Род не знал, что именно тут происходило, но определенно нечто псионическое.
Сержант открыл глаза. Моргнул, морщась от боли, а затем сел, массируя горло. - Что ты... - А затем глаза его в ужасе расширились. - Нет, я! Что я сделал с тобой?
Род успокоился. К сержанту вернулась совесть.
Глаза сержанта потеряли фокус, когда он окунулся в воспоминания о недавнем прошлом. - Я... нет, я подовлял... я убивал! А, бедняги! - Он плотно зажмурился, лицо его сжалось от боли. - Я видел, как эти руки рубили бегущих крестьян, а потом воровали немногие монеты, какие у них были! Я слышал, как мой собственный голос клял селян и гнал их сынов служить в армию колдуна! Я...
- Ничего не сделал, - строго, но без гнева сказал Саймон, голос его окреп и посуровел, пронзив раскаяние сержанта. - Выше голову, прапор, ибо ты находился под властью чар. Пока твой околдованный разум спал, тело твое двигалось по чужой воле. В тебя заложили его приказания, и твое тело помнило их и совершало действия по его приказам. Что бы ты не помнил о том, что делали твои руки и кричал твой голос, это сотворил не ты, а Альфар.
Сержант поднял голову, в глазах у него зарождалась надежда.
Род старательно сохранял бесстрастное выражение лица. Интересно, очень интересно, что Саймон знал природу этих чар. И еще интересней, что он мог разбить их.
Это, конечно же, означало, что он был телепатом. А также означало, что брошенный им на Рода пораженный взгляд, был вызван тем, что он видел перед собой человека, но не чувствовал неотделимого от него разума. Род вполне понимал его изумление, так как и сам не раз испытывал то же чувство...
Естественно, возник интересный вопрос о том, как же Саймон ускользнул от невода Альфара. Или у колдуна в обычае дозволять ведьмам и чародеям свободно разгуливать по сельской местности, даже если они не примкнули к нему? Род почему-то сомневался в этом.
Сержант поднял на Саймона взгляд из глубин отчаяния. - Что за чушь ты несешь? Когда на меня могли наложить злые чары?
- Чего не знаю, того не знаю, - ответил путник, потому что меня там не было. И все же подумай, вероятно, это произошло сразу после битвы, когда тебя взяли в плен.
Глаза сержанта расширились, и он отвернулся, но уже не видел перед собой ни обочины, ни деревьев.
- Да, битва... Наш доблестный герцог повел нас против подлой армии колдуна, и та дралась плохо. Они наступали на нас, опустив алебарды, но с застывшими взглядами. Это пугало, ибо их алебарды всегда оставались вровень, и даже поступь их не различалась меж собой, но наш герцог крикнул: "Да они же марионетки. И могут делать лишь то, что желает от них хозяин, когда дергает за ниточки. Вперед, храбрецы, так как он не может руководить одновременно тысячей отдельных боев!" - И опустив копье поскакал прямо на врага. Его крик воодушевил нас, и мы последовали за ним. Все вышло так, как он сказал, потому, что нам требовалось лишь увертываться от алебард. Хотя держащие их ратники пытались поспевать за нами, мы двигались быстрее, и сближались вплотную с ними, коля и рубя. Армия колдуна начала отступать не потому, что отходила, а потому что ее теснили. Но с неба на нас с воплем обрушилось что-то мерзкое и огромное, и внезапно воздух наполнился летящими камнями. Армию нашу окутали слои огня, и мы в страхе закричали. Испугавшись, мы отступили, и солдаты колдуна двинулись следом за нами. Вдруг ратник передо мной оглянулся со странным выражением в очах, жутким и сверхъестественным. - Обернись, парень! - крикнул я и ткнул мимо него алебардой, отводя удар, что убил бы его. - Обернись и сражайся за своего герцога! - Нет, - молвил он, - что нам хорошего сделал герцог, кроме как забирая как можно больше, а отдавая как можно меньше? Я теперь буду сражаться за колдуна! - И поднял алебарду сразить меня. Но все же, какие б там чары не завладели им, они замедлили его движения. Я уставился на него, ужаснувшись тому, что услышал, а затем увидел, как на меня обрушивается его алебарда. Я отбил ее в сторону, но повсюду вокруг меня солдаты герцога в передних рядах армии поворачивались поразить своих же товарищей в задних рядах. Миг спустя мне пришлось защищаться изо всех сил, но от ратников, в той же ливрее, что и моя! Позади них, я увидел герцога на его высоком коне, посреди частокола алебард. Его окружали, стараясь поразить его же ратники! Он обернулся, рыча от ярости, и его меч рубанул, описав полукруг, скашивая топорища алебард, словно пшеницу и все же на месте каждой падшей возникала дюжина других. Затем в воздухе над герцогом проплыл какой-то малый и набросил на нашего лорда петлю, а затем намотал веревочные петли, прикручивая руки к бокам. Он в гневе заревел, но чародей сорвал его с коня. Герцог с грохотом упал за частокол алебард, и я в отчаянии закричал, отбивая окружавшие меня клинки. Но на меня наползала какая-то тяжесть. Я боролся с ней и, хвала небесам, почувствовал, как во мне поднимается гнев для противодействия ей, но тяжесть становилась все больше и больше. Я едва ощущал алебарду у себя в руках. Затем вокруг меня все потемнело, словно я заснул. - Он медленно поднял голову, глядя на Саймона. - Больше я о той битве ничего не помню.
Саймон кивнул.
- Вероятно ты, в свою очередь, повернул против товарищей позади тебя, И все же не вешай голову, они, быть может, тоже попали под власть тех чар. Чего еще ты помнишь?
- Да так... - Солдат снова отвернулся, глаза его остеклянели. - Только короткие обрывки. Помню, как шел посреди отряда, примерно, в тысячу мечей. Вокруг были ливреи колдуна, а те из нас, кто носил цвета герцога, находились внутри. В центре отряда ехал наш великий герцог, без шлема, с перевязанной окровавленной тряпкой головой и связанными за спиной руками! Он плотно зажмурил глаза, опустив голову.
- Увы, мой благородный господин!
- Не раскисай! - Род протянув руку, сжал сержанту плечо. - По крайней мере, он еще жив.
- Да, наверняка! Он гневно озирался, бранясь! - глаза сержанта сверкнули. - Ах, доблестный герцог! Его не смогли опутать чары!
- Он - человек сильной воли, - согласился Род.
- Что ты еще помнишь?
- Да... как явились домой. - Рот сержанта сжался. - Но какое же там вышло возвращение домой? Ибо я видел, как вооруженная шайка уволокла милорда герцога в его же темницу. Затем с дикими криками все солдаты повернулись приветствовать колдуна Альфара, когда тот проехал через ворота в золоченной карете, и я, я был одним из них!
- Как он выглядел? - прицепился Род.
- Не могу сказать, - покачал головой сержант.
- Видел лишь мельком, меж занавесок катящейся кареты, когда он проезжал мимо. Худощавый человек с окладистой бородой и в бархатной шляпе. Больше я ничего о нем сказать не могу.
Саймон кивнул. - А после того?
- После? Те из нас, кто носил ливрею герцога, ходили без оружия. Мы играли в кости и глушили вино, в то время, как носившие ливрею колдуна, забирали нас одного за другим и приводили обратно одетыми уже в цвета Альфара. - Лицо его задергалось, он сплюнул.
- Что произошло, когда забрали тебя? - мягко спросил Род.
Сержант пожал плечами, - Пошел я охотно, а почему бы и нет? Колдун был премудр и благ, его люди, наверняка, не могли причинить мне вреда! - Рот его передернуло, словно он прикусил горечи. - Меня взяли двое солдат с алебардами в руках, хотя нужды в них и не было.
- И куда тебя отвели эти двое?
