернер ещё не совсем понял.
- Адмирал... адмирал Харви послал нас на разведку. Он ищет их с четырьмя линейными кораблями в окрестностях Крита. Четыре корабля достаточно, чтоб они отнеслись к нам с уважением.
- Я понял, сэр.
- Вы действительно поняли?
- Да, сэр.
Хорнблауэра раздражало, что приходится полагаться на Тернера. С испанскими властями или с французскими он разговаривал бы сам, но это, к сожалению, турки.
- Помните, об этом вы должны спросить прежде всего. Заходили ли сюда два французских корабля? После этого вы спросите разрешения заполнить водой бочки. Если будет можно, мы купим овощей и пару бычков.
- Да, сэр.
- Все время помните, что мы посланы на разведку адмиралом Харви. Не забывайте об этом ни на минуту, и все будет в порядке.
- Есть, сэр.
Лодка под латинским парусом быстро приближалась, Развивая значительную скорость несмотря на слабый вечерний бриз. Под носом у неё пенился внушительный бурун. Лодка подошла к борту и легла в дрейф. Латинский парус хлопал, пока его не подтянули наверх.
- Это турки, сэр, не греки, - сказал Тернер.
Хорнблауэр видел это и без подсказки. Матросы были в грязных белых одеждах, головы их венчали красные шапки обмотанные грязными белыми тюрбанами. Седобородый человек, стоявший на корме, был подпоясан алым кушаком, г которого свисала кривая сабля. Высоким тонким голосом он окрикнул "Атропу". Тернер что-то крикнул в ответ на левантийском лингва-франка. Хорнблауэр попытался понять, что тот говорит. В лингва-франка, как он знал, смешались итальянский, французский, английский, арабский, греческий языки. Странно было услышать свое имя - Горацио Хорнблауэр - в невразумительной мешанине слов.
- Кто это? - спросил он.
- Модир, сэр. Местный чиновник. Начальник гавани. Таможенный досмотрщик. Он спрашивает о нашем карантинном свидетельстве.
- Не забудьте спросить о французских кораблях, - сказал Хорнблауэр.