- Тут кончаются поля, - прошептал Таул. - Дальше идет открытая местность, где были пастбища. Теперь не так легко будет остаться незаметными. А навстречу могут попасться и наемники, и отставшие солдаты, идущие к Брену. Если кто спросит - мы купцы из Ланхольта, из города мы бежали, но боимся идти на запад из-за Высокого Града. Говорить буду я. Понятно?
- А если нам встретятся градские солдаты? - спросил Хват.
- Если их будет не больше трех, мы их убьем. Если больше - удираем. Таул взглянул на Джека, и тот кивнул. - Вон там впереди какие-то кусты. Доберемся до них и передохнем немного. Не знаю, как вам, а мне страсть как хочется вытряхнуть эту проклятую полову из-за пазухи и глотнуть чего-нибудь подкрепляющего.
Десять минут спустя они уже сидели около лужи, прежде, возможно, называвшейся прудом, жевали медовые коврижки и запивали их отборной кравинской брагой. Собирать съестное Таул поручил Хвату, и тот, презрев сухари и вяленое мясо, отдал предпочтение медовым и сахарным сладостям, а также сыру.
За едой все молчали. Хват извлек из котомки щипчики и дергал горелую стерню из штанов с изяществом придворного щеголя. Таул ограничился тем, что снял камзол и выбил его о ствол ближнего дерева. Джеку было не до того - он все еще не мог освоиться с происходящим, хотя последние три дня только этим и занимался.
Даже и теперь он не мог осознать все в полной мере. Если верить Таулу, это о нем, Джеке, сказано в древнем пророчестве, это он призван положить конец войне и страданиям ларнских оракулов. А три недели назад в Аннисе Джек узнал о другом пророчестве, где тоже, судя по всему, говорилось о нем. До сих пор он избегал думать о стихах, прочитанных ему пекарем, но теперь, после встречи с Таулом, это стало не так-то просто. Джеку казалось, будто какие-то древние силы лепят его судьбу и ведут, куда нужно им, заставляя его увидеть себя в новом, пугающем свете.
Последние два дня он пребывал в полном ошеломлении. Словно нечто незримое волокло его на юг, чтобы там доконать. Он пытался вспомнить в точности пророчество Марода, но подробности ускользали от него. Что-то о двух домах и о дураке знающем правду. Джек собирался попросить Таула, чтобы тот прочел ему стихи еще раз, но не хотелось признаваться в том что он забыл столь важные строки.
Все произошло так быстро - попробуй усвой все сразу. Джек покосился на Таула. Тот, прислонившись к дереву, перетягивал лук с учетом сырой погоды. Джеку не верилось, что этот человек потратил пять лет жизни на его поиски. Точно в старой легенде. Джек не чувствовал себя достойным таких усилий. Он всего лишь пекарский ученик из замка Харвелл, а не спаситель мира.
"Ларн должен быть уничтожен", - сказал Таул.
И Кайлок должен быть свергнут.
Но как это сделать, во имя Борка? За что ему выпал такой жребий? Есть ведь другие, куда лучше приспособленные для этого. У Высокого Града есть армия, у рыцарей - орден, у Кайлока - Баралис, у Ларна - оракулы. Только у Джека ничего нет.
Ну, не совсем так - у него есть Таул и Хват, но все равно такая ответственность ему ни к чему. И если бы ему даже дали свое войско и целый арсенал, он все равно бы чувствовал то же самое.
С чего это Таул и Мелли забрали себе в голову, будто он готов исполнить все, что они скажут? Никто не спросил его, хочет ли он отправиться на Ларн, - это само собой разумелось. Но ему-то это зачем? Ну да, он слыхал про оракулов - и, надо сознаться, не очень-то приятно быть на всю жизнь привязанным к камню, но все это длится уже сотни лет, и почему все вдруг возомнили, что именно он должен это прекратить? Ничто не связывает его с этим островом, и тамошние оракулы - не его забота. Пусть бы с Ларном сражался тот, кто уже имел с ним дело или таит на него зло, - вот как Таул.
Джек, усталый и растерянный, отбросил волосы с лица. Одуреть можно от всего этого. В стольком еще надо разобраться, и столько осталось без объяснения!
Что он, собственно, будет делать, когда они доберутся до цели? Каким образом уничтожит Ларн? Да, он научился проделывать кое-какие трюки с воздухом и металлом, но не может же он вызвать землетрясение, бурный прилив или нечто в этом роде, что стерло бы целый остров с лица земли? А вдруг у него ничего не выйдет? Что тогда станется с Мелли в Брене? Джек мало что понимал в пророчествах, но Таул был уверен, что Ларн должен быть уничтожен, - иначе дитя Мелли не сядет на престол. Джеку вдруг ужасно захотелось обратно домой в замок Харвелл. Слишком уж велика свалившаяся на него ответственность, слишком многое поставлено на карту, и слишком мало он знает. По правде говоря, ему попросту страшно. Таул и Мелли так верят в него, а вот он сильно сомневается, что достоин их веры.
Но среди всех своих сомнений Джек ни разу не усомнился в том, что в пророчестве сказано о нем. Ему казалось, что он знал об этом задолго до встречи с Таулом. Не о пророчестве, конечно, но о том, что как-то связан с Кайлоком, Баралисом и с войной. Уже много месяцев он чувствовал, что должен сыграть в событиях какую-то роль, и дорога все время вела его к Брену. Это не совпадение, что Таул нашел его именно там, - нет, не совпадение.
Джек только теперь заметил, что Таул отошел от дерева и стоит рядом. Рыцарь положил руку ему на плечо.
- Ты не один, - сказал Таул.
У Джека уже наготове был резкий ответ - но он увидел лицо рыцаря, и слова замерли у него на губах. Не у него одного нет выбора - у Таула тоже нет. Таул ни за что на свете не оставил бы Мелли, будь у него выбор.
И слова рыцарь произнес не простые: они значат очень много, и каждое из этих значений еще крепче связывает Таула и Джека. Да, Джек не один - и в этом не только утешение, но и единственный его козырь.
- Пошли, Джек, - сказал Таул, протягивая ему руку. - Постараемся за этот день пройти побольше.
Рыцарь с радостью заметил, что Джек улыбнулся ему в ответ. Таул уже довольно долго наблюдал за Джеком и догадался, о чем тот думает. Таул затем и подошел, чтобы ободрить его по мере сил. Красно говорить он никогда не умел - он только протянул парню руку и сказал единственные слова, которые хоть что-то значили: "Ты не один".
Таул прожил довольно, чтобы знать цену этим словам. Много лет назад Тирен изменил его жизнь, сказав ему то же самое.
Время мало что значит для узников, страждущих и горюющих. Дни и ночи проходят как тени во мраке их тягостного существования.
Таул до сих пор не знал, сколько времени прошло с того дня, как он узнал о смерти своих сестер, до той ночи, когда он оказался в Вальдисе. Недели и месяцы длятся целую жизнь для человека, потерявшего душу. Ибо в тот день на болотах Таул лишился самой сути своего бытия - своих родных и своей души. Сестер больше нет - и покуда он добивался славы в Вальдисе они легли в могилу.
Отца Таул не винил. Отец у них безмозглый пьяница - Таул знал это с тех пор, как стал себя помнить. Нельзя было оставлять на него сестер. Нельзя было обманываться парой красивых слов да пригоршней золота. Пусть отцу повезло в карты - Таул должен был знать, что выигравший игрок ни за что не уймется и непременно вернется к игре.
Таул клял себя за то, что не подумал об этом, а побежал в грейвингскую гостиницу "Камыши", как только отец заявился домой.
Таул и посейчас не мог избавиться от гнева, который почувствовал при возвращении отца. Он помнил, как загорелся ревностью, увидев любовь сестер к блудному батюшке, и помнил кипящую в груди ярость, которая выгнала его из дома еще до рассвета. В то время, как ни смешно, он говорил себе, что наконец освободился, но свобода уже и тогда имела горький вкус, и Таулу понадобилось много месяцев, чтобы избавиться от этой горечи.
И вот три года спустя он расплатился сполна за свою поспешность и за свою ярость. В день, когда он приехал на болота, его жизнь прекратилась. Надежда умерла в нем, и он не видел ничего, кроме своей потери. Вальдис, второе кольцо, только что выжженное на коже, мечты о славе и надежды на будущее - все утратило смысл. А виной всему была его собственная гордость.
Таул рассек тогда свои кольца, отбросил в сторону меч и поскакал куда глаза глядят. У него не было цели - была лишь неуемная жажда поскорее убраться с болот. Он не знал в жизни времени страшнее этого. Он гнал и гнал коня во весь опор, не оглядываясь назад, - только так он мог спастись от дум. Конь наконец пал под ним. Таул поднялся с земли, проклял измученное животное и устремился прочь, бросив коня на медленную, но верную смерть. Теперь он стыдился этого - стоило вспомнить хотя бы, куда принес его конь.
На рассвете следующего дня Таул увидел, что оказался в долине к югу от Вальдиса. Он так долго скакал, не разбирая ни времени, ни местности, что искренне удивился этому. Не сюда ли он стремился с самого начала, сам того не ведая? Таул взглянул на свои кольца - воспаленные, покрытые запекшейся кровью - и решил, что пойдет к Тирену и скажет ему, что больше не может быть рыцарем.
Тирен, несмотря на свой нынешний сан, принял Таула, как только тот пришел. Он спрятал за пазуху какое-то письмо, которое держал в руках, и дружески обнял Таула. Таул оттолкнул его.
- В чем дело, сын мой? - Тирен бросил взгляд на кольца Таула. - Что случилось?
Таул, не выдержав наконец, упал на колени и зарыдал как ребенок.
- Они умерли, - выговорил он наконец. - Они умерли.
Тирен обхватил его руками. Откуда ни возьмись появились теплые одеяла и две фляги с крепкой брагой.
- Твои родные? - спросил Тирен, подавая Таулу одну из фляг.
Таул кивнул, не в силах произнести ни слова. Да и какими словами рассказать о том, что случилось?
- Я не могу быть больше рыцарем, - только и вымолвил он немного погодя.
Тирен поднял руку к груди, где виднелось письмо.
- Сын мой, - торжественно произнес он, - ты нужен ордену. Ты нужен мне. Я тебя не отпускаю.
Таул свирепо потряс головой.
- Как может человек без души быть рыцарем?
Вот тогда-то Тирен произнес слова, которые все изменили:
- Ты не один. Нам всем сопутствует отчаяние. Третье кольцо не заслужишь без крови и множества жертв. Никто не может познать славу, не познав прежде боли и страданий. Ты не первый рыцарь, потерявший свою семью. Каждый, кто приходит в Вальдис, расстается с тем, что ему дорого. Теперь тебе остается одно: сделать так, чтобы смерть твоих сестер не была напрасной. Только так обретешь ты вновь свою душу. Ручаюсь тебе: если ты сейчас уйдешь из ордена, ты будешь жалеть об этом до конца твоих дней. И умрешь с позором, зря прожив свою жизнь. Если же останешься и исполнишь мою просьбу - клянусь, ты будешь спасен.
Произнося эту речь, Тирен был словно бог, и его карие глаза сияли неземным светом. Таул верил в него. Благоговейно склонив голову, Таул спросил:
- Что я должен делать, господин мой?
Тирен достал из-за пазухи письмо и показал его Таулу, не дав, однако, в руки.
- Мудрец Бевлин просит прислать ему рыцаря. Он ищет мальчика, который должен остановить всемирную войну до того как она начнется...