— О нет!
Этого не может быть!
От осознания того, что Джека всё-таки прибили, Женя пошатывается и вдруг чувствует, что начинает терять сознание.
Раньше с ней такого не случалось.
Но Карсон вмиг подхватывает её на руки. И присаживается так, чтобы опустить Женю себе на колени и, придерживая её одной рукой, другой несильно, но неприятно похлопать по щеке.
— Женя… — его взгляд чёрных, завораживающих глаз на одно мгновение становится обеспокоенным.
Мать замирает в стороне, с видом таким, словно наблюдает за прекрасным чудом.
А Вилли бледнеет от злости.
— Это моя невеста! — протестует он.
И Карсон одаривает его недобрым, жёстким взглядом.
— Мне бросить её в грязь? И туфельки где?
Вилли отступает в замешательстве.
— Что?
— Хрустальные, — фыркает он от сдерживаемого смеха. — Не волнуйся, — говорит матери Джилл, — она наверняка это от созерцания свежесодранной шкуры.
— Да-да, с ней такое случается, — охотно соглашается та.
К сожалению, Женя приходит в себя. И не в своей комнате, даже не в гримёрке ТЮЗа…
Вновь унылый пейзаж, унылые сельчане и…
Тёмный взгляд Карсона прожигает насквозь.
— Звучит, как Карлсон, — шепчет она, будто бредя. — А он убил его… Как же так?
— Карлсон убил? — морщится Сон от недоумения, но сразу же всё списывает на её состояние, а затем и на жалость, видимо, к лису. — Девушки… На охоту тебя брать нельзя, видимо, — шепчет так, словно собирался. И помогает ей встать на ноги, но руку с её талии убирать не спешит.
Вилли же бросает шкуру к её ногам.
— Вот, я слово сдержал. Жди остального, — и с оскорблённым видом, отмахнувшись от её матери, седлает свою лошадь и уносится прочь.
— Как-то, — лепечет мать, — неловко вышло… Ах, что же это я, — приглашающим жестом указывает Карсону на дом, — прошу вас, окажите честь.
Женя бы попыталась выяснить, кто их незваный гость такой, но в её мыслях сейчас есть место только для Джека.
Вниз она не смотрит, боится, что станет только хуже.
Это ведь она его заколдовала. Собственными руками. А теперь Вилли…
Совершил убийство.
Человека.
Из-за неё.
Бедный Джек!
— Мне что-то… — шепчет она Карсону, — дурно…
Он кажется ей самым разумным и безопасным здесь. И ухватиться бы за него, да время неподходящее.
Он снова подхватывает её на руки и спокойным тоном, можно даже сказать, почти ласковым, заверяет:
— Ничего страшного. Не смотри вниз… Я отнесу тебя… домой? — бросает вопросительный взгляд на мать Джилл.
И та спешит к дверям, да пошире распахивает их, время от времени заставляя себя изображать беспокойство за дочь.
— Вот так, — войдя в дом, осторожно усаживает Сон Женю на лавку у окна. — Воды? Принеси ей воды, женщина, — бросает, не глядя, в сторону её матери.
И та спешит зачерпнуть кружку стылой воды из ведра.
— На… — подаёт Жене, сдерживая…
Да, сдерживая улыбку.
Она отпивает.
— Этот человек говорил о том, что девушки пропадают… Нам нужно быть осторожнее, м… мама. Где Аннушка?
В сторону Карсона она не смотрит.
Будто смутившись.
— Сидит в уголке, играет с клубочком, — тянет мать ласково и бросается к столу, принимаясь заворачивать для гостя угощения.
— Вы, — говорит она, — верно спешите. Вот, выпейте пока, прошу, — наливает ему что-то в кружку, — да закусите. Мясо есть у нас. Сыр. Хлеб свежий. Я вам с собой заверну в подарок ещё…
Он пробует угощение, не отказывается, хотя на её старания и смотрит скептически.
Так же смотрит и Анна, впалых глазах которой всё явственнее загорается голод…
— А что с девушками, а причём тут мы? — продолжает приговаривать мать. — Мы далеко, никого не трогаем, нас никто не трогает. Но за беспокойство спасибо.
— Я просто проверял территорию, — произносит Карсон, не желая примерять на себя роль заботливого героя просто так. — И из того, что слышал и увидел здесь, могу сделать вывод, что вам нужно переехать. Хотя бы на время, — хотя судя по его взгляду, которым он окинул жилище, Сон сдержался, чтобы не посоветовать его сжечь.
— Некуда нам, — вздыхает она, всучая ему в руки кулёк с продуктами.
— К соседям хотя бы.
— Люди злы
— На вас лично?
— Суть у них такая, — ворчит она, голос становится резким, не выдерживает мать долгой игры. — Суть злая.
— Что ж… — он ещё раз осматривает комнату и отходит к двери. — Моё дело предостеречь. Всего доброго.
И медленно, едва заметно кивает отдельно Жене:
— Береги себя.
Дверь закрывается за ним, он не дожидается ответа, а затем снаружи раздаётся ржание адской лошади, и наступает тишина.
Которая длится не долго, так как мать тут же хватает Женю за плечи и едва не задыхается от эмоций.
— Вот молодец, девочка! Так и надо. Это ж надо, нарасхват пошла! Такого мужчину в дом привести… Обзавидуются все! Он держал тебя на руках, — загораются её глаза восторгом. — Руки его очень крепки, да? Очень!
Женя ничего не отвечает. Только удивляется, какого чёрта мать Джилл такая рисковая. Разве не понимает, что в их положении женихами раскидываться нельзя?
И Вилли жалко…
Как же он умудрился Джека-то поймать? А это точно разбойник, ведь едва ли здесь много чёрных лис.
Она всхлипывает и идёт к сестре, решив переключить на неё внимание.
— В другой раз расскажу тебе сказку, Анна, сейчас давай просто полежим…
Она гладит сестру Джилл по волосам, желая провалиться в сон.
Но в доме душно, а мысли о разбойнике душат.
Наконец, Женя поднимается, чтобы пойти посмотреть на тушку. И устроить похороны. Она задерживается у окна и вздрагивает — в полумраке мимо кустов будто кто-то пробегает.
Убийца?