- У вас что - перемирие? - удивленно спросил Вукича.
- Да какое там! Обед просто. Перерыв. Да и люди пусть отдохнут - что наши, что их...
- Ленивая у вас война какая-то, - подытожил Иешуа, садясь на пустой снарядный ящик и принимая из рук солдатика фаянсовую кружку с черным кофе. - А в штабах европейских головы ломают: как остановить ее, как развести противников. Слышите, Круз, это до смешного просто: объявить всебалканский обеденный перерыв...
Круз тоже сел на ящик и взял кружку с кофе.
- Слышу, - ответил он, - но только всякий перерыв имеет конец.
- Так надо договориться о том, чтобы он был бесконечным... Мы же так любим эти слова - бесконечность, вечность... С сотворения мира повторяем их, как заклинания, словно надеясь, что, повторяя, сами приблизимся к тайной и сладкой сути их. Но знаем точно: жизнь человека конечна. Более того, она вообще не видна рядом с бесконечностью! А мы тратим этот жалкий отрезок на действительно бесконечные войны... Скажи, майор, за что ты рискуешь своим отрезком?
Вукич посерьезнел, закаменел лицом, стал похож сразу на всех положительных киногероев-суперменов.
- За мою землю, - сурово, как и полагалось на такой провокационный вопрос, ответил он.
- Конкретно за эту? - не отставал Иешуа. - На которой мы пьем кофе?.. А зачем она тебе? Она изрыта окопами, распахана танковыми траками, засеяна гильзами от автоматных патронов. Что может взойти на ней? И что ты будешь на ней делать, когда защитишь ее от ужасного врага?
- Лично я? Я солдат. Я ничего больше не умею. Лично я скорее всего уйду воевать дальше. А мои соотечественники будут делать на ней то, что делали всегда, испокон веков.
- Разве эта земля испокон веков принадлежала твоим соотечественникам? Именно эта, на которой, повторяю, мы пьем кофе?.. Вздор!.. Здесь никто не помнит никаких границ! Вообще на земле никто не помнит границ, а уж в Европе, где границы постоянно двигались, как лестницы в метро, говорить о точности просто бессмысленно. Да вообще бессмысленно говорить о границах: это понятие придумали люди вместе с "мое" и "чужое". А почему? Потому что забыли сказанное: "Господня - земля и что наполняет ее, вселенная и все живущее в ней"... С чего ты взял, майор, что этот вонючий окоп - твоя земля, именно твоя, а не албанская, турецкая, хорватская, какая еще? Вы воюете за принцип. Точнее - за миф. Я не умею понять всех властителей прошлого, которые непрерывно губили души подданных за лишний метр, за лишнюю милю, которые, как одержимые бесом, старались расширить свои - именно так: свои! - владения с помощью войн. И сегодня их потомки кричат: эта наша земля, ни пяди не отдадим... Я скверно знаю историю Балкан вообще и Балканских войн в частности, хотя, по-моему, эти "вообще" и "в частности" можно объединить: история Балкан и есть история войн. И история передела земли. Или границ - как нравится... А может, майор, тебе мусульмане не любы, поскольку они чтут не меня, а пророка Мухаммада? Ну, не повезло мне с ними, хотя Мухаммад, говорят, ко мне неплохо относился. Не знаю, я вознесся и вышел из реального времени много раньше его рождения... Но Бог-то у нас один. И вся земля, как ты слышал, - Его. Так чего делить? Ритуалы? Понятия? Храмы?.. Бог один, повторяю, и земля одна, и законы одни: те же, что записаны в Торе. И в Библии. И в Коране. Одни! Все остальное - не от Бога, а от жизни. От понятий... - Иешуа, так и не глотнув кофе, поставил кружку на другой ящик, служащий в ка-эн-пэ столом. Поднялся. - Нет, майор, не убедил ты меня и никого не убедишь в необходимости воевать. Нужен вам большой обеденный перерыв, по времени асимптотически приближающийся к бесконечности... - Выдал донельзя умную фразу, легко, как стоял, выпрыгнул из окопа - полтора метра, между прочим, в высоту! И Круз следом за ним выбрался. Хоть и не прыгал, но тоже легко. - Пойдем-ка мы к албанцам, пока перерыв не завершился, узнаем: а они там какого черта воюют?
И в эту же минуту раздался тяжелый самолетный вой, звено из трех "вулканов" споро прошло над позицией сербов, очень низко прошло, и первые бомбы легли в землю, как раз в лощинку между Рекой и линией окопов легли, подняв тучи земли высоко в воздух.
- Ложись! - заорал Вукич.
- Это кто? - недоуменно спросил Иешуа, провожая взглядом самолетное звено, умчавшееся за реку.
- Это наши, - с непонятной безнадежностью ответил Круз. - Нам и вправду стоит уйти в укрытие.