- В покои капитана стражи, но там ждал меня не он. Я б не узнал того помещения, так как там было темно, и воздух заполняли сладкие запахи. На столе горела свеча, меня посадили перед ней, а дверь позади закрыли. Тут стало темно, я увидел сидевшего напротив меня, но различить его лица и его цветов не мог, ибо они пропадали в тени. - Спи, - велел он мне, - крепко спи. Ты упорно сражался, ты доблестно бился. Ты заслужил в награду сон. Так говорил он, и действительно глаза мои закрылись, и меня окутала тьма, она была теплой и успокаивающей.
- Он, моргая, поднял взгляд. - Я лишь теперь пробудился от того сна. Все, что помню, было словно во сне.
- Что это был за сон? - спросил, став внимательным Род. - Что произошло после того, как они загип... э, усыпили твой разум?
- Ничего, - пожал плечами сержант. - Мы день, а может два бездельничали в кордегардии. Все только и говорили о превосходство колдуна и о том, каким благом будет его власть для герцогства. А потом капитан вдруг закричал: "По коням!" И мы бросились к оружию, "Крестьяне бегут, крикнул он. - Они разошлись по дорогам, бредут на юг, чтобы передать изменнические слова графу Тюдору и королю Логайру. За ними, казарменная шваль! Скачите за ними и приволоките их обратно или убейте на месте!" - И мы понеслись на конях к дороге, помчались галопом на юг, разыскивая и истребляя всех бедолаг. - Он плотно зажмурил глаза, закрыв лицо руками. Увы, несчастные души! В чем они провинились? Лишь в том, что стремились защитить своих жен и детей от войны и зла! В чем они виноваты, что заслужили столь жестокое наказание?
- Он поднял на путника затравленный взгляд широко раскрытых глаз. Ибо мы нашли сначала одну семью, затем дюжину таких же и одну за другой убивали их. Наши мечи кружились, рассекая тела и кости, и проливая повсюду кровь. А затем, когда все трупы лежали, сливая свою алую кровь в единое озерцо, мы срезали их кошели и обыскали тела, чтобы забрать те немногие монеты, которые они припрятали, их нужно было привезти в замок к колдуну Альфару.
- Он уткнулся, лицом в ладони. - Увы, мне! Как я буду жить с такими картинами, выжженными у меня в голове? - Он повернулся к Роду. - Но мы грабили! Добыча была и впрямь богатой! У каждой крестьянской семьи находилась одна - две монеты, и мы набрали тридцать шиллингов! Фунт и еще полфунта! И впрямь великое богатство, увозимое домой к Альфару! - Он откинул голову и взвыл. - Будь, проклят этот негодяй и все его присные! Будь, проклят тот, кто способен причинить такое зло своему собрату! И будь также прокляты, служащие ему ведьмы, и все остальные ведьмы, ибо, наверняка, такое зло живет в сердцах у них всех!
- Нет, не верно! - строго сказал Саймон. - Зло своим собратьям причиняет лишь горстка отступников! Вероятно, они не способны завоевать дружбу других людей и винят в своем одиночестве не себя, а других, которые не дружат с ними. Они, несомненно, говорят себе, что народ завидует их магии и потому с презрением отвергает всех ведьм. Таким образом, они считают себя вправе воровать и господствовать над другими.
Слова Саймона произвели немалое впечатление на Рода. Он не ожидал такой проницательности от среднего йомена.
Так же, как и сержант. Он уставился на Саймона, широко раскрыв глаза. - Здорово же ты их знаешь!
- Не хуже, чем следовало бы. - Уголки рта Саймона сжались. - Ибо я сам чародей. Но! - Он поднял ладонь, останавливая ругательство сержанта. - Но подобно великому множеству моих собратьев, я научился хорошо скрывать мои способности, и общаться с другими людьми, не хуже любого человека. У меня была жена, не бывшая ведьмой. Вместе мы вырастили детей, которые хоть и обладают некоторой силой, научились хорошо скрывать ее и выросли, любя своих собратьев. Мы не алчем власти, мы не алчем богатства. У нас уже есть то, чего мы хотим, а именно - уважение других.
