- 66
Слова барона разбудили у Конана неясные подозрения: не о Зайрате ли шла речь? Конан, правда, не знал купца в лицо, но человек, бесстрашный до такой степени, чтобы в такое время пуститься в опасное путешествие по дорогам Зингара, и к тому же не сдающийся под пытками, хорошо подходил по описанию к тому, кого он искал.
Он подъехал поближе к Уольбросо и стал подниматься рядом с ним по крутой дороге, ведущей вверх, к воротам замка. Барон искоса поглядывал за новым спутником - обычный солдат должен был слушаться его, как наместника, но опыт показывал, что теперь в этом нельзя было быть полностью уверенным. Немало лет, проведенных на пограничье, научили наместника, что здесь правят несколько иные законы, чем при королевском дворе. И, кроме того, ему было ведомо, что многим теперешним королям дорогу на трон проложили мечи бесстрашных наемников.
Замок был окружен глубоким рвом, дно которого было завалено мусором. Проехав по подъемному мосту, они миновали высокие сводчатые ворота, после чего за их спинами с грохотом захлопнулись тяжелые створки. Конан огляделся. На пустом подворье густо разрослась трава. В центре двора виднелся колодец, а у стен ютились палатки солдат, из которых выглядывали неряшливо или вызывающе одетые женщины. Солдаты в ржавых латах и кольчугах играли в кости на каменных плитах. Все вместе это смотрелось скорее резиденцией какой-то банды, чем замком наместника.
Уольбросо сошел с коня и жестом приказал Конану следовать за ним. Они прошли в узкие двери и очутились в коридоре со сводчатым потолком, где встретили одетого в побитый панцирь человека со строгим взглядом, спускающегося по ступеням спиральной лестницы. Судя по виду, это был начальник стражи.
- Ну, как дела, Беллосо? - окликнул его наместник. - Он начал говорить?
- Молчит... - отозвался тот, бросая на Конана подозрительный взгляд.
Уольбросо пробормотал проклятие и быстро побежал по лестнице вверх. Конан и Беллосо - за ним. Когда они поднялись выше, стали отчетливо слышны крики пытаемого. Камера пыток в этом замке находилась не в подземельях, как обычно, а на самом верху башни, но тем не менее содержала все те атрибуты, что придумал и изобрел человеческий разум для разрезания тела, крушения костей, натягивания и разрывания жил: молотки, железные иглы, цепи, крючья и многое другое.
В этой комнате сидел худой - кожа и кости - заросший до бровей человек в кожаных бриджах, жадно грызущий полуголую кость, а на столе пыток рядом с ним умирал, как Конан понял с первого взгляда, обнаженный мужчина. Неестественное положение конечностей свидетельствовало о вырванных из суставов костях и о десятках еще более трудновообразимых вещей. У несчастного было серое, сохранившее еще признаки интеллигентности лицо, и быстрые темные глаза, затуманенные и покрасневшие от боли. По телу его стекал пот агонии, а полуоткрытые губы обнажали почерневшие десны.
- Вот этот сундук! - в сердцах пнул Уольбросо стоявший поблизости небольшой, но тяжелый железный ларец. Тот по всей поверхности был покрыт орнаментом в виде маленьких черепов и сплетенных между собой драконов, но нигде не было заметно никакой задвижки или ручки, позволивших бы открыть его. Царапины, вмятины и пятна копоти указывали на то, что сделать это уже пытались с помощью топора, лома, зубила и огня.
- 67
- Это и есть тайна этого пса! - гневно произнес барон. - Весь юг знает Зайрата и его железный сундук. Но одному лишь богу известно, что там внутри.
Зайрат! Значит, это правда: человек, которого искал Конан, лежал перед ним. Король Акулонии ничем не выразил своего возбуждения, однако, когда он склонился над умирающим, сердце его готово было выскочить из груди.
- Эй! Ослабь веревки! - хрипло приказал он палачу.
Уольбросо и его капитан стражи недоуменно переглянулись. Забывшись от возбуждения, Конан повысил голос, и дикарь в кожаных бриджах инстинктивно послушался. Веревки опали, но было уже поздно длина вырванных из суставов конечностей так и осталась ужасающей, словно ничего и не произошло.
Схватив стоявший поблизости кувшин с вином, Конан поднес его к губам несчастного. Зайрат начал судорожно глотать, и струя вина стала стекать на его тяжело поднимающуюся грудь.
В замутненных кровью глазах мелькнул проблеск сознания, покрытые кровавой пеной уста задрожали, и послышался сдавленный шепот на коттийском наречии:
- Значит, я уже умер? И кончилась долгая пытка? Ведь ты - король Конан, погибший в сражении под Валкой, и мы теперь в стране мертвых...
- Нет, ты еще не умер, - возразил Конан. - Но уже умираешь. Пыток больше не будет. Это я тебе обещаю, но другой помощи оказать не могу... Я прошу тебя: прежде, чем умереть, скажи, как открыть твой железный ларец!
- Мой железный ларец... - пробормотал Зайрат, как в бреду. - Он выкован в дьявольском огне пламенных гор Коррейна из такого металла, который не возьмет никакое зубило. Много он возил по свету всяких богатств! Но им не добраться до того, что сейчас укрыто в нем...
- Скажи, как его открыть, - настаивал Конан. - Тебе это уже не понадобится, а мне еще может помочь.
- Да, ты - Конан, - прохрипел умирающий. - Я видел, как ты, в короне и со скипетром в руке восседал на троне в большом зале для аудиенций столичного дворца. Но тебя уже давно нет в живых - ты погиб под Валкой. А значит, и мой конец близок...