- Ну уж нет, - не согласился Иешуа. - Я же сказал: пока перерыв не закончился... - И пошел, обходя вновь родившиеся воронки, к реке.
- А если... - Круз не досказал.
- Не может быть никакого "если", - отрезал Иешуа.
Круз не поспевал за ним. Крузу казалось, что гость не идет, а парит над землей, не касается ее подошвами стареньких грязных кроссовок, и шаги его нечеловечески длинны и легки.
Так ему, значит, казалось, а потом он подумал, что так и должно быть, раз гость - Мессия и чудотворец, вот подумал об этом, и сразу получилось у него и догнать Иешуа, и даже поспевать вровень, и совсем не чувствовать земли под собой, как будто и он, Круз, умел парить, как птица, как планер, как аппараты тяжелее воздуха "вулканы", громким и кратким взрывом явившиеся над ними.
А уже и река легла у ног, и не на чем было переправиться через нее, хотя качалось у берега в ивняке несколько резиновых десантных ботов с мощными движками. Но кто решился бы использовать хоть и надежную, но все же так уязвимую надувную лодку, когда небо полосовали "вулканы", а где-то сзади, не торопясь, - предполагал Круз! - подгребали к нейтральной полосе штурмовые машины.
Предполагал - и не ошибся. С севера, из-за сербских позиций не спеша вылетели три "Кашки" - вертолеты русского производства, прошли почти над землей, разрывая стоячий воздух запредельным грохотом, смешанным со свистом или воем - уж у кого какое воображение. Уши закладывало. "Кашки" протарахтели и ушли за реку, скрылись за горизонтом. А неторопливые "вулканы", где-то там же, за горизонтом, развернувшисьвозвращались назад, оставив свой бомбовый груз на нейтральной земле. Слава богу - на пустой земле. Без людей.
Иешуа притормозил на берегу - у спуска к ботам.
- Они на ходу? - спросил.
- Обязательно, - ответил Круз.
Странно, но он сейчас абсолютно не чувствовал страха, хотя, как принято считать, не чувствующий страха воин,- нонсенс в час войны, страх - чуткий индикатор опасности, без него исчезает разумная осторожность.
- Чем вооружены вертолеты? - еще спросил Иешуа.
- Я на них никаких ракет не углядел, а пулеметы стоят по умолчанию. Очень мощные. Тысяча выстрелов в минуту. Мы называем это "градом смерти". А "вулканы"... Вы же сами все видели...
- Почему "Кашки" не стреляют?
- Психическая атака. Пугают.
- Кого? Миротворцев?
- Нет, мы привыкли. Сербов и албанцев, конечно.
- Зачем пугать?
- Профилактика.
- А бомбы?
- Я не понимаю. Возможно, ошибка...
- Ошибка - при автоматическом определении точек сброса?
- Бывает... Но здесь скорее точкой сброса был берег реки, не занятый людьми. Вы же сами видели... Таких полетов много, через день - точно, и всегда они - просто демонстрация силы...
- Чушь какая! - сказал, как выругался, Иешуа. - Ведь все же небось знают, что подобные атаки - обыкновенная пугаловка...
- Не всегда, - ответил Круз. - Бывает, что и стреляют, "град" - это частенько, и еще бомбят. Когда сербов, когда албанцев... Особенно когда наземные военные действия активизируются. Поэтому сербов - чаще, они активнее... Сейчас-то внизу тишина... Хотя... - Он не договорил.
Развернувшаяся с албанской стороны группа из трех "Кашек" синхронно и стремительно пошла назад, и по неслышимому приказу невидимого командира ударил накарканный Крузом "град смерти". Тяжелые пули взрывали землю, выворачивали траву, все это невысокими фонтанчиками взлетало в воздух. Как дождь по воде. И непрерываемые следы фонтанов потянулись дальше, дальше-к позициям миротворцев Корпуса "Балканы", и продолжал рвать воздух двигательный рев, смешанный с непрерывным грохотом пулеметных очередей.
- Ложись! - автоматически, так же как и Вукич получасом ранее, крикнул Круз и упал в ивняк, опять автоматически закрыв затылок ладонями.
И вдруг почувствовал, как некая сила поднимает его и ставит на ноги.
Силой оказался Иешуа.
- Что с тобой? - удивленно спросил Иешуа, по-прежнему Держа майора за ворот.
- Так стреляют же - с отчаянием в голосе воскликнул Круз. Он знал, что все сделал правильно, по инструкции.
- Ничего не бойся, - наставительно сказал Иешуа, вдруг переходя с майором на "ты". - Никогда ничего не бойся. Почему всплыл страх? Его же в тебе не было...
- Не знаю, - растерянно ответил Круз.
Он и впрямь не знал.