Сержант скривил рот. - Если вы так глубоко уважаете нас скромных простолюдинов, то почему вы не оградите нас от злых?
- Да они так и поступали, - ответил Саймон. - Те ведьмы и чародеи, кои обладают настоящей силой. Я знал одну старуху бывшую целительницей, многим она вылечила и тела, и души, и знал чародеев, благородных людей, говоривших с теми, чьи души пребывали в замешательстве или в затмении, и они снова выводили их на свет разумности. Но лично я?
- Он пожал плечами. - Мои силы были не столь уж велики. Я знал чародеев, способных исчезать и появляться вновь на расстоянии в несколько миль и слышал о некоторых, способных заставить услышать свои мысли других, даже не ведьм. Но я? - Он с печальной улыбкой покачал головой. - Я не из таких. Да, сила у меня есть, и все же не большая и не могучая. Достаточная, чтобы не быть таким же человеком, как прочие люди, и все ж недостаточная, чтобы сделать меня полноценным чародеем. Ни рыба, ни мясо, я не знаю, где вить гнездо. О, я слышу, что думают другие, если они поблизости от меня, но не более того. Я не знал, что способен на большее...
- Улыбка его посуровела, - ...пока Альфар не опутал своими чарами парней из моей же деревни, и те, побросав мотыги, направились к замку, несомненно, к нему в армию. Я бросился вдогонку за одним и схватил его за руку. - Куда ты? - закричал я, но он лишь презрительно усмехнулся мне и поднял кулак, чтобы отбросить меня одним ударом. Но... - И губы Саймона изогнулись в легкой улыбке, - ...я кое-что смыслю в воинском искусстве. Я отбил его удар и ударил сам прежде, чем он успел вновь занести кулак, и бедный парнишка без чувств растянулся на дороге. Пока он лежал без сознания, я опустился рядом с ним на колени, неистовствуя в стремлении пробудить его, крича "Очнись! Ужель ты не видишь, что тебя околдовали?" Понимаете, он был сыном моего соседа, и играл вместе с моими детьми. Я не мог устраниться, и дать колдуну забрать его, пока в моих легких еще есть дыхание. Изо всех своих слабых, жалких ведовских сил я попытался дотянуться и пробудить его спящий разум там, где он лежал под чарами Альфара.
Сержант уставился на него округлив глаза. - И он очнулся?
Саймон кивнул, закрывая глаза. - Очнулся. Хвала небесам, он очнулся. Сел, сбитый с толку, ибо понятия не имел, как он оказался там, лежащим посреди дороги, в полулиге от дома. Я отвел его обратно к отцу. И подумал, если я смог сделать для одного, то возможно удастся сделать и для других. Когда у кого-то из парней нашей деревни появлялся взгляд куда-то вдаль, и он в трансе брел к большаку, я следовал за ним, оглушал, пробуждал разум. А когда чары начали опутывать и разум соседей, я дожидался наступления ночи. Когда они засыпали, переходил от дома к дому, стоя у стены, старался пробудить их от чар. В скором времени я заболел от истощения сил, но моя деревня держалась, одна свободная от заговора. Наконец, два дня назад, заявился сам чародей, прыщавый паренек, во главе отряда солдат. Тут уж я ничего не мог поделать. Всех парней увели, но, по крайней мере, родители видели, что их принудили.
- И тот чародей не отыскал тебя?
Саймон пожал плечами. - Он пытался. Если сохранилась целая деревня все еще свободных душ, понятно что тут, наверняка, не обошлось без помехи со стороны ведьмы или чародея. Но, как я сказал, сила моя не велика, я умею только слышать мысли. А уж это я научился мастерски скрывать с помощью той малой силы, коей обладаю. Я старательно не думал ни о ведовских силах, ни о разбивании чар. Я думал лишь о подозрениях и о том, как сильно негодую на господство Альфара. - Он медленно покачал головой. - Он не мог меня найти, так как все умы в той деревушке думали также, как и я.
- Это произошло всего два дня тому назад? - воскликнул сержант.