- Что там несет этот кусок мяса? - нетерпеливо дернулся Уольбросо, ни слова не понимая по-коттийски. - Пусть скажет, как открыть сундук!
И, словно эти слова разбудили искру жизни в изувеченном палачом теле несчастного, Зайрат повел наполненными кровью глазами в сторону вопрошавшего.
- Я скажу это лишь наместнику Уольбросо, - произнес он по-зингарийски. - Смерть уже кружит надо мной. Пусть он наклонится ближе...
С побелевшим от жадности лицом барон выполнил просьбу. Стоявший позади него Беллосо тоже придвинулся.
- Надави на семь черепов по окружности моего ларца, - прохрипел купец. - А потом - на голову дракона, изображенного на крышке. И наконец - жемчужину в зубах этого дракона. Так открывается тайный замок.
- Быстрее! Ларец! - с нетерпением крикнул Уольбросо, грязно ругаясь. Подхватив сундучок, Конан протянул его наместнику, жадно вцепившемуся в него.
- Давайте, я открою... - предложил Беллосо, сунувшись вперед, но барон с проклятием оттолкнул его и с перекошенным лицом заорал:
- Это сделаю я и только я!
- 68
Конан, инстинктивно сжав рукой рукоять меча, быстро взглянул на Зайрата. Глаза умирающего, затуманенные и кровянистые, с огромным напряжением вглядывались в наместника... Улыбка, похожая на издевательскую усмешку, вдруг исказила запекшиеся губы несчастного. Купец не хотел раскрывать тайны, пока не осознал, что умирает... Переведя взгляд на Уольбросо, Конан тоже стал за ним внимательно наблюдать.
По граням ларца шел причудливый рисунок в виде семи небольших черепов и замысловатых сплетений древесных ветвей, а посреди крышки красовался инкрустированный золотом и камнями дракон в окружении богатых арабесок. Уольбросо поспешно нажал на чашки черепов и, дотронувшись до головы дракона, злобно расхохотался, потрясая в воздухе кулаком:
- Щель! - прорычал он. - Примерно в палец толщиной!
Потом он прижал пальцем золотой шарик в зубах дракона - и крышка поднялась. Глаза присутствующих ослепило яркое золотистое сияние. Им показалось, что резной ларец полон мерцающего огня, лившегося из него и растекавшегося по стенам. Беллосо вскрикнул, а Уольбросо втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Конан ошеломленно молчал.
- Господи! Какой камень! - в пальцах барона появилась ало пульсирующая капля, наполнившая комнату мягким сиянием. Наместник в ее свете походил на мертвеца. И вдруг умирающий на столе пыток человек разразился диким смехом:
- Глупец! - прохрипел он. - Ты получил его, но в придачу со смертью! Ты посмотри на пасть дракона!
В тупом оцепенении все повернулись в указанном направлении. Из раскрытой пасти резного дракона торчала, поблескивая, небольшая игла.
- Жало дракона! - безумно хохотал Зайрат. - Смазанное ядом черного студжийского скорпиона! Дурак! Дурак! По-настоящему дурак - ты голой рукой открыл мой ларец! Смерть! Ты уже мертв!
И с этими словами он умер, сжав запекшиеся кровавой пеной губы.
Зашатавшись, барон вскрикнул:
- О, боже! Как жарко! Огонь жжет мои жилы! Он рвет мне суставы! Это смерть! смерть! - и, согнувшись пополам, он рухнул на каменный пол. По телу его пробежала ужасная судорога, конечности его неестественно выгнулись, и он затих, уставившись широко открытыми глазами в низкий потолок.
- Умер! - оторопело произнес Конан, наклоняясь, чтобы поднять камень, выпавший из ослабевшей ладони Уольбросо и теперь пылавший на полу, как сгусток пламени закатного солнца.
- Умер... - отозвался Беллосо, в глазах которого появились злобные и жадные огоньки.
Зачарованный блеском и близостью огромного драгоценного камня, Конан не обратил внимания на затаившего у него за спиной дыхание капитана стражи. А потом что-то с огромной силой ударило ему сзади по шлему, и он упал на колени, забрызгав пол кровью.
Послышался быстрый топот ног, удар и хрип еще одной агонии. Оглушенный, но не до конца лишенный сознания, король Акулонии понял, что Беллосо нанес ему удар по голове железной шкатулкой Зайрата, и череп уцелел чудом - только благодаря шлему. Пытаясь стряхнуть с глаз пелену, он с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, пошел к выходу, выхватывая на ходу свой меч. Перед глазами все колыхалось. Двери были открыты, а где-то вдалеке стихали звуки быстрых шагов. Лохматый палач лежал на полу, и душа его, похоже, уже успела отлететь через огромную рану на груди. Сердце Арумана исчезло.
- 69
С мечом в руке и с залитым стекающей из-под шлема кровью лицом Конан выскочил из комнаты пыток. Перемахивая через ступени, он услышал доносившиеся со двора крики, звон стали и стук конских копыт. Выбежав из башни, он заметил суматошно мечущихся по двору солдат и визжащих от ужаса женщин. Тяжелые створки ворот были распахнуты, а их охранник лежал на земле с раскроенным черепом, навалившись телом на бесполезную теперь пику. Кони, среди которых был и черный жеребец Конана, сбились в плотную кучу.
- Он сошел с ума! - визжала какая-то женщина, мечась посреди всеобщего хаоса. - Он выскочил, как бешеный пес, и стал рубить направо и налево! Он же потерял рассудок! Где господин Уольбросо